Кремлевское золото

РОССИЙСКИЙ ЗОЛОТОЙ ЗАПАС КАНУЛ В ЛЕТУ

Помню, спорила я однажды с двумя ученейшими господами по вопросу об исчезновении золотого запаса России. Но спорила — это слишком громко сказано. Мои собеседники были так поглощены своим жарким обсуждением проблемы, что совершенно забыли о моем присутствии. Я едва успевала открыть рот, чтобы что-либо возразить, как меня тут же оттесняли на задний план. Однако, за это я на них не в обиде, потому что это не столь уж и важно. Главное, что я вынесла из этого эпизода, — горечь и разочарование.

— Кому сейчас нужно говорить о том, что давно кануло в Лету? — возмущался один господин с важным видом. — По-моему лучше принять все, как есть, и смириться с мыслью, что это золото безвозвратно исчезло. И куда правильнее — грамотно воспользоваться теми материальными благами, которые мы имеем на данном отрезке времени.

— Ну, что вы! — возражал второй господин. — Этак вы договоритесь Бог весть до чего. А как же интересы Родины? А как же наш многострадальный народ, постоянно испытывающий всяческие лишения? Найти золотой российский запас необходимо. Найти и заставить его работать на наш народ.

— Наш народ, — возражал на это первый господин, — давно разучился работать и думать самостоятельно. А подбросьте ему эту удобоваримую тему — что получится?..

Спор этот продолжался долго. Господа так и не пришли к единому мнению. А я подумала: неужели безалаберность — отличительная черта нашего национального характера? Неужели единственное, что мы умеем, так это разбазаривать народное достояние? Велика Россия, необъятны ее просторы. Может, оттого так широка душа у русского человека. Но гуляет по тем необъятным просторам ветер… Так что же тогда творится в душе русского человека?

Известно, что русский человек готов поделиться последним куском хлеба, снять с себя последнюю рубаху. Его мало интересует материальное, он альтруист изначально.

Несомненно, в этом есть много положительных моментов. Кто бескорыстно служит другим — прокладывает себе путь на небеса. Помните евангельский рассказ о богатом юноше, который не мог последовать за Спасителем из-за любви к своему богатству? Это о нем Христос сказал: «Трудно богатому войти в царствие Божие».

Но христианство также учит, что, как душа, так и тело, сотворены Богом. Тело человека, по апостольскому учению, после таинства крещения есть храм Святого духа. Прав, видимо, был Куприн, который говорил, что только русский может довести букву Евангелия до абсурда.

Исчезнувший золотой запас России — не мифическое явление. Конечно, грамотно использовать те материальные блага, которые мы имеем на данном отрезке времени, — великое дело. Но зачем же ставить крест на том, что мы могли бы иметь?

В апреле 1993 г. «Рабочая трибуна» печатала доклад магистра исторических наук Сергея Петроффа о Российском золотом запасе (1914–1920 гг.) В послесловии к этому говорится:

«Мы не первые поднимаем вопрос о поиске и возврате «золота России», вывезенного за рубеж и осевшего в иностранных банках. Те, кто болеет за судьбу своего народа, искренне удручены и оскорблены его нищенским существованием, понимают: никакая иностранная «помощь», в основном, лишь обещаемая, когда надо нажать на Россию, чтобы она быстрее разоружилась или голосовала за угодных Западу правителей, не сможет сравниться с тем, что по праву — юридическому, историческому и моральному — принадлежит народу нашему. Но удерживается за семью замками в банках Запада, Востока, Юго-Востока и так далее. Ибо это золото, принадлежащее российскому народу, за прошедшие годы оно многократно возросло в цене и ныне измеряется миллиардами и миллиардами долларов».

Конечно, есть проблемы первой необходимости и те, с решением которых можно подождать. Но проблема возврата Российского золота, как мне кажется, стоит сегодня очень остро, учитывая то нищенское положение, в котором находится наша страна.

Сергей Петрофф — американец, родился в Харбине, рос и учился в Америке. По образованию экономист и историк. Его отец, Павел Петров, был генерал-майором колчаковской армии.

Поиском исчезнувшего золотого запаса России Петрофф занимается давно. На вопрос журналиста «Рабочей трибуны», с чем связан его интерес к этому вопросу, Петрофф отвечает:

— Можете считать это семейной традицией. Отец в свое время, после гражданской войны, передал японской стороне 22 ящика с золотом — в то время он был начальником снабжения Дальневосточной армии, в 30-е годы вел процесс за их возвращение… После смерти отца, разбирая его бумаги, я нашел папку, в которой по-русски было написано: «Золото». В ней хранились подлинные документы, копии материалов Токийского процесса, копия расписки японской стороны о приеме золота… Изучив эти материалы, архивные документы в хранилищах США, Москвы, Лондона, Праги, я подготовил «Доклад о Российском золотом запасе (1914–1920 гг.), который передаю для публикации в «Рабочую трибуну».

О своей работе Петрофф пишет:

«Цель моего доклада — попытка внести порядок и ясность в запутанную историю золотого запаса, тесно связанную с событиями 1-й Мировой и Гражданской войн. Я постараюсь произвести полный бухгалтерский анализ движения российского золота, начиная с 1914 г., сказать несколько слов о точности этого отчета, а также внести предположения о том, как возвратить в Россию часть Российского золотого запаса, оставшегося за границей.

Мой доклад не претендует на пунктуальность финансового отчета. Проведение точной бухгалтерии золотого запаса практически не является возможным из-за того, что в информации о том, что произошло с российским золотом, большей частью нет необходимых деталей. В истории золотого запаса много «белых пятен», и многие из существующих документов неправильно датированы. Небрежность государственных служащих в ведении бухгалтерского учета и отсутствие точности в мемуарах главных действующих лип также сильно осложняет реконструирование истории золотого запаса».

При составлении доклада американский экономист и историк пользовался данными, взятыми из трех источников:

— архивных и библиотечных фондов Гуверовского института при Стамфордском университете в Калифорнии; Калифорнийского университета в г. Беркли; архива Колумбийского университета русской и восточноевропейской истории и культуры в Нью-Йорке;

— избранных документов из Британского Военного Архива, Государственного Центрального Архива в Праге и Центрального Государственного Архива Октябрьской Революции (ЦГАОР);

— избранных документов из семейного архива покорного генерал-майора Павла Петровича Петрова, служившего в армиях КОМУЧа (Комитет Учредительного собрания) и Колчака.

Как видим, работа проведена большая и основательная. А собранная в ней информация — поистине сенсационная. Она располагается в четырех таблицах, после которых следуют примечания автора.

Так, первая таблица имеет название: «Имперский российский золотой запас (август 1914 — октябрь 1917)», и в ней приводятся такие данные:

«А) Баланс на начало 1-й мировой войны

1695000000 3. р. (золотых рублей — В. К.).

Б) Вывезено за границу во время 1-й мировой войны

1) Продано Великобритании и отправлено в октябре 1914 г. через Архангельск на корабле «Дрейк» для получения 8 млн. ф. ст. кредита на оплату военных поставок. 75 120000 з. р.

2) Отправлено в Великобританию через Владивосток и Канаду на японских военных судах в счет кредита.

Дек. 1915 10 000000 ф. ст.

Июнь 1916 10000000 ф. ст.

Нояб. 1916 20000000 ф. ст.

Всего 40000000 ф. ст. 375 590000 з. р.

3) Отправлено в Великобританию через Владивосток и Канаду на японских военных судах по соглашению о предоставлении дополнительного кредита

20000000 ф. ст. 187000000 з. р.

4) Отправлено в Швецию в октябре 1917 г. для закупки военных припасов 4 850000 з. р.

Всего вывезено за границу 643 360000 з. р.

В) Баланс до внесения поправки: В-А-Б

1 051 640000 3. р.

Г) Поправка: добавлено к золотому запасу во время 1-й мировой войны из золотых приисков

50 050000 з. р.

Д) Баланс на ноябрь 1917 г.: Д-В+Г

1 101 690000 3. р.

В примечании к этой таблице Петров пишет: «Баланс до начала 1-й мировой войны (1 695 000000 з. р.) взят из монографии В. Новицкого «Российский золотой запас до и во время мировой и гражданской войны», опубликованной в Нью-Йорке в 1928 г. Данная цифра показывает величину Российского золотого запаса на 1 января 1914 г. Однако, она не включает в себя добавки из золотых приисков во время войны. Поэтому 50050000 добавлены к сумме баланса. Таким образом, на ноябрь.1917 г. баланс составлял 1 101 690000 з. р. Данная оценка соответствует цифре 1 101 000000 з. р., приведенной Л. Н. Юровским в его книге «Денежная политика Советской власти в 1917–1927 гг.» (Москва, 1928).

Установление кредита для оплаты военных поставок было закреплено в специальном Англо-Российском финансовом соглашении, заключенном при содействии Франции. По этому соглашению Великобритания давала согласие на открытие кредита Российскому правительству на сумму 200000000 ф. ст…

Последняя отправка золота в Великобританию, показанная в первой таблице, произошла накануне Февральской революции 1917 г.

В советских источниках, по моим данным, нет упоминания об отправке золота в Швецию в октябре 1917 г. В монографии же Новицкого абсолютно четко утверждается, что 4 850000 з. р. были отправлены в Швецию в счет погашения выданного в кронах кредита. Согласно утверждению Новицкого, в 1928 г. это золото все еще находилось на счету в Шведском Риксбанке.

Во время 1-й мировой войны стоимость русского рубля практически не изменялась. Валютный курс рубля, используемый в первой таблице, один золотой рубль равен 0,1065 ф. ст.».

Во второй таблице С. Петрофф приводит данные о состоянии Российского золотого запаса в период с ноября 1917 г. по ноябрь 1918 г. В ней, на мой взгляд, четко отображен конфликт золота и власти, возник-ший между большевиками, уже обладавшими властью, и теми, кто эту власть потерял.

Так Петрофф утверждает:

«В мае 1918 г. правительство большевиков, опасаясь захвата золотого запаса германской армией, переправило в Казань 651532000 з. р. При этом 328 409000 з. р. все еще находились в банках Центральной России. 900000 з. р., выданные Чехословацкому легиону, принадлежали казанской части Российского золотого запаса.

A) Баланс за ноябрь 1917 г. 1 101 640000 з. р.

Б) Передано Германии правительством большевиков по условиям Брест-Литовского договора и дополнительных финансовых приложений:

1) 10 сентября 1918 г. передано 42 860 кг золота

55 354000 s. р.

2) 30 сентября 1918 г. передано 50 675 кг золота

65 445000 3. р.

Всего отправлено в Германию 120 799000 з. р.

B) Передано Чехословацкому легиону. 2 октября

1918 г. 750 ящиков с серебром были переданы правительством КОМУЧа финансовому отделу Чехословацкого Национального Совета для поддержки чехословацких военных денежных знаков 900000 з. р.

Г) Всего передано за период с ноября 1917 по октябрь 1918 г. 121 699000 з. р.

Д) Баланс на ноябрь 1918 г.: Д-А-Г

979 941000 3. р.»

Поясняя данные, приведенные в этой таблице, американский экономист и историк пишет:

1.) «Согласно Дополнительному Финансовому приложению к Брест-Литовскому договору, правительство большевиков должно было уплатить Германии шесть миллиардов марок. Оплата должна была быть произведена в золоте, рублевых банкнотах, облигациях и товарах и осуществляться в пять взносов за период с 10 сентября по 31 декабря 1918 г. «Золотая часть» оплаты состояла из 245 564 кг золота из Российского Государственного казначейства.

10 сентября 1918 г. правительство большевиков произвело первый взнос в 42 860 кг золота. Второй взнос (50 675 кг золота) был отправлен в Германию 30 сентября 1918 г. Перемирие от 11 ноября 1918 г. приостановило выплату последующих взносов. По условиям перемирия Германия передала союзникам ту часть золота, которая уже была выплачена Германии правительством большевиков.

2). В Казань были переведены золотые монеты, золотые слитки, серебро, платина, сплавы золота и серебра и золотые и серебряные изделия на сумму 651 000000 з. р. 7 августа 1918 г. Казань была взята белыми, и золотой запас был переправлен в Самару. В телеграмме В. И. Лебедева, переданной 7 августа 1918 г. из Казани в штаб КОМУЧа в Самаре, запас оценивался суммой в 657 000000 з. р.

Лебедев, скорее всего, взял эту цифру из 6yxгалтерских книг Казанского Государственного банка, которые не показывали 100 ящиков золота (на сумму 6 000000 з. р.), взятые из банка 15 августа 1918 г. представителями правительства большевиков, согласно эвакуационному плану, вступившему в силу после того, как Симбирск (Ульяновск) был взят белыми.

Подробности вышеописанного перевода золотого запаса из Казани в Самару описаны в книге А. Кладта и Б. Кондратьева «Быль о золотом Эшелоне» (Москва, 1966) и книге А. Котомкина «О Чехословацких легионерах в Сибири (1918–1920 гг.): воспоминания и документы» (Париж, 1930). За несколько дней до того, как Красная Армия снова захватила Самару, правительство КОМУЧа передало Финансовому отделению Чехословацкого Национального Совета 750 ящиков серебра для поддержки военных денежных знаков. Стоимость переданного серебра приблизительно составляла 900000 з. р. Остаток казанской части золотого запаса был эвакуирован сначала в Уфу, а потом через Челябинск в Омск, где золотой запас в конечном счете попал в руки правительства Колчака».

Далее С. Петрофф представляет третью таблицу, в которой наглядно показано распределение казанской части золотого запаса.

«А) Согласно данным ЦГАОР (ф. 143, оп. 14, д. 24), инвентаризация от 7 марта 1020 г. показала, что стоимость оставшейся казанской части золотого запаса составляла 651 532000 з. р.

Б) Отправлено во Владивосток правительством Колчака:

1) Передано правительством Великобритании, Франции и Японии в уплату за военные припасы

68 262000 3. р.

2) Положено на счета в иностранных банках в счет кредита за военные припасы

126 765000 3. р.

3) Захвачено атаманом Семеновым в Чите

42 251000 з. р.

Всего отправлено во Владивосток

237 278000 3. р.

В) Эвакуировано из ОМСКА В-А-Б 414 254000 з. р.

Г) Возвращено правительству большевиков в Иркутске комиссией Громова, согласно данным ЦГАОР (ф. 143, оп. 14, д. 24), 409 620000 з. р.

Минус: 2 ящика из Перми 120000 з. р.

— 409 500000 3. р.

Д) Пропало на пути из Нижнеудинска в Черемхово — 13 ящиков на станции Тыреть. 780000 з. р.

Е) Разница между тем, что было эвакуировано из Омска, и тем, что было возвращено большевиками в Иркутске: Е-В-(Г+Д) 3 974000 з. р.»

А вот, что написано в примечании к этой таблице:

«1) Оценка золотого запаса в 651 532 117 з. р. соответствует записи от 19 мая 1919 г. в дневнике премьер-министра колчаковского правительства П. Б. Вологодского. В этот день Вологодский и члены его кабинета проводили инспекцию казанской части золотого запаса.

2) Данные об отправке золотого запаса во Владивосток взяты из монографии В. Новицкого, в которой проводится анализ золота, переданного иностранным правительствам в счет оплаты кредита на получение военных запасов, а также золота, отправленного в иностранные банки для установления кредита под новые заказы. Эти данные весьма схожи с цифрами, полученными из ЦГАОР, а также с информацией, полученной из Гуверовского института, и данными, приведенными в книге А. И. Погребецкого «Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока 1914–1924 гг.» (Харбин, 1924).

3) Данные о «семеновском» золоте также взяты из книги В. Новицкого.

4) Одна из важнейших цифр — количество золота, возвращенного правительству большевиков в Иркутске в первую неделю марта 1920 г. — основана на материале ЦГАОР (ф. 143, оп. 14, д. 24) с поправкой на 120000 з. р. Два ящика с печатью Пермского Государственного банка никогда не входили в казанскую часть золотого запаса. Согласно вышеуказанному фонду ЦГАОР, 6821 мест (5143 ящика и 1678 мешков золотой монеты, золотых слитков и полос) были возвращены правительству большевиков в Иркутске.

5) В конце февраля 1920 г. в Иркутске была создана специальная комиссия, состоящая из офицеров Чехословацкого легиона и представителей Иркутского ревкома, возглавляемая Ф. И. Громовым, являющегося председателем Финансового отдела местного пробольшевистского правительства. В обязанности комиссии входило наблюдение за передачей оставшейся части запаса из рук Чехословацкого командования в руки Советского правительства. Согласно акту комиссии от 1 марта 1920 г., копию которого я получил в Государственном Центральном Архиве в Праге, 5153 ящика и 1678 мешков были погружены в 10 американских железнодорожных вагонов вместимостью 500–600 мест и 8 российских товарных вагонов, вместимостью 250–260 мест. Подписанный официальными представителями Чехословацкого и Советского правительств, акт служит доказательством перехода ответственности ‘за золотой запас к большевикам и подтверждает, что количество ящиков и мешков, переданных 1 марта 1920 г. правительству большевиков, соответствует количеству, указанному в документе от 7 марта 1920 г.

6) Вышеуказанные данные также подтверждаются свидетельством Л. Н. Юровского, приведенным в его книге «Денежная политика Советской власти»: «Из всего казанского запаса» Советскому правительству удалось получить обратно 409 миллионов рублей (по данным Иркутского финансового отдела, очень близким к данным Новицкого). За вычетом суммы, выданной Германии по Брестскому договору, золотой запас составлял 739 миллионов. Сумма 739 миллионов близка к указанной автором сумме 737 409 000 з. р. полученной суммированием 409 000000 з. р., отправленных в Иркутск, и 328 409 000 з. р., оставленных в Госбанках Центральной России».

Наконец, и четвертой таблице С. Петрофф показывает распределение части золотого запаса, захваченного атаманом Семеновым:

«А) Золото, захваченное атаманом Семеновым в Чите. 732 ящика, отправленные 18 октября 1919 г. во Владивосток 42 251000 з. р.

Б) Роздано в Чите гражданским и военным организациям с января 1920 по 31 августа 1920 г.

Январь 729000 з. р.

Февраль 6 780000 з. р.

Март 3 900 000 з. р.

Апрель 600000 з. р.

Май 4380000 з. р.

Июнь 180000 з. р.

Июль 8 460000 з. р.

Август 4620000 з. р.

(ЦГАОР, ф. 143, оп. 12, д. 9).

Всего 29 640000 з. р.

В) Передано в сентябре и ноябре 1920 г. генерал-майору Павлу Петрову на нужды Дальневосточной (Белой) Армии 7 700000 з. р.

А. И. Погребецкий в своей неопубликованной рукописи о денежных знаках, обращавшихся в Сибири во время гражданской войны (подлинник сейчас находится архиве Гуверовского института), подтверждает, что 7 000000 з. р. были переданы Дальневосточной (Белой) Армии в сентябре 1920 г. Погребецкий, однако, не знал, что дополнительные 700000 з. р. были также выданы Дальневосточной Армии в ноябре 1918 г.

Всего передано 37 340000 з. р.

Г) Разница 4 911000 з. р.»

В примечаниях к таблице Петрофф пишет:

«1) Золото захвачено атаманом Семеновым на сумму в 42 251 000 з. р.

2) В документах ЦГАОР (ф. 9431, on. 1, д. 184) переданное золото исчисляется в ящиках, а не в золотых рублях. Для конвертации стоимость каждого ящика считается 600000 з. р. Таким образом, шесть ящиков золота, розданные в январе 1920 г., отражены в таблице IV как 720000 з. р. Я Считаю, что оценка одного ящика золота в 600000 з. р. является полностью обоснованной и реалистичной, т. к. поставщики принимали золото на этой основе без проверок.

3) Согласно справке от 19 ноября 1920 г., подписанной генералом Петровым, 7 700000 з. р. были израсходованы следующим образом:

A) 5 380000 з. р. были потрачены на выплату жалованья, военных припасов, продовольствия и фуража.

Б) 1050000 з. р. были выданы командующим четырех подразделений генералам Маевскому, Смолину, Молчанову и Бангерскому. Эти средства предназначались для покрытия расходов на содержание подразделений во время перемещения войск от станции Маньчжурия во Владивосток через Северный Китай.

B) 20 ящиков золотой монеты и 2 ящика золотых слитков на общую сумму 1 270000 з. р. были переданы на временное хранение японской военной миссии на станции Маньчжурия.

4) В 1933 г. генерал Петров передал своим адвокатам в Японии специальную докладную записку. В этой записке он подтвердил, что 21 ноября 1920 г., он встретился с атаманом Семеновым и проинформировал последнего о передаче остатков армейского золота на временное хранение японской военной миссии, а также спросил, что Семенов сделал с частью золота, остававшегося в казначействе. Семенов сообщил ему, что он предпринял «аналогичные шаги и также передал все оставшиеся у него казначейские средства на хранение японской военной миссии».

Приводя такой подробный и скрупулезный анализ Петроффа, я ставила перед собой цель воспроизвести путь Российского золотого запаса в 1914–1920 гг., чтобы дать возможность читателям проследить, каким образом и куда могла исчезнуть его часть. Сам американский историк делает такой вывод: путь 99,4 % казанской части золотого запаса ему известен, но судьба 3 374000 з. р. покрыта мглой времени.

Куда же девалось золото на такую, отнюдь, не маленькую сумму? Точный ответ на данный вопрос не могут дать даже Петрофф и другие специалисты, которые длительное время занимались изучением этой проблемы. Правда, Петрофф делает поправку, что эта сумма могла появиться в результате неточных подсчетов, хотя он предпринял все усилия, чтобы не допустить ошибки.

Однако, рассуждая дальше, Петрофф предполагает, что это золото могло пропасть в пути, «Существуют красочные воспоминания полковника В. О. Вырыпаева, — пишет он, — командующего артиллерией Каппеля, во время взятия Казани белыми — о разбитых ящиках с золотом и разбросанных по полу Казанского Государственного банка 5-, 10- и 15-рублевых золотых монет. Сколько золота пропало в Казани, не знает никто, но, вероятно, не больше, чем несколько ящиков и мешков». Он даже допускает мысль, что золото могло быть украдено в Уфе и Челябинске, хотя тут же опровергает это предположение: «Во время коротких остановок в Уфе и Челябинске золото оставалось в запечатанных вагонах, охраняемых чехословацкими и русскими отрядами под командованием чиновников КОМУЧа и старших чинов Белой Армии».

Петрофф также опровергает утверждение советских историков, которые обвиняют Колчака в неоправданных тратах и небрежном отношении к золотому запасу.

В частности, он пишет по этому поводу: «Эти обвинения не подтверждаются в воспоминаниях «белых» участников гражданской войны. Наоборот, «белая» литература настойчиво утверждает, что Колчак принимал строгие меры предосторожности, направленные на предотвращение потерь в золотом запасе, и настаивал на том, что Омское правительство «временное и поэтому не имеет права на трату того, что принадлежит народу». Доказательства этого существуют и в Центральном Государственном Архиве Октябрьской Революции. Принцип неприкосновенности золотого запаса, по воспоминаниям «белых» участников, был нарушен только в мае 1919 г., когда Белая Армия уже отступала.

Акт, утверждающий первую отправку золота во Владивосток (ЦГАОР, ф. 143, оп. 4, д. 25), датирован 10 марта 1919 г. Следующая отправка датирована 19 июля 1919 г. В своем дневнике (архив Гуверовского института) премьер-министр колчаковского правительства П. В. Вологодский пишет о том, что 18 мая 1919 г. он и члены его кабинета провели инспекцию золотого запаса в подвале Омского госбанка, выяснив, что в общей сложности золотой запас имел стоимость в 651533117 рублей и 86 копеек, т. е. никаких отправок до 18 мая не происходило. Это показание не сходится с актом в ЦГАОР».

Переправка золотого запаса была четко организована и при этом соблюдались все возможные и невозможные меры предосторожности. 14 ноября 1919 г. золотой запас был эвакуирован из Омска. До Нижнеудинска «золотой эшелон» следовал под личной охраной адмирала Колчака. В Нижнеудинске охрана была заменена чехословаками — по приказу командующего союзными войсками в Сибири, но ненадолго. В Черемхове по требованию местного революционного комитета в конвой были допущены представители местной революционной дружины. По прибытии в Иркутск эшелон был поставлен в тупик и опутан проводами сигнализации. Его охрана в этом пункте была усилена. В депо постоянно находился специальный паровоз Военно-революционного комитета, готовый по первому сигналу заблокировать путь. Охрана эшелона осуществлялась чехословацкими легионерами и русскими дружинниками из Иркутского политического центра, а потом из Иркутского ревкома. Командовали охраной офицеры Чехословацкого легиона. 27 февраля, когда готовилась передача золота советским властям, по приказу комиссии Громова началась перегрузка золота в более просторные американские вагоны.

Подводя итоги своим рассуждениям о возможных путях исчезновения части российского золотого запаса, С. Петрофф пишет:

«Суммируя сказанное, подведем итоги. Было ли большое количество золота тайно похищено за период с 4 августа 1918 г. по 1 марта 1920 г.? Основные данные опровергают возможность такой потери. Не имеется твердых подтверждений и того, что чехословацкие легионеры занимались грабежом, несмотря на язвительные замечания таких критиков Чехословацкого легиона, как генерал барон А. П. Будберг, генерал К. В. Сахаров и «белый» журналист А. Гутман-Гун. Их воспоминания полны утверждений о том, что чехословацкие легионеры увезли домой огромную награбленную добычу, однако, в них не имеется специфических упоминаний о золоте.

Утверждение о том, что «след колчаковского золота ведет в Прагу», основано на обвинениях недоброжелательно настроенных русских эмигрантов. Без сомнения, за пять лет, проведенных в России, легионеры смогли приобрести значительное количество военного и личного имущества, а также предметов искусства. Что же касается золотого запаса, то осенью 1918 г. КОМУЧ выдал Чехословацкому легиону 750 ящиков серебра и денежных знаков. Легионеры также могли присвоить небольшое количество золота в пути из 13 ящиков, пропавших на станции Тыреть и обменять какую-то часть денежных знаков из своего казначейства на золотую монету или золотые слитки. Все имущество Чехословацкого легиона было погружено на пароходы во Владивостоке и вывезено в Чехословакию через Триест.

Существовало еще одно исключительное обстоятельство, связанное с чехословацкими легионерами, — обстоятельство, которое плохо понимается критиками. Из-за недостатка денежных знаков Финансовое управление Чехословацкого Совета выплачивало легионерам только часть обещанного жалованья. На эти невыплаченные деньги и был создан Легион-банк. Фактически, этот банк был продолжением Финансового управления Чехословацкого Совета и казначейства: акции банка выдавались в обмен на невыплаченные деньги, которые аккумулировались на счетах Финансового управления. 70 миллионов крон (т. е. приблизительно 10 миллионов американских долларов) были использованы для создания акционерного капитала, что составляло, приблизительно, 158 долларов от каждого из легионеров. Не все легионеры добровольно соглашались на получение жалованья в акциях банка, однако, казначейство обладало достаточными ресурсами, для того, чтобы восполнить недостаток акционерного капитала».

Всяческие предположения об исчезнувшей части золотого запаса России, безусловно, представляют для нас определенную ценность. Это история, которая должна храниться в нашей памяти. Но существует и другое золото — реальное, которое еще могло бы послужить России, то, на которое наша страна имеет полные права. Это именно та часть золотого запаса, которая хранится в зарубежных банках за семью замками и потому не доступна для ее законных владельцев.

На мой взгляд, исключительно важными являются утверждения С. Петроффа, что золото это еще возможно вернуть России. Анализируя, какое золото еще могло бы быть использовано для нужд нашей страны, а какое — нет, в силу того, что оно уже потрачено на различные цели, он, в частности, пишет:

«1. Можно забыть о возвращении золота, посланного в Великобританию в 1914–1916 гг. Оно было полностью истрачено на военные припасы. Однако, значительный интерес для исследования представляют 187 800000 з. р., отправленных в Великобританию накануне февральской революции, и 4 850000 з. р., вывезенных в Швецию в октябре 1917 г.

2. Я сомневаюсь в том, что 120799 000 з. р., попавших в руки союзников после перемирия в ноябре 1918 г., можно репатриировать. Этой частью золота должны заняться юристы, знакомые с международным правом. Статья № 259 Версальского договора, к сожалению, сформулирована неясно, но в ней имеется упоминание о том, что русское золото, переданное Германией союзным державам, было принято «на хранение» Французским Государственным банком.

3. Наиболее вероятным является репатриация золота, вывезенного за границу во время колчаковского периода. По моему мнению, 68 799000 з. р., переданных Англии, Франции и Японии в обмен на иностранную валюту для уплаты за военные припасы, возвратить невозможно, так как это золото было полностью истрачено на военные нужды омского правительства.

Совсем иную картину представляют собой 126 765 000 з. р., депозитированных на счета в иностранные банки осенью 1919 г. В октябре 1919 г. армия Колчака отступала на Восток. 14 ноября 1919 г. пал Омск. Таким образом, высылать заказанные военные припасы было уже поздно, и практически нетронутое золото осталось на счетах в иностранных банках. В поисках этого нетронутого золота я сумел определить местонахождение следующих банковских счетов:

а) эквивалент в иенах на 29 500 000 з. р. был депозитирован в Йокохама Спеши банке;

б) 8 621 161 ф. ст. (81 535 000 з. р. были депозитированы в Гонконг Шанхай Банке для покрытия кредита в 7 500000 ф. ст., выданного англо-американским синдикатом, который был организован американской фирмой «Киддер Пибоди» и английской фирмой «Братья Беринг». Часть из этих денег могла быть истрачена, но большинство было переведено на личные счета зарубежных представителей правительства Колчака.

4. Количество золота, захваченного атаманом Семеновым, несомненно, превышало 4 911000 з. р., указанных в таблице IV. Для этого утверждения имеются следующие основания:

а) в 1919 г. и в первые два месяца 1920 г. семеновские пограничные патрули методически останавливали поезда на станции Даурия, обыскивали всех пассажиров и реквизировали личное золото пассажиров сверх 2000 з. р.;

б) семеновские казаки часто совершали налеты на золотые прииски и в) установив свою власть в Чите, Семенов захватил золотой запас Читинского Государственного банка. Оставшееся золото, в конце концов, попало в руки японцев: или прямо от Семенова, или косвенным путем через генерал Подтягина — военного атташе в Токио, переводившего золото в японские банки для закупки военных припасов.

Один из таких переводов в Йокохама Спеши Банк на 1061 777 иен (1050000 з. р.) стал основанием для судебного процесса в 1923 г. Дело Подтягина было проиграно, и деньги остались в Токио. Другим судебным делом, также связанным с золотом, захваченным Семеновым в Чите, являлся процесс генерала Петрова. 22 ноября 1920 г. на станции Маньчжурия генерал П. П. Петров передал на временное хранение начальнику японской миссии полковнику Изоме 22 ящика с золотом на сумму 1 320 000 з. р. Это золото также было возвращено, несмотря на иск, предъявленный генералом Петровым японскому правительству в 1934 г. Таким образом, по крайней мере, 2 370000 з. р. до сих пор находятся в Японии. Кроме того, около 7 500000 — 10000000 з. р. были переданы атаманом Семеновым японским властям на станции Маньчжурия и в Порт-Артуре. По мнению автора, Российская Федерация имеет полное право на получение подтягинского и петровского золота.

В дополнение к золоту, указанному в пунктах 1–4, за границу попало также золото, не относящееся к золотому запасу. Часть этого золота являлась непосредственными переводами с официальных посольских счетов на личные счета российских агентов:

К. К. Миллера в Токио:

940000 иен

25 000 ф. ст.

424000 фр.

450000 мексик. дол.

Ген. Подтягина в Токио: 6 2 7 5 000 иен

К. Е. Замена В Лондоне: 5 1 7 000 ф. ст.

Профессора Бернатского в Лондоне: 607 000 ф. ст.

С. А. Угета в Нью-Йорке: 27 227 000 дол. США

Рафаловича в Париже: 21 439 000 фр.

Консула Гроссе в Шанхае: 40000 фр.

Владивостокское отделение колчаковского казначейства также имело значительные счета в иностранных банках. В ноябре 1919 г. следующие суммы оставались на счетах:

фирмы Братьев Беринг: 2000000 ф. ст.

фирмы Братьев Лэндмэн: 9 000000 датск. крон

банка «Линдо-Чайна»: 15 680000 фр.

Министр финансов последнего временного правительства во Владивостоке В. И. Моравский, находясь в эмиграции, занимался розыском российских банковских счетов за границей. Он оценивал общую сумму денег, находящуюся за рубежом, в 250000000 з. р., не считая того золота, которое я уже упоминал в таблицах I и II.

Данное количество может быть преувеличено, но факт остается фактом: после революции и гражданской войны значительные суммы денег остались на счетах в иностранных банках. И хотя вполне возможным является возвращение этих денег Российской Федерации, в некоторых случаях более благоразумным может быть решение «не будить спящего, пса». Попытки возвращения золота могут повлечь за собой требование со стороны иностранных фирм на возмещение им денежного эквивалента того имущества, которое было конфисковано большевиками после революции. В общем, надо действовать осторожно».

Предостережение Петроффа весьма существенно. Денежные вопросы не терпят никаких условностей. В истории уже бывали случаи, когда подобные проблемы решались силовыми методами или при помощи примитивной констатации фактов. Вспомним хотя бы категоричное решение большевистского правительства не возвращать загранице долги царской России и последствия этого решения для потомков. Истина заключается в том, что ломать гораздо легче, чем строить.

Говорят, что время все расставит на свои места. Что ж, запасемся терпением и подождем, как решится вопрос с золотым запасом России.

Октябрьский переворот 1917 г. принес в страну такой хаос, что наводить порядки нужно будет еще многие и многие десятилетия. Спасая свои состояния, зажиточные люди переправляли их на счета в зарубежные банки или просто припрятывали до подходящих времен. В таких условиях отыскать сокровища было так же нелегко, как пресловутую иголку в стоге сена.

История, которую я намерена вспомнить сейчас, относится к разряду сенсационных и чуть ли не самых таинственных в истории человечества. На первый взгляд, она не имеет никакого отношения к золотому запасу России, вывезенному за границу в 1914—20 гг. Но, как мне кажется, в них все-таки много общего. Во-первых, это история о золоте. Во-вторых, с историей о Российском золотом запасе у нее общее происхождение. В-третьих, обе истории имеют едва ли не одинаковое завершение, так как законные владельцы несметных сокровищ до сей поры не имеют возможности использовать их себе во благо. И, наконец, их роднит широкая огласка и страстное желание отыскать эти богатства. Я имею в виду исчезнувшее тайным образом золото бухарского эмира.

Это произошло в то знаменательное, как утверждают советские историки, время, когда Советская власть осуществляла свое триумфальное шествие по территориям, принадлежавшим Российской империи.

Бухарский эмират располагался на территории современного Узбекистана, нынешних Бухарской, Каш-кадарьинской, Сурхандарьинской областей, захватывая и земли Таджикистана. Эмиры Бухары за полтора столетия своего правления накопили в подвалах дворца Арк в Бухаре несметные сокровища. К 1920 г. население Бухарского эмирата составляло около трех миллионов человек. И все эти люди денно и нощно работали на своего единственного властелина — эмира бухарского. С помощью 35-тысячного чиновничьего аппарата эмир взимал со своих подданных такие налоги, каких не было ни в одном государстве мира: сорок различных податей, главной из которых был херадж — земельный налог. Каждый житель ханства, возделывавший хотя бы клочок земли, обязан был пятую часть урожая отдавать в казну эмира. Зякят — имущественный налог — обязывал подданных отдавать правителю одну сороковую часть всего, что они имели. А в случае войны эмир взимал еще и джул — военный налог. Но не будем вдуваться в столь утомительные подробности. Как говорил герой известного кинофильма, Восток — дело тонкое…

Стоит ли удивляться, что при таких порядках годовой доход эмира Бухары Саида Алимхана в последний год его правления доходил до 30 млн. золотых тиллей, а траты составляли лишь 3 млн. на содержание армии. Впрочем, были и другие расходы. Например, во время 1-й мировой войны, будучи вассалом России, эмир трижды — в 1914, 1915 и 1916 гг. жертвовал на нужды армии («для победы», как он писал в телеграммах) по миллиону рублей. В 1915 г. высочайшим императорским указом бухарскому эмиру был пожалован орден Белого Орла, а в следующем, 1916 г. — орден Александра Невского. Кроме того, «за заслуги перед Отечеством», Саиду Алимхану специальным рескриптом был присвоен чин генерал-лейтенанта Российской Армии.

Но грянули роковые времена. Чувствуя, что стены родного эмирата не сдержат натиска большевиков, Саид Алимхан задумался над спасением своего богатства. Сделать это было весьма трудно, учитывая огромное количество сокровищ, но пока еще возможно. Через бывшего Генерального консула России в Мешхеде Никольского он попросил правительство Великобритании взять его сокровища под свою защиту. Такой выбор был не случайным. Еще в мае 1920 г. англичане через Мешхед направляли в помощь эмиру караван с оружием более чем в 200 верблюдов. Однако, вскоре выяснилось, что на Никольского рассчитывать уже нельзя. Тогда эмир послал своего доверенного человека дервиша Даврона в Кашгар, к английскому консулу. Но и тут его ждало разочарование. Прочитав в послании, что состояние, которые желал вверить его опеке бухарский эмир, составляет сотню лошадей, навьюченных золотом и драгоценными камнями, английский консул Петтэ Эссертон испугался. Сосредоточить в своих руках такие богатство, хранить его у себя в консульстве было по тем временам небезопасно. Туркестан уже был охвачен пламенем революции, банды грабителей хозяйничали и в самом Кашгаре. Кроме того, Эссертон не мог самостоятельно принять такое ответственное решение, не заручившись согласием своего правительства. Дело было нешуточное — свое состояние эмир оценивал в 12–15 млн. ф. ст., или же в 150 млн. золотых рублей.

По подсчетам экономистов, сумма богатства бухарского эмира соответствовала 22 млн. в золотых червонцах.

Эссертону, запросившему посольство и не получившему положительного ответа, ничего другого не оставалось, как в вежливой форме отказать Саиду Алимхану. Когда посланец прибыл во дворец, до падения власти эмира оставалось всего несколько дней.

Получив отказ от англичан, он задумался над поиском другого выхода из затруднительного положения и вскоре нашел его. Он поручил это тайное дело своему приближенному, телохранителю полковнику Таксобо Калапушу. Тот, в свою очередь, попытался разведать дороги, по которым можно было бы уйти с эмирским золотом из Бухары. Вернувшись, он доложил правителю, что пути на Иран и Афганистан отрезаны. Эмиру пришлось принять последнее отчаянное решение.

Караван с золотом и драгоценными камнями ушел в сторону Карши. Охранял его небольшой отряд под командой Калапуша, среди сопровождавших был и дервиш Даврон. Для большего удобства этот отряд разделился на две группы. Впереди шли погонщики и несколько дервишей, в том числе, и Даврон, а позади — Таксобо Калапуш с воинами охраны из числа эмирских гвардейцев.

Караван вышел из Бухары примерно 8—10 сентября — через Караул-Базар, на Касан, а затем в направлении на Карши и затерялся где-то в Каршинской степи. Он передвигался только по ночам.

Вначале Калапуш намеревался спрятать клад в сардобе возле городища Касби. Сардоба — это место сбора воды в весенние потоки и сохранения ее для путников на все лето. Та сардоба, о которой думал Калапуш, была самой крупной в Каршинской степи. Недалеко от нее, на небольшом холме Тепа, располагался когда-то средневековый город. В этих местах, видимо, были какие-то тайники, которыми хотел воспользоваться приближенный и телохранитель эмира. Однако, воспользоваться ими он не смог, так как люди из соседних кишлаков заинтересовались передвижением каравана. Не останавливаясь, Калапуш проследовал дальше. Отряд прошел через Гузар, а затем свернул на Якабаг, на Лянгар и направился в горы.

В горах, оставив караван с грузом в одном из тенистых лощин, Калапуш поднялся выше, чтоб осмотреть местность. В одной из горных расщелин он увидел каньон и решил оставить там богатство эмира. Это дело он поручил погонщикам, возглавляемым Да-вроном.

Около двух суток Калапуш ждал дервиша, но тот не возвращался. Встревоженный странным исчезновением, он поднял отряд по тревоге и пошел по следам каравана. Через несколько километров пути была обнаружена гора трупов. Это были люди Даврона. Еще через несколько часов пути — тела двух людей, один из которых еще подавал признаки жизни. Его привели в чувство и допросили. Он поведал Калапушу, что кое-кто из погонщиков разведал о содержимом караванных вьюков и решил завладеть сокровищами эмира.

Но дервишам удалось отстоять Даврона, и караван ушел дальше.

Отряд Калапуша продолжил свой путь по горной расщелине. На следующий день он наткнулся на остатки отряда Даврона. Сам дервиш был тяжело ранен и истекал кровью. Призывая гнев аллаха на головы предателей, он рассказал эмирскому телохранителю, что ему с его верными дервишами удалось спрятать сокровища в той самой пещере, о которой говорил Даврону Калапуш.

Немного передохнув, на следующий день отряд тронулся в обратный путь. По дороге Калапуш прикончил оставшихся в живых двух дервишей, которым была известна тайна эмирского золота. На это он имел прямое указание самого Саида Алимхана. Приказ гласил, чтобы ни один глаз не видел места, где спрятаны сокровища, ни одно ухо не слышало названия этого места и ни один посторонний дух не витал бы в тех краях. Приказ этот был исполнен в точности. Через день Калапуш — единственный из оставшихся в живых, так как остальных уничтожил прибывший в Каршинские степи отряд командовавшего эмирской артиллерией Топчи-баши Низаметди-на, предстал перед эмиром. Он рассказал во всех подробностях о ходе экспедиции, заверил властелина, что его приказ относительно уничтожения свидетелей исполнен и отправился спать. В ту же ночь Саид Алимхан приказал умертвить своего верного приближенного. А через два дня сам бежал из Бухары в сопровождении Низаметдина. Однако, и с этим его путником в дороге случилось несчастье. Неожиданно лошадь под Низаметдином споткнулась, а сам всадник рухнул на землю с простреленной грудью. Он так и не узнал, кто и откуда стрелял в него. Так оборвалась еще одна жизнь в цепочке, имевшей касательство к золоту бухарского эмира.

В 1921 г. Саид Алимхан с небольшим отрядом пересек границу Афганистана и навсегда покинул родные края. Он уводил с собой всего двух тяжело груженых лошадей, среди поклажи которых было несколько хур-джинов с драгоценностями и слитками золота. Настоящее сокровище бухарского эмира, конечно, не могло уместиться в эти хурджины. Где оно находится, не знает никто. Ведь Даврон мог и обмануть Калапу-ша, припрятать эмирское золото в каком-нибудь другом месте. Там его никто не нашел.

Доподлинно известно, что поиски несметных сокровищ были предприняты. Такое заключение можно сделать на основании того, что в 20-е годы стали один за других исчезать или погибать родственники дервиша Даврона — его братья и сестры, дальняя родня, люди, с которыми он был близок. Те, что искали золото, предполагали, что Даврон мог сообщить кому-либо о местонахождении клада. Затем стали погибать родственники других дервишей, сопровождавших караван. Возмездие не обошло стороной и родню Калапуша: была вырезана вся его семья, весь кишлак, в котором он жил. Но никто доподлинно не знает, удалось ли убийцам разгадать тайну золота бухарского эмира.

Это злосчастное золото не давало людям спокойствия. Из-за него страдал на чужбине и сам Саид Алимхан. Видимо, он не раз посылал людей в Узбекистан, чтобы те привезли ему его сокровища. Отряды воинов иногда появлялись с афганского берега Амударьи. В 20—30-е годы почти ежемесячно этим тайным путем проходили группы людей и пробирались в горы. Но происходили странные вещи: полностью исчезали группы искателей эмирского золота, а затем гибли их родственники. В 1930 г. через границу Афганистана перешел отряд в 500 сабель, возглавляемый верным эмиру Ибрагимбеком. Но и его, и его людей постигла та же участь. Сам Ибрагимбек был задержан и, как ярый враг Советской власти, расстрелян в 1931 г.

Бывший эмир Бухары умер 5 мая 1943 г. Всю жизнь он мечтал вернуть себе свои сокровища. Видимо, ему так и не удалось это сделать. Вместе с ним сошла в могилу и тайна золотого каравана.

История о несметных сокровищах бухарского эмира как нельзя лучше раскрывает отношение человека и золота. Само по себе, как бы ни была притягательна мысль о нем, золото ничего не значит. Оно представляет собой какую-то ценность лишь тогда, когда служит людям.