Красная дорама

9. Есть ли у вас план, товарищ Чон?

Насчет уместности сейчас пива меня на самом деле терзали смутные сомнения: вроде как при сотрясении мозга алкоголь противопоказан, и тот же доктор У наверняка мне бы его категорически запретил. Но, с другой стороны, во-первых, особых тревожных симптомов я не замечал с тех пор, как вышел от медика — если, конечно, не брать в расчет происшествие на остановке. Однако случившееся там по-любому выходило далеко за грань стандартной клинической картины черепно-мозговой травмы — так что это другое.

А во-вторых, никакого иного напитка у меня под рукой просто не оказалось — без света ведь даже чайник не вскипятишь! Не водой же из-под крана острое кимчи запивать? Посему после недолгих размышлений я решил, что от жалкой пары бутылок светлого сильно хуже мне не станет. А вот лучше — в моральном плане — запросто!

Пиво, к слову, называлось «Тэдонган № 2» и оказалось типичным лагером, не слишком крепким и довольно приятным — даром что было тепловато. А вот кимчи — традиционная для Кореи квашеная пекинская капуста с красным перцем и еще какими-то добавками — показалось мне куда менее «злым», чем то, что я пробовал в Сеуле. Там у меня за столом чуть слезы из глаз не брызнули, а здесь — так, легкая пикантность ощущалась… Хотя, может, просто новое тело было привычнее к острым блюдам, нежели мое прежнее?

Впрочем, мысли о вкусной и здоровой пище всяко крутились сейчас разве что на самой периферии моего сознания, занятого куда менее приземленными темами. Если разложить все по полочкам, то получалось, что передо мной стоят два главных вопроса. Первый: что это все-таки за стремная история с расколом реальности и «окошком» в будущее? И второй: как выжить в банальном «нерасколотом» настоящем — крайне желательно, не загремев при этом в психушку или в тюрьму по обвинению в шпионаже.

С мистико-иррациональной половиной моих проблем все выходило одновременно и чрезвычайно сложно, и абсолютно просто. Самостоятельно понять природу «привета» из грядущего мне определенно было не под силу. Нет, кое-какие предположения лежали на поверхности: так, это могло оказаться как-то связано с временны́м сдвигом — когда из вечера субботы по Москве я попал в утро того же дня по Пхеньяну. Но так или иначе, все тут сводилось к пустым умствованиям — и близко не понимая природы происходящего, невозможно было делать и хоть сколько-то обоснованные прогнозы. Другое дело, если подобные видения станут регулярными — тогда появится и годная для анализа статистика. Ну или выйдет наконец на связь Цой — и все мне популярно объяснит…

То есть пока тут у нас дело ясное, что дело темное.

Но, похоже, это был не тот аспект, которого стоило страшиться: непосредственной угрозы «окошко» в будущее — в том виде, в каком оно открылось мне в первый и до сих пор единственный раз — вроде как не таило. Наоборот, в итоге все даже к лучшему вышло — пусть и не лично для меня, а для той мамаши с ребятенком, но стоит за них порадоваться. А если «сеансы» продолжатся — можно будет попытаться как-то обратить их уже и себе любимому на пользу…

Однако на данном этапе, повторюсь, углубляться здесь было не во что. В отличие от второго блока проблем.

Я снова, пункт за пунктом, прошелся по, скажем так, обыденной стороне своего нынешнего положения. Очень условно обыденной, конечно…

Итак, я — двадцатидевятилетний гражданин Северной Кореи. Отслужил в местной армии. Вероятно, пытался поступить в институт — но не сумел. Теперь пребываю на побегушках в некой крупной — видимо, государственной — организации. Живу… Ладно, не на помойке, но в очень таких себе условиях. Денег скопил — сущие копейки. То есть считанные воны. На кило риса в хорошем магазине. Может, конечно, у меня еще какая-нибудь сберкнижка есть — или как тут это называется — надо будет просмотреть потом те документы в картонной коробке, но принципиально это вряд ли что-то изменит. А до средств, спрятанных на счетах в западных и южнокорейских банках, на которые я рассчитывал, меняя тело, дотянуться отсюда будет, мягко говоря, сложновато…

Все бы ничего, для бодрого старта вверх самое дно — как раз то, что доктор (не У) прописал: есть от чего хорошенько оттолкнуться. Беда в другом: я абсолютно не в курсе здешних правил игры. В местных реалиях ориентируюсь, как свинья в апельсинах. И при первом же серьезном проколе снизу мне в это мое «дно» постучат — а затем твердь разверзнется, и кану я уже и вовсе в бездну. Цацкаться со мной никто тут не станет — это все-таки Северная Корея! Пока мне просто невероятно везло — ни простодушный Пак, ни «Весельчак» У, ни тот полицейский лейтенант «колоть» меня всерьез не пытались. И то пару раз я прошел по самой грани! Что же будет, если дам кому-нибудь повод взяться за меня по-настоящему? А я его рано или поздно дам, тут к бабке не ходи!

К бабке я, впрочем, тоже уже сходил. Ох и устроила мне бабка…

Короче, вопрос лишь в том, что произойдет раньше: я заполучу нужную мне как воздух информацию — или благополучно засыплюсь. А значит, задача номер один: по максимуму набраться знаний. Вот только как это сделать?

Нет, есть один действительно реальный вариант: когда время здесь подойдет к моменту моего расставания с Цой, авось, мудан сообразит, что вышла незадача, соблаговолит ответить на мои ментальные потуги — и все как-нибудь наладит. Например, даст-таки мне обещанную память прежнего Чона.

Случись так — даже прощу ей эту голимую подставу с Севером вместо Юга! Вот честное слово, прощу!

Может все подобным образом сложиться? Вполне может. Хотя это было бы, конечно, слишком хорошо. Надеяться на такое — нормально, но полностью полагаться, не имея в запасе какого-никакого плана «Б» — глупо. Цой уже допустила минимум два сбоя — ну или даже повела себя недобросовестно: первое — Север, второе — временной сдвиг. Захочет исправить свои оплошности — отлично, но вот захочет ли? И даже захотев — сумеет ли?

Поэтому переходим к фантастическому варианту: я нарою насущную инфу сам.

Ага, в информационно закрытой стране. И так, чтобы не сойти за шпиона. Пустяки-то какие!..

Хотя, если задача стоит не интегрироваться в местный социум (была бы охота!), а по-быстрому из него на фиг свалить, ключевых данных требуется значительно меньше. Но зато — куда более деликатного характера. Чтобы бежать из страны, знать дату пресловутого Дня Солнца, наверное, необязательно — а вот, скажем, контакты контрабандистов и система охраны границ — нужны позарез…

Хм, а тут вообще есть контрабандисты? Впрочем, они везде есть, и в СССР имелись, и на Кубе — надо только знать, где искать.

А вот с последним-то как раз и главный затык. В даркнет я отсюда точно не залезу. Да что там — в обычный-то интернет…

Стоп, а точно все так плохо? Может, это очередной миф? Какие-то неопознанные приложения мелькали в телефоне — а вдруг одно из них как раз…

Я вытащил из кармана гаджет, наугад потыкал пальцем в иконки на экране — и чуть до потолка не подпрыгнул с футона: мне показалось, что третьим или четвертным кликом я и впрямь наткнулся на интернет-браузер! К сожалению, вскоре выяснилось, что радовался я рано: на поверку это оказалась не вожделенная «всемирная паутина», а всего лишь крупная локальная сеть под названием «Кванмён» — своего рода интранет национального масштаба. Местечковый и наверняка абсолютно прозрачный для властей…

Но хоть что-то! Да чего уж там — берясь за смартфон, всерьез я и на такое не рассчитывал!

Следующие несколько часов я безвылазно провел в этой самой «Кванмён». И не безрезультатно! Значительная часть доступной там информации, конечно, сводилась к безыскусной пропаганде, но временами из-под ее густого слоя вполне получалось ненавязчиво (со всей возможной осторожностью в запросах) выудить крупицы объективных фактов. Не всегда, правда, важных с практической точки зрения, но худо-бедно заполнявших пустоту моих представлений о стране.

Так, первым, на что я наткнулся в местной сети, стало объяснение красных звездочек на борту старого троллейбуса. Оказалось, что такие рисуют за каждые 50.000 километров пробега без капремонта. Можно было бы и самому догадаться, кстати.

Полезно? Именно это — не особо. Но параллельно я кое-что понял об организации пхеньянского общественного транспорта в целом. Сведения, конечно, пришлось цедить по капле и самостоятельно складывать в общую картину, методом проб и ошибок, как хитрый пазл. Но за это — аналитику при дефиците исходных данных — мне, вообще-то, и платили деньги «в прошлой жизни», так что…

Еще я узнал про День Солнца. Как выяснилось, к движению небесного светила эта дата имела лишь косвенное отношение — так здесь называли главный государственный праздник, в честь дня рождения Великого Вождя Ким Ир Сена. Приходился тот, кстати, на 15 апреля — то есть, что называется, близился.

Если что, именно от рождения Великого Вождя, оказывается, велось летоисчисление по календарю Чучхе. Но поменялся только год, числа и месяцы остались прежними — то есть полусуточный сдвиг назад при переносе моего сознания и впрямь имел место.

Замечу, что день рождения сына Ким Ир Сена, Любимого Полководца Ким Чен Ира, отмечался как День Сияющей Звезды — но в этом году оная звезда уже сполна отсияла — второй высокопоставленный именинник появился на свет в феврале.

Удалось мне наскрести кое-что и о «народных группах» инминбан. Судя по всему, ими были охвачены абсолютно все граждане страны. В каждую «народную группу» входили от 15 до 50 семей — в домах, типа нашего, это могли быть один-два подъезда.

Судя по всему, организовывались инминбан государством, властями же назначались инминбанчжан — вроде нашей тетушки Мин. Как я понял, подбирались на эту роль исключительно женщины-домохозяйки, по возможности — члены партии.

По сути, главы «народных групп» были низшим уровнем здешнего надзорно-полицейского чиновничества. В круг их обязанностей входила, например, регистрация в специальной книге любых чужаков «не из нашего подъезда», заглянувших в гости к местному жителю хотя бы на минутку. Что же касается подопечных, то в их отношении инминбанчжан буквально вменялось «знать, сколько в каждой семье палочек для еды».

Ну и уборка мест общего пользования вкупе с прилегающей территорией возлагалась именно и исключительно на инминбан — дворников, мол, при социализме не бывает! Ну да, помню: «У нищих слуг нет!»

Но это — насчет общественно-полезного труда — я и без всяких «Кванмён» уже знал.

В общем, с «народными группами» прояснилось. А вот с двумя другими походя вброшенными мне Паком загадками — секретным «ингредиентом»- сонбун и «проверкой ночующих» сукпак комёль – разобраться мне пока не удалось. Делать же выводы из буквального значения слов — про те же «проверки» они напрашивались — я не спешил. Чтобы не вышло как с Днем Солнца: корейцы — великие мастера иносказания…

Но это все пока была присказка, а главное — я наметил маршрут бегства! Понятно, тоже сугубо по косвенным данным — но, думаю, в целом верно.

Теоретически покинуть эту страну — как, собственно, и почти любую другую — можно было тремя путями: по воздуху, по морю, благо оно омывало полуостров с двух сторон, и по суше. Чтобы законно пересечь границу КНДР, гражданам требовалась выездная виза, так что авиаперелет я сходу отмел — в аэропортах наверняка надежный контроль. Да и билет на самолет явно стоил дороже доступного мне килограмма риса — как такового, прейскуранта я в сети не нашел, но опосредованно картинка складывалась именно такая.

Потенциально вариант с уходом по воде смотрелся уже перспективнее, но тут я столкнулся с полным информационным вакуумом: кроме местных названий Японского и Желтого морей (первое здесь именовалось Восточно-Корейским, а второе — сюрприз! — Западно-Корейским), ни грана сведений мне нарыть не удалось. Да и предшественники мои, похоже, в массе своей предпочитали пробираться за границу по суше — понятно, ни намеком ни о каких беженцах в «Кванмён» не упоминалось, но иногда умолчание красноречивее тысячи слов, надо только уметь читать между строк…

В общем, оставался только сухопутный маршрут.

Соседствовала КНДР с Кореей Южной, с Китаем и с Россией. Первое направление отпадало: речь тут шла об одной из самых охраняемых границ в мире. Если и пытаться уходить — то делать это определенно следовало через север. Причем, скорее в Китай, чем в Россию — как-то не было у меня уверенности, что мои соотечественники по «прошлой жизни» будут рады нелегалу. По ту сторону границы мне, конечно, найдется чем умаслить строгих стражей порядка, но опять же, в Поднебесной и с этим окажется всяко проще.

На север из столицы КНДР ходили междугородные автобусы и поезда дальнего следования. С первыми все было как-то мутновато, а со вторыми… ну, тоже мутновато, но будто бы не настолько. Пусть в «Кванмён» упор и делался не на практических моментах, а на гордых заявлениях, типа «протяженность железных артерий страны в полтора раза превышает таковую на проклятом Юге!», но понятны были хотя бы точка отправления: Пхеньянский вокзал — и цель: некий приграничный город Синыйджу. Ни расписания, ни цен на билеты я не отыскал (хотя где-то промелькнуло, что поезда делятся на категории, а вагоны — на три класса), но создавалось впечатление, что данный вид транспорта простым гражданам более или менее по карману…

В самый разгар моего серфинга по сети сайты, и до того загружавшиеся небыстро, вдруг перестали открываться вовсе, а через минуту-другую на телефон упало сообщение: «Исчерпан месячный лимит сетевого траффика согласно вашему тарифу».

Ну вот, начинается! Нормально же общались!

Я разочарованно отложил телефон — и тут в комнате вдруг вспыхнул свет: дали электричество. На кухне деловито заурчал холодильник — в котором, кстати, у меня еще оставалась нетронутая бутылка пива. За ней-то я и отправился. Заодно отнес в прихожую обувь, а вернувшись в спальню — запоздало сменил свой офисный костюм на домашнюю одежду со стула. Снова взял в руки телефон, проверил, не «передумал» ли тот насчет лимита — увы! Тогда только обратил внимание на время: е-мое, уже самый что ни на есть вечер! Ничего так я в сети позависал! Не удивительно, что досуха вычерпал траффик — так здесь, наверное, не принято!

По-хорошему, можно было уже и спать укладываться, но я все же решил с этим делом слегка повременить. Пользуясь случаем, пока свет снова не отключили (мало ли?) — поставил почти севший телефон (а неплохо он, кстати, продержался!) на зарядку — она нашлась на кухне — и включил телевизор.

Работали аж три программы. По одной шел концерт классической музыки, по другой — какой-то черно-белый фильм, показавшийся мне невыносимо скучным уже на пятнадцатой секунде, еще по одной — новости. Здесь я и задержался.

Ведущая — женщина средних лет в народном платье — как раз анонсировала сюжет о посещении Высшим Руководителем какой-то ткацкой фабрики — держалась она при этом необычайно эмоционально, говорила буквально с надрывом. Потом был сам репортаж — по-своему любопытный и атмосферный, но для меня бесполезный.

Следом шел блок о подготовке к празднованию уже понятного мне Дня Солнца — перекличка из разных городов, всего — минут на десять. По части экзальтации ее участники, пожалуй, энергичной тетеньке-диктору еще и фору бы дали.

Далее один за другим показали три сюжета о трудовых подвигах рабочих и крестьян — не забывавших на все лады хвалить заботу о народе со стороны Высшего Руководителя. В конце каждого выступления здесь звучало одно и то же «предложение снизу»: следующий месяц, май, отработать на благо Родины без выходных — не считая празднования Первомая. Корреспонденты этот патриотический почин передовиков всемерно приветствовали и радостно выражали надежду, что тот будет дружно, в едином порыве подхвачен всей страной.

Почему-то мне показалось, что так оно и окажется.

Быстро утомившись — уж очень страстно выступали люди с экрана — телевизор я выключил и таки отправился на боковую. День мне завтра предстоял непростой: воспользовавшись пока неотмененным «по многочисленным просьбам трудящихся» выходным, я решил времени зря не терять — и прямо с утра наведаться на столичный железнодорожный вокзал. И если все сложится — то, может, сразу и рвануть к границе. А там уже на месте стану разбираться…

Согласен: авантюра. Но альтернатива — выйти в понедельник на работу и тупо проколоться там на какой-нибудь идиотской мелочи вроде сонбун.

Ну и все это, понятно — чисто на случай, если не удастся утром связаться с мудан. Говорил же: речь о плане «Б».