Крест Марии

Глава 25

По обыкновению, и это утро я встретила у обзорного окна. Миниатюрная чашечка душистого кофе, моя слабость, дымилась у меня в руке, остывая. Здесь температура всегда была намного ниже, чем в остальной части креста. Конечно же, правильнее и практичнее пить кофе за столом, там теплее всего, и оно дольше сохраняет нужную температуру. Но за много лет я полюбила пить кофе именно так, стоя здесь и рассматривая холодное Белое Безмолвие сквозь стекло.

Я отпила совсем немного, лишь так, чтобы терпкая кофейная капелька разошлась по языку, по нёбу, и затем только сделала крошечный глоточек, смакуя. За годы, прожитые в кресте, я научилась главному – понимать толк в таких вот миниатюрных радостях. Я умею растянуть удовольствие от малюсенькой чашечки кофе, остатков крема для рук, капельки духов или обрывка газеты многолетней давности. И удовольствие я получаю не хуже, чем если бы выпила ведро наилучшего кофе или облилась бы флаконом духов.

Всё ведь зависит от восприятия.

Когда почти ничего нет, начинаешь ценить даже мелочи.

В небе сверкнула молния – видать, кто-то дёрнул за третий рычаг. Я проследила за проблеском света, который устремился к ледяному Столбу.

Вот уж бедняга. Я провела пальцами по холодному стеклу. Бедняга… За это время я стала лучше понимать его, ну, в смысле это Существо, навечно скованное хрустальным панцирем из застывшей воды. Есть между нами много общего. Я оглянулась, окинула взглядом свой крест. Ведь по сути я такое же Существо, только тюрьма у меня другая. У него – лёд, у меня – крест-бункер. Но всё равно мне получше. У меня есть тепло, есть защита и вкусная, сытная еда И, главное – по мне не разят молниями. А ещё иногда есть общение.

Хотя последнего у меня теперь уж слишком много.

Кстати, надо будет не забыть отдать Арни рации на подзарядку. Что-то я совсем запамятовала. Еще дня два, и они разрядятся полностью.

Так, это я сделаю, когда пристыкуется Коленька.

Коля, Коленька, Николаша…

Хороший мальчик. Надёжный.

Теперь главное – не забыть поручить ему, пусть выменяет мне бутылочных пробок внизу. И побольше. Иначе на чём я буду кофе готовить? Новички, когда получают вино, сразу всё выпивают, а вот пробки… пробки многие просто выбрасывают. А зря. Пробки – это прекрасный ресурс. Это же топливо.

Значит, дам ему пару вязанных носков и пояс из шерсти, пусть наменяет мне пробок.

А ведь что-то я ещё хотела?

Мда… неужели уже склероз? Не хотелось бы. Осталось так мало – и на Свободу. Почти дождалась.

Хотя этот новенький мальчик…. Гниловоз. Как-то так он смог мне внушить, что я стою до свободы ближе. Гораздо ближе.

Мда… Не в моём возрасте перебирать такими подарками судьбы. Если у него всё получится, я буду молиться за него!

Я аж рассмеялась.

Молиться… как не умела я молиться, так и не научилась. А надо бы. Сколько мне ещё осталось? Год? Два? Восемь?

Хотя, чего раскисать! Всё что осталось – моё! У нас в семье по женской линии все долгожительницы. Моя бабушка прожила девяносто шесть лет. Прабабушка вообще аж до ста трёх жила. Чем я хуже?

Если суммировать и разделить на два, то в среднем получится почти сто лет (это я хитренько так округлила). Поэтому ещё почти два десятка лет жизни у меня есть (я опять округлила, конечно же). Да за это время можно ого-го!

Я хихикнула и одним глотком допила остывший кофе.

Нет, нужно что-то делать. Ну не люблю я пить холодный кофе!

Пусть уж этот мальчик, Гниловоз, поскорее придумывает, что делать и как выйти отсюда. Вот сама не знаю почему, интуитивно, наверное, но я ему верю. Вот только увидела, поговорила с ним и сразу ему поверила.

Есть в нём что-то такое… стержень какой-то.

Это только старый пень Арни всё сомневается, да хороводы свои интриганские водит. Ну я ему сегодня проведу политинформацию! Он должен не бурчать, а оказывать мальчику всяческое содействие.

Я плотнее завернулась в тёплое меховое манто: что-то зябковато стало.

По внутренним ощущениям, скоро время дёргать рычаг. Я в последний раз полюбовалась снежной панорамой за окном и неспешно пошла вглубь креста.

Ведь уже не девочка бегать туда-сюда.

Аккуратно вымыла чашку и поставила её вверх донышком на салфетку. Пусть сушится. Поправила волосы. Посмотрела на себя в зеркало. Я его не любила, это зеркало. Врёт много. Вот раньше у меня было зеркало. Точнее зеркальце. Маленькое, даже малюсенькое. Такое, что только один глаз увидишь. Зато оно показывало меня молодой, красивой и румянощёкой Машенькой Покровской. Не то, что это!

Я в сердцах отложила злое зеркало в сторону (швырнуть не посмела, а то, не дай бог, разобьётся, а здесь это дефицит). Пришла пора дёргать за рычаг. Что я и исполнила.

Кормильня порадовала меня сегодня тарелкой рыбного супа-пюре, овощной запеканкой, щедро приправленной какими-то ароматными специями, и яблоком.

Замечательно. Просто замечательно!

Я с удовольствием, не спеша ела суп и думала, как бы получше распланировать свой день. У меня есть недочитанная книга. Шериф дал мне её ровно на четыре дня. А потом её следует передать Арни. Ну, скажу я так, книжулька так себе, на любителя. О морских приключениях. Но литературной ценности там никакой – погони, перестрелки… А слова какие! Брашпиль, дрифтер, шифтингбордс и мидель-шпангоут! Язык сломаешь. А уж что они означают, мне иногда кажется, то неведомо даже автору. Но читаю.

Зато я точно знаю, что в обмен на эту ерунду Арни даст мне что-то о любви. Ему всегда удается выуживать неплохие романы. Для меня, естественно. Так, во всяком случае, он утверждает. Говорит, что пытается приобщить меня к чтению. Хотя он и сам втихушку читает. Так что я – только прикрытие.

Так, в приятной рутине, прошло еще несколько дней.

Гниловоз искал выход. Красный Арни, поросёнок такой, его всё торопил под руку. Но, по правде говоря, больше мешал. Я, как могла, старалась сдерживать холерический темперамент Арни и дать возможность поработать Гниловозу.

Варила и пила кофе. Причём уже по несколько раз в день стала так делать.

Чёрт, я начала слишком много пить кофе. Так никаких запасов не напасёшься!

Я покачала головой. Что-то я слишком беспечной стала. Предчувствие? Или так понадеялась, что милый мальчик найдёт выход?

Да нет, не найдёт он… За столько лет не нашли, и он не найдёт.

Но говорить этого я ему не буду. Пусть ищет. Ему, зато, есть чем заняться. И нам есть чем заняться – обсуждать, переживать, советовать, сплетничать.

Разве не этим мы здесь занимаемся в последние десять лет? Или двадцать?

Я вздохнула и в который раз принялась за рутинные дела…

А потом, через несколько дней, Арни вдруг сказал кодовое слово в рацию:

– «Начинайте гладить мурлыку! Во всех местах!».

Я ахнула. Затряслись руки. Неужели?! Неужели получилось?! Он таки нашел выход!

Этот чёртов поросёнок, милый, милый мальчик по имени Гниловоз! Он нашел-таки выход на свободу!

Алилуйя!

– Ты услышан! – выдавила я из себя и отключилась, так как на заднем плане что-то завопил чёртов Ворчун и мешал, как обычно, сосредоточиться.

Так! Времени у меня мало.

Может быть день…

Может быть час…

Но может быть и месяц…

Поэтому нужно срочно собирать вещи!

Срочно!

Гниловоз сказал, что надо пробивать дыру и у себя в кресте. Рассказывал, как. Прямо чёткую инструкцию дал.

Честно говоря, я раньше филонила. Два-три раза долбанула там, ободрала ноготь на мизинце и перестала маятся ерундой. Просто не хотела им говорить. Чтобы не сбивать настрой.

Как же я была не права! Обмишурилась старушка на старости лет!

Теперь надо начинать. И то быстро. Нужно догнать ребят. Они сильнее меня, моложе и сделают это быстро, а я буду копаться долго. Захотят ли они меня ждать?

Да и тюремщики могут заметить.

Так что решено – буду пробиваться до победного, пока не рухну.

Но перво-наперво – собрать вещи.

Божечки! Я столько лет ждала этого момента, собирала вещи, копила их, отбирала самое лучшее барахло, самое нужное. А теперь, в двух шагах от вожделенной свободы, я, как жадный хомяк, мечусь между своих запасов хлама и не могу сделать выбор.

А всё потому, что ещё давным-давно, я поняла, что есть лимит на «багаж». Я не дотащу больше определённого веса. А если еще и бежать надо будет. Или отбиваться…

Поэтому я лет десять назад у одного луковианца, Пахом, кажется его звали, выменяла (или выманила? Не помню уже, столько времени прошло), хороший добротный чемоданчик. Кожаный. Крепкий. Там и была наша рация.

Кстати, Арни я так и не призналась, где взяла её. Никому не призналась. Архитектор потом сгинул, и никто следов ко мне не нашел.

Рацию я отдала на общее дело, а вот чемоданчик оставила у себя. Он был очень удобным. Почти таким же удобным, как и тот чемодан, что я обронила, когда проклятый бюргер толкнул меня в Цюрихе сюда, в этот крест. Мы тот чемодан покупали ещё с Бенджамином.

Но я болтаю. Не по делу и много… это всё от нервов.

Надо прекращать болтать и собираться…

Я метнулась к своему спальному месту. Из-под топчана, на котором я спала, вытащила чемоданчик.

Из тайника достала заготовленные монеты.

Вспомнила, что переложила часть в другой тайник.

Побежала в санузел. Где в небольшой щели был у меня оборудован небольшой дополнительный схрон.

Вытащила ещё золото. Достала немного брошек-колечек-серёжек. Удалось маленько подсобирать за годы.

Мешочек приятно оттягивал руку. Положила тоже в чемодан.

Теперь одежда.

Тёплая одежда у меня была. Начиная от тончайшего термобелья, которое я себе связала из самой лучшей шерсти, что удалось здесь наменять, и заканчивая тёплыми носками, варежками, шапкой и так далее.

А ещё у меня была шуба из лисицы. Это ведь целое богатство здесь. Тёплая, пушистая. Я выменяла её у одной дамочки, которая пристрастилась выпивать. Всё вино уходило ей, а я взамен получила шубу. Почти не ношенная. Она была мне чуть великовата, но я, как капуста, оденусь же и как раз вполне нормально будет.

И обувь у меня была прекрасная. Валенки. Настоящие валенки.

Да, шуба и валенки сочетались как-то не очень, но зато мне будет тепло, и я дойду.

Дальше!

Я вытащила стопку книг. Взвесила её в руках.

Тяжелая, зараза.

Вздохнула и отложила книги в сторону. Жалко. Но ничего не поделаешь.

А вот тетради с записями перекочевали в чемодан. Как и десяток вязанных носков.

Мы в любом случае пойдём в Вольное. Больше идти некуда. А там живут люди. Такие же старики, как и я.

А старики любят тепло. А это значит, что за вязанные носки я смогу что-то для себя выменять, приобрести. Те же лекарства.

Кстати, лекарства!

Я метнулась к ещё одному тайничку и вытащила оттуда увесистый пакетик с лекарствами.

Из-за всего этого я чуть не пропустила время дёргать основной рычаг. От ужаса аж спина взмокла.

Обругала себя дурочкой дурацкой и волевым усилием заставила вернуться к рутине.

Нет, я также собиралась в дорогу, перебирала вещи. Откладывала то, что беру, и что остаётся здесь.

Так прошло полтора дня. Я допила свой кофе, полюбовалась Белым Безмолвием и вернулась к обыденным делам. Чемодан с вещами у меня собран. Часть выхода процарапано и пробито. Трудно, но что-то всё же получается.

Но сегодня у меня будет очень хороший день. Очень хороший. Прямо чувствую. Сперва я вкусно позавтракаю. Затем немного поработаю над выходом, там с одной стороны нужно ещё углубить щель. Я уже придумала, как сделать это быстро при минимуме усилий: вставлю заточку в щель и ударю по ней блином от штанги. Должно получиться хорошо.

Потом ещё нужно будет довязать шарф. Завтра стыковка с одной хорошей женщиной, хоть и луковианка она, но толковая. Я у неё всегда спички вымениваю. А то мои уже подходят к концу. Говорю же, что к кофе я пристрастилась в последнее время. В дорогу с собой нужно выменять побольше спичек. Потом пригодится.

И самое главное, не забыть… – но додумать мысль мне не дал сильный удар, и мой крест внезапно перевернулся почти с ног на голову, хорошо, я в это время держалась за рычаг, так что буквально повисла не нём. Затем крест вернулся обратно и стремительно начал падать…

Моё сердце тоже рухнуло вниз – чёртов скотина Столб ударил в мой крест молнией!

Кажется, я кричала.

С перепугу.

Но, как всегда, Машенька Покровская в таких ситуациях умеет держать себя в руках. Я глубоко вздохнула, и, цепляясь за стенку, поползла к топчану. Затем включила рацию:

– Ну вот и всё, ребятки, – выдавила я из себя вроде как спокойным голосом, хотя губы дрожали. – Отпрыгала своё старушенция. Не поминайте лихом убогую. Жаль архив с собой забираю…

Ой, что тут началось! Николаша, который Ворчун, кричал, плакал.

Ругался Арни:

– Скажи, что это шутка, Мария!

Я горько усмехнулась – он всегда был таким нетерпеливым, этот Красный Арни:

– Какие тут шутки, ребята. Падаю…

– Мария! Марьюшка моя! Марьюшка-а-а-а-а! – закричал Ворчун, его крик был переполнен болью, – Нет! Нет! Суки! Возьмите меня! Ублюдки! Нет! Марьюшка-а-а-а-а!

– Прекрати, Николаша! – велела я строго, но горло перехватило и вышло как-то жалко. – Ребятки! Вы главное боритесь! Не сдавайтесь!

Я всё говорила, говорила… сама не помню, что, давала какие-то наставления, советы. Это казалось важным. В оставшиеся пару мгновений хотелось успеть сказать так много. Всё то, что не успела сказать за почти восемь десятков лет жизни….

– Вы уж простите меня!

В эфире в голос плакал Ворчун. Рыдал, как ребёнок.

Послышался голос Гниловоза. Милый мальчик, он пообещал вытащить их и присмотреть за ними. Правильно. За ними нужен глаз да глаз…

– Мария! Оденьтесь! Всю одежду на себя, голову обмотайте побольше и держитесь! – ещё какие-то глупые советы, но он пытался, да, он пытался меня поддержать, подбодрить, перекрикивая рыдания Ворчуна.

Жаль, что молиться я так и не научилась.

– Спасибо тебе, милый мальчик! Я бабка крепкая! Я переживу! Точно пере…