Кремлевское золото

«ЖИВОЕ» ЗОЛОТО РОССИИ

Что мы знаем о наших природных сокровищах? То, что Россия очень богата ими. И то, что нам свойственно распоряжаться ими без оглядки на будущее. И еще, несмотря на неслыханное по размаху браконьерство, мы почему-то уверены, что в районе Южных Курил у нас имеются неисчерпаемые ценные морские ресурсы, а на Каспии — столь же неисчерпаемое количество осетра и черной икры.

Так ли это? Если спросить иностранца, какие понятия ассоциируются у него с Россией, одними из основных компонентов будут: русская водка и российская черная икра. Мы же сами, покупая в магазине или на рынке икру, думаем: «Дорого, но что поделаешь? Это наш стратегический товар».

Действительно, еще совсем недавно более 90 % черной икры на мировом рынке составляла русская икра. В лучшие годы СССР производил 1200 тонн икры, значительная часть которой шла на экспорт, что само собой подразумевает, какие бешеные деньги поступали в государственную казну от продажи такого дорогостоящего товара.

Чтобы представить себе доход от икорного бизнеса, посмотрим, какие оптовые расценки на этот товар существуют на абстрактном мировом рынке. Один килограмм черной икры стоит 430 долларов, а белужьей — 650 долларов. На конкретном Манхэттенском рынке розничная цена расфасованного в небольшие баночки килограмма достигает 1500 долларов.

Как видим, икорный бизнес — дело более, чем серьезное. И, как водится, там, где пахнет большими деньгами, проливаются реки крови, а сама тема становится своего рода запретной. Подтверждением тому может служить неслыханное событие, произошедшее 16 ноября 1996 г. Речь идет о трагедии в Дагестане, где на воздух взлетел целый жилой дом, в котором жили пограничники. Наиболее вероятная версия — месть мафии за икру на Каспии, за партию икры в несколько миллионов долларов.

Ну, а на сколько запретна эта тема, пишет в предисловии к книге «Война за икру» С. Вывалов:

«Эта книжка — документальная. Но это не значит, что, купив ее, как детектив, вы обманулись. Это и есть детектив, только он настоящий, а не выдуманный…

С распадом Советского Союза государство потеряло контроль над монополией на промысел и сбыт икры. Сотни миллионов долларов, не попадающие в казну России, — это сотни тонн потрошенной и брошенной браконьерами рыбы.

Наверное, мало кто знает, что в нынешней России после нефтяного и комсомольско-спортивно-водочного кланов третье место прочно удерживает рыбная мафия. Там работают не какие-то выскочки-дилетанты перестроечных лет, а тертые зубры, они ведут себя мудро, не высовываются, видать, недаром прошли для них уроки «икорного бизнеса» в 1970-х годах с громкими расстрельными приговорами; еще более громкого дела «Океан» в 1980-х, когда расстреляли замминистра рыбной промышленности Рытова, а почти вечного министра Ишкова, назначенного еще Сталиным, отправили на пенсию…

Очень информированные люди говорили мне, что икра — лишь вершина айсберга, и предупреждали меня не лезть в эти дела. Я внял их советам, жить мне пока не надоело, поэтому я не лезу…»

Что ж, следуя здравому смыслу, я тоже не стану совать нос в такую многообещающую запретную тему, а ограничусь лишь общедоступными фактами.

Как обстоят дела с осетром и черной икрой на Каспии, в свое время писали «Известия». Приведу, на мой взгляд, любопытные данные, характеризующие нынешнюю ситуацию:

«Еще недавно, в 70—80-е гг., вылов осетровых на Каспии только советскими рыбаками составлял 27–30 тысяч тонн ежегодно. В 1995 г. добыча осетровых Россией, Азербайджаном, Казахстаном и Туркменией упала до 3,1 тыс. тонн (правда, еще столько же выловили браконьеры). На 1996 г. наши ученые из КаспНИИРХ определили квоту России всего в 800 тонн. При такой печальной динамике в течение ближайших 2–3 лет каспийские осетровые из промысловых рыб превратятся в персонажей Красной книги…

Когда в 60-е годы возникла первая угроза сокращения численности осетровых, СССР и Иран договорились прекратить промышленный лов этих рыб в открытом море. Промысел разрешался только в реках…

С образованием на берегах Каспия трех новых государств — Азербайджана, Казахстана, Туркменистана — возможность регулирования проблем рыболовства подобным образом исчезла. Рыбаки новых суверенитетов занялись ничем не ограниченным хищническим ловом. К вечным экологическим проблемам моря добавился плохо контролируемый вылов рыбы российскими автономиями — Калмыкией и Дагестаном, а также рыбаками Астраханской области… В итоге за последние 5 лет стадо осетровых в Каспии снизилось с 200 до 60 млн. особей.

Эта ситуация особенно нетерпима для России, так как она единственная из Прикаспийских республик бывшего СССР осуществляет широкомасштабные работы по воспроизводству ценных пород рыб. 17 рыбоводных предприятий нашей страны ежегодно выпускают в Каспий более 63 млн. мальков осетровых… При этом российская квота законного отлова такой рыбы составляет всего 1 тыс. тонн из 3 тыс., которые отведены всей четверке бывших Советских Республик…

…В минувшем году в целом по России удалось произвести всего 90 тонн этого продукта. На экспорт ушло только 40 тонн. Причем, не весь этот товар отличало прежнее высокое качество: поставки икры частными предприятиями Калмыкии, Дагестана, Астрахани часто не соответствовали прежним советским ГОСТам.

Нашими проблемами воспользовался Иран, заполняя своей продукцией «российские пустоты» на мировом рынке икры. В 1995 г. иранцы произвели около 200 тонн икры, из них 146 поставили на экспорт. Валютная выручка при этом составила 40 млн. долларов. В нынешнем году цены на икру взлетели на 50 %, один килограмм ее стоит на мировом рынке 430 долларов».

Когда писалась эта статья, ее автор еще не знал, насколько он окажется прозорлив. А ведь он, как говорится, глядел в корень проблемы. По крайней мере, в одном он был абсолютно прав: в начале декабря 1997 г., согласно постановлению наших кремлевских властей, промысловая осетровая рыба, действительно, была занесена в Красную книгу.

Что послужило поводом к такому решительному шагу? Возможно, общая картина бедственного положения с осетром в стране и переходящая всякие границы дозволенного браконьерская добыча черной икры. А может быть, какой-либо конкретный случай, к примеру, недавно на одном из складов в Подмосковье было обнаружено 10 тонн белуги на сумму 500 млн. рублей.

Вынужденная мера, не правда ли? Но можно было ли ее избежать? При правильной постановке дела, как подсказывает логика, конечно, да.

Однако, обратимся к тому, какие меры принимаются по борьбе с браконьерством в странах, где развивается икорный бизнес. В Иране браконьеров просто расстреливают еще на стадии ловли рыбы, с вертолетов. Для них подпольные икряные цеха также невозможны, как и подпольные молельные дома для правоверных хасидов. В США, что легко представить себе хотя бы по многочисленным американским боевикам, к этому делу при проведении операций подключаются огромные силы, начиная от тех, кто непосредственно контролирует водные просторы, и заканчивая спецподразделениями ФСБ, морскими пехотинцами и отрядами национальной гвардии. Конечно, нельзя забывать и о вооружении, и о мощной технике, которые сопутствуют успешному завершению подобных операций.

А в Америке и в Канаде, вопреки нашему устоявшемуся заблуждению на этот счет, тоже водится осетровая рыба. Помимо известных нам веслоносов и лопатоносов, там имеется также и атлантический осетр, который заходит для нереста в реки восточного побережья Северной Америки — от Лабрадора до Флориды. Родич атлантического — тупорылый — водится в более южных широтах — в Мексиканском заливе и дельте Миссисипи. В Великих озерах и реке Св. Лаврентия водится озерный осетр, а на Западном побережье от Аляски до Калифорнии встречается и наш сахалинский осетр, которого американцы называют по-своему, зеленый. Но встречается также и менее многочисленный, белый осетр.

До войны в Миссисипи добывали до 10 тыс. центнеров промысловой осетровой рыбы. Но было и такое время, когда американцы экспортировали свою осетрину и черную икру в Европу.

Но Бог с ними, американцами и прочими. Нам бы попробовать разобраться, что у нас на Каспии происходит.

По всему получается, что у нас дела в этом направлении обстоят плачевно. Таким образом, как там, что само собой разумеется, нашим правоохранительным органам вести борьбу с браконьерами не приходится. Что и говорить, нашим сотрудникам не то, чтобы армейские вертолеты, мощные катера на подводных крыльях, гранатометы не снились, порой им не хватает даже элементарного: пистолетов, автоматов, обычных катеров. А ведь им приходится сталкиваться с мощной и организованной преступностью, которая превосходит их и по вооружению, и по технике. И при этом все, что они получают за работу — скромное, если не сказать больше, вознаграждение в размере 195 тыс. рублей в месяц (на 1995 г.), что составляет 40 долларов США. Стоит ли удивляться, что при таком раскладе рыбинспектора часто изменяют своему служебному долгу и вступают в сотрудничество с браконьерами.

Здесь следует заметить, что при тех наших нищенских условиях жизни, при которых большинству из наших людей приходится существовать, почти все население промысловых осетровых районов попадает в разряд браконьеров. И, не получая должного противостояния со стороны блюстителей порядка, они, действительно, начинают сознавать, что деньги в наше время решают все.

«А соблазн проучить браконьера велик, — пишет С. Бывалов. — Ведь наш браконьер обнаглел окончательно. Даже, когда над ним зависает вертолет, он, в лучшем случае, сделает ему неприличный жест, а может и пальнуть — в Дагестане так был сбит вертолет рыбинспекции. Там, в Дагестане, на островах севернее Махачкалы высадившийся десант спецотряда быстрого реагирования обнаружил на браконьерских базах даже гранатометы».

В попытке положить конец безрассудному уничтожению национального богатства, Кремль поручил Министерству внутренних дел России разработать и провести операцию «Путина». Такая операция была проведена в 1995 г. Непосредственно разработкой плана и ее осуществлением занимался полковник МВД Фролов.

«Путина-94» — едва ли не первая серьезная операция, которая проводилась одновременно в нескольких Прикаспийских регионах России, с привлечением в нее подразделений внутренних войск, отрядов ОМОНа, специальных отрядов быстрого реагирования — СОБРа. К ней были также подключены и местные региональные — астраханские, дагестанские, калмыкские — отделы по борьбе с организованной преступностью.

Для проведения операции было впервые выделена приличная техника. Полковник Фролов получил для личного состава войск МВД два вертолета, автобусы и грузовики; для оперативников, омоновцев и собровцев — автобусы и легковые машины, в том числе, и три полицейских «форда»-перехватчика, несколько специально закупленных для операции американских полицейских катеров «Шериф». А помимо того, на оперативные расходы, включая и валюту для гонораров осведомителям, было выделено 1 млрд, рублей.

По сути, это была беспрецедентная для наших условий войсковая операция. Руководил ею круглосуточно работающий штаб, оснащенный отличной радиоаппаратурой.

«Главная задача, которая стояла перед руководством «Путины», заключалась в выявлении пути икры от браконьера к крупным поставщикам на Западе, а также уничтожение этой цепи. Для того, чтобы цель была успешно достигнута, было принято решение об одновременном нанесении удара по всем звеньям цепи. Для того же использовался водный транспорт и вертолеты, высаживались небольшие группы на острова волжской дельты, чтобы обнаружить браконьерские базы».

Нужно заметить, что это дело не из легких. Волжская дельта — одна из самых крупных в России и насчитывает более полутысячи рукавов, проток, мелких речек с множеством островов между ними. Она же является своеобразной вотчиной местной икорной мафии.

«В камышах и плавнях дельты, — пишет С. Вывалов, — существует целая республика, не представленная в верхней палате нашего парламента как субъект федерации (хотя, черт ее знает, может быть, как раз и представленная-втихую кем-то из наших доморощенных «сенаторов»?). Это — так называемое камышовое братство. Братва — это, как правило, бомжи и беглые преступники, которые, как испокон веков повелось на Руси, бегут в низовья рек…

Живут на островках — либо настоящих, либо, что чаще, рукодельных — плотах из автомобильных камер — с настилом из досок. На них живут, питаются и даже размножаются.

Обнаружить такой плот в камышах практически невозможно даже с воздуха. А по ночам братва садится в свои лодчонки и выплывает на меновую торговлю. Порой эти современные Челкаши выходят даже в море, где швартуются к нефтеналивным танкерам… и осуществляют бартер — меняют икру и красную рыбу на горючее двух сортов — для своих лодочных моторов и для себя лично…»

Благодаря четкой организации и скоординированности действий между всеми подразделениями, операция «Путина-94» прошла успешно. Были выявлены подпольные икорные цеха, взяты многие икорные барыги — прямо в конторах их нелегальных заводов, во время подвоза готовой продукции в банках с фальшивыми наклейками. О масштабе их деятельности свидетельствует то, что партии икры доходили до 200–300 кг.

Конфискованных в ходе операции браконьерских сетей хватило бы, чтобы опоясать ими дельту Волги.

Однако, пожалуй, самым успешным показателем проведенной операции является то, что в итоге никто из ее участников не был убит. И это, несмотря на то, что у браконьеров имелось неплохое вооружение. Даже в цехах по производству подпольной икры, помимо консервных банок и икры, были также пистолеты, ружья, автоматы Калашникова и автоматы полукустарного чеченского производства — «барсы». Всего в ходе операции было изъято 142 единицы огнестрельного оружия, задержано 1150 правонарушителей, из которых 248 находились в федеральном розыске.

Но и это не все. После вскрытия столь значительных фактов безрассудного уничтожения национального достояния Кремль всерьез задумался над важностью данной проблемы. Сейчас борьбой с браконьерством занимается ГУЭП — Главное управление по борьбе с экономической преступностью.

Согласно его материалам, в 1995 г. было «возбуждено 3142 уголовных дела, пресечена преступная деятельность 19 «подпольных» цехов по изготовлению баночной икры и балычной продукции, обнаружено и изъято 365 единиц огнестрельного оружия, 3 гранатомета… более 3,5 тыс. единиц боеприпасов, 65 единиц взрывчатых веществ… свыше 27 кг наркотических веществ… Из незаконного оборота изъято более 11 тонн икры рыб осетровых пород… свыше 120 тонн рыбы осетровых пород, изъято свыше 37 тыс. браконьерских орудий лова, 22 тыс. сетей, 968 единиц плавсредств, сумма административных штрафов составляет 4,3 млрд, рублей, предъявлено исков на сумму 5,1 млрд, рублей. Экономический эффект от проведения операции «Путина-95» превысил 65 млрд, рублей».

За первую половину 1996 г. «к уголовной ответственности привлекаются 3709 человек… из незаконного оборота изъято: 6,6 тонны черной икры, 158 тонн рыбы осетровых пород, 347 км рыболовных сетей, 869 плавсредств на сумму около 19 млрд, рублей. Раскрыто 361 ранее совершенное преступление, задержано 418 лиц, находящихся в розыске, конфисковано 777 единиц огнестрельного оружия и 7,5 тыс. боеприпасов, 85 кг взрывчатых веществ и 42 кг наркотических веществ. Пресечена незаконная деятельность 10 «подпольных» цехов по переработке рыбы ценных пород. Экономический эффект от 1-го этапа операции превысил 50 млрд, рублей».

Таким образом, в 1994 г. было конфисковано 5 тонн икры, в 1995 — 11 тонн, в первой половине 1996 — 6,6 тонн, а к его окончанию — примерно, 12 тонн. Экономический эффект от проведенной весной 1996 г. очередной «Путины» составил 50 млрд, рублей».

А теперь вопрос на засыпку. Как вы думаете, куда идет конфискованная у браконьеров икра?

Она поступает на внутренний рынок, так как для внешнего не пригодна из-за несоответствия стандарту. В ней может содержаться многократное превышение микроорганизмов. А это говорит о том, что она заражена бактериями, опасными для человеческого организма.

Золотой стафилококк, например, как утверждают медики, очень агрессивен и может вызывать массу заболеваний, начиная от кишечной инфекции и заканчивая гнойными заболеваниями кожи, подкожной клетчаткой, эндокардита, артрита, воспалением легких, остеомиелитом, сепсисом и синдромом токсического шока… Но, в лучшем случае, у человека, проглотившего такой золотистый стафилококк вместе с икрой, возникает ощущение тошноты или рвота, или боль в животе, или позывы, связанные с расстройством желудка…

Итак, о чем мы, возможно, задумаемся, когда в следующий раз отправимся в магазин покапать небольшую баночку икры?

«Какую икру покупаем?», «Дорого, но что поделаешь, раз это стратегический товар России?», «Дешево, по сравнению с тем, сколько стоит черная икра на мировом рынке?»

Но и это еще не все, о чем мы, возможно, могли бы задуматься. Помимо того, что из-за браконьерства наша казна лишается огромных сумм, браконьеры наносят своей деятельностью непоправимый ущерб природе. Осетру требуется 12 лет для того, чтобы из миллиметрового малька превратиться в гигантскую рыбину, созревшую для потомства. Осетр не успевает воспроизводиться, поскольку его отлов значительно превышает темпы воспроизводства. При таких темпах его исчезновение — лишь дело времени. Полное исчезновение — за десять, пять, а может быть, и менее лет.

Есть еще одна любопытная тема для размышлений — статья 163 УК РСФСР, согласно которой пойманный на «месте преступления» браконьер наказывается лишением свободы на срок до одного года или исправительными работами на тот же срок, или штрафом до двух минимальных зарплат, с конфискацией добытого неправедным путем, а также конфискацией орудий лова и плавучих средств с их принадлежностями или… без конфискации. Все зависит от того, в который по счету раз попался такой браконьер.

А теперь давайте обратим свой взор в сторону Южных Курил и посмотрим, как обстоят дела с неисчерпаемым запасом ценных морских ресурсов там.

Там, как раз, кажется, все в норме, поскольку в порядке заинтересованы весьма высокопоставленные кремлевские чиновники.

В ноябре 1997 г. в Красноярске происходила встреча Российского Президента Б. Н. Ельцина с японским премьер-министром Рютаро Хасимото. Эта встреча широко освещалась в прессе и иных средствам массовой информации. «Рамочные соглашения» готовились заранее, в процессе интенсивных переговоров и касались, в частности, организации рыбного промысла в районе Южных Курил.

Согласно совместным усилиям японской стороны и Российского МИДа, японские шхуны получили возможность свободного допуска не только в исключительно экономическую зону России, но и в наши территориальные воды; недавно считавшиеся браконьерами, сейчас желанные гости и могут ставить ловушки в непосредственной близости от «спорных» островов.

Вот как эту ситуацию комментирует «Комсомольская правда»:

«Пока речь идет о 9—10 тысячах тонн ценных морских продуктов ежегодно. Формально — на платной основе. Японцы, дескать, покупают квоту, а полученная валюта идет на развитие социальной сферы и раз-ведение лосося на Южных Курилах… Но в том-то и дело, что соглашение в его нынешнем виде — не просто очередная уступка России в многолетнем территориальном споре. Оно, по сути, дает зеленый свет массовому грабежу природных богатств. Посланцы Страны всегда восходящего солнца заявляют: “Ловить — это да, мы согласны, а вот демонстрировать наши суда и проверять, сколько выловили, — никогда!” Такой контроль (между прочим, принятая во всем мире практика), видите ли, оскорбляет их национальные чувства — они ведь считают острова и, естественно, окружающие их воды “своими”…

Но то японские дипломаты. Их специфический интерес можно понять. А что же наши Горчаковы и Чичерины? Они-то почему, закрыв глаза на все экономические расчеты, добавляют в это “блюдо” перчика и давят на специалистов из российских рыбоохранных ведомств: “Скорее соглашайтесь. Причем здесь рыба, если есть интересы высокой политики”?..»

Не знаю, я не специалист в вопросах высокой политики, а поэтому разбираться в том, насколько правильное решение принял Российский МИД, не могу. Впрочем, все же хочется, чтобы снова не вышло так: «Хотели как лучше, а получилось, как всегда».

И, вместе с тем, понятно, сколь необходима валюта для развития социальной сферы и разведения лосося на Южных Курилах. Раз уж ее больше негде взять, кроме как допустив японцев в свою территориальные воды, то с этим ничего не поделаешь. Не пострадала только бы от этого рыба.

Заместитель министра иностранных дел России Григорий Карасин склонен смотреть на вещи оптимистично.

«Мы исходим из того, — утверждает он, — что в зоне действия соглашения японские рыбаки смогут заниматься ловом только… на основе российских законов — это однозначно. Как еще можно действовать в наших территориальных водах? Промысел должен осуществляться только в рамках научно просчитанных квот, на основе покупки лицензий, а что мы можем выделить для лова, будет определять Российский Департамент по рыболовству. Финансовая компенсация пойдет на сохранение этих самых морских богатств — в том числе, и силами пограничников, — а также на решение социальных проблем островов».

Кстати, Карасин считает, что о строгом контроле в акватории говорить сложно, поскольку материальное обеспечение пограничников оставляет желать лучшего. У них порой нет даже горючего, чтобы осуществить контроль за браконьерами.

А относительно ущерба, наносимого российскими «теневиками», заместитель министра иностранных дел утверждает, что его размер, действительно, велик. «В частности, — говорит он, — по некоторым данным, потери России только от браконьерского промысла краба в 1995 г. превысили 600 млн. долларов». А согласно информации Дальневосточного таможенного комитета, убытки того же года составили 85 млн. 585 тыс. долларов — «всего с учетом хищений, неуплаты налогов и т. д. доходы отечественного, а не «соседского» японского криминального бизнеса в сфере добычи и реализации морепродуктов ежегодно составляют 12–18 трлн, рублей. Эти цифры в реальности, боюсь, на порядок выше».

Таким образом, соглашение между Россией и Японией как раз и касается наведения порядка в использовании наших ресурсов: «соглашение дает реальную; возможность наладить в этой области взаимовыгодное сотрудничество с соседями, привлечь их капитал для создания и модернизации мощностей по воспроизводству уже основательно пострадавших живых ресурсов». Что же касается самих «живых ресурсов», о которых мы склонны проявлять столь великую заботу, то они в этом деле остаются в стороне, что само собой подразумевается. Как считает Карасин: «ему, бедному (это о крабе — В. К.), все равно, кто его варварски истребляет».

Что ж, с таким утверждением трудно не согласиться. Остается ждать и надеяться, что новое решение в действительности окажется столь эффективным, как об этом говорится.