Крест Марии

Глава 17

Странная встреча произошла ночью, когда я спала.

Когда живешь в таких вот условиях, начинаешь меняться. Незаметно, медленно, но ты меняешься. Становится более чуткий сон, более спокойное отношение к недостаткам быта, более простое отношение к жизни. Начинаешь радоваться мелочам, на которые ранее ты бы и не посмотрел даже, начинаешь получать удовольствие от совсем пустяковых событий.

Стыковка. Это практически мимолетная встреча. Несколько минут, за которые нужно успеть что-то обменять или перекинуться парой фраз. Зато потом ты долго-долго рассматриваешь полученную ерунду, размышляешь над каждой фразой, над каждым исподволь брошенным словом.

Когда лязгнуло со стороны окна, меня аж подбросило – на автомате я подскочила, натянула одежду, подхватила очередные пары носков и тапочек и ринулась к окну, по пути пытаясь пригладить волосы.

За стеклом, с той стороны была серьёзная сероглазая женщина, примерно за пятьдесят.

– Привет! – просто сказала она мне и слегка улыбнулась.

Она была в спортивном костюме, волосы скручены в высокий хвост на голове. Что меня изумило – так это косметика: глаза были подведены стрелками, ресницы накрашены тушью, а на губах – помада. И да, ещё у неё были большие лиловые пластмассовые кольца-серьги.

– Привет, – ответила я и тоже улыбнулась.

– Меня зовут Галина, – сообщила женщина.

– А меня…

– Я знаю, – перебила она меня, – ты – Мария.

Хм, выходит, я местная знаменитость.

– Почему ты так долго здесь зависла? – торопливо спросила она, не давая мне опомниться. Она говорила с напором, властно.

– Ну…

– Ты уже должна была дойти до пятого уровня, – обличительно сказала Галина. – Даже если допустить, что ты не дёргаешь за третий рычаг, то всё равно, была бы хоть на четвёртом. Так что произошло, Мария?

– Ну… – замялась я, судорожно соображая, что ей ответить, почему она это спрашивает и вообще, кто она такая. – А вам это зачем?

– Как зачем?! Как это зачем?! – возмущённо всплеснула руками Галина, – меня вообще-то отправили тебя искать. Так что давай рассказывай. Кстати, ты шифр делаешь?

– Так вы…? – обрадовалась я.

– Тихо! – с нажимом велела Галина и добавила, – и вот ещё, на, держи!

Она сунула в щель два свёртка среднего размера.

– Потом рассмотришь, – строго приказала она, – сейчас кратко отвечай на мои вопросы. Первый вопрос – почему ты всё ещё на втором уровне?

– Не дёргала рычаг потому что, – как и велела моя собеседница коротко ответила я.

– Почему? Проспала? Заболела?

– Нет, специально пропустила.

– Зачем? – нахмурилась Галина. – Самоубийством решила заняться?

– Нет, хотела быть пониже, чтобы получить второго лупроса.

– Зачем? – теряя терпение, спросила Галина.

– У меня здесь война. – кратко ответила я и добавила, – не спрашивайте. Так надо. Отомщу, и, если останусь жива – и шифр сделаю, поднимусь и всё расскажу.

– Шифр ты не сделала? – констатировала Галина.

– Нет.

– Плохо, – попеняла мне она.

– Знаю.

– Шёпот слышишь? – спросила она.

– Иногда слышу, иногда не очень, но я не обращаю внимания, – пожала плечами я.

– Почему?

– Мы, когда жили в Цюрихе, там слышимость вообще ужасная была. Так что привыкла отгораживаться от лишних звуков.

– Хорошо. Так, просьбы, пожелания наверх есть? – нахмурилась она, услышав первое лязгающее предупреждение о том, что осталось минуты две.

– Да, – кивнула я и сунула приготовленные две пары мокасин в щель, – передайте это Вере Брониславовне и Анатолию, пожалуйста.

– Хорошо, – кивнула Галина, забирая подарки.

– А это вам. За посредничество, – я сунула в щель носки.

– Спасибо, Мария, – серьёзно сказала Галина и, улыбнувшись, добавила. – Постарайся побыстрее подняться. Там тебя давно ждут. Если будут проблемы, примерно через две с половиной недели с тобой состыкуется Сержант.

– Х-хорошо, – пробормотала я, но не знаю, услышала ли меня Галина, потому что люки с лязгом захлопнулись.

Я осталась опять одна, с двумя свёртками в руках.

Интересно…

Значит, товарищи обо мне не забыли. Забеспокоились, куда я пропала и отправили одну из своего Общества на розыск. На душе стало приятно, аж слёзы на глазах выступили.

Я вернулась обратно, влезла с ногами на топчан и с нетерпением принялась раскрывать подарки.

Сначала я очень аккуратно раскрыла свёрток, который был чуть побольше. Не знаю почему. Наверное, из-за того, что он был побольше. Отложила в сторону кусочек бечёвки, хоть и небольшой, но вдруг пригодится. Бумага была обёрточная, плотная, серовато-бежевого цвета. Я развернула её и осторожно расправила. Получился неправильный квадрат примерно сантиметров пятьдесят на восемьдесят, это если на глаз прикинуть. Никаких штампов или узоров на ней не было. Просто бумага.

Отлично. Будет на чём писать. Пока тратить её особо не буду, но потом однозначно пригодится. Главное, не смять и не порвать.

Дальше: передача была замотана в ткань. Я размотала и аж засмеялась от удовольствия. Ткань была новой, и оказалась куском ситца голубого цвета в мелкий цветочек. Кусок был довольно большой – метр на полтора.

Просто замечательно. Щедрый подарок. Сошью себе новые бюстгальтеры, сразу два, и ещё на трусы хватит. У меня было то бельё, в котором я сюда попала, и ещё я сшила один запасной комплект, но там ткань была не очень крепкая, за годы она слежалась, и я боялась, что от частых стирок она совсем расползётся. Шить ещё один комплект из такой же слежавшейся ткани было неохота, да и ниток жалко. А тут совершенно новая ткань.

Поэтому я порадовалась.

Ткань сложила и отложила в сторону.

Внутри был кусочек сала!

Ай да Вера Брониславовна! Знала, что тот её кусочек уже давно закончился и подарила новый. Вот теперь заживём! Сделаю новый крем и буду мазать и лицо, и руки.

Я только расстроилась, что спичек у меня больше не было. Ведь вытапливать его нужно на водяной бане. Но ничего, у кого-нибудь при следующих стыковках сменяю. Это дело поправимое.

Я уже потянулась к следующему свёртку, как заметила, что из первого выпал небольшой предмет. Но зато какой предмет! Драгоценный! Шикарный! У меня даже слёзы на глазах выступили. Это был крючок! Простой крючок для вязания, но очень-очень тоненький. С коричневой пластмассовой ручкой. Самый простой дешёвый крючок, который у нас в советском универмаге стоил около пятидесяти копеек. Но зато он был тонкий. Как раз для вязки кружева из катушечных ниток. Я понемногу пыталась вязать с помощью цыганской иглы, но это был ад, узор получался не очень, да и все руки исколола, и петли постоянно убегали. А теперь у меня есть крючок. И есть катушечные нитки. А это значит, что мой обменный фонд пополнится кружевами, на которые я столько всего выменяю, что ох!

Я так размечталась и возрадовалась, что чуть не забыла о втором свёртке.

Торопливо развернула и его. Он был завёрнут в газету!

Я глянула на дату – 2 февраля 1963 год. Газета называлась «Сельская жизнь».

Отлично! Это же просто отлично! Почитаю, ознакомлюсь, какая была сельская жизнь в феврале 1963 года. Газету я отложила. Она была из четырёх страниц, так что хватит надолго. Буду читать утром, за завтраком. Бенджамин любил читать утренние газеты за завтраком, когда уже пил кофе и выкуривал сигарету. Теперь и я так буду!

Настроение, и так отличное, скакнуло ещё выше.

А в газету были завернуты два предмета. Но какие два предмета! Во-первых, книга. Небольшая, в мягкой обложке, зато толстая. «Дети капитана Гранта» Жюль Верна. От радости я аж застыла. Это же одна из самых интересных книг, которые я читала! И теперь она у меня, а значит несколько вечеров я буду упиваться интереснейшей историей!

Из книги торчала записка.

Я торопливо вытащила её – на неровном обрывке картона было угловатым, явно мужским почерком, было скупо написано: «Мария, это из нашей библиотеки. Прочитаешь, затем отдашь Сержанту. И не забывай о шифре. Мы ждём». Подписи не было, даты тоже. Хотя какая дата? Я рассмеялась.

С момента попадания сюда я лишь примерно представляла, сколько времени прошло. Делила сутки, согласно своему биологическому ритму, как говорится «на глазок», а, может, там и не двадцать четыре часа было, а больше или меньше. Но это я так для себя делила, чтобы окончательно не запутаться и не сойти с ума. О том, где день и где ночь я ориентировалась по кормильне. Один раз меня кормили завтраком, второй раз – ужином. Следовательно, примерно в это время было утро или вечер. Хотя нужно сказать честно, я могла и перепутать и утро считать вечером и наоборот, у меня в бункере и не разберёшь.

Вторым предметом была тетрадь. Простая общая тетрадь. Несколько листов было вырвано, но я посмотрела – сзади на обложке стоял 1970 год. Значит, здесь она провела уже довольно много. Не удивительно, что листы вырвали. Сопровождающей записки не было, но сверху, на первой странице опять тем же почерком был жирно подчёркнутый заголовок: «Шифр».

Я засмеялась. Хитрый какой Анатолий.

Но всё равно, было приятно, что обо мне позаботились.

Я разложила полученные вещи по местам, сбегала дёрнула рычаг, затем умылась. После этой встречи сна не было ни в одном глазу. Ну ничего, днём посплю, если что.

Затем я полила мои растения и аккуратно взрыхлила обломком скрепки почву. Порадовалась, что деревце «айва» вроде как ещё немножечко подросло. Завтра нужно будет снять замеры.

Затем разделась до трусов и пошла делать упражнения. Поприседала, поотжималась, попрыгала. Теперь у меня были вязанные мокасины. И поэтому я решила с сегодняшнего дня начать бегать. Пробежала два круга по бункеру, вроде и расстояние плюнуть и растереть, а в боку закололо. Плохо. Если будет побег, то с такой дыхалкой я далеко не убегу. Значит, нужно включить бег почаще. На пример, бежать один круг, но после каждого дёрганья рычага.

Я отправилась принимать водные процедуры, по дороге метнув нож. Но попал рядом с центром. Ну, уже хоть что-то.

Я вымылась, получила причитающуюся мне еду и устроилась завтракать. Постелила салфетку, на которую поставила «миску» из лепёшки с густым пюре, по виду тыквенно-гороховым, а по запаху – словно кабачок, ну или примерно так. Нормально. Будем считать, что сегодня у меня кабачковая икра.

Я хмыкнула.

Кроме пюре мне дали ещё небольшой кусочек лепёшки. Наверно, опять сладкая. Ладно, эту посушу. Когда я перестала дёргать рычаг и опустилась крестом вниз, заготовленные сухари очень здорово меня выручили. Я тогда основательно подъела запасы. Значит, нужно начинать пополнять.

Как я и обещала сама себе, развернула газету. Итак, у меня всего четыре страницы. Начну обстоятельно, с первой. Но сразу прямо всё не буду читать, ознакомлюсь пока с первой статьей. На выбор у меня было «Зерна дадим вдвое больше. Конкретными делами ответим на патриотический почин кубанцев», «Думы всех хлеборобов», «Высокое доверие» и «Огонь вечной славы». Решила начать с кубанцев. Стало любопытно, чем решили их победить. Статья была короткая, так что моё пюре даже ещё и не остыло, а текст уже закончился.

Ну что сказать, сам текст, конечно, не произвёл на меня особого впечатления, но вот держать в руках периодическое издание было приятно. Газета, кстати, слабо пахла табаком и тройным одеколоном. Значит, долгое время была у кого-то из мужчин.

Сразу представила, как в другом кресте сидит узник и читает о думах всех хлеборобов. Эх, ещё бы кофеёк под газеты и жизнь, можно считать, удалась.

Я доела свой завтрак, сыто потянулась и зевнула. Не выспалась из-за стыковки этой. Но зато получила столько подарков и весточку от друзей.

Я принялась размышлять. Раз они отправили за мной эту Галину, значит, переживают за меня. Хотя не удивительно – в последнюю стыковку Анатолий видел меня не в самом презентабельном виде. И шифр им нужен срочно.

А вот сейчас я задумалась – Анатолий просто хотел меня отвлечь от плохих мыслей или им действительно так нужен этот шифр? И почему, раз так нужен, они его до сих пор не составили сами?

Тщательно обдумать эту мысль я не успела – судя по звуку, мне предстояла очередная стыковка.

Я схватила оставшиеся носки и мокасины (надо будет ещё навязать и побольше, что-то как пирожки расходятся) и метнулась к окну.

За стеклом был неизвестный мне мужчина, примерно лет около шестидесяти. Его отличала абсолютно лысая голова, оттопыренные ужи и настолько жесткая щетина, что, казалось, он к подбородку прицепил несколько зубных щёток.

Мужчина был одет в застёгнутый на все пуговицы плащ.

– Добрый день, – поздоровалась я.

– Здравствуйте, – кивнул мужчина и, прищурив глубоко посаженные глазки вдруг сказал, – я смотрю, вы не дёргаете за третий рычаг. И правильно. Очень правильно. Мы не должны вмешиваться. Пусть сами.

– Куда вмешиваться?

– Это не наша война, – глядя на меня в упор, продолжил внушать мужчина, – они там пусть сами, а мы уж как-нибудь тут…

– Ничего не поняла, – развела руками я, – вы о чём?

– Не надо разить его, – сказал мужчина.

Мне его слова смутно что-то напомнили. Вот только не помню, где я это уже слышала?

– Не будешь разить и воздастся тебе! – сложил руки в молитвенном жесте мужчина и недоумённо посмотрел на меня.

А я – на него.

– Объясните, пожалуйста, что разить?

– Его! – мужчина поднял палец вверх.

Больной какой-то, что ли? Сошел с ума от одиночества?

Так как я не знала, что в таких ситуациях предстоит делать, то я не делала ничего и просто стояла, и смотрела на него.

Мужчина еще посмотрел на меня, помолчал и вдруг выдал:

– Ты око еще, гляжу, не раскрыла. И правильно. Не надо оно тебе.

– Око? – я окончательно поняла, что передо мной сумасшедший.

– Окно на твоём кресте, – махнул рукой он. – Око.

– Но на моём кресте только одно окно, через которое мы с вами общаемся, – ответила я.

– Нет. – покачал головой мужчина, – есть ещё большое Око. Вот его и не надо открывать. Ты же шепот слышишь?

– С-слышу, – кивнула я.

– Откроешь око и будет не шепот, а громкий шум. Он сведёт тебя с ума. Не открывай Око.

– Не буду, – пообещала я, слабо понимая, что он вообще от меня хочет.

– Да. Правильно, – одобрил мужчина.

Мне это окончательно надоело, и я спросила:

– У вас что-то на обмен есть? Меняться будем?

– Он завещал в аскезе жить и не осквернять себя излишками. Человеку нужен воздух, хлеб и вода. И самая простая одежда, чтобы прикрыть чресла.

Мда, – подумала я, – судя по тому, что плащ на нём довольно дорогой, чресла свои он прикрывает отнюдь не аскетично. А вслух спросила:

– Вино будете?

– Буду! – неожиданно торопливо ответил мужчина. – А у тебя много?

– Бутылка есть, но там половина где-то.

– Неси! – обрадовался мужчина.

– Сейчас! – я бросилась к своим запасам и прихватила бутылку.

Мужчина дожидался меня, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Вот! – сказала я и показала бутылку, – давайте меняться!

– С ближними своими делиться надобно, – заявил мужчина, а я пожала плечами и поставила бутылку на пол:

– Ну как хотите, – я пожала плечами и добавила, – я не заставляю. Сама потом выпью. Оно вкусное. Ягодное. Терпковатое, но сладкое.

У мужчины отчётливо дёрнулся кадык, он сглотнул.

– Погоди! – он метнулся куда-то вглубь своего логова.

Подожду, мне аж любопытно стало, что может предложить мне этот фанатик. То, что он святоша и фанатик какой-то местной секты, я уже поняла.

– Держи, – фанатик положил что-то в щель и толкнул ко мне.

Я открыла и обомлела – это была самая настоящая помада.

– Это вам, – я передала ему вино таким же способом и поблагодарила, – спасибо. Это то, что нужно. Интересно, где вы её взяли? И, кстати, у меня есть носки и тапочки. Могу тоже поменять. Интересует?

– Так ты Мария? – вдруг спросил мужчина.

Я отметила, что лицо его напряглось.

– Да, – кивнула я.

– Так это из-за тебя Щукарь на наш тихий и спокойный уровень спустился?