Крестное знамение

Глава 40

Ник Дайал давно хотел посетить парк Фенвей. Было что-то в прославленном «Зеленом чудовище», отчего у него всегда захватывал дух. Мечта побывать в парке Фенвей зародилась у Ника еще в детстве, летом, которое он провел в Новой Англии. Они с отцом любили слушать репортажи о бейсбольных матчах по радио, затем отправлялись во двор и пытались подражать там своим любимым игрокам.

Дайал улыбался, предаваясь воспоминаниям во время перелета из Европы в Бостон. Он пытался представить, как в парке пахнет трава, какое ощущение вызывает тамошняя грязь и как выглядит знаменитое «Чудовище». Он ждал этого момента почти всю свою жизнь, и теперь ему не терпелось как можно скорее там оказаться.

Все изменилось, когда Дайал вышел из туннеля и увидел место преступления. Поле его мечты было запятнано отвратительными следами того, с чем он в своей профессии привык сталкиваться постоянно. Мрачная реальность разрушила прелесть детских фантазий.

Дайал прибыл сюда вовсе не на бейсбольный матч. Его задача состояла в том, чтобы поймать убийцу. Крест был установлен на месте подающего, жертва находилась лицом к основной базе. Мускулистые руки распятого были устремлены в направлении мест первого и третьего игроков, а ноги изогнуты под углом к месту питчера. На голову жертве нацепили полиэтиленовый пакет для мусора, чтобы папарацци, которые уже роились вокруг поля, не смогли узнать убитого. Тем временем несколько полицейских обыскивали местность вокруг креста.

К своему удивлению, у самого «Зеленого чудовища» Дайал увидел еще одну группу полицейских. Он попытался понять, что они там делают, но изгородь располагалась на расстоянии трехсот футов, а его и без того плохому зрению сильно мешал свет прожекторов. А если вспомнить обычную мощность стадионного освещения, то можно понять, почему Дайал чувствовал себя так, словно стоял в ярких лучах полдневного солнца, несмотря на то что в Бостоне была уже полночь.

— Эй ты, — крикнул ему какой-то полицейский с густым местным выговором, — выметайся-ка отсюда! Стадион закрыт, и доступ сюда запрещен.

Дайал продемонстрировал ему свои документы.

— Где я могу найти того, кто отвечает за расследование?

— Наверное, отливает где-нибудь. У нашего капитана предстательная железа распухла, и теперь он каждые десять минут бегает по нужде.

Дайал кивнул и вытащил блокнот.

— Что вы можете мне сообщить о жертве?

— Жертва была сущее дерьмо. Отличный игрок, но еще тот дрочило. Будь он в составе нашей команды, «Янки» бы нас никогда не побили.

— Постойте. Убитый был бейсболистом?

Полицейский уставился на Дайала. В его взгляде изумление смешалось с отвращением.

— Именно так, французишка. Он был игроком в бейсбол. У вас там, в Париже, есть бейсбол? Или вы там только и делаете, что жрете сыр и без конца смотрите фильмы с участием Джерри Льюиса и на спорт у вас времени не остается?

Анри Тулон сообщил Нику о преступлении совсем немного — собственно, только то, что обнаружена третья жертва. Дайал понимал, что, если он хочет увидеть жертву еще на месте преступления, ему необходимо как можно скорее прилететь в Бостон даже при том условии, что он не получит всей предварительной информации об убийстве.

И вот теперь приходится расплачиваться за спешку.

Нет, ситуацию необходимо как-то изменить в его, Дайала, пользу.

Он сделал шаг по направлению к полицейскому.

— Ну во-первых, ты, бобовое[20] дерьмо, если бы у тебя была хотя бы треть тех мозгов, которые требуются хорошему полицейскому, ты бы обратил внимание на то, что я говорю по-английски намного лучше тебя. Поэтому твое предположение, что я француз, столь же необоснованно, как и мое предположение, что ты в стельку пьян, так как ты все-таки не какой-нибудь бродяга, а бостонский полицейский. Во-вторых, я вырос в Новой Англии, поэтому знаю об истории «Ред сокс» больше, чем знают сами игроки команды, что в общем-то тоже небольшая заслуга, так как почти все они иностранцы. И последнее: если бы ты приложил некоторые усилия и прочел то, что написано на моем удостоверении, ты бы понял, что в Интерполе я руковожу отделом по особо тяжким преступлениям. А это значит, что если где-то на планете Земля кого-то зверским образом убивают, то очень велик шанс того, что расследование убийства буду вести я. Дошло? А теперь беги-ка, как прилежный подавальщик мячей, к своему капитану и скажи, что приехало начальство.

Полицейский озадаченно моргнул несколько раз, а потом поспешил выполнять приказ. Пять минут спустя Дайалу представился капитан Майкл Кавено, крепко пожав гостю руку.

— Извините нас за недостаток гостеприимства. У нас тут дел невпроворот. Черт, если бы мы могли предположить, какой большой человек к нам едет, сам мэр пришел бы вас поприветствовать.

— Рад, что он этого не сделал. Я приехал искать убийцу, а не для того, чтобы мне лизали задницу.

Кавено рассмеялся и похлопал Дайала по плечу.

— Ну, тогда я полностью к вашим услугам. Скажите, какая нужна информация, и я буду рад помочь.

— Можем начать с имени жертвы. Насколько я понимаю, он спортсмен.

— Да, и не просто спортсмен. По правде говоря, мы с нетерпением ждали возможности освистать подонка. Полагаю, сам Господь решил защитить его от наших оскорблений.

Да уж, защита! Никому не пожелаешь! Получается, распятый мог быть только одним человеком. Самой ненавидимой личностью в Бостоне — Орландо Попом. Потрясенный Дайал попытался понять, как он вписывается в череду жертв. Вначале поп — с маленькой буквы, — затем принц и, наконец, Поп — с большой. Возможно, преступникам до такой степени не нравится буква «п»? Тогда, вероятно, следующим будет повар.

— Не возражаете, если я взгляну?

— Я не возражаю, если он не возражает.

Дайал кивнул. Он часто сталкивался с убийствами — имитациями ранее совершенных. Поэтому прежде всего необходимо выяснить, был ли Поп жертвой номер три или его убили имитаторы, дабы похитить частичку славы у реальных преступников.

Большинство сыщиков начали бы с тела, только не Дайал. Ему было хорошо известно, что имитаторы особенно ловко умеют обходиться с трупами. В таких случаях частенько приходится привлекать криминалистов, чтобы они с помощью своей суперсовременной техники обнаружили массу мелких нестыковок. Главные ошибки имитаторы совершают в таких мелочах, которые никогда не воспроизводятся в отчетах прессы о преступлениях и о которых нельзя судить даже по тщательному изучению фотографий в Интернете.

В его профессии тривиальное подчас гораздо важнее существенного.

Дайал начал осмотр с креста: удостоверился, что древесина по цвету и возрасту похожа на дуб, из которого был изготовлен крест в Ливии. Затем осмотрел три гвоздя, оценил их длину, перешел к положению тела жертвы и убедился, что поза у распятого такая же, как и у предыдущих двух.

И только закончив со всем этим, Дайал приступил к непосредственному осмотру тела. Вначале он оглядел раны на спине, разрывы кожного покрова от ударов плетью с металлическим наконечником, затем внимательно исследовал грудную клетку, пальцем в перчатке ощупал проникающую рану в надежде, что кончик копья отломился и остался в груди жертвы.

— Что ищете? — спросил Кавено. — Рана совершенно чиста.

— Такова моя работа. Я должен проверить и перепроверить абсолютно все.

— Я заметил.

Дайал улыбнулся, затем взглянул на вертолеты, зависшие у них над головами.

— Вы не можете как-нибудь от них отделаться? Мне необходимо снять мешок, чтобы осмотреть надпись.

Кавено уставился на него как на сумасшедшего.

— Там нет никакой надписи. Только мерзкая физиономия Попа, которую мы стараемся скрыть от газетчиков. — Он осклабился. — Его и без того уже достаточно распинали в наших спортивных изданиях.

Дайал пропустил неуклюжую шутку мимо ушей. Типичный полицейский юмор.

— Черт возьми! Ничего не понимаю. Самая знаменитая жертва на сегодняшний день, а преступники обходятся без надписи. С чего бы?

Кавено пожал плечами:

— Не понимаю, о чем вы говорите. Какую надпись вы ожидали увидеть? Ничего ни о каких надписях я не слышал.

— Только потому, что мы о них не распространялись. — Дайал сделал шаг по направлению к Кавено и, удостоверившись, что их никто не слышит, сказал: — На первых двух трупах были надписи: «Во имя Отца» — на первом, «Сына» — на втором. Я ожидал, что она будет и на третьем. А теперь у меня появились сомнения, не имеем ли мы дело с имитацией.

Кавено кивнул, понемногу начиная понимать, о чем идет речь.

— Нет, это не имитация. Могу поклясться.

— В самом деле? И откуда такая уверенность?

— Из-за надписи.

Дайал поморщился.

— Какой надписи? Кажется, вы сами говорили, что не было никаких надписей.

— Я говорил, что никаких надписей нет под мешком. — Кавено внимательно взглянул Дайалу в глаза. — Вы, наверное, еще не выходили в дальнюю часть поля?

— В дальнюю часть поля? — И тут только до Дайала дошло. — Ах, черт возьми!

Он глубоко вздохнул и перевел взгляд на левую часть поля, где находилась высокая стена, которая из-за большого расстояния и ослепительного света прожекторов превратилась для него в туманное пятно. Там все еще стояли несколько полицейских, и теперь Дайал понял, что они снимали на пленку послание преступников, попутно обсуждая вопрос, следует ли смыть кровь со стены или пока оставить надпись как вещественное доказательство.

Кроме того, они пытались понять, что имели в виду убийцы, когда писали: «И СВЯТОГО».