Краткая история Венгрии. С древнейших времен до наших дней

ПАЛАЧ Ю. ХАЙНАУ И «БАХОВСКИЕ ГУСАРЫ»

«Зима теперь, тишина, снег и смерть», — писал после подавления революции и освободительной войны поэт Михай Вёрёшмарти. Над страной опустилась ночь и наступила могильная тишина, прерывавшаяся разве только звоном цепей и кандалов заключенных, залпами карательных команд. Палач Венгрии генерал Ю. Хайнау, неограниченный господин поверженной страны, за жестокость и садизм прозванный итальянцами «гиеной Брешии», хвастался «учредить образец для всей Европы, как надо обращаться с бунтовщиками и как надо обеспечивать порядок, спокойствие и мир на столетие».

Униженная поражениями 1849 г., династия мстила своей беззащитной жертве, и это было настолько очевидно, что даже отнюдь не мягкосердечный Николай I пытался урезонить своего, можно сказать, «крестника» Франца Иосифа, сохранившего трон только благодаря русским штыкам. Лишь в 1850 г. под давлением европейской общественности Франц Иосиф согласился уволить своего любимца генерала-палача. Расправы прекратились, но деспотический характер режима не изменился.

За всю историю габсбургского господства Венгрия никогда не была столь бесправна, как в годы неоабсолютизма. Страна управлялась непосредственно из Вены министром внутренних дел Австрии Александром Бахом и его чиновниками, немцами и чехами по национальности, которых народ называл «баховскими гусарами». Ликвидировано было даже городское, муниципальное самоуправление. Режим Баха, распространенный на Венгрию, опирался, по словам современника, на четыре опоры: на стоящую армию, на сидящую бюрократию, на коленопреклоненное духовенство и на шныряющую тайную полицию. В Венгрии режим находился в полной изоляции: не имел он опоры даже в кругах высшей аристократии, недовольной пренебрежением «древней конституцией» и услугами верных династии ее представителей.

Не в правилах венгерской нации было терпеть и соблюдать покорность. В 1851–1853 гг. в Пеште, в задунайских комитатах и в Других местах, в особенности в Трансильвании, австрийская тайная полиция раскрыла целый ряд подпольных организаций и кружков, готовивших общенациональное восстание по сигналу Кошута. Руководителей заговорщиков, среди которых были и Эмиссары Кошута, казнили; были запрещены балы и всякие празднества. Тюремному заключению подверглись сестра вождя революции Жужа Кошут, графиня Бланка Телеки и Клара Лёвей — инициаторы движения за создание сети яслей, детских садов, воспитательных учреждений для девочек.

Вместе с тем досталось и самому императору. 18 февраля 1853 г. во время обычной утренней прогулки на него совершил нападение пештский портной-подмастерье Янош Либени. Франц Иосиф получил легкое ранение ножом, а покушавшийся был приговорен судом к смертной казни. В результате произведенных в Пеште в последующие три дня массовых арестов за решеткой оказались около 300 рабочих, ремесленников, уволенных со службы солдат; некоторые из них открыто сожалели, что покушение было неудачным. На стенах домов в центре Пешта появились надписи: «Да здравствует Кошут!» Военные трибуналы осуждали подсудимых за то, что они вместе с Либени принимали участие в «мятежных антиправительственных разговорах, которые могли побудить Либени к совершению покушения на государя», ну и, конечно же, за то, что они не стали доносчиками.

К. Маркс и Ф. Энгельс с особым вниманием продолжали следить за событиями в Венгрии и после поражения революции. Через четыре дня после покушения на императора Маркс писал: «В Венгрии только что раскрыт очень широкий заговор с целью свержения австрийского господства»1. (1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 8. С. 550.)

В поступке Я. Либени помимо национально-политических причин присутствовал и личный мотив: его сестра была соблазнена молодым Францем Иосифом и брат вступился за оскорбленную честь близкого человека. Двор и власти всячески раздували именно этот мотив, чтобы отвлечь внимание от глубины и размаха недовольства и ненависти венгерской нации к поработителю. Либени во время допросов неоднократно заявлял, что им руководило желание помочь освобождению родины от деспотизма. Политический характер поступка Либени подчеркивал и Маркс: «Он действовал исключительно под влиянием политических мотивов и до последней минуты сохранил твердость духа и вел себя, как герой»2. (2 Там же. С. 572.)

Разнообразен и широк был спектр сопротивления, которое охватило все слои венгерского общества. Жизнь деревни характеризовалась повседневными стычками с властями на почве неповиновения приказам, уклонения от воинской повинности, сокрытия оружия и «банкнот Кошута», т. е. денежных знаков революционной Венгрии, предававшихся публичному сожжению на площадях и рынках городов, отказа платить налоги и т. д. Обуржуазившееся среднепоместное дворянство вслед за своим самым авторитетным лидером Ференцем Деаком, демонстративно удалившимся в свое поместье, избрало путь «пассивного сопротивления». Большинство дворян всячески саботировали распоряжения властей, не соглашались принимать какие-либо должности от незаконных правителей и вообще отказывались иметь дело с властями.

Неоабсолютизму со всем его аппаратом насилия не удалось сломить мятежный дух венгров, поставить на колени гордую нацию и привить ей рабскую покорность. Это стало очевидным уже в начале 1850-х годов.

Торжествовавшая победу австрийская реакция лишила Венгрию всех завоеваний революции, за исключением одного. Она не осмелилась поднять руку на ее антифеодальное аграрное законодательство. Более того, изданием Урбариального патента 1853 г. режим Баха приступил к завершению аграрных преобразований революции: обмеру бывших крепостных наделов, установлению и выплате компенсаций помещикам. Вместе с тем патент восстановил в пользу помещика отмененные осенью 1848 г. повинности за пользование виноградниками (виноградную десятину) и «горную подать». Протесты крестьян были оставлены без внимания. Урегулирование аграрных отношений, сопровождавшееся бесчисленным множеством затяжных судебных процессов, затянулось на многие годы и завершилось в основном к началу 1870-х годов, а в Трансильвании — в первые десятилетия XX в. В результате отмены крепостничества в руках крестьян оказались миллионы хольдов (1 хольд равен 0,57 га) земли, причем большая часть за государственный выкуп, что выгодно отличало Венгрию от тех восточноевропейских стран, в которых аграрные реформы не были детищем революции.

Культура земледелия все еще оставалась на низком уровне. Господствовало трехполье, под паром держалась треть пашни. Но бурно развивавшиеся капиталистические отношения заставляли и крестьян улучшать агротехнику; ту часть земли, которая раньше держалась под паром, чаще стали использовать под кормовые культуры; близость городов и промышленных центров стимулировала производство молочных продуктов, фруктов и овощей на рынок. Капиталистическая перестройка земледелия ускорилась после ликвидации таможенной границы между Австрией и Венгрией, что особенно благоприятствовало развитию зернового хозяйства и резко увеличило доходы крупных помещиков. В их хозяйствах появились теперь железный плуг, сеялка и молотилка. В 50-е годы завершилось строительство 500-километровой железной дороги Оравица — Базиаш, было начато сооружение линии Турну-Северин-Арад-Клуж-Брашов с выходом к Румынии.

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ИМПЕРИИ

Период неоабсолютизма характеризовался глубокой стагнацией внутриполитической жизни империи. Неустойчивым, слабым и непрочным являлось и международное положение монархии. Австрия уже не могла играть прежнюю роль в европейских делах. Только в Германии и Италии ей еще удавалось пока сохранить свои позиции. Более того, австрийский канцлер князь Ф. Шварценберг в начале 50-х годов даже носился с планами возрождения былого величия империи. Но амбиции были несоразмерны с реальными возможностями. «Наследственный враг» — Пруссия была полна решимости осуществить свой малогерманский вариант объединения и не собиралась делить власть над Германией с Габсбургами.

В Германии, как и в Италии, Австрия выступала в качестве главной внешней силы, тормозившей национальный и социальный прогресс двух великих народов Европы. Канцлер Шварценберг заставил правительство 10 германских государств изменить их конституции в консервативном духе. В феврале 1853 г. австрийские войска жестоко подавили восстание в Милане, организованное Дж. Мадзини и Л. Кошутом. Консолидацией своего международного положения Австрия в начале второй половины XIX в. в значительной мере была обязана покровительству петербургского двора. Сердечное согласие между обоими дворами было закреплено визитом царя в Вену 1 апреля 1852 г. Николаи I, будучи полностью уверен в абсолютной преданности австрийского императора за оказанные ему услуги в 1849–1850 гг., не считал уже нужным консультироваться с венским двором даже по крупным, затрагивавшим интересы великих держав вопросам. «Когда я говорю Россия, я имею в виду также Австрию; паши интересы в отношении Турции абсолютно идентичны», — сказал как-то царь английскому посланнику. Но он глубоко заблуждался. И очень скоро Романову пришлось в этом убедиться самолично.

В 1853 г. началась Крымская война, и Российская империя вскоре лицом к лицу столкнулась с сильной коалицией западных держав. Вена оказалась перед дилеммой — идти против России или же с ней. Генералы во главе с фельдмаршалом Радецким ратовали за соглашение с Петербургом, требуя взамен установления австрийского господства над западной частью Балканского полуострова, при этом назывались следующие территории: Сербия, Босния, Албания, Западная Македония. Министры, представлявшие интересы крупной буржуазии, настаивали на совместном, в союзе с Англией и Францией выступлении против России.

В июне 1854 г. Австрия потребовала от Николая I очистить Дунайские княжества, одновременно придвинув к русской границе 330-тысячную армию. Сбылись слова скончавшегося в апреле 1852 г. канцлера Шварценберга: «Австрия еще удивит мир своей неблагодарностью!»

В конце июля 1854 г. русские войска ушли из княжеств, которые в августе были оккупированы австрийскими войсками, Хотя военных действий между бывшими союзниками и не происходило, Австрия отвлекла на себя две трети русских сил, облегчив тем самым успех англо-французских армий под Севастополем. В качестве ответной услуги Вена надеялась получить согласие западных союзников на установление протектората над Сербией и Дунайскими княжествами. Но эти расчеты не оправдались. По решению Парижской мирной конференции 1856 г. австрийские войска вынуждены были эвакуироваться из Молдавии и Валахии. Австрия потеряла дружбу России, не приобретя благосклонность Парижа и Лондона.

Накануне важнейшего этапа борьбы за решение германского и итальянского вопросов империя оказалась в полнейшей внешнеполитической изоляции. Франция и Сардиния заключили союз в целях изгнания Австрии из Италии. 4 июня 1859 г. союзные войска нанесли поражение австрийцам у Мадженты, а 24 июля наголову разбили австрийскую армию у Сольферино.

Военное поражение повлекло за собой политическое крушение военно-полицейского режима, названного «эрой Баха». По Парижскому миру, заключенному в ноябре 1859 г., империя уступила Пьемонту Венецию, сохранив за собой Ломбардию. А. Бах, возглавлявший правительство с 1852 г., ушел в отставку. В Австрии началась эра конституционных экспериментов.

Ослабление международных позиций империи и приближавшаяся война послужили сигналом к довольно резкому оживлению деятельности венгерской политической эмиграции во главе с Л. Кошутом. После поражения Венгрии в войне с Австрией в 1849 г. он вместе с группой соратников покинул пределы страны и больше никогда не возвращался на родину. Кошут нашел политическое убежище в Османской империи и сначала жил в городке Шумла (в Болгарии). Чтобы чересчур не раздражать Россию и Австрию, настойчиво добивавшихся его выдачи, Порта сослала изгнанников в глубь Анатолийского полуострова, где они находились в почти полной изоляции до осени 1851 г., когда были освобождены под давлением общественности Европы и Америки. Правительство Соединенных Штатов предоставило в распоряжение бывшего правителя Венгрии один из боевых кораблей американского флота — фрегат «Миссисипи». Повсюду, в портах Италии, Франции и Англии, его встречали восторженные толпы. То же самое происходило и в США, куда он прибыл в декабре 1851 г. Здесь он удостоился редчайшей чести быть принятым президентом и выступить с речью перед обеими палатами конгресса. Это был первый после Лафайета — участника войны за независимость в Северной Америке — случай в истории США. Кошут произнес одну из самых блестящих своих речей, взывая к эффективной помощи своей несчастной, растерзанной родине. Но Белый дом остался глух. Вернувшись ни с чем в Европу, Кошут несколько лет провел в Лондоне, завязал тесные дружеские отношения с лучшими представителями европейской демократии — Дж. Мадзини и А. И. Герценом, с поляками и другими эмигрантами. Одновременно он искал поддержки венгерскому делу У правителей Франции, Пруссии и в особенности у Камилло Кавура — министра иностранных дел сардинского двора. В конце 50-х годов благодаря героизму гарибальдийцев центр освободительных движений переместился в Италию; сюда, в Турин, столицу Пьемонта, переехал и Лайош Кошут, здесь он прожил до самой смерти в 1894 г.

Л. Кошут и его соратники возлагали основные свои надежды на внешнюю помощь, прежде всего правительств тех стран, которые были противниками Габсбургов. И за это подверглись жестокой критике со стороны К. Маркса, считавшего союз с буржуазными правительствами изменой делу революции.

Анализируя опыт революции и освободительной войны, руководство венгерской эмиграции, главные центры которой находились в Париже, Лондоне и городах Италии, пришло к выводу, что любое новое восстание в Венгрии может рассчитывать на успех лишь в результате крупных международных осложнений, которые коснулись бы Австрии, и в случае поддержки венгерского дела какой-либо великой державой. Наученные горьким опытом братоубийственной войны с румынами и славянами, Кошут и его соратники в 50-е годы взяли курс на национальное примирение, с тем чтобы не дать возможности австрийской камарилье вновь использовать в своих целях межнациональную рознь. Однако готовность идти на определенные уступки национальным чаяниям немадьярских народов отнюдь не означала отказа от идеи мадьярской гегемонии в многонациональной Венгрии.

Программа Кошута, разработанная в 1850–1851 гг., предусматривала предоставление самоуправления на уровне муниципалитетов и комитатов, причем официальным языком в последних признавался язык большинства населения данного комитата. Основным недостатком этой и последующих программ эмиграции был отказ признать принцип самоопределения народов Венгрии. Право на автономию, а в крайнем случае даже на отделение признавалось лишь за Хорватией-Славонией. Судьбу Трансильвании, где более половины населения составляли румыны, должен был по замыслу Кошута решить народный референдум.

Но и эту не слишком радикальную программу решения национального вопроса встретили в штыки господствующие классы Венгрии, обвинившие Кошута в излишней уступчивости, в том, ЧТО он якобы подвергает угрозе территориальную целостность королевства. Суть же разногласий между влиятельной в стране Дворянской оппозицией и Кошутом заключалась в том, что последняя не желала разрушения империи, добиваясь лишь уничтожения абсолютистского режима, восстановления конституции Венгрии и признания ее особого положения в системе владений Габсбургов. Кошут и его соратники исходили из перспективы ликвидации Австрийской империи путем вооруженного выступления пародов Венгрии в союзе с Францией, итальянским народом и соседними странами — Сербией, Румынией.

Соглашение, заключенное Кошутом, создавшим вместе с Д. Клапкой и Л. Телеки Венгерскую национальную директорию, с французским императором Наполеоном III, предусматривало поддержку Францией дела венгерской независимости. Кошут обязался сформировать в Италии венгерский легион и организовать восстание в Венгрии, но лишь в том случае, если французские или итальянские войска вступят на территорию страны. Военная конвенция на тех же условиях была заключена и с Пьемонтом.

Накануне войны 1859 г. при посредничестве представителей Пьемонта и Франции между венгерской эмиграцией и князем А. Кузой (Соединенные дунайские княжества) было достигнуто формальное соглашение о сотрудничестве. Оно предусматривало размещение на румынской территории венгерских складов оружия, предоставление «одинаковых прав и свобод» всем народам Венгрии и ряд других уступок в пользу немадьярских национальностей. Намечалось совместное вооруженное выступление мадьяр с румынами, сербами и хорватами на стороне Италии и Франции и создание затем Дунайской конфедерации в составе Венгрии, Сербии и Румынии. Венгерская сторона сдержала свое слово: легионеры храбро сражались на всех фронтах, они отличались под Неаполем и Палермо, генерал Иштван Тюрр стал заместителем Гарибальди. Император же французов обманул и Кошута, и Кавура — добившись присоединения Ниццы и Савойи, он сразу же вышел из войны.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КРИЗИС 1859–1867 гг. И ЗАКЛЮЧЕНИЕ АВСТРО-ВЕНГЕРСКОГО СОГЛАШЕНИЯ

Поражение в войне 1859 г. положило начало глубокому кризису не только неоабсолютистской системы, но и всей монархии в целом. Состояние, в котором находилась империя в 1859–1867 гг., названное В. И. Лениным «государственным кризисом», продолжалось вплоть до заключения австро-венгерского соглашения в феврале 1867 г. Необходимость безотлагательных перемен осознали и правители империи. Спустя неделю после подписания перемирия император обнародовал «лаксенбургский манифест», дав обещание осуществить реформу законодательства и администрации в духе времени. Наряду с административно-конституционными реформами империю из кризиса должно было вывести по замыслу венского двора решение венгерского вопроса, без которого не мыслилось обретение монархией устойчивости, а также установление внутренней стабильности в империи. Новое правительство, почти сплошь составленное из представителей консервативной знати, единогласно вынесло решение о ведении переговоров с политическими деятелями Венгрии.

В апреле 1860 г. император отменил указ о разделении Венгрии на пять административных округов, объявив о своем намерении созвать в будущем Государственное собрание Венгрии и комитатские собрания. Одновременно, чтобы завоевать расположение и доверие австрийской буржуазии, он в мае 1860 г. созвал рейхсрат, обещав впредь решать вопросы, связанные с государственными финансами и бюджетом, с одобрения этого совещательного органа. В октябре 1860 г. при решающем участии венгерских консерваторов-аристократов был подготовлен проект новой конституции, обнародованный императором под названием Октябрьского диплома. Его принято считать федералистским, потому что он восстановил законодательные учреждения — сеймы, ландтаги — стран и провинций империи. Их права в местных делах были расширены. От этого, конечно, империя не могла превратиться в федерацию стран и провинций. Еще более призрачными являлись уступки в пользу конституционности и парламентаризма, ибо внешняя политика и военные дела полностью входили в компетенцию монарха и никакому контролю со стороны рейхсрата не подлежали.

Наибольшие уступки венский двор сделал Венгрии — в угоду ей была ликвидирована «Сербская Воеводина», восстановлена комитатская система, а венгерский язык объявлен официальным языком. Но план спасения империи с использованием Венгрии наибольшее сопротивление встретил именно в этой стране.

С падением неоабсолютизма Венгрия буквально воспрянула духом после десятилетней спячки. Движение сопротивления приняло массовый характер, обогатившись новой формой — политической демонстрацией. Уже в конце октября 1859 г. в Пеште и других городах состоялись многотысячные демонстрации по случаю столетия со дня рождения писателя Ф. Казинци. И все они, по какому бы поводу ни проводились, носили откровенно антиавстрийский характер.

15 марта 1860 г. народ впервые вышел на улицу, чтобы отметить двенадцатую годовщину начала революции 1848 г. (с того дня и по сию пору традиция эта соблюдается неукоснительно). Полиция прибегла к оружию, был смертельно ранен студент-юрист. Еще более мощную демонстрацию вызвала весть о трагической гибели в Вене графа Сечени, который с осени 1848 г. находился на излечении и одновременно под домашним арестом в психолечебнице в венском предместье Дёблинг. В конце 50-х годов состояние его настолько улучшилось, что он смог написать и организовать публикацию за границей анонимной брошюры, в которой подверг уничтожающей критике баховский режим в Венгрии. Несмотря на высокий титул графа, полиция беззастенчиво проводила у него обыски, шантажировала. Сам министр полиции не постеснялся сказать ему, не скрывая угрозу: «Сумасшедший дом перестал быть убежищем для вашего превосходительства!»

В ночь на 8 апреля 1860 г. Сечени покончил с собой. Исследователи полагают, что решающей причиной этого был страх перед возможностью нового вооруженного восстания нации против Габсбургов. Вся страна переживала эту утрату. «Не умирает тот, кто тратит сокровища своей души для миллионов» — так отозвался на смерть Сечепи великий лирик Янош Арань. 30 апреля 1860 г. на панихиду по умершему у одной из церквей в центре Пешта собрались 80 тыс. человек.

Летом 1860 г. после высадки краснорубашечников Дж. Гарибальди в Силезии народ Венгрии чутко прислушивался к тому, что происходило в Италии, ожидая избавления оттуда. В отрядах, двигавшихся на север, находились и венгерские добровольцы. В мае 1859 г. в Милане был сформирован Венгерский легион под командованием генерала Клапки, а в Париже под руководством Кошута образована Венгерская национальная директория — нечто вроде временного правительства. В последнюю декаду июля 1860 г. по всей стране прокатились демонстрации, участники которых провозглашали лозунги: «Да здравствует Кошут, да здравствует Гарибальди!»

На третий день после провозглашения Октябрьского диплома в Пеште начались демонстрации протеста. В Ньиредьхазе демонстранты срывали с общественных зданий императорские гербы с двуглавым орлом. 2 декабря годовщину восшествия на престол императора Венгрия отметила демонстрациями протеста, направленными против Франца Иосифа. Началось пассивное сопротивление. Повсеместно комитаты отказывались собирать налоги и выставлять рекрутов для армии.

Народ отверг Октябрьский диплом. Не приняла его и дворянская оппозиция. Заколебалась даже аристократия. Когда Октябрьский диплом восстановил комитатскую систему, немало аристократов отказались занять предложенные им посты глав комитатской администрации. В декабре 1860 г. виднейшие лидеры оппозиции Ф. Деак и Й. Етвёш отклонили предложение Франца Иосифа войти в имперское правительство. В январе следующего года собрание комитата Хевеш объявило незаконным правление Франца Иосифа в Венгрии.

Полная неудача побудила двор в феврале совершить очередной крутой поворот. Император призвал к власти представителя буржуазии А. Шмерлинга, который и подготовил новую, централистскую конституцию — Февральский патент. Он предусматривал превращение рейхсрата в двухпалатный парламент, состоящий из палаты господ и палаты депутатов, избираемой сеймами и ландтагами провинций (стран). 343 места в палате распределялись следующим образом: Венгрия — 85, Трансильвания — 25, Хорватия-Славония — 9, Венеция — 20, Чехия — 45, Нижняя Австрия — 18, Верхняя Австрия — 10, Штирия — 13 и т. д.

Венгрия единодушно отвергла Февральский патент. Комитатские собрания и муниципалитеты принимали резолюции, в которых объявляли его незаконным и предупреждали, что любой венгр, участвующий в работе рейхсрата, будет считаться изменником родины. В ходе выборов депутатов Государственного собрания избирался только тот, кто стоял на платформе восстановления конституции 1848 г. Позицию венгерской оппозиции Деак изложил следующим образом: Венгрия готова договориться с династией и Австрией на основе восстановления конституция 1848 г., и лишь после этого могут быть изменены те ее положения, которые противоречат единству империи; необходимо признать абсолютное равенство Венгрии с Австрией, без чего империя не может быть сохранена, и любая попытка игнорировать этот факт встретит решительное сопротивление венгерской нации. Деак настойчиво отвергал революционный путь решения венгерского вопроса, который представляла эмиграция во главе с Кошутом.

Радикально настроенные депутаты Государственного собрания предлагали оформить эту позицию в виде решения (революции), а Деак — в виде петиции. И в данном вопросе победила его точка зрения, но лишь большинством в три голоса. Это голосование послужило основанием для создания двух политических партий, получивших названия партии революции и партии петиции (партии Деака). Впрочем, и в форме петиции позиция Венгрии была неприемлема для двора. Государственное собрание отклонило и Октябрьский диплом, и Февральский патент, заявив о нежелании Венгрии участвовать в работе рейхсрата. В ответ 22 августа император распустил Государственное собрание. Вновь было отменено комитатское самоуправление, комитатами стали руководить императорские комиссары; набор рекрутов и взимание налогов производились насильственно; в Венгрии вводилось военное положение.

«Если нужно, нация будет терпеть, не впадая в отчаяние…» — заявил Деак, призывая своих сторонников и всех, кто внимал его слову, не поддаваться провокации, но и не сдаваться. В самые тяжкие времена ничто не могло сбить Деака с этой позиции. Он был последователен и в мыслях, и в поступках. Деак сознательно вел дело к компромиссу, к соглашению с противником, т. е. как будто являлся, что называется, типичным соглашателем, конформистом. Но у него, бесспорно, была своя логика, и по-своему он был принципиален. Отсюда и тот нравственный авторитет, которым он пользовался не только у политических сторонников, но и у противников. Соглашения с династией и Австрией Деак добивался на почетных условиях и только после предварительного признания буржуазной конституции 1848 г. Он хотел самостоятельной, самоуправляющейся Венгрии, но не Венгрии, полностью независимой, полагая, что в случае распада империи Габсбургов она не сможет сохранить свою независимость, будучи зажатой между двумя империями — Российской и Германской.

В 1862 г. Кошут предложил Венгрии и своему классу иную альтернативу решения венгерского вопроса, в корне расходившуюся с концепцией Деака. Кошут предлагал связать судьбу нации не с анахронистской династией и обреченной историей империей, а с немадьярскими народами Венгрии и ее соседями, союз с которыми должен был стать основой гарантии независимого существования суверенного венгерского государства. В мае 1862 г. через парижскую и миланскую прессу он предал огласке равные положения своего плана Дунайской федерации. Вот они: Венгрия, Румыния и Сербия вступают в федерацию, «государственный союз», сохраняя полный суверенитет во внутренних делах; совместная оборона, внешняя торговля, таможенные дела координируются специально назначенным исполнительным советом, который поочередно заседает в Пеште, Белграде, Бухаресте. Хорватия-Славония получает право на самоопределение, спорные с Венгрией территориальные вопросы решаются путем плебисцита. Народный референдум должен решить также судьбу Трансильвании после свержения власти династии. Южные области Венгрии, населенные сербами, получают автономию. Свобода культурного и политического развития гарантируется всем национальностям Венгрии. «Единство, взаимопонимание, братство мадьяр, славян и румын — таково самое горячее мое желание и самый искренний мой совет!» — писал Кошут.

Это была действительно альтернатива. К тому же столь смелой программы решения национального вопроса внутри Венгрии и вокруг нее в ту эпоху не выдвигала ни одна политическая группировка немадьярских народов Венгрии и даже частичная реализация этого плана, несомненно, придала бы иное направление развитию межнациональных отношений в Карпато-Дунайском бассейне. Но господствующий класс Венгрии не был готов к такому крутому изменению устоявшихся убеждений и представлений, к такой переоценке ценностей, требовавшей настоящего гражданского мужества и смелости мысли со стороны класса, воспитанного на непоколебимой уверенности в вечности своего господства в пределах многонационального королевства. Идеи Кошута в их глазах были кощунственными, подрывающими устои государственного существования «стран короны св. Иштвана».

Централистские установки и немецко-националистический дух Февральского патента вызвали возмущение итальянцев, чехов, польского дворянства Галиции, которые отказались послать своих представителей в рейхсрат. В политике Шмерлинга разочаровалась и австрийская буржуазия. Лидер левого крыла австро-немецких либералов М. Кайзерфельд в декабре 1864 г. выступил в рейхсрате с резкой критикой Шмерлинга, потребовав немедленного заключения соглашения с мадьярами.

Основной задачей сформированного в июне 1865 г. правительства Р. Белькреди являлась подготовка соглашения с Венгрией. Уже в последних числах декабря 1864 г. по поручению императора был установлен тайный контакт с Ф. Деаком в целях выяснения условий возможного австро-венгерского соглашения. 16 апреля 1865 г. Деак опубликовал знаменитую «пасхальную статью», объявив о готовности Венгрии пойти на соглашение, если ей будет позволено жить по ее собственным законам. Деак указывал, что только в этом случае они будут приведены в соответствие с интересами безопасности империи. Одновременно склонность к примирению с Венгрией в демонстративной форме проявил лично император. В угоду Деаку он удалил от власти венгерских министров-аристократов, прекратил деятельность военных судов и положил конец централизаторским мероприятиям в Венгрии. «Пасхальная статья» Деака открыла путь к прямым переговорам и публичным дискуссиям, в центре которых стояли вопросы о положении Венгрии в империи, о ее правах и обязанностях, о взаимоотношениях с Австрией и прерогативах короны.

Следующими шагами на пути к примирению с Венгрией явились роспуск в июле 1865 г. имперского рейхсрата, дабы он не мешал переговорам, и созыв в сентябре того же года Государственного собрания. 25 сентября Франц Иосиф прекратил действие февральского патента. Протесты ландтагов Австрии против отмены конституции не были приняты во внимание. В декабре Франц Иосиф издал указ о том, чтобы Трансильвания послала своих представителей в Государственное собрание, что означало присоединение края к Венгрии вопреки воле румынского большинства. Желая подчеркнуть важность происходящих событий, император явился в Пешт, чтобы открыть сессию Государственного собрания. Однако камнем преткновения в открывшихся переговорах стало требование двора о том, чтобы венгерская конституция 1848 г. подверглась ревизии еще до назначения ответственного правительства Венгрии.

В июне 1866 г. обсуждение текста соглашения, в основе которого лежал проект Деака, было прервано начавшейся войной с Пруссией. Конфликт с этой страной назревал неуклонно с приходом к власти в 1862 г. Отто фон Бисмарка, видевшего в военном разгроме Австрии единственный путь к объединению Германии под руководством Пруссии. Бисмарк блестяще использовал как внешнеполитическую изоляцию империи, так и нерешенность ее внутренних проблем.

Все же германский рейхсканцлер переоценил военную мощь Австрии. Именно поэтому в целях шантажа он вступил в сношения с венгерской эмиграцией, намереваясь использовать легион Клапкп для вторжения в Венгрию и поднятия восстания, хотя отнюдь не собирался ликвидировать империю. Австрия, однако, оказалась намного слабее, чем предполагал «железный канцлер». В течение одного месяца, после того как прусские войска 3 июля наголову разбили австрийцев под Кёниггрецом (Садовой), итог войны был решен. Победы австрийских войск на итальянском театре военных действий под Кустоццей и флота адмирала Тегетхофа на Адриатике существенного значения не имели.

26 июля под диктовку Бисмарка было подписано перемирие, согласно которому Австрия навсегда отказывалась от вмешательства в германские дела, признавала руководящую роль Пруссии в Германии, обязывалась уплатить военную контрибуцию в размере 20 млн талеров. Эти условия были подтверждены Пражским миром от 23 августа 1866 г. Одновременно Австрия уступила Венецию Пьемонту.

Через день после подписания мирного договора, 25 августа, возобновились австро-венгерские переговоры о соглашении. Однако они вновь зашли в тупик из-за неуступчивости главы австрийского правительства Белькреди, пытавшегося урезать права Венгрии путем расширения прерогатив короны и объявить важнейшие экономические и политические вопросы «общими» австро-венгерскими делами. Между тем левое крыло австро-немецких либералов выступило с требованиями немедленного заключения соглашения с Венгрией на дуалистических началах и отставки Белькреди. В конце октября император назначил министром иностранных дел Ф. Бойста, бывшего саксонского дипломата, жаждавшего реванша над Пруссией и готового ради этого пойти на что угодно, даже на дуалистическое переустройство империи. Ведение дальнейших переговоров было поручено ставшему в феврале 1867 г. главой кабинета Бойсту, а сам же творец дуализма — Деак принять какой-либо пост или награду категорически отказался. Венгерскую делегацию возглавил граф Дюла Андраши.

17 февраля 1867 г., после того как были устранены последние разногласия, по рекомендации Деака император назначил Д. Андраши главой ответственного правительства Венгрии. Единая Австрийская империя превратилась в двухцентровую дуалистическую Австро-Венгрию. Сколь бы значительным государственным актом ни являлось дуалистическое соглашение, оно невозможно было без предшествовавшей и пусть неудачной революции 1848 г. В Австрийской империи, как писал В. И. Ленин, «буржуазно-демократическая революция началась 48-м годом и закончилась 1867-м, в результате там установилась в общем и целом буржуазная конституция»[3].

В австрийской половине империи в декабре 1867 г. была утверждена конституция, подтвердившая буржуазные принципы ответственности правительства перед парламентом и основные буржуазные свободы и права. Буржуазные преобразования, однако, были осуществлены в наименее выгодной для трудящихся форме, с сохранением монархии, крупного землевладения, аристократических привилегий и других пережитков абсолютизма и феодализма. Согласие закрепило господствующее положение австро-немецкой буржуазии в Австрии (Цислейтании) и мадьярской — в Венгрии (Транслейтании), стало неопреодолимым препятствием на пути национального развития и освободительных устремлений остальных народов обоих государств. В исторической перспективе согласие сделало неизбежным рост центробежных устремлений угнетенных народов, а в конечном счете и распад империи в 1918 г.

Лайош Кошут был одним из немногих, кто сразу же серьезно осознал всю глубину опасности для нации, заложенной в самой сути системы дуализма. Летом 1867 г. он предал гласности свои письма, адресованные Деаку и получившие название «письма Кассандры». Кошут предупреждал, что соглашение делает невозможным «удовлетворительное разрешение национального вопроса в самой Венгрии», превращает во врагов мадьяр их соседей — Румынию и Сербию. Во имя будущего он заклинал Деака не вести нацию но пути, откуда нет возврата, ибо, дойдя до определенного рубежа, она не сможет быть хозяином своего будущего.

В самом факте соглашения с Австрией, как писал Кошут, «я вижу смерть нации», поскольку связать судьбу страны с империей, обреченной на гибель, есть не что иное, как самоубийство. Однако господствующий класс, упоенный успехом, не пожелал прислушаться к грозному предупреждению «туринского отшельника», предпочтя идти по пути, предложенному Деаком, политика которого казалась единственно разумной альтернативой революции и единственной реалистической политикой в ситуации, в которой находилась Венгрия.