Крест Марии

Глава 18

Я металась по периметру креста, как загнанная птица: туда – сюда, разворот, и опять – туда-сюда. И так уже где-то около часа. Отвлекалась всего один раз – рычаг дёрнула.

Если Щукарь спустился сюда, значит он охотится за мной. То есть при стыковке однозначно опять пустит ядовитый газ. Вряд ли он такой прям оригинал, что для каждого раза будет выдумывать нечто новое. И вот как быть? Есть, правда, вариант заткнуть щель одеялом, но тогда каким образом я напущу на него лупроса? Никаким.

Почему он спустился? Почему именно сейчас? Что он замыслил? Хотя на последний вопрос ответ был очевиден. Но есть и более актуальный вопрос – что мне теперь делать?

Я не знала. Наверное, впервые в моей жизни я так сильно растерялась.

На следующую стыковку я шла не с носками на обмен, а с одеялом, чтобы, если вдруг что – быстро заткнуть щель. Шла медленно, настороженно всматриваясь – кого это принесло. Оказалось – какой-то луковианец.

Когда я увидела его вытянутый череп и приплюснутый нос с широкой переносицей, клянусь, я испытала такое облегчение, что словами не передать.

Луковианец оказался улыбчивым и добродушным дядькой. Он что-то мне трындел на своём языке, но я ничего не понимала. Видя, что диалог не клеится, а время уходит, он вдруг высоко поднял свою ногу и продемонстрировал голую ступню, покрытую сверху чуть рыжеватой редкой щетиной.

Носки хочет, – поняла я и, кивнув, метнулась к топчану. Там прихватила и носки и, на всякий случай, тапочки.

– Ты это хотел? – я показала через окно носки и луковианец радостно закивал, мол, да, именно это.

– А ты мне что? – спросила я, но луковианец меня не понимал. Продолжал лопотать и требовать носки.

– Нет, покажи на что хочешь обменять! – потребовала я.

Луковианец начал опять что-то объяснять. Замигала лампочка, оповещая, что время на исходе. Луковианец встревожился и залопотал быстрее, отчаянно жестикулируя.

– Да на, держи! – сама не знаю почему, я сердито швырнула носки в щель. Луковианец схватил и радостно заулыбался, что-то опять демонстрируя жестами.

И тут люк захлопнулся и кресты разошлись.

А я стояла, как дура, и совершенно тупо смотрела на металлический люк, который закрывал «окно».

Мда. Вот это я совсем ненормальная!

Мало того, что отдала запросто так носки непонятно кому. Даже не человеку. Почему-то я сомневалась, что они люди. Так ещё эти носки были связаны из самых лучших ниток.

Даже у меня таких не было.

И я планировала на них обменять массу полезных вещей, а в результате стою и смотрю на люк, как баран на новые ворота. Я сама с себя так удивилась, что даже никак комментировать не стала. А что тут говорить, если в условиях, когда любой предмет является абсолютно дефицитным, я просто взяла и отдала такую вещь. И это мой труд.

В результате я так расстроилась, что к следующей стыковке шла, как на казнь. Да, одни носки ещё на обмен были. Но такие себе, из разных остатков ниток.

Я даже сперва думала вообще не ходить. Ну ничего же не случится, если пропущу разочек? Хотя, с другой стороны, а может тут, как и с рычагом – раз не дёрнешь – сразу вниз. И здесь, может, также – в следующий раз свидание будет короче, или реже, или вообще больше не будет. Так рисковать я не могла. Поэтому пошла.

К моему огромному удивлению (и облегчению), со мной состыковался дядя Лёня.

– Ну вот ты где! – немного сварливо обрадовался он, – почему-то я так и думал. Рассказывай!

– Что рассказывать? – не поняла я.

– Что у тебя стряслось, почему ты постоянно уходишь на дно? И что у тебя со Щукарём?

Я замялась. С одной стороны, хотелось с кем-то поделиться, а. с другой, я этого человека вижу в третий раз. И первое наше знакомство состоялось не самым лучшим образом.

– Не бойся, дочка, рассказывай, – велел он и добавил, – только кратко, ёмко и без лишних подробностей.

– Зачем?

– Я же вижу, тебе помощь нужна. Так что давай рассказывай.

И я не выдержала: всхлипывая, периодически сморкаясь и утирая злые слёзы, я рассказала всё – и про гадского Фавна, и про мою месть ему, и про месть Щукаря и моё отравление.

– А второй раз?

– Что? – я всё никак не могла привыкнуть к его манере выражаться.

– Первый раз ты ушла вниз из-за отравления. Это – понятно, – нетерпеливо пояснил дядя Лёня, – а вот второй раз что стряслось?

Пришлось рассказать про мой план и про лупросов.

– Проверила? – проворчал дядя Лёня.

– Проверила.

– И что?

– Они ядовитые, – улыбнулась я.

– Ты могла просто спросить кого-нибудь и тебе бы все сказали, что они ядовитые, – поморщился от моей глупости дядя Лёня.

Я лишь вздохнула и развела руками.

– Давай, – сказал дядя Лёня.

– Что?

– Лупросов, – ответил он.

– З-зачем? – от удивления я уже начала заикаться.

– Ты действительно считаешь, что Щукарь и Фавн подойдут к щели после того. Как ты одному порезала руку, а второй тебя чуть не убил газом?

– Эм-м-м… – как-то я об этом и не подумала.

– Так что давай сюда лупросов. Сам всё сделаю, – ворчливо сказал дядя Лёня.

– Но-о-о…

– У тебя выхода больше нет, – он пристально посмотрел на меня. – Кроме меня, тебе никто не поможет больше.

– Но почему?! – вскричала я, – зачем вам это? Это не ваша война!

– Потому что у меня тоже была дочка. Там. – нахмурился дядя Лёня, – и нашелся мудак, который испортил ей жизнь. И здоровье. Всё. Не хочу об этом. Тащи свои лупросы!

– У меня один! – выдохнула я.

– Ты говорила, что два.

– Было два, – кивнула я, – но я провела эксперимент и один убил второго.

– Женская логика, – покачал головой дядя Лёня, – ну ладно. Давай одного. И еду его. Думаю, мне через неделю тоже передадут. Так что достанется обоим.

Я метнулась к себе и притащила лупроса.

– Вот, – я осторожно положила его в проём щели.

– Принял, – сказал дядя Лёня и осторожно забрал склянку.

– И вот ещё! – я сунула в щель вязанные мокасины.

– О-о-о! Тапки! – обрадовался дядя Лёня, – вот это ты угодила! А то у меня только туфли, сама понимаешь.

Я понимала.

– А я тебе тоже кое-что подготовил, – загадочно усмехнулся дядя Лёня и сунул в щель небольшой свёрточек. – Только потом посмотришь.

– Спасибо! – улыбнулась я, и добавила, – дядя Лёня, а почему вы на втором и третьем уровне только летаете?

– Жить хочу, – буднично ответил он.

– А на уровнях выше жить нельзя разве? – удивилась я, – мне говорили, что там и еда лучше, и награды, и время стыковок побольше…

– Всё так, но есть ещё кое-что, что перечеркивает все минусы.

– И что?

– У тебя око, я смотрю еще не открылось, – кивнул дядя Лёня.

– Нет.

– На днях откроется. Только у тебя будет выбор – открыть или нет. Дам совет – не открывай.

– Почему?

– Ты сейчас как у мамки за пазухой – тепло, кормят, спокойно. Главное – дёргать за рычаги. И всё. А откроешь – и жизнь твоя изменится.

– Почему?

– Не могу объяснить. Просто не советую.

– Но вы же открыли?

– Открыл, – вздохнул дядя Лёня. – И, если бы пришлось делать выбор заново – опять бы открыл. Но очень об этом жалею.

– Почему?

– Око – это окно во внешний мир. И он тебе может не очень понравиться. Причем настолько, что ты даже жить потом не захочешь.

Мне сразу же захотелось срочно открыть это странное «око» и посмотреть, а что там.

Мы проболтали ещё пару минут, стараясь не касаться темы лупросов и остального, и наши кресты разошлись.

Не знаю, у меня было какое-то двоякое чувство. С одной стороны, я была рада, что эпопея с моими врагами вот-вот закончится. А с другой стороны, мне было неприятно, что я втянула в это другого человека. Это же не веточку у деревца сломать. Убийство – тяжкий грех, едва ли не самый страшный. А тут еще и два убийства. Причем ни Щукарь, ни Фавн дяде Лёне ничего не сделали. А вот грехи мои он на себя возьмёт.

Даже и не знаю, что делать.

Машинально я побрела к топчану и только уже там заметила, что держу в руках небольшой свёрток. Интересненнько, что же приготовил мне дядя Лёня?

Прежде, чем развернуть, решила угадать.

Даю себе три попытки.

Попытка номер «раз» – там блокнот?

Попытка два – небольшая книга?

Попытка три – коробочка с акварельными красками?

Ладно. Варианты озвучены. Теперь загадаю желание. Итак, если хоть один из них правильный, то у дяди Лёни всё получится легко и просто со Щукарём и Фавном!

Загадала!

Я осторожно развернула свёрток (бумага была обёрточная, кусок небольшой, но пригодится). Бумагу я отложила. Посмотрела на коробочку. И ахнула.

Это оказалась маленькая коробочка мармеладных конфет.

Я посмотрела на упаковку: «Мармелад пластовый фруктово-ягодный». Фабрика «Красный октябрь СССР». Я раскрыла чуть потрёпанную коробку. Не знаю, какой у него срок годности, но, вроде как, мармелад не портится?

В коробочке было шесть штучек. Шесть прекрасных фруктово-ягодных радостей!

Я понюхала. Он слабо пах яблочным пюре и клубничным джемом.

М-м-м-м… моя ты прелесть!

Не знаю, откуда у дяди Лёни мармелад, тем более, семьдесят девятого года выпуска, почти свежий. Сам-то он намного дольше здесь сидит. Хотя он вполне мог выменять у кого-то.

Неужели для меня?

Почему-то мне было приятно именно так думать.

Я аккуратно вытащила посыпанную сахаром дольку и откусила крошечный кусочек. Но жевать не стала. Просто держала, чуть посасывая, во рту, и он там таял, разливаясь нежной фруктовой сладостью по языку.

М-м-м-м… какое наслаждение! Раньше бы, в сытом Цюрихе, да и в Москве, я бы даже не посмотрела бы на эту коробочку. А сейчас я вкушала этот кусочек с превеликим наслаждением, медленно, смакуя каждый кусочек, стараясь не просыпать ни крошки, не потерять ни сахаринки.

Ну что сказать. Кормят тут хорошо, но однообразно. И всё равно, хочется чего-то привычного. Мне порой казалось, что за баночку кильки в томате я отдала бы всё.

Хотя что всё? У меня ничего не было.

Я доела кусочек, а остальное закрыла и спрятала. Решила, что буду есть раз в неделю. К примеру, в воскресенье. Да. Правильно. Будет у меня такой себе маленький сладкий праздник.

Уже неплохо я устроилась: по утрам читаю газету, по воскресеньям ем мармелад. Ещё бы кофе варить – вообще было бы замечательно.

Но чего нет, того нет.

Прошло два дня. От дяди Лёни не было никаких известий, стыковок тоже не было, и я потихоньку сходила с ума от неизвестности. Все знают, что нет ничего хуже ожидания неизвестности. А ещё я очень боялась подставить дядю Лёню.

В общем, сама себя издёргала до невозможности.

В результате, после того, как чуть не проворонила дёрганье рычага, обругала себя и запретила думать об этом. А чтобы не думать, надавала сама себе кучу всяких заданий.

Первое – вяжу носки, мокасины и начинаю пробовать вязать кружево.

Второе – шифр. Сажусь и начинаю придумывать шифр.

Третье – увеличиваю себе все упражнения на десять. Хотя нет, пожалуй, на двадцать (кроме подтягиваний, с ними у меня не ахти, поэтому я рационально увеличу их только на пять. Хотя не уверена, что даже это смогу). Знаю, что не потяну, но буду пытаться, уставать, авось глупые мысли сами уйдут.

Четвёртое – делаю генеральную уборку заново.

Пятое – проведу инвентаризацию моих запасов и дам оценку потребности в недостающих вещах.

Шестое – займусь зимним садом.

Шесть пунктов – это немало. Пока займусь этим.

Очередная стыковка, скажу честно, сильно меня удивила.

Я как раз сидела на своём топчане с ногами и раскладывала пятый подряд пасьянс, когда лязгнуло, предупредив о гостях. Это был опять луковианец, но не тот, а другой, помоложе. Я пока не научилась их отличать, уж очень экзотической была у них внешность. Но возраст определять могла. И пол.

Этот луковианец был предельно серьёзным и даже, я бы сказала, чуть напряжённым. Кроме того, совершенно неожиданно оказалось, что он умеет говорить по-русски.

– Мари, – сказал он, – Сафелий передает тебе спасибо за гидэ.

– Гидэ? – не поняла я.

– На ноги одевать, – чуть подумав, пояснил луковианец, – из ниток ты делал.

– Носки? – догадалась я.

– Да, гидэ, носки, – обрадованно закивал луковианец. – Он тогда не мог тебя менять. Был наш праздник, когда нельзя менять. Только дарить. И ты дарил ему гидэ. Носки.

– На здоровье, – сказала я, впрочем, без особой теплоты.

– Сафелий теперь нет праздник и он тоже тебе дарить подарок.

Луковианец сунул что-то в щель, я вытащила и ахнула – чашка, похожая на пиалку, но чашка. Ну всё, теперь я обрастаю посудой. Буду как в Букингемском дворце – вкушать пищу по всем правилам. Эх, ещё бы ложку – цены бы им не было. Но не всё сразу.

– Спасибо! – обрадовано улыбнулась я.

– Пожалуйста, – вежливо ответил луковианец и добавил, – и вот ещё.

Он протянул мне небольшую, явно писанную от руки книжицу. Причём страницы в ней были разные. Я мельком взглянула и чуть не взвизгнула от восторга – это был русско-луковианский словарь.

– Софроний сказал, тебе надо учить, – пояснил луковианец, – мы тебе давать заказы на гидэ.

– Хорошо, – кивнула я. – но мне бы ещё нитки.

– Хорошо, – и себе повторил за мной луковианец, – Нитки тебе передадут через два шатэ.

Я уже поняла, что шатэ, по логике – это кресты.

– Буду ждать, – кивнула я.

– Софроний сказал, надо три гидэ, – сказал луковианец.

– Хорошо, хотя нитки… – начала я, но нас прервал захлопнувшийся люк.

Кресты разошлись.

Ну что же, всё не просто отлично, а крайне отлично! Я взвизгнула от радости и крутнулась на одной ножке. У меня есть заказ. Да не единичный, а сразу на три персоны. Жаль только, что цену я заранее не обговорила. Но ничего, словарь дорогого стоит.

Буду изучать язык, потом вернусь к таинственным тетрадям, написанным по-луковински. А то интересно же.

От открывающейся передо мной перспективы аж голова пошла кругом.

Только нужно понять для себя, как правильно поступить – сперва выучить слова с переводом и потом садиться пробовать читать эти тетради, или садиться переводить сразу?

Этот замечательный день ещё не закончился, как у меня случилось ещё одно приятное происшествие. Один из побегов овощей, полученных от агронома, подрос, выбросил настоящий лист и стало понятно, что это будет помидор. Нет, был вариант, что ещё что-то похожее. Но вспомнить из этого семейства я могла только физалис. Хотя он похож на помидор.

В общем, пока я не получила другой информации, буду считать, что это помидор.

Это ж надо! Помидор! От открывающейся передо мной перспективы у меня аж потекли слюнки. Я представила, как ем посыпанные крупной солью помидоры, или как пью томатный сок. Даже моя мечта о кильке в томате в перспективе стала не такой уж и фантастической. Ну а что, рыбу тут дают, помидоры у меня, надеюсь, когда-то будут массово.

Интересно, а что там из остальных получится?

Мне хотелось сладкий перец, неплохо бы что-то из зелени, и морковку! Хотя клубника – ещё лучше!

И тут остро встал вопрос с землёй.

До меня здесь жили не очень прям чистоплотные узницы, но и не так чтоб засранки. Так что счищать пласты грязи мне не довелось. И вот что делать?

Появилась передо мной ещё одна проблема. Я начала стремительно обрастать барахлом. Да, были предметы первой необходимости, не спорю. Но было много всякой ерунды, которая накапливалась у меня на столике, по краям топчана и под ним, придавая моей кровати вид, словно это какое-то гнездо.

Кое-что я вешала на верёвку, которую протянула от стены до стены, но перегружать её я не хотела, кроме того, там нужно было место, чтобы сушить постиранные вещи.

И я решила «спальню», которая закрывалась на дверь, превратить в гардеробную-шкаф.

Хватит захламлять вещами мой крест. Нужно подготовить там всё и перенести ненужные в данный момент вещи туда. Ну те же нитки, я использую не все сразу. Готовые вязанные изделия, те же пустые бутылки, книги и так далее.

Я размышляла как лучше всё сделать, когда крест наполнил какой-то лязгающе-мелодичный звон.

Стыковка? Вроде нет. Там не такой звук.

Рычаги? Вроде все дёрнула.

Кормильня? Точно нет.

А что тогда?

И тут меня осенило – пришло время открывать или не открывать «око».