Критические вопросы теории и практики систем

Новая современная констелляция - это онто-эпистемология, которая может носить общее название "дуализм". Современная философия, современная наука и современная техника изначально строятся на основе новой констелляции.

Хотя в рассуждениях Чекленда не акцентируются такие революционные термины, как "возраст", "освобождение", "эмансипация", "автономия", можно подумать, что переход от оптимизации к обучению - это призыв к эмансипации. Таким образом, можно подумать, что Чекленд пытается совершить революционный разрыв с неким рациональным порядком: инструментальной рациональностью. Однако есть кое-что, что мешает этой гипотезе:

В начале статьи я процитировал отрывок из книги "От оптимизации к обучению", в котором Чекленд пишет о том, что "обучение" заменяет "оптимизацию" или "удовлетворение" в мышлении мягких систем. Сразу же после этого мы можем прочитать: "...эта традиция говорит на языке "проблем" и "приспособлений", а не "решений"". (Checkland, 1985, p. 765, курсив мой). На предыдущей странице Чекленд категорически утверждает, что "SSM, таким образом, стремится найти компромисс между конфликтующими интересами". (p. 764). Переход от оптимизации к обучению обусловлен интересом к поиску приспособлений (с. 766).

Понятие "аккомодация", используемое Чеклендом, означает поиск своего места в данном порядке. Аккомодация требует заключения соглашения между конфликтующими сторонами, представляющими противоречивые интересы, с тем чтобы, хотя конфликт и не исчезает, каждая из сторон могла разместиться в рамках существующего порядка. Конфликты, - пишет Чекленд, - "уходят в аккомодацию, с которой разные стороны готовы "согласиться" (Checkland and Scholes, 1990, p. 30). Таким образом, аккомодация - это консервативный призыв к тому, чтобы вписать всех в определенный порядок, чтобы сохранить стабильность этого порядка. Понятие аккомодации, предложенное Чеклендом, не меняется по своей сути, если круг пострадавших расширяется до всех жителей планеты (что очень маловероятно) за счет использования "критической эвристики" Ульриха (1983). Не изменится она и в случае рассмотрения контекстов принуждения с использованием "системы системных методологий" Джексона (Flood and Jackson, 1991). В любом случае, конечная цель этих форм современного системного мышления состоит в том, чтобы вместить немногих или многих (обычно немногих) в рамки заданного онтологического порядка. Это, очевидно, совершенно противоположно той глубинной революционной воле, которая питала системный проект современности, основой которого была трансформация эпохального порядка. Поэтому, если в последнем случае требуется глубокая критика существующего порядка, то для аккомодации конфликтующих интересов не требуется видеть целостную "форму ловушки", достаточно обнаружить конфликты, чтобы аккомодировать конфликтующие стороны.

Тогда что же это за эпохальный порядок, к сохранению которого так стремится интерес к аккомодации современного системного мышления? Каков тип присутствия, лежащий в основе этого порядка? Каким образом тот, кто становится присутствующим, присутствует в этом эпохальном порядке"?

Охватывающий

Сто лет назад Ницше уловил исчерпанность современного созвездия, причем гораздо раньше, чем признаки этого стали столь же очевидны, как сейчас. То, что Ницше уловил, он резюмировал в простом и во многом непонятом предложении: "Бог мертв". Как объясняет Хайдеггер, "Бог мертв" означает гораздо больше, чем то, что люди больше не верят в Бога. Бог мертв" означает "ниспровержение метафизики", конец господства сверхчувственного над чувственным. Через опрокидывание метафизики "для метафизики не остается ничего, кроме отворачивания в свою собственную бессмысленность и беспорядок" (Хайдеггер, 1952). (Хайдеггер, 1952, с. 53-54). С переворотом метафизики мы стоим на пороге нового порядка, отличного от любого традиционного порядка, существовавшего до Модерна, и отличного от констелляции Модерна. Но как конституируется такой порядок?

По мнению Хайдеггера (1962), эпоха постмодерна характеризуется "анфреймингом" - технологическим способом "раскрытия". Анфрейминг - это такой способ присутствия, при котором исчезает тип присутствия ("сверхчувственное становится пустым").

Как следствие, две сферы бытия, характерные для метафизики, сводятся к одной: то, что становится присутствующим. Но поскольку нет такого понятия, как основание бытия, то то, что становится присутствующим, не оказывается ни от чего зависящим, оно просто стоит само по себе, оно оказывается "стоящим в резерве". Стояние в резерве - это способ присутствия технологического прибора: готовность к переработке накопленной энергии. Все: технологические устройства, птицы, горы, песни, знания, люди - присутствует как резерв, готовый к использованию. Возникает сильное желание вместить все в рамки энфрейминга, как резерв. "Сверхчувственное превращается в нестабильный продукт чувственного. И при таком обесценивании своего антитезиса сенсорное отрицает свою собственную сущность". (Хайдеггер, 1952, с. 53-54). Так мораль, понимаемая с XIX века как "моральные ценности", приобретает качество лака, о котором говорилось ранее. "Вытеснение сверхчувственного приводит к "ни то ни се" по отношению к различию между чувственным и нечувственным. Это кульминирует в бессмысленности". (Хайдеггер, 1952, с. 53-54).

Энфрейминг - это "ловушка" в полном смысле метафоры Викерса. Энфрамирование исключает стремление к обретению целостного смысла, поэтому системное мышление становится бессмысленным. Это очень изощренная ловушка, поскольку она маскируется под дискурсы о свободе и другие ключевые термины современности.

Действительно, мы, конечно, продолжаем говорить словами (которые быстро становятся не более чем руинами) не только о моральном дискурсе и порядке, как предполагает Макинтайр (1985), но и о всей констелляции царства сущего, которую Модерн переделал из других традиционных порядков. Однако мы упустили из виду порядок такой констелляции, из которого эти слова вытекают.

"Надсознательный мир. Идеи. Бог. моральный закон. авторитет разума. прогресс. счастье наибольшего числа. культура. цивилизация. теряют свою созидательную силу и становятся недействительными" (Хайдеггер. 1952. с. 65). (Хайдеггер. 1952. с. 65).

Такие слова, как либерализм, демократия, справедливость, свобода, рациональность, сегодня означают совсем не то, что они означали в эпоху Просвещения. Более того, другие слова, фундаментальные для прежних понятий и для всей сферы бытия, также существенно изменили свое значение. Действительно, то, что мы подразумеваем под такими базовыми понятиями, как "человек", "мир", "вещь", "другой человек", существенно отличается от соответствующих значений XVIII века. Современный человек становится, как предлагает Фуко, убийцей Бога. Но, будучи убийцей Бога, а значит, и самой сущности субъекта, современный человек становится убийцей самого себя (Foucault, 1966). Философия исчезает или ассоциируется с "оккультными науками", современная наука уступает место технологии, а под всем этим теряет смысл воля к системам и, следовательно, современное системное мышление.

Более того, если Хайдеггер (и многие другие современные философы) прав в своем представлении о переворачивании метафизики, то не только современное системное мышление становится беспочвенным, но и любая другая форма системного мышления, о которой мы можем исторически рассуждать, теряет смысл в нынешнюю эпоху. Действительно, поскольку "метафизика мыслит сущее как целое в отношении Бытия [онтологического основания], в отношении сопричастности сущего Бытию", то переворот метафизики предполагает забвение метафизической тотальности (основания сущего) и ее способов проявления себя (типов присутствия). Понятие практического вопроса, обращенного к тотальности (основанию сущего), свойственное системному мышлению, становится, таким образом, бессмысленным:

Если бы эпоха, в которую мы живем, была другой метафизической эпохой, определяемой типом o/presencC'. можно было бы считать, что интерес к аккомодации мягкого системного мышления представляет собой ренессанс. не современного системного мышления. а досовременного системного мышления. Таким образом, аккомодация может быть понята как призыв к сближению с тотальностью. Но это, как уже говорилось, далеко не так.

Тем не менее, мы здесь и сегодня говорим о системном мышлении, даже понятия "обучение" и "критика" связываем с таким мышлением. В чем же тогда (исторический) смысл нашего сегодняшнего системного мышления? Как понятия целостного критического обучения, предложенные Викерсом в метафоре "ловушки", могут сочетаться с понятиями "аккомодации"?

Насколько я могу судить, существует только две возможности для нашего эпохального системного мышления: I) быть полностью поглощенным тем, что Давила (1994) и Суарес (1994) называют "управленческими технологиями" (Total Quality Management, Re-engineering, Fifth Discipline), столь модными сегодня, которые представляют собой сложные стратегии, обеспечивающие приспособление (тех, кто может это сделать) в рамках энлраминга, или, 2) тщательно продумать, в соответствии с онтологией-его...

торической компетенции, о форме нашей ловушки. *

Первая возможность имеет почти все шансы. У второй - почти нет.

Можем ли мы выбирать"?

ГОЛОГРАФИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

Введение в систему ценностно-ориентированных отношений будущего (VBRS)

Брайан П. Холл

ВВЕДЕНИЕ

Данная статья является итогом примерно 20-летних исследований и практического применения основанного на ценностях реляционного системного подхода к организационному развитию, получившего название "Голографическая организация". Организация является голографической в той степени, в какой она функционирует на основе здорового и конгруэнтного набора ценностей, которые минимально разделяют все сотрудники. Следствием этого является более эффективная работа, внутренняя конгруэнтность и улучшенное согласование с клиентами. Холл и его научный сотрудник Бенджамин Тонна из университета Мальты в 1974-82 гг. разработали первоначальную концептуальную схему развития человеческих ценностей (1).

В 1981-87 гг. была проведена разработка и валидация нескольких инструментов измерения ценностей. Инструменты разрабатывались для индивидуальных и организационных условий. Первоначально работа велась в социальных агентствах и высших учебных заведениях, а также в глобальных религиозных организациях (более 700 членов). В течение последних 6 лет группа специалистов из Калифорнии применяла этот процесс в качестве методологии систем, основанных на ценностях, для конгруэнтной организационной трансформации в нескольких глобальных коммерческих организациях. В докладе будет использован недавний опыт работы в банковской сфере, телекоммуникациях и высокотехнологичных кремниевых производствах.

Когда в середине 70-х годов прошлого века Холл и Тонна объединили свои усилия, они оба имели большой опыт работы в качестве агентов изменений в крупных организациях. Холл - с точки зрения организационной психологии, а Тонна - с точки зрения организационной социологии. Был сделан вывод, что люди принимают решения на основе своих собственных ментальных моделей реальности и ценностей, которые лежат в их основе, даже если факты говорят об обратном. На этом этапе (1971 г.) они решили попытаться построить теорию ценностей и разработать инструменты для их измерения в организационной среде, основываясь на следующих двух предположениях:

- Что существует элементарный набор ценностей, общих для всех людей, которые лежат в основе человеческих отношений. Это и будет основой для сравнения и измерения.

Разработка инструмента, позволяющего объективно измерять ценности индивидуумов, групп и письменных документов, позволяет измерить ценностные приоритеты и умонастроения компонентов системы, что может стать основой для практической методологии перманентных организационных изменений.

В оставшейся части статьи я расскажу о трех итогах, подведенных на сегодняшний день, или об итогах, основанных на коллективном опыте исследовательской группы. В подведении итогов I будет рассмотрена разработка и измерение ценностей, в подведении II - обзор созданной модели системы ценностей. Наконец, в разделе III будет изложена методология и процесс вмешательства.

РАЗВИТИЕ ЦЕННОСТЕЙ. Истоки

Peters and Waterman, In Search of Excellence: Lessons fi "om America:Best Run Companies. (1982 г.) завершают свое исследование словами: "Каждая из изученных нами превосходных компаний ясно представляет себе, что она отстаивает, и серьезно относится к процессу формирования ценностей. На самом деле мы задаемся вопросом, можно ли стать отличной компанией, не имея четкого представления о ценностях и не имея правильных ценностей". (Peters and Waterman, 1982) Использование слова "ценности" в современной организационной литературе (2), особенно в популярной прессе, такими авторами, как Кови и Питерс, подразумевает, что ценности носят поведенческий характер, стоят за мотивацией человека и организации и представляют собой качества совершенства, которыми люди каким-то образом должны обладать.

Эта концепция глубоко укоренилась в западной традиции, восходящей к досократовской Греции.

Существительные ARETH (Арете) и KALOS (Калос) в Древней Греции придавали совокупный смысл современному слову "ценность". Для Сократа и Аристотеля качества человеческого совершенства отражались в ценностных приоритетах человека и лежали в основе всех знаний и действий. Аристотель полагал, что они проявляются в наших привычках и навыках (2). Они назвали около полудюжины таких качеств, в том числе Мужество, Истина и Справедливость. Для древних ценности не являлись самоцелью, они были ценностями именно потому, что способствовали благу общества или более широкому кругу людей.

Когда мы вступаем в I век (н.э.), вместо акцента на Arete в греческом языке Новый Завет обращается к концепции знаков и этических списков. Павел в посланиях к Галатам (Галаты, 5:22-26) и Ефесянам (Ефесяне, 4:11-16) перечисляет образцы поведения, которые, по его мнению, необходимы для развития хорошего человека или хорошей жизни. Но, как и у греков, это были не цели, а средства для достижения большей целостности общества в целом. Когда Аристотель был заново открыт на Западе в XII веке, эти две традиции, по понятным причинам, были объединены Фомой Аквинским. Дискуссия продолжилась в XIX веке, в ней приняли участие Локк, Гоббс и Кант.

Современный период

Расцвет науки в восемнадцатом веке принес открытия, механизацию, возможности и богатство на таком глобальном уровне, какого раньше не было. Наука ушла в сторону и, основываясь на узкой ньютоновской модели, стала считать себя свободной от ценностей, заменив их объективностью и измерениями. В 1880-х годах Фридрих Ницше объявил Бога мертвым, а в 1930-х годах гитлеровская машина бездумной науки пронеслась по Европе. Неудивительно, что с окончанием Второй мировой войны наступила новая эпоха и новый интерес к ценностям. Знаменательным произведением, повлиявшим на мою собственную точку зрения, было Toward a General Theorv 0/Action, написанная в 1951 году Парсонсом и Шилзом. Их работа ввела в дискуссию социологическую перспективу.

В этой работе они четко определили, что в основе человеческого поведения и мотивации лежат ценности. Ценности рассматриваются как желаемые цели или идеалы, к которым стремятся люди (Талкотт Парсонс и Шилз). Парсонс также установил, что ценности носят глобальный характер (Хабермас) и являются общей основой всех культур и организационных систем. Парсонс также отметил, что ценности мотивируют отдельных людей, а не группы. В то же время он утверждал, что ценности коллектива, например, организации, являются существенным выражением ее организационной культуры. Эта работа стала основой для современного обсуждения ценностей в корпоративной среде. Таким образом, в нашем понимании ценностей произошел третий поворот.

Последнее напряжение вновь пришло в область психологии и психоанализа, показав, что ценности лежат в основе всего поведения и мотивации человека в том виде, в каком они расставлены по приоритетам. Рокич и Маслоу предложили списки ценностей, напоминающие традиционные добродетели Аристотеля и этические списки первого века нашей эры. Но они пошли гораздо дальше, показав, как ценностные приоритеты объясняют морально-этическое поведение, социальные конфликты, расовые и политические различия (Rokeach, 1979).

В области психологии образования Холл обучался и находился под влиянием психоанализа и работ бразильского психолога Пауло Фрейре (3), который обратил внимание на связь ценностей с языком. Он предположил, что ценности заключены в эмоционально насыщенных словах самого языка. Холл отметил, что это имеет основания и в религиозных традициях, и назвал этот феномен "эффектом Генезиса" (4).

Работа Холла и Тонна

Опираясь на предыдущие работы, автор и его соратники проанализировали литературу по всем основным религиозным и философским традициям, психоанализу, нравственной и педагогической психологии, социологии, антропологии, истории и искусству. Они также проанализировали современную информацию в области чистых наук, в частности физики и химии. Они выдвинули гипотезу о существовании 125 элементарных ценностей, общих для всех людей (Hall, 1986). Эти 125 ценностей делятся на два класса: ценности цели, которые описывают идеалы и желаемые цели человека, и ценности средства, которые основаны на навыках и способностях. Группа специалистов по междисциплинарным исследованиям в течение 4 лет проверяла эту концепцию в кросс-культурных условиях. Окончательный список из 125 ценностей был утвержден в 1979 году.

В результате на основе исторической дискуссии было выработано стандартное определение ценностей: Ценности - это идеалы, которые придают значимость нашей жизни через приоритеты, которыми мы живем. Концепция заключается в том, что ценности - это сознательно выбранные приоритеты, отраженные в поведении человека, которые являются тем, что наполняет его смыслом, движет им и мотивирует его. Сочетание любых пяти или шести ценностей в различных кластерах приоритетов способно описать любое поведение человека. Стандартизировав значение этих ценностей, мы смогли разработать объективные измерительные инструменты для использования в оценке и развитии личности и организации. (Hall, Harrari, Ledig and Tondow, 1986.)

Ценностные паттерны

После выявления 125 ценностей стало очевидно, что ценности образуют паттерны или кластеры, которые многое объясняют в поведении человека. Впоследствии мы выделили четыре фазы развития, каждая из которых имеет свое собственное мировоззрение, образ мышления, стиль руководства и управления. Концепция заключается в том, что в основе всех этих моделей поведения лежат определенные кластеры ценностей на каждой из фаз.

СУММА II. АНАЛИЗ ЦЕННОСТЕЙ И ОРГАНИЗАЦИОННЫХ СИСТЕМ

В этом разделе мы рассмотрим, как анализ ценностей групп в организационной среде привел к появлению модели систем, основанных на ценностях. Уникальность этой модели заключается в том, что она является одновременно кибернетической и реляционной по форме благодаря измерению ценностей, лежащих в основе обоих факторов. Поскольку она является реляционной, то, следовательно, она является и развивающей, а поскольку большинство других системных моделей не являются развивающими, то в них отсутствует важнейший фактор. Проблемы и вопросы, не объяснимые в других моделях, таких как методология мягких систем или VSM, легко решаются в рамках развивающей модели.

Например, возвращаясь к рисунку I, отметим черную тяжелую линию вокруг фаз II и III в строке "Лидерство и стиль управления". Это указывает на общий сдвиг парадигмы современного менеджмента от формальной иерархической модели, ориентированной на выполнение задач, к менее формальной модели сотрудничества, основанной на реляциях. Двигаясь вверх и вниз по столбцу, мы понимаем, что люди, находящиеся в этих двух лагерях, будут иметь разные ценности, менталитет и стиль руководства, что затрудняет, а иногда и делает невозможным общение. Такое нарушение коммуникации, легко объяснимое с точки зрения различий в ценностях, менталитете и мировоззрении, будет трудно объяснить с точки зрения социотехнического или VSM-решения.

В последней строке, названной "Системные связи", мы отмечаем, что фазы имеют по две дополнительные стадии, что дает нам шкалу из восьми стадий. Был разработан инструмент измерения в виде опросника, в котором в настоящее время приняли участие более 3000 человек, в том числе не менее 800 руководителей, работающих в глобальных организациях. Было обнаружено, что для большинства испытуемых ценности, отражающие их текущее поведение, попадают в две смежные стадии где-то между стадиями 2 и 7, как показано на рис. I. Ценностные приоритеты до этого (стадия I вверх) описывают их базовые потребности и поведение в стрессовой ситуации. Ценности, расположенные справа, описывали основы их видения себя и/или своей организации.

Более того, была разработана и опробована методика (описанная в следующем разделе), с помощью которой коллектив или группа людей могли прийти к консенсусу относительно ценностей, которые, по их мнению, должны лежать в основе компонентов "Основа", "Фокус" и "Видение" организации.

Под "должен" здесь подразумеваются ценности, которые максимально повышают эффективность данной организации в ее конкретной среде. Традиционно этот показатель рассматривался в основном в терминах финансового капитала. В современных условиях "интеллектуальный капитал" занимает не менее важное место. Концепция интеллектуального капитала признает, что отношения предшествуют задачам в максимизации творческой отдачи организации. Эффективные взаимоотношения с людьми обеспечивают качество жизни, равенство полов и различий. Компоненты интеллектуального капитала также измеряют ценности, благоприятные для окружающей среды и соответствующие ценностям клиентов. Эти ценностные паттерны были перенесены в рекурсивную системную схему, представленную на диаграмме выше, как "Реляционная система, основанная на ценностях" (VBRS) (7).

Это трехмерная модель, которая была успешно применена в трех глобальных организациях. См. рис. 2. Фокус операций (например, VSM Бира) изображается шестью возможностями, как FO I - FO 6. Структура управления для каждого из них является рекурсивной, как показано на боковом рисунке FO 4. QIS, или информационная система качества, представляет собой компьютерную базу данных всей информации, основанной на ценностях, и всей другой соответствующей информации, которая необходима и в равной степени распределяется между партнерами по связям FO I - FO 6.

Рекурсивный

Концепция заключается в том, что для создания системы, которая в первую очередь является человеческой и, следовательно, реляционной, партнеры по FO должны быть свободны в своем творчестве и не привязаны к задачам, которые лучше выполнять с помощью фундаментального компонента, чтобы максимизировать творческий потенциал. Поэтому шар под названием Foundation - это рекурсивное подразделение, обеспечивающее все функции поддержки системы. Традиционно это отдел кадров, отдел образования, финансовый отдел, отдел льгот и юридический отдел. Эллипс Vision Goals представляет собой видение организации через консенсусный набор ценностей, выбранных организацией. Как компонент "Видение", так и "Фонд" являются составной частью системы QIS и вносят в нее свой вклад. Далее мы рассмотрим методологию в том виде, в каком она была опробована в трех глобальных организациях в течение последних двух лет.

СУММА III. ПРАКТИКА

Реальная методология в большинстве организаций занимает не менее трех лет, но по сути является рекурсивным или непрерывным процессом. Все описанные ниже процессы основаны на очень важном образовательном предположении: Никто в организации не будет придерживаться ценностей организации, если не сможет связать их со своими собственными ценностями. Поэтому каждый человек должен быть минимально осведомлен о том, каковы его собственные ценности (6)

В целом метод состоит из двух компонентов:

I. Уточнение и формирование ценностей. 2. Согласование и интеграция ценностей.

1. Уточнение и фромация ценностей

A. Исполнительное видение. С этого момента начинается процесс. Цель состоит в том, чтобы дать возможность руководителям корпорации с помощью процесса измерения ценностей и коучинга прийти к ясности в отношении их видения компании. Рисунок 3 иллюстрирует этот процесс.

Процесс начинается с заполнения руководителями 125 вопросов анкеты, результаты которой возвращаются на первом сеансе процесса "Сопоставление ценностей и видение". Этот процесс длится 2 часа. На втором сеансе, который также длится 2 часа, человек изучает навыки, лежащие в основе его ценностей, а затем получает инструктаж по составлению плана развития фирмы на один, три и пять лет через фильтр выбранных ценностей.

B. Групповой консенсус. Теперь группа собирается на сессию 3, которая представляет собой встречу всех руководителей в течение одного дня. На этот день ставятся три цели:

I. Прийти к групповому ценностному консенсусу относительно основных ценностей организации и философского заявления для группы.

2. Выявить ближайшие блоки, препятствующие реализации видения на ближайший год.

3. Составить первоначальный план действий, основанный на определении приоритетности блоков, препятствующих достижению цели.

видение.

Рисунок 4 иллюстрирует цели и смысл этого начального процесса прояснения и формирования ценностей

Выявленные на этом уровне базовые ценности теперь становятся частичным описанием и инструментом измерения организационной культуры. Это первая ценностная граница для общей диаграммы VBRS, представленной ранее. Повторное проведение анкетирования по ценностям раз в два года может стать мерой прогресса группы и, следовательно, основой "интеллектуального капитала" системы. В качестве механизмов раннего выявления несоответствий базовые ценности можно использовать при проведении оценки эффективности работы по методу "360 градусов", а также при приеме на работу.

Основные ценности являются минимальной границей для всех сотрудников и обычно включают в себя такие базовые понятия, как вежливость, получение прибыли и лояльность, с одной стороны, и долгосрочные цели, такие как превосходство в отрасли или эффективная совместная работа, с другой.

Теперь у сотрудников есть минимальный набор ориентиров, на основе которых они могут строить рабочие отношения, выполнять командные задания, взаимодействовать между собой и обслуживать клиентов. Однако этот процесс завершен лишь частично.

2. Согласование и интеграция ценностей

Это процесс, подчеркивающий ценностную ориентацию локальной группы при сохранении и интеграции глобального набора ценностей, упомянутого выше в качестве основных ценностей, в котором принимали участие местные руководители. Таким образом, местные культурные ценности поддерживаются с должным достоинством в каждой области деятельности, и в то же время сохраняется культура компании, являющаяся частью интеллектуального капитала учреждения.

Это может быть международная организация, где группами 1-8 являются национальные представительства. Это может быть и университет, где группами являются различные факультеты. В данном случае модель представляет собой глобальную коммуникационную компанию.

Теперь этот процесс превращается в процесс интеграции ценностей, в ходе которого отдельные команды на местах могут вступить в аналогичный процесс, чтобы проверить соответствие ценностей как способ сплочения организации в целом. Этот процесс не требует коучинга, а простого обучения, проводимого на местах обученными людьми.

Происходит процесс ценностного консенсуса, как описано выше в разделе "Уточнение и формирование ценностей", со всеми автономными группами организации.

Однако есть разница в том, что каждая группа, например, бухгалтерия или инженерная служба, будет иметь свой уникальный набор ценностей, определяемый ее уникальными задачами, ролями и нормами. Задача состоит в том, чтобы выработать консенсусный набор ценностей, который интегрировался бы в первоначальный основной набор в качестве минимальной границы для всей организации.

Наконец, уровни доходят до точки взаимодействия с клиентом. На этом этапе специальная программа интервью, основанная на ценностях, может также измерять ценности клиента, чтобы обеспечить максимальную интеграцию ценностей компании и клиента. Измерение ценностей на этом уровне становится способом максимизации эффективности команды за счет согласования индивидуумов таким образом, чтобы свести к минимуму непродуктивные конфликты, а также за счет выбора руководства, способствующего максимальному развитию команды. Заключительная часть процесса - преобразование ценностей на каждом уровне в поведение, путем согласования ролей, политики и целей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основная цель данной статьи - поделиться информацией о новом системном подходе к организационному развитию человека, который в определенной степени интегрирует системное мышление, но гораздо более активно внедряет ценностную составляющую. Как таковой он является достаточно новым. Группа исследователей, занимающаяся изучением ценностей, работает в этом направлении гораздо тщательнее. В области систем мы новички, но, во всяком случае, добились значительного успеха. Поэтому мы ожидаем появления "дыр".

Основная цель статьи - представить новую технологию измерения систем и пригласить к сотрудничеству людей, работающих в этой области, чтобы в будущем создать нечто значительное.

ПОЧЕМУ СИСТЕМНОЕ МЫШЛЕНИЕ "ТРУДНО ПРОДАТЬ"?

Энрике Г. Херршер

Школа делового администрирования - Буэнос-Айрес

ВВЕДЕНИЕ

Системное мышление имеет в качестве исходных данных: (а) "Weltanschauung" или мировоззрение; (б) общую теорию систем или GST; и (в) опыт и проблемы реального мира. На выходе - (а) отношение и поведение людей и (б) решения организационных или социально-политических проблем и вопросов. Этот анализ входа-выхода дисциплины вдохновлен Ван Гигчем и Пипино (1986).

Те из нас, кто озабочен в первую очередь результатами, часто задаются вопросом, почему отношение, поведение и попытки решений вокруг нас "недостаточно системны". Другими словами, почему системное мышление "трудно продать".

Обобщения опасны, и до нас не дошло ни одной подходящей статистики. Однако с чисто эмпирической точки зрения можно сказать, что (а) организационная культура все еще основана на фрагментации (каждый защищает свою территорию), а не на общих базовых целях; (б) конфликт все еще рассматривается скорее как угроза власти, чем как нормальное взаимодействие различных субъектов; (в) каждый сектор общества все еще рассматривается скорее как изолированная система, чем как подсистема, интегрированная в более широкое целое; (г) и даже наука и профессиональная эффективность преподаются и применяются скорее по частям, чем как взаимосвязанные элементы.

Поэтому представляется целесообразным проанализировать причины, по которым после четырех десятилетий теоретического развития интеллектуальная парадигма и поведение человека все еще остаются преимущественно досистемными. Ни в коей мере не "вставая на сторону оппозиции", данная статья пытается найти ответы на некоторые вопросы.

1. ИЗМЕНИТЬ

С кунианской точки зрения, нас не должно удивлять, что изменений добиться сложнее, чем сохранения статус-кво. Некоторая адаптация идеи, выраженной в более широкой форме (захватывающая книга Дэниела Куинна "Измаил", 1993 г.), мы можем сказать, что "было достаточно плохо", чтобы понять, что Земля не является центром Вселенной. Системное мышление подталкивает нас еще дальше: "наш собственный мир", наша отрасль или организационная ниша - это тоже не "центр", а просто часть большого целого. Довольно сильное потрясение!

2. ТЕРРИТОРИЯ

Осознание того, что зона действия или влияния, "территория" - это не просто самостоятельная система, а подсистема более крупной системы, означает не только изменение менталитета: оно предполагает (или, по крайней мере, воспринимается как) потерю власти. Реальна ли такая потеря или она воспринимается ошибочно, здесь не имеет значения, поскольку речь идет именно о том, что, по мнению человека, отвечающего за ту или иную область, происходит с ним, когда он осознает концептуальную иерархию, системную взаимосвязь целей и средств, а не только организационную структуру, в которую вписан его сектор. Существует обширная литература по проблеме "территории", причем любопытно, что в развивающихся странах она более многочисленна, чем в развитых. Некоторые причины этого можно найти в работе Yates (1985).

Мало кто отказывается от власти "просто так". Тот факт, что мышление/действие в терминах единого целого часто повышает эффективность, увеличивает выпуск продукции и может не только не уменьшить, но даже усилить власть, нелегко принять. Поэтому можно выделить два случая: (а) когда усиление взаимосвязи действительно приведет к уменьшению власти; и (б) когда это уменьшение будет только кажущимся, т.е. от усиления взаимозависимости "выиграют все". Это различие важно, поскольку во втором случае речь идет об информации: чем больше факт несет в себе убедительности, тем быстрее будет преодолено "непонимание"; тогда как в первом случае речь идет не об информации (за исключением "манипулирования"), а о власти: одни заинтересованные стороны выиграют, другие проиграют.

3. ОРГАНИЗАЦИЯ

Системное отношение в организационном плане означает не только изменения в менталитете, территориальной идентификации и власти. Оно почти всегда затрагивает также организационную структуру и культуру. Аргумент здесь заключается в том, что в большинстве случаев наши организации построены по "фрагментарной иерархической модели", в которой настоящая "системная практика" неуместна.

Проиллюстрировать нашу мысль можно на примере. В Аргентине и других странах в университеты часто поступают предложения включить в учебный план теорию систем или системное мышление. Во всех известных нам случаях президент университета на 100% поддерживал проект. Но когда дело доходило до реализации, ему приходилось полагаться на одного из деканов факультетов или кафедр. Вот тут-то и начинались проблемы. Деканы "ориентированы на область": нет декана, отвечающего за "общую мудрость" или "общее знание". В большинстве случаев предложение погибает уже на первом этапе, когда решается вопрос о том, какая "специализированная область" должна заниматься этим "неспециализированным" преподаванием и исследованиями. В других случаях выбиралась одна из областей существующей структуры, но это, как правило, означало потерю значительной части "общего кругозора" систем: Бизнес-школы будут опираться на управленческие приложения, инженерные - на жесткие системы и т.д. Таков был один из выводов разносторонних презентаций Майкла К. Джексона в Буэнос-Айресе (Аргентина) в июле 1994 года.

Эта же проблема в полной мере проявилась и в корпоративном мире. Кто на уровне ниже генерального директора может мыслить и действовать системно, если все остальные занимаются конкретной областью или ответственностью? Настолько, что было предложено создать новую функцию: соединитель. Это предложение содержится в нескольких семинарах и статьях бывшего руководителя IBM Сигфридо Лихтенталя из Колумбийского университета.

В одном секторе этот "соединитель" будет идеальным человеком, обеспечивающим эффективную взаимосвязь между всеми частями целого, что, по-видимому, является проблемой №1 во многих сложных организациях.

4. СЕРЬЕЗНОСТЬ

Теперь мы перейдем от "действия" к "мышлению". Иными словами, мы сосредоточимся на интеллектуальной, а не на социальной сети, несмотря на тесную взаимосвязь между ними.

Первое наблюдение: многие считают, что, отказавшись от специальных знаний, теряют научную глубину: становятся "менее серьезными".

В этом аргументе есть некая "количественная истина": если научный сотрудник посвящает все свое время одной области, то время, затраченное на нее, будет больше (при прочих равных условиях), чем у коллеги, который хочет охватить и другие смежные области знаний.

Здесь следует обратить внимание на разницу между глубиной и широтой. Вертикальная специализация" часто является наиболее полезным, если не единственным, способом проведения исследований и поиска решений, когда перед нами стоят четко определенные проблемы с ясными целями. Однако, как показали Флад и Джексон (1991), мы знаем, что во многих сложных ситуациях, особенно связанных с человеческим фактором, однонаправленные исследования ни к чему не приведут, тогда как более широкий подход, даже в ущерб глубине, будет более "эффективным". Однако остается фактом, что для многих "приверженцев жестких научных подходов" именно такая широта будет критиковаться как "отсутствие глубины".

5. РАЦИОНАЛЬНОСТЬ

На "несерьезность" может указывать и несколько иной аргумент. Со времен Декарта рациональность ассоциируется с серьезным научным исследованием. Это, на наш взгляд, до сих пор является господствующей парадигмой, не подвергавшейся сомнению вплоть до Саймона (1947).

Мы не верим, что найдется человек, считающий системный подход нерациональным или, тем более, иррациональным. Однако можно утверждать, что системный подход включает в себя как рациональные, так и нерациональные элементы. Особенно после того, как мягкое системное мышление уступило место жесткому системному подходу, многие социальные, политические и психологические вопросы стали более актуальными, что ослабило рациональную часть смеси рационального и нерационального или, по крайней мере, ввело (по словам Шарля Франсуа) психическую и социологическую рациональность, дополняющую жесткий системный подход.

Мало кто из социологов возразит против этого, но некоторые ученые, ориентированные на количественные или закрытые модели, могут возразить.

6. ОБЪЕКТ

Аналогичным образом субъективное содержание системного подхода может найти своих критиков. Важность наблюдателя, представление о том, что разные наблюдатели видят разные вещи, что не существует "одной единственной реальности", а наблюдаемое и наблюдатель являются подсистемами системы, включающей и то, и другое (как это было показано в незабываемом выступлении фон Воерстера в Буэнос-Айресе несколько лет назад), - эти аспекты не могут не оттолкнуть тех, кто верит только в объективность, в нейтральных наблюдателей и в одну единственную реальность, одинаково воспринимаемую всеми.

Тот факт, что даже традиционно "объективные" науки, такие как физика или химия, утратили значительную часть своей первоначальной объективности, должен был бы уменьшить число таких критиков, отмечают Пригожин и Стенгерс (1984). В данном случае речь идет скорее о гуманистическом секторе, откуда, как показывает Капра (1982), еще может исходить некоторая "критика объективности".

7. ВЗАИМНАЯ ПРИЧИННОСТЬ

Очень структурированные люди, относящиеся к "Н" или иерархическому типу мышления (по терминологии Маруямы) (1992), могут найти недостаток в одной особенности системного подхода: если А вызывает или увеличивает В, то В в свою очередь может вызвать или увеличить А (либо непосредственно, либо через С, D и т.д.).

На этом основаны обратные и прямые связи, самокорректирующиеся сервомеханизмы и термостаты, идея рекурсивности и - в широком смысле - все кибернетическое содержание системного подхода.

Сегодня кажется практически немыслимым отрицать наличие подобных процессов или идей. Однако мы часто видим, как люди с жестким мышлением упрощенно мыслят в режиме линейной, нерекурсивной причинности, сами того не осознавая.

Одним из характерных примеров может служить широко распространенное отношение к инфляционному процессу, продолжавшемуся в Аргентине на протяжении десятилетий. Раз за разом решения и даже диагнозы оказывались неудачными, поскольку большинство людей, от обывателя до министра экономики, считали, что у инфляции должна быть одна причина и что как только эта причина будет выявлена и устранена, инфляция исчезнет. Однако инфляция не только имеет множество причин, но и многие из них носят рекурсивный характер, представляя собой один из часто встречающихся порочных кругов, характерных для развивающихся стран (Herrscher, 1988). В данном случае мы имеем даже случай "А вызывает А" или частично самогенерирующийся процесс: одной из многочисленных причин инфляции является сама инфляция, т.е. осознание инфляции делает инфляционные настроения практически неизбежными (Herrscher, 1992).

Этот пример показывает, что только полное понимание множества причин и взаимной причинности может разорвать порочные круги сложных процессов такого рода: для достижения результатов необходимо одновременно воздействовать на монетарные, фискальные, структурные, правовые, символические, поведенческие, социально-экономические и политические аспекты. Непонимание этого на протяжении более чем 40 лет показывает, насколько укоренилась в аргентинском обществе модель "одна причина - одно следствие".

8. VALUES

Все предшествующие "аргументы", с нашей точки зрения, были представлены без сомнения как "упущенные". Иными словами, все семь пунктов не имеют никакого отношения к нашему собственному мнению как системщиков. Однако последний пункт представляет собой аргумент, который нельзя так просто отбросить.

Субъективность и релятивизм, о которых говорилось выше, могут привести к тому, что многие будут считать системный подход лишенным "абсолютных ценностей" или, по крайней мере, крайне попустительским в этом отношении. В самом деле: как могут быть ценности иначе, чем абсолютными? И как можно согласовать такие "абсолюты" с всеохватывающей глобальностью системного подхода?

В одном из случаев интерес представляет религиозный аспект. С нашей точки зрения, системное мышление - это один из различных способов восприятия Бога: если все можно представить как систему и, соответственно, как подсистему большей системы, которая, в свою очередь, является подсистемой, и так далее, то такие логические цепочки приведут нас к некой самой последней надсистеме, которую вполне можно назвать Богом. Это должно сделать системный подход очень дорогим для всех, кто связан с религиозным вероучением и/или религиозным институтом (что не одно и то же). [Несмотря на это, системный подход часто отвергается этими людьми на основании якобы "отсутствия абсолютных принципов", вытекающих из субъективизма.

Почему системное мышление "трудно продать"?

Мы считаем, что некоторые абсолютные принципы необходимы, даже если они возникают внутри каждого из нас. Как показал Куинн (1993), без универсальной системы ценностей, объединяющей все живые существа, нашу планету ждет катастрофа. Как примирить это с "иным" системным релятивизмом? Очень просто: признав наличие противоречия и указав на то, что возможность противоречий - одна из характерных черт системного мышления.

Тем не менее, следует признать, что "системно" включающая в себя глобальность будет представлять "добро" и "зло" как подсистемы или "половинки" мировоззрения. С поэтической точки зрения эта дихотомия была описана Гессе (1925) и прокомментирована Хершером (1989). Таким образом, этика, как бы ни была она необходима для нашего выживания, будет возникать на основе индивидуальных суждений. Это оттолкнет тех, кто рассматривает этику как "коллективный" императив и не приемлет возможности "приемлемой дилеммы".

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Должно быть понятно (мы надеемся), что этот перечень возможных возражений против системного мышления не означает, что мы их разделяем. Безусловно, это не так. С другой стороны, если мы действительно заинтересованы в широком распространении и понимании системного мышления и установок, то игнорирование таких возражений было бы сродни "маркетинговой близорукости".

Таким образом, речь идет о том, чтобы стратегически проанализировать эти возражения и, лучше их понимая, преодолеть их как в мыслях, так и в действиях. Это должно стать одной из главных задач для любой организации, занимающейся системным подходом.

ИНТЕРАКТИВНЫЙ МЕНЕДЖМЕНТ

Рамки, практика и сложность

F. R. Janes

Кафедра системных наук Городской университет, Нортгемптон Сквер

1. ВВЕДЕНИЕ

Данная статья начинается с изложения основ интерактивного управления (ИМ). Здесь 1М описывается как методология, позволяющая сделать работу групп участников более продуктивной при решении сложных вопросов управления и планирования. Далее следует рассмотрение 1М на практике с трех точек зрения. В том числе анализируется деятельность, связанная с проведением комплексного мероприятия 1М. Наконец, рассматривается способ, с помощью которого 1М пытается справиться с ситуационными, когнитивными и плюралистическими аспектами сложности.

2. СХЕМА ИНТЕРАКТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ

При использовании выражения "интерактивный менеджмент" (1М) термин "интерактивный" относится к тому, что 1М способствует как общению и взаимопониманию между взаимодействующими участниками, так и позволяет исследовать взаимодействие между компонентами проблемы. Термин "управление" относится к тому, что 1М занимается как управлением вопросами и проблемами, так и управлением процессом групповой работы.

Рассматриваемая здесь структура 1М включает в себя ряд важных аспектов. В частности, представление о том, что работа с группами может быть более продуктивной за счет должного внимания к пяти компонентам: группе, фасилитатору, методам, компьютерной поддержке и комнате поддержки принятия решений. А также представление о том, что соответствующие методы могут быть выбраны для фаз разведки, проектирования и выбора при принятии управленческих решений. Своими истоками концепция обязана работам Уорфилда (1976, 1982, 1984). Первоначальная реализация концепции была осуществлена Уорфилдом совместно с Кристакисом и другими специалистами (Wood and Christakis, 1984; Christakis, 1985). В дальнейшем эта работа постоянно расширялась.

3. Компетенции

Для изучения сложного вопроса часто бывает необходимо и желательно собрать людей с разным опытом, способных работать вместе как единая команда. Как показано на рис. I, связи между проблемой, командой и методическими инструментами сами по себе создают сложную ситуацию, требующую тщательного управления. Уорфилд (1976:26) назвал эти связи "...фундаментальным треугольником решения общественных проблем". Связь I, между группой и проблемой, указывает на то, что для правильного изучения проблемы необходимо собрать группу с соответствующим привлечением заинтересованных сторон, обладающих знаниями, специфичными для данной проблемы, и признать, что участники будут по-разному воспринимать ситуацию. Связь 2 между инструментами и проблемой указывает на то, что группе может быть доступен большой набор методических инструментов, из которых необходимо выбрать подходящие для решения конкретной проблемы. Связь 3, между группой и инструментами, связана с тем, что даже если для решения проблемы существуют подходящие методы, группа может не знать о них или быть некомпетентной в их использовании. 1М обеспечивает структуру для изучения сложных вопросов, в которой эти связи явно признаются и управляются.

2.2. Принцип участия

В своих работах по планированию Аккофф (1981) выделяет три принципа работы интерактивного планирования: принцип участия, принцип непрерывности и принцип целостности. Все они имеют непосредственное отношение к концепции 1М (Christakis, 1983). В частности, партисипативный принцип подчеркивает вовлечение в процесс планирования менеджеров, которые будут отвечать за реализацию плана. Он подчеркивает отход от идеи, что организация нанимает внешних или внутренних консультантов, в функции которых входит планирование для организации. Участвуя в процессе планирования, члены организации лучше понимают цели и идеалы организации, узнают, как другие менеджеры видят их собственные роли и проблемы. Они также получают знания о структуре, функционировании и культуре организации. Участие позволяет менеджерам как самим вносить вклад в разработку планов, так и узнавать о причинах, логике и аргументах, которые привели к принятию тех или иных решений. Это способствует формированию чувства сопричастности к планам. Таким образом, руководители с большей вероятностью будут привержены реализации планов, чем

2.3. Повышение продуктивности групповой работы

Необходимость объединять людей с разным опытом при решении таких сложных задач, как планирование, часто приводит к групповой работе, связанной с проведением совещаний. Хэнди (1985: 154) считает, что в среднем 50% рабочего времени менеджеров уходит на работу в той или иной группе, а для менеджеров высшего звена этот показатель может достигать 80%. Кристакис (1984) сообщил, что исследование, проведенное корпорациями EXXON и XEROX в 1982 году, показало, что в США ежедневно проводится 17,5 млн. совещаний. Это примерно четыре миллиарда совещаний в год. Однако слишком часто неудовлетворенность совещаниями широко распространена. Вейнрайт (Wainwright, 1987:5) перечисляет 16 источников неудовлетворенности, среди которых: плохо проведенные совещания, уход от принятия решений, присутствие не тех людей, которые нужны, отклонение от темы и недостаточное участие. Плохая подготовка и плохое председательство - два основных источника такого недовольства.

В контексте встреч групп для решения сложных проблем система 1М включает в себя пять компонентов, которые помогают обеспечить продуктивность встреч и преодолеть многие из распространенных источников неудовлетворенности. Уорфилд (1984) перечисляет следующие компоненты: группа участников, фасилитатор, компьютер и периферийные устройства, ситуационная комната и методология консенсуса. Адаптируя эту систему для использования в Великобритании, автор счел полезным определить пять компонентов следующим образом.

Группа участников. Лица, включая соответствующее представительство заинтересованных сторон, обладающие знаниями, относящимися к содержанию проблемы.

Фасилитатор. Руководить работой группы и направлять участников по этапам используемых методов.

Методы. Оказание помощи группе в деятельности по разведке, проектированию и выбору.

Компьютерная поддержка. Для запуска программного обеспечения, связанного с методами, и для обеспечения

средства отображения информации и возможность работы с текстом.

Комната поддержки принятия решений. Обеспечение среды, оборудованной для эффективной групповой

работа.

Эти пять компонентов продуктивной групповой работы поддерживают друг друга, как показано на рис. 2. Стрелки на рисунке отражают переходное отношение "обеспечивает поддержку": так, фасилитатор обеспечивает поддержку группы, в то время как методы обеспечивают поддержку как для группы, так и для фасилитатора; комната поддержки принятия решений поддерживает все четыре других компонента.

2.4. Методы

Методы составляют основную часть системы 1М. Каждый из них представляет собой процесс, который под руководством фасилитатора может быть использован для структурирования деятельности участников и фокусировки их мышления и усилий. Уорфилд (1990: 199) утверждает, что "...., поскольку они [методы] воплощают атрибуты, поддерживающие консенсус или близкий к нему консенсус, они были обозначены как "методологии консенсуса"...". На практике слово "консенсус" используется для обозначения ряда важных характеристик, касающихся партисипативного характера методов. К ним относятся: открытость совещаний, на которых все участники имеют возможность внести свой вклад в структурированное обсуждение изучаемого вопроса; признание идей участников группой, чтобы члены группы чувствовали, что к их мнению прислушиваются и что у них есть реальный шанс повлиять на принятие решения; возможность формального выражения своих суждений, например, путем голосования; согласие участников с тем, что, хотя не все согласны со всеми аспектами продуктов, полученных в результате использования методов, они принимают результат как путь вперед. Таким образом, не следует полагать, что методы обязательно приводят к консенсусу в прямом смысле слова "единодушие", т.е. единомыслие. Следует отметить, что в данной работе для описания отдельных методов используется термин "метод", а не "методология", в том смысле, что каждый метод представляет собой способ действий или процесс достижения цели. Таким образом, система 1М в целом может рассматриваться как гибкий процесс исследования, представляющий собой "методологию", в том смысле, что она предоставляет набор процедур и, как область исследования, использует совокупность методов, правил и постулатов (Webster's New Collegiate Dictionary).

Шесть методов, выбранных Уорфилдом (1982, 1990), следующие:

Написание идей. Быстрый и эффективный метод генерации идей для использования в группах.

Метод номинальных групп. Эффективный метод генерации идей для использования в группах, позволяющий уточнять, редактировать и получать первоначальное ранжирование генерируемых идей.

Интерпретационное структурное моделирование. Компьютерный метод составления карт элементов сложного вопроса в согласованную диаграммную структуру информированным лицом.

Поле вариантов. Метод концептуального проектирования группами, который показывает в одном диаграммы все задуманные размеры перспективных конструкций и все задуманные варианты в рамках каждого измерения.

Профиль вариантов. Метод выбора конкретных альтернативных концептуальных проектов из поля опций.

Метод анализа компромиссов. Метод оценки и выбора между

альтернативных проектов путем сравнения различий между альтернативами. а также для четкого документирования оснований принятых решений.

3. ИНТЕРАКТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ НА ПРАКТИКЕ

Опыт проведения семинаров 1М позволяет сделать некоторые выводы о методологии 1М. На рис. 3 представлены три точки зрения на методологию. Первая отражает более широкую последовательность действий в рамках комплексного вмешательства 1М.

Мероприятия в рамках полного 1М вмешательства

Разработка процесса коллективного исследования на основе 1М

Этапы использования конкретного метода

Начальный контакт с потенциальной организацией-клиентом, сам семинар по планированию и внедрение результатов. Вторая перспектива, на более высоком уровне разрешения, рассматривает разработку процесса коллективного исследования проблемы на основе 1М. Сюда относится, например, последовательность применения различных методов в ходе конкретного семинара по планированию. Третья перспектива, на еще более высоком уровне разрешения, рассматривает шаги, связанные с использованием конкретного метода; здесь она не рассматривается, а подробно рассматривается в работе Warfield (1990: гл. 7 и приложение 3).

3.1. Мероприятия в рамках комплексного вмешательства 1М

На рис. 4, иллюстрирующем первую перспективу, показаны виды деятельности и роли, участвующие в вмешательстве 1М. Он не является исчерпывающим перечнем, но позволяет выделить важные виды деятельности и проиллюстрировать типичную схему развития событий. На практике, в конкретных случаях, мероприятия, их последовательность и соответствующие роли могут отличаться от представленных на рисунке.

3.2. Проектирование процесса коллективного опроса

При подготовке к семинару необходимо тщательно продумать процесс коллективного исследования, который будет проводиться в ходе семинара. Различные методы могут быть объединены в эффективный процесс коллективного исследования различными способами. Разработать такой процесс поможет четкое понимание клиентом целей семинара. После их согласования можно рассмотреть вопрос о том, каким образом можно использовать те или иные методы для достижения этих целей. Здесь важно суждение, основанное на знании принципов и методов 1М, а также опыт применения методов.

Важные виды деятельности и основные роли в вмешательстве 1М.

жизнеспособного центра. Затем был использован метод номинальных групп для выработки возможных целей центра. Затем были проведены два сеанса интерпретационного структурного моделирования: сначала для создания структуры замысла, а затем для определения приоритетов центра. Наконец, была подготовлена формулировка миссии. Эти восемь мероприятий представляют собой сложную последовательность групповой работы и иллюстрируют тщательную проработку, необходимую для организации такого процесса исследования.

Последующие действия

Интерактивное управление Деятельность / метод

Написание идей ~ Номинальная групповая техника ~ Интерпретативное структурное моделирование ~ Групповое обсуждение ~ Категоризация идей ~ Интерпретативное структурное моделирование ~ Групповое обсуждение ~ Групповая работа ~.

4. РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ СЛОЖНОСТИ

4.1. Аспекты сложности, рассматриваемые в 1М

Пытаясь раскрыть смысл понятия "сложность", Флад (Flood, 1987) выделяет два различных ее аспекта. Первый аспект связан с изучаемой системой или ситуацией. Считается, что сложность возникает из-за наличия в системе множества частей или элементов с многочисленными взаимосвязями между ними; Флад называет это "системным измерением" сложности. В области систем этот аспект относится к тому, что можно считать традиционным представлением о сложности. Второй аспект сложности, выделяемый Флудом, связан с интерпретацией системы или ситуации наблюдателями и зависит от их возможностей, интересов, представлений и восприятия, ценностей и убеждений; он обозначается как "человеческое измерение" сложности. Уорфилд (1990: 133) проводит различие между "ситуационной сложностью" и "когнитивной сложностью". Первая может быть интерпретирована как те аспекты изучаемой ситуации, которые способен перехватить разум. Когнитивная сложность относится к тем аспектам нашего понимания ситуации, которые затрудняют интерпретацию. Объяснения смысла сложности, данные Флудом и Уорфилдом, имеют нечто общее. В контексте ИИМ они представляют интерес в связи с тем, что в них совершенно однозначно рассматривается сложность как функция как исследуемой ситуации или системы, так и способа интерпретации этой ситуации наблюдателем (наблюдателями).

При рассмотрении тех аспектов сложности, которые затрагивает 1М, полезно будет опираться на идеи Флуда и Уорфилда, упомянутые выше. Это сделано на рис. 6, где термин Уорфилда "ситуационная сложность" используется для обозначения сложности изучаемого вопроса, ситуации или проблемы. Этот термин предпочтительнее термина Флуда "системное измерение", так как описание изучаемого вопроса, ситуации или проблемы как "системы" может оказаться неуместным. Кроме того, поскольку в центре внимания 1М находится работа с группами участников, при рассмотрении "человеческого измерения" сложности желательно четко различать "когнитивную сложность", связанную с пониманием и интерпретацией ситуации отдельным человеком, и "плюралистическую сложность", обусловленную тем, что отдельные люди в группе будут интерпретировать вопросы по-разному.

Очевидно, что в 1М предпринимается попытка решения проблемы сложности ситуации. Выявление элементов и эксплицитное исследование отношений между ними является основным направлением методов, например, интерпретационно-структурного моделирования, и одним из тех, для чего они были разработаны. Что касается когнитивной сложности, то здесь будет полезно использовать некоторые термины, предложенные Флудом в связи с его "человеческим измерением", т.е. восприятие, представления, возможности и интересы. Партисипативный характер семинара 1М, структурированные дебаты, являющиеся частью используемых методов, четкие диаграммы и тонкое давление на людей, заставляющее их вносить свой вклад, - все это помогает справиться с этим аспектом сложности. Третья колонка на рис. 6., обозначенная как плюралистическая сложность, явно признает множественность индивидуальных интерпретаций ситуации, возникающих в результате индивидуальной когнитивной сложности. Партисипативная природа 1М должна помочь участникам оценить восприятие ситуации друг другом и узнать о ней больше. При этом они, конечно, могут обнаружить, что ситуация сложнее, чем они предполагали ранее. Тем не менее, улучшение взаимопонимания должно позволить участникам более взвешенно подойти к решению ситуации.

4.2. Сложность подхода 1М

Рисунок 6. также иллюстрирует сложность проведения семинара по планированию 1М. В распоряжении разработчика семинара имеются различные ресурсы, которые необходимо тщательно интегрировать, чтобы сделать семинар продуктивным. К ним относятся: персонал, включая фасилитатора, оператора компьютера и другой вспомогательный персонал; различные методы, которые могут быть объединены для обеспечения процесса коллективного опроса; компьютеры, программное обеспечение и периферийные дисплеи; оборудование и расположение комнаты поддержки принятия решений. При проектировании семинара необходимо объединить их в сложную систему, позволяющую одновременно решать три типа задач, связанных с проблемой и участниками. Особую сложность представляет проведение семинара ведущим, который должен обеспечить координацию ресурсов для эффективного и рационального использования времени участников в течение всего семинара; второй возможности сделать это правильно, скорее всего, не будет!

5. ВЫВОДЫ

Работа групп участников, пытающихся решить сложные проблемы, может быть более продуктивной, если уделить должное внимание пяти взаимосвязанным компонентам: группе, фасилитатору, методам, компьютерной поддержке и комнате поддержки принятия решений. Эти компоненты являются центральными в концепции 1М. Практика 1М рассматривается с различных точек зрения. Анализ деятельности, составляющей наиболее широкую перспективу - полного вмешательства 1М, - иллюстрирует шаги, связанные с планированием и проведением такого вмешательства. На более высоком уровне необходимо тщательно продумать процесс коллективного исследования; такой процесс позволяет фасилитатору направлять группу на применение последовательности методов для изучения сложного вопроса. Были рассмотрены аспекты сложности, которые рассматривает 1М. Они описываются как ситуационная, когнитивная и плюралистическая сложность; считается, что 1М пытается затронуть все три аспекта. Однако отмечается, что сложность самого подхода 1М означает, что к профессиональному вмешательству не следует приступать легкомысленно, не уделяя должного внимания необходимым ресурсам и множеству видов деятельности.

ЧТО ЭТО ЗА ШТУКА ТАКАЯ - КРИТИЧЕСКОЕ СИСТЕМНОЕ МЫШЛЕНИЕ?

Джеральд Миджли

Центр системных исследований, Факультет систем и наук об управлении Университет Халла

ВВЕДЕНИЕ

В данной статье речь идет о критическом системном мышлении (КСТ) - исследовательской перспективе, которая, как утверждается, включает в себя три основополагающих принципа. К ним относятся:

- критическое осознание - анализ и переосмысление принятых на веру предположений, а также условий, которые их порождают;

- освобождение - обеспечение того, чтобы исследования были направлены на "улучшение", определяемое временно и локально, с учетом вопросов власти (которые могут повлиять на определение); и

- методологический плюрализм - теоретически последовательное использование различных методов исследования, осознание их достоинств и недостатков для решения соответствующих разнообразных задач.

Идея о том, что в КСТ существует три направления, была введена в литературу Флудом и Джексоном (1991(a), однако приведенные выше определения являются моими собственными. Они неизбежно слишком упрощают круг вопросов, считающихся важными для критических системных мыслителей, но полезны для обозначения общих интересов, преследуемых сторонниками этой перспективы.

Итак, в названии этой статьи задается вопрос: "Что же это за штука такая - CST?". Я сразу же отвечу: "Такого понятия не существует". В литературе предлагается множество различных точек зрения на КНТ. Однако всех их объединяет интерес к вопросам, касающимся и окружающим природу вышеуказанных обязательств. Однако единого мнения по поводу их определения не существует. Более того, разные авторы выработали совершенно различные трактовки и продолжают развивать свои идеи в общении с другими. Поэтому КНТ можно рассматривать как развивающийся дискурс вокруг ряда тем, которые считаются важными для значительного числа специалистов-практиков в области систем. Термин "дискурс" является здесь центральным, поскольку он подчеркивает динамизм и постоянное развитие, а не застой окончательного определения.

Следовательно, излагаемый мною в данной статье взгляд на КНТ следует рассматривать скорее как дальнейший вклад в этот дискурс, чем как изложение окончательной позиции. Аналогичным образом я буду относиться и к работам других авторов. Я намерен сосредоточиться на одном конкретном видении КНТ (представленном в ряде мест Флудом и Джексоном, но наиболее заметном в Flood and Jackson, 1991 (a)) и выделить некоторые проблемы в их аргументации, которые, по моему мнению, требуют дальнейшего внимания. Затем я буду опираться на более ранние работы Черчмана (например, 1979) и Ульриха (например, 1983), чтобы доказать возможность решения этих проблем. В результате возникнет иное видение КНТ.

Однако прежде чем изложить взгляды Флуда и Джексона, я должен сказать, почему я решил остановиться именно на их работе, а не на работах многих других авторов, писавших о КНТ. Мой ответ заключается в том, что за последнее десятилетие Флад и Джексон создали значительный объем литературы, в которой излагается их собственное видение КНТ, и эта литература оказалась весьма влиятельной. Особенно выделяются две работы: Jackson (1991) и Flood and Jackson (1991 (a)). В первой из них предпринята попытка дать краткие определения коммитментов (хотя Джексон выделяет не три, а пять). Вторая представляет собой книгу отредактированных чтений различных авторов, причем, на мой взгляд, комментарии к главам написаны исключительно четко. На самом деле обе эти работы написаны настолько четко, что, на мой взгляд, существует опасность того, что видение Флуда и Джексона может быть воспринято как окончательное, а это может поставить под угрозу дальнейшее развитие КНТ.

Итак, что же такое CST с точки зрения Флуда и Джексона? Я отвечу на этот вопрос, рассматривая каждое из трех обязательств в отдельности и уточняя значения, которые придают им оба автора. При подготовке данного обзора я не хотел бы подразумевать, что авторы разделяют одну и ту же точку зрения по всем вопросам, однако между ними существует значительное количество точек соприкосновения. Следует также оговориться, что изложение материала неизбежно будет чрезмерно упрощенным. Заинтересованным читателям следует обратиться к оригинальной литературе, на которую имеются ссылки.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ПЛЮРАЛИЗМ

Начнем с приверженности методологическому плюрализму, или "комплементаризму", как его иногда называют Флад и Джексон. Согласно Джексону (l987(a)) и Флуду (1989), методологический плюрализм предполагает явное использование метатеории для выявления сильных и слабых сторон различных методологий, которые, таким образом, рассматриваются как взаимодополняющие.

Джексон и Киз (1984) и Джексон (I 987(b) разработали именно такую метатеорию, которая классифицирует системные методологии в соответствии с теми предположениями, которые они делают о социальной реальности. Например, количественные методы моделирования предполагают, что существует согласие по поводу проблемы исследования (если его нет, то исследователю трудно понять, что моделировать), а качественные методы дискуссии исходят из того, что существуют разногласия, которые необходимо обсуждать (если есть полное согласие, то дискуссия становится излишней). Авторы утверждают, что, поскольку различные методологии делают разные предположения, целесообразно использовать их в дополнении друг к другу для работы с различными контекстами. Их метатеория - "система системных методологий" - согласует различные методологии с теми контекстами, с которыми в идеальном мире они должны быть наиболее способны работать. Флад (Flood, 1990) называет такое отношение к методологиям "метапарадигматическим": система системных методологий стоит выше более ограниченных методологических парадигм, которые ею управляются. Поэтому она может быть использована на практике для критического осмысления выбора методологии.

Это инструментальный аспект работы Флуда и Джексона по методологическому плюрализму, где основное внимание уделяется тому, как наиболее целесообразно использовать методологии на практике. Однако в ее основе также лежит эпистемологическая теория (теория о природе знания), первоначально предложенная Хабеннасом (Habennas, 1972). Хабеннас называет ее "теорией интересов, конституирующих знание", и впервые она была введена в концепцию КНТ Флудом и Джексоном в работе Jackson (1985). Хотя работа Хабермаса очень обширна и не может быть адекватно изложена в нескольких абзацах, тем не менее, можно набросать его основную идею. Хабермас утверждает, что у всех людей есть три фундаментальных интереса: "технический интерес" в предсказании и контроле над природной и социальной средой, "практический интерес" в достижении взаимопонимания и "эмансипаторский интерес" в освобождении от ограничений, налагаемых властными отношениями.

Именно эта теория, по мнению Фладда и Джексона, может быть использована для обоснования системы системных методологий. Однако эти два автора не совсем согласны с тем, каким образом должно быть достигнуто такое обоснование, и обзор их индивидуальных позиций можно найти в Midgley (1992(a)). Для простоты изложения я остановлюсь на позиции, которая наиболее широко обсуждалась в литературе, - на позиции, предложенной совместно Флудом и Джексоном (1991(b)). Вкратце они говорят о том, что "...жесткие" и кибернетические системные подходы могут поддерживать технический интерес, мягкие методологии - практический интерес, а эвристика критических систем - эмансипаторский интерес".

Если говорить более подробно, то "жесткие" и кибернетические системные подходы - это подходы, в которых центральным видом деятельности является моделирование. В соответствии с теорией интересов, конституирующих знания, эти методологии рассматриваются как поддержка нашего технического интереса к прогнозированию и контролю над окружающей средой. В отличие от них, "мягкие" методологии предполагают управление дискуссиями между людьми с целью облегчения процесса обучения, оценки идей и разработки планов действий. В соответствии с теорией интересов, конституирующих знания, они поддерживают нашу практическую заинтересованность в достижении взаимопонимания. Наконец, критическая системная эвристика связана с подверганием этической критике предположений при планировании. Она предлагает исследователю и участникам диалога ответить на ряд вопросов, касающихся того, чьи мнения должны учитываться в процессе планирования и как это должно быть достигнуто. По мнению Флуда и Джексона (Flood and Jackson, 1991 (b)), это может поддержать наш эмансипационный интерес к освобождению от ограничивающих властных отношений.

Таким образом, мы видим, что Флад и Джексон придерживаются особого понимания методологического плюрализма, который критически согласовывает методологии с контекстами их использования и подкрепляет это согласование эпистемологической теорией универсальных человеческих интересов в предсказании и контроле, взаимопонимании и свободе от угнетающих властных отношений. Теперь мы можем перейти к рассмотрению понимания Флудом и Джексоном приверженности эмансипации.

ЭМАНСИПАЦИЯ

По мнению Джексона (1991), "...критическое системное мышление посвящено освобождению человека и стремится добиться для всех людей максимального развития их потенциала. Это должно быть достигнуто путем повышения качества работы и жизни в организациях и обществах, в которых они участвуют" (выделено автором). Джексон (Jackson, 1991) утверждает, что эмансипация, в этих терминах, может быть достигнута только путем решения всех трех человеческих интересов Хабермаса (в предсказании и контроле, взаимопонимании и свободе от угнетающих властных отношений) по мере возникновения в системной практике вопросов, касающихся их. Эту точку зрения также отстаивают Флад и Джексон в своей совместной работе (1991(a)).

Прояснив значение для Флуда и Джексона приверженности к эмансипации, мы можем теперь рассмотреть их работу по критическому осознанию.

КРИТИЧЕСКОЕ ОСОЗНАНИЕ

Между собой эти два автора выделяют три взаимосвязанные формы критического осознания: "...понимание сильных и слабых сторон и теоретических основ имеющихся системных методов, техник и методологий" (Jackson, 1991), понимание как контекста применения (оценка его альтернативных интерпретаций), так и возможных последствий использования различных методологий после определения контекста (Flood, 1990; Jackson, 1990), а также "...внимательно изучить предположения и ценности, заложенные в фактически существующие проекты систем или любые предложения по проектированию систем" (Jackson, 1991).

Первые две формы критического осознания явно поддерживают приверженность методологическому плюрализму. Первая предполагает критическое осмысление методологии с целью разработки эффективных метатеорий, вторая - критическое использование методологии, когда в фокусе критики находится контекст применения. Третья форма критического сознания в первую очередь поддерживает стремление к эмансипации. Именно через этическую критику можно понять отношения власти и определить "улучшение".

КРИТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

Дав краткое описание КНТ в интерпретации Флуда и Джексона, я хочу выделить шесть проблем, которые я вижу в их позиции. Ниже я кратко перечислю их, а затем перейду к их решению путем выработки альтернативного видения КНТ.

Первая проблема заключается в понимании Флудом и Джексоном методологического плюрализма. Флад (1990) утверждает, что их работа является "метапарадигматической" - выше и вне всех парадигм. Я бы утверждал, что это не так, поскольку Флад и Джексон делают предположения о человеческом знании, взятые из теории конституирующих знание интересов Хабермаса (1972). Эти предположения чужды и несопоставимы с предположениями сторонников других системных парадигм. Не будучи метапарадигмой, КНТ воплощает свои собственные уникальные предположения, то есть пытается заложить основы новой парадигмы. Более подробно этот аргумент изложен в работе Midgley (1989(a)(b)).

Можно также выявить существенную проблему, связанную с теорией знаний-интересов Хабермаса (1972). Предполагая, что человек заинтересован в "предсказании и контроле" природного и социального миров, Хабермас рискует увековечить миф о господстве человека над природой. Этот миф заставляет людей относиться к природным явлениям как к "ресурсам", которые можно контролировать и потреблять, причем с зачастую непредсказуемыми побочными эффектами. Как отмечают многие авторы, многие из современных экологических проблем обусловлены именно этим мифом. Предпочтительнее было бы говорить о том, что человек заинтересован в создании и сохранении устойчивых интерактивных отношений с окружающей его нечеловеческой средой (Eckersley, 1992; Midgley, I992(a)).

Существуют также трудности с видением Флудом и Джексоном приверженности эмансипации, первая из которых вытекает из моего предыдущего замечания относительно экологической устойчивости. Джексон (1991) вполне определенно говорит о том, что его заботит освобождение человека. Хотя я бы утверждал, что благополучие человека обеспечивается построением и сохранением устойчивых, интерактивных отношений с окружающей нас нечеловеческой средой, последствия этого с точки зрения необходимости изменения организационных, общественных и глобальных приоритетов во многих обществах не очень хорошо осознаются. Даже когда они осознаются, вынужденная зависимость людей, особенно на Западе, от неустойчивых форм социальной жизни (традиционные формы занятости, высокое энергопотребление, частое использование автомобилей и т.д.) не смогут изменить свой образ жизни, даже если захотят (Gregory, 1992). Именно по этой причине термин "освобождение человека" обычно трактуется как содействие благополучию человека отдельно от рассмотрения "окружающей среды". Я ставлю перевернутые запятые вокруг слова "окружающая среда", потому что разделение, о котором я говорю, присутствует даже в том языке, который я использую. На мой взгляд, разговоры о приверженности освобождению человека, а не о более общей приверженности "улучшению", приносят больше вреда, чем пользы: они не побуждают людей оспаривать автоматический приоритет человеческих границ в практике систем. Дальнейшие размышления о проблеме некритичного определения приоритетности человеческих границ см. в Midgley (1994).

Другая трудность, возникающая в связи с приверженностью эмансипации, заключается в том, в какой степени мы можем говорить об улучшении благосостояния человека в абсолютных или близких к абсолютным терминах. Флад и Джексон делают лишь очень общие замечания по поводу приверженности эмансипации, но использование ими теории Хабермаса (1972) о знаниях-конституирующих интересах заставляет задуматься о том, согласны ли они с Хабермасом в том, что человеческое общество находится в процессе социальной эволюции. Если да, то это означает, что термин "эмансипация" может быть увязан с идеей предполагаемого "марша прогресса" человечества. Учитывая проблемы с определением того, что является или не является "прогрессом" (прогресс для одних может быть откатом назад для других), многие авторы (например, Рорти, 1989) утверждают, что теории социальной эволюции не заслуживают доверия. Я не хочу вкладывать слова в уста Флуда и Джексона, поскольку нет никаких позитивных указаний на то, что они действительно так считают, но здесь необходимы дополнительные разъяснения.

Пятая проблема, которую я хочу затронуть, связана с приверженностью КНТ к критическому сознанию. Мы должны спросить: "Какую форму принимает критическое осознание?". Флад и Джексон говорят об изучении сильных и слабых сторон методологий, задают вопросы о характере контекста при вмешательстве и выявляют этические предположения, лежащие в основе системной практики. Но как? Хотя Флад (Flood, 1990) предлагает общую теорию критического осознания - необходимость "освобождения знаний" (альтернативных взглядов на ситуацию) и последующего выбора между ними на практике, - это не находит отражения в методологии. По-видимому, эта проблема вытекает из концепции методологического плюрализма Флуда и Джексона. Одним из авторов, рассматривающих необходимость практики критического осознания, является Ульрих (Ulrich, 1983), который предлагает методологию критической системной эвристики. Однако в концепции Флуда и Джексона критическая системная эвристика - это лишь одна методология из многих, и она специально разработана для контекстов, характеризующихся принуждением. Это означает, что на практике она будет использоваться лишь от случая к случаю. Я не утверждаю, что эвристика критических систем дает нам все, что нужно для реализации критического сознания (против нее можно выдвинуть ряд критических замечаний, на что указывал Ромм, 1995, и другие), но вопрос остается открытым,

Как реализуется приверженность критическому осознанию в ситуациях, когда принуждение изначально не выявлено?". Дополнительную литературу по этому вопросу см. в Gregory (1992), Tsoukas (1993) и Ulrich (1993).

Из этого вытекает шестая и последняя проблема. Поскольку многие системные практики заказываются организациями, желающими решить проблемные вопросы, отсутствие методологического аспекта критического осознания (кроме того, который предлагается в случае выявления принуждения) может иметь важные последствия. Может возникнуть тенденция принимать повестку дня организации-заказчика как данность, а также не учитывать в достаточной степени влияние этой повестки дня на окружающую среду организации (как людей, так и планету). Это можно охарактеризовать как принятие организационных границ как данности. Чтобы понять, действительно ли это является проблемой для концепции КНТ Флуда и Джексона, необходимо рассмотреть некоторые примеры из их практики. В работе Flood and Jackson (1991 (b)) приводится несколько отчетов о системной практике авторов, но их подробное изучение выходит за рамки данной статьи. Тем не менее стоит обратить внимание на тот факт, что в отчетах практически не обсуждается вопрос о границах, определяющих круг обязанностей. Кроме того, все отчеты, за исключением одного (отчет об использовании эвристики критических систем), касаются проблем проектирования или планирования внутри организации. В этих отчетах, за исключением отчета об использовании эвристики критических систем, нет никаких указаний на то, что рассматривались какие-либо границы, кроме организационной. Однако, как я понимаю, этот вопрос рассматривается в одной из будущих работ (Flood, 1995).

ЭТИЧЕСКАЯ КРИТИКА ПОГРАНИЧНЫХ СУЖДЕНИЙ

Выделив некоторые проблемы в концепции КНТ, предложенной Флудом и Джексоном, пришло время посмотреть, как мы можем их решить. В ходе этого процесса возникнет иное видение КНТ. Отправной точкой для создания нового видения является дальнейшее осмысление проблемы критического осознания, о которой говорилось в конце предыдущего раздела. Я намерен обратиться к проблеме критического осознания, обратившись за вдохновением к работам Черчмана и Ульриха, которые исследовали концепцию пограничной критики. Сначала я кратко изложу основные направления их работы, а затем перейду к рассмотрению ее последствий для КНТ. Начнем с Черчмана.

Черчман внес большой вклад в развитие системного мышления (например, 1968(a)(b), 1971, 1979), и здесь можно привести лишь некоторые из его работ. Для Черчмана определение понятия "совершенствование" является системной проблемой. Это системная проблема, поскольку граница анализа имеет решающее значение. Как он поясняет, то, что должно быть включено или исключено из анализа, является жизненно важным соображением: то, что может показаться улучшением в узко определенных границах, может вовсе не быть улучшением, если границы раздвинуть.

Такой способ мышления предполагает фундаментальный сдвиг в нашем понимании природы "системы". До появления работ Черчмена многие полагали, что границы системы "заданы" структурой реальности. В отличие от этого, Черчмен ясно показал, что границы - это конструкты, определяющие пределы знания, которое должно приниматься в качестве релевантного. Есть и еще один важный элемент в понимании Черчменом понятия "система". Когда речь идет о человеческих системах, расширение границ анализа может также привести к расширению границ того, кто может законно считаться лицом, принимающим решения (Churchman, 1970). Таким образом, установление границ определяет как знания, которые следует считать релевантными, так и людей, которые генерируют эти знания (и которые также заинтересованы в результатах любых попыток улучшить систему).

Черчмен не только внес это фундаментальное изменение в наше понимание "системы", но и затронул тему критики. В определении понятия "совершенствование" Черчмен (например, 1979) следовал за Гегелем, который подчеркивал необходимость подвергать наши самые заветные предположения возможности ниспровержения. Чтобы быть максимально уверенными в том, что мы адекватно определяем понятие "улучшение", мы должны найти наиболее сильных "врагов" наших идей и вступить в процесс рациональной аргументации. Только если мы внимательно выслушаем их мнение, а наши аргументы останутся в силе, мы должны добиваться улучшения.

В 1960-1970-е гг. Черчман создал большое количество весьма влиятельных работ, а в 1980-е гг. ряд других авторов начали развивать их в новых значительных направлениях. Одним из этих авторов был Ульрих, который признал свой значительный интеллектуальный долг перед Черчменом в нескольких "трибьютных" работах (Ulrich, I988(a)(b)). Здесь мы можем дать лишь общее представление о работе Ульриха, поэтому я рекомендую обратиться к его оригинальным работам, в частности, к Ulrich (\ 983).

Ульрих был первым, кто использовал термины "критические" и "системы" вместе. Это произошло, когда он создал методологию эвристики критических систем. Для Ульриха термин "критический" уходит корнями в работы Хабермаса, но в основном в его поздние труды (Флад и Джексон, как правило, опираются на более ранние работы Хабермаса). Хабермас (например, 1976) утверждает, что критика - это диалогический процесс, возникающий из присущего языку потенциала, позволяющего нам задавать вопросы. Однако диалог может быть искажен влиянием власти, как прямой, когда один участник принуждает другого, так и косвенной, когда участники делают неоспоримые предположения об абсолютной необходимости или неизбежности существования тех или иных социальных систем в будущем. Чтобы преодолеть эти эффекты власти, необходимо двигаться к тому, что Хабермас называет "идеальной речевой ситуацией": к ситуации, когда любое предположение может быть поставлено под сомнение и все точки зрения могут быть выслушаны.

Однако, хотя Ульрих (1983) и принимает принцип понимания критики Хабермасом, он все же критикует его за утопизм. Для того чтобы все точки зрения были услышаны, идеальная речевая ситуация должна была бы распространить дискуссию на каждого гражданина мира, как настоящего, так и будущего. Это просто невозможно. Свою задачу Ульрих видит в прагматизации идеальной речевой ситуации, а средством ее достижения является соединение критического и системного мышления. Истинно рациональное исследование считается критическим в том смысле, что ни одно предположение участников исследования не должно подвергаться сомнению. Однако оно также является системным, поскольку всегда должны быть установлены границы, в которых может осуществляться критика. Действительно, Ульрих утверждает, что обе идеи неадекватны друг без друга. Критическое мышление без системных границ неизбежно попадет в ловушку непрерывного расширения и, в конечном счете, потери смысла (поскольку можно считать, что у всего есть контекст, с которым оно взаимодействует, вопрос становится бесконечным). Однако системное мышление без критической идеи может привести к "ужесточению границ", когда деструктивные предположения остаются без подтверждения, поскольку границы считаются абсолютными.

Приоритетной задачей Ульриха является разработка практических рекомендаций, которые могли бы помочь людям направить процесс критического осмысления этики проведения границ системы. Для этого Ульрих (1983) разработал список из двенадцати вопросов, которые могут быть использованы эвристически для определения того, чем является система в настоящее время и чем она должна быть. Важно отметить, что некоторые из этих вопросов касаются того, кто вообще должен участвовать в обсуждении суждений о границах, а это означает, что всегда существует возможность участия людей в дискуссии или их выхода из нее. Более того, Ульрих утверждает, что его двенадцать вопросов могут быть использованы для развития критического мышления в отношении пограничных суждений независимо от используемого системного метода: Независимо от того, планируется ли количественное моделирование или качественная дискуссия, размышления о граничных суждениях все равно важны.

Я не хочу сказать, что только работа Черчмана и Ульриха даст ответ на все вопросы, которые я поднял в связи с видением КНТ Флудом и Джексоном. Я также не хочу утверждать, что они сказали все, что можно сказать о критическом сознании. Напротив, и Черчмен (например, Jackson, 1982), и Ульрих подверглись серьезной критике (например, Flood and Jackson, 1991(b); Babiiroglu, 1992; Romm, 1995). Для данной работы, однако, важно то, что принцип пограничной критики - критического отношения к системам - является обоснованным и что его можно воплотить в методологии. Хотя некоторые теоретические аспекты могут потребовать дальнейшей проработки, основной принцип и возможность создания методологии не пострадали от выявленных до сих пор теоретических трудностей.

ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ КРИТИЧЕСКОГО СИСТЕМНОГО МЫШЛЕНИЯ

Теперь я использую работу Черчмана и Ульриха о критических пограничных суждениях в качестве отправной точки для рассмотрения вопросов, поднятых мною ранее в связи с видением КНТ Флудом и Джексоном. Я буду рассматривать эти вопросы один за другим, начиная с проблемы операционализации приверженности критическому осознанию. В ходе этого процесса возникнет иное видение КНТ.

Следует напомнить, что операционализация приверженности критическому осознанию становится проблемой в концепции Флуда и Джексона, поскольку эвристика критических систем, единственная методология, специально разработанная для этого, предназначена для ситуаций, когда принуждение выявляется. Мое предложение о первом шаге к решению этой проблемы заключается в поддержке аргумента Ульриха (1993) о том, что эвристика критических систем должна использоваться для развития критического мышления как на начальном этапе, когда мы приступаем к вмешательству, так и периодически после этого. Я говорю, что это "первый шаг", потому что существует настоятельная потребность в дальнейших исследованиях, как для совершенствования эвристики критических систем (в теории и на практике), так и для разработки других подходов к вынесению суждений о критических границах. В частности, мы должны начать отход от "механического" применения критических системных эвристик, когда участники исследования просто отвечают на двенадцать вопросов в виде списка, к ситуации, когда они становятся неотъемлемой частью всего процесса исследования, переплетаясь (при необходимости) с другими системными методами. Обнадеживает то, что исследования в этом направлении уже ведутся (см., например, Cohen and Midgley, 1994; Gregory, Romm and Walsh, 1994; Flood and Romm, 1995). Таким образом, я предлагаю определить приверженность критическому осознанию в терминах этической критики пограничных суждений и продолжать проводить исследования, направленные на развитие теории и практики пограничной критики.

Теперь мне важно дать дополнительную поддержку этой позиции, тем более что она ставит под сомнение понимание Флудом и Джексоном методологического плюрализма, при котором все различные системные подходы согласуются с наиболее подходящими для них контекстами применения. Флад и Джексон вполне могут ответить, что критика границ является излишней в ситуациях, когда принуждение не выявлено. Однако сразу же возникают вопросы: "Как выявить принуждение?" и "Чьи взгляды мы должны учитывать в процессе выявления?". Ответы на эти вопросы потребуют от исследователя и других заинтересованных сторон принятия критических пограничных решений. Другими словами, в любой исследовательской ситуации нельзя избежать предварительного принятия пограничных решений. Если не осознать все последствия этого, то некоторые из наиболее важных пограничных суждений - те, которые определяют, с кем будет общаться исследователь и как будет определена первоначальная сфера его деятельности, - неизбежно будут сделаны некритично.

Разобравшись с первой проблемой критического осознания в концепции КНТ Флуда и Джексона, мы можем перейти ко второй: тенденции отдавать некритический приоритет в интервенциях организационным границам. Эта проблема решается непосредственно путем выдвижения на первый план понятия критического суждения о границах. Если исследователь и участники вовлечены в процесс постановки под сомнение суждений о границах, то предлагаемое использование организационной границы должно быть обосновано. Хотя некоторые исследователи могут опасаться, что организации-заказчики будут отталкивать их подобными вопросами, мой собственный опыт показывает, что такое случается редко: многие люди приветствуют возможность взглянуть на то, как выявленная ими проблема взаимодействует с другими, и оценить системную логику. Люди часто понимают, что их собственная деятельность оказывает более широкое воздействие, которое необходимо учитывать, чтобы избежать непредвиденных негативных реакций со стороны окружающих. В настоящее время в литературе регулярно появляются примеры исследований, проведенных специалистами по критическому системному мышлению, которые используют границы, отличные от организационных: в основном это межведомственные вмешательства (например, Cohen and Midgley, 1994; Gregory and Midgley, 1994; Gregory, Romm and Walsh, 1994; Flood, 1995; Midgley and Milne, 1995) и системные исследования, предполагающие участие сообщества в планировании и оценке услуг (например, Midgley, Kadiri and Yahl, 1995).

Выдвижение критических суждений о границах на первый план в КНТ также дает нам возможность решить оба вопроса, которые я поднимал в связи с пониманием Флудом и Джексоном приверженности эмансипации. Первая из них связана с опасением, что термин "освобождение человека" будет часто интерпретироваться как содействие благополучию человека в отрыве от рассмотрения "окружающей среды". Безусловно, этическая критика пограничных суждений в определенной степени решает эту проблему, но я бы также предложил изменить терминологию. Вместо того чтобы говорить о приверженности эмансипации человека, почему бы не назвать это приверженностью улучшение? Это уменьшает акцент на "человеке" и приводит CST в большее соответствие с мнением Черча (Church- man, 1970), для которого "устойчивое улучшение" является концепцией, имеющей центральное значение.

Второй вопрос, связанный с пониманием Флудом и Джексоном приверженности эмансипации, касается возможности ее интерпретации в абсолютных или близких к абсолютным терминах. Хабермас (Habermas, 1972) утверждает, что человеческое общество находится в процессе социальной эволюции. Если Флад и Джексон согласны с этим, то их понимание "эмансипации" может быть увязано с идеей предполагаемого "марша прогресса" человечества. Я бы, напротив, утверждал, что "прогресс" трудно определить, разве что локально и временно, с точки зрения заинтересованных сторон. Теперь, если мы выдвигаем на первый план понятие этической критики пограничных суждений, интерпретация "марша прогресса" становится невозможной. Любое видение "улучшения" или "освобождения", используемое в системной практике, неизбежно будет зависеть от пограничных суждений, определяющих, кто вовлечен в процесс формирования этого видения. Разумеется, это имеет глубокие последствия для системной практики и требует дальнейших исследований.

Теперь мы можем перейти к рассмотрению трудностей, связанных с пониманием методологического плюрализма Флудом и Джексоном. Первая из них, которую я рассмотрю, - это согласие с мнением Хабермаса (1972) о том, что человек заинтересован в "предсказании и контроле" окружающей его нечеловеческой среды, а не в создании и сохранении устойчивых, интерактивных отношений с ней. Тем самым они рискуют увековечить миф о господстве человека над природой. В другом месте (Midgley, 1992(a)) я утверждал, что из-за этой проблемы нам следует отказаться от теории Хабермаса о знаниях-конституирующих интересах и обратиться к более поздним работам Хабермаса, посвященным утверждениям о достоверности (например, 1976, 1984). Это может быть использовано для подкрепления методологического плюрализма философской теорией (подробнее см. Midgley, 1992b), не делая при этом предположения о том, что человек изначально заинтересован в "предсказании и контроле" над миром природы.

Последняя проблема, связанная с видением КНТ Флудом и Джексоном, заключается в утверждении, что она является "метапарадигматической" (Flood, 1990). Я утверждал, что этого не может быть, поскольку Флад и Джексон делают предположения о человеческом знании, которые чужды и несопоставимы с предположениями сторонников других системных парадигм. Отнюдь не являясь метапарадигмой, КНТ пытается заложить основы новой парадигмы. Интересно, что Флад (Flood, 1990) соглашается с аргументом о несоизмеримости: он предполагает, что возможна методологическая соизмеримость при признании теоретической несоизмеримости. Однако мне кажется, что это противоречит его утверждению о том, что КСТ является "метапарадигматической": это означает, что, если КСТ действительно теоретическая по своей природе, мы должны признать, что она несоизмерима с другими перспективами, основанными на других теоретических предположениях. Это не означает, что критические системные мыслители не могут учиться у других парадигм или что сторонники других парадигм не могут учиться у КСТ (Gregory, 1992), но это делает проблематичным утверждение о метапарадигмальном статусе. Насколько я понимаю, эта претензия возникла из-за желания продвинуть форму методологического плюрализма, при которой ни одна методология не будет доминировать. Однако если мы примем на веру идею о том, что критика пограничных суждений имеет центральное значение, то необходимость в таком "нейтральном" описании методологического плюрализма отпадает. Мы можем признать, что может существовать множество различных видений методологического плюрализма, в том числе и такое, которое опирается на изложенные здесь предположения CST, и тогда наша задача - обосновать, почему то или иное видение предпочтительнее (Midgley, [992(b". Поэтому мы можем отказаться от утверждения, что КНТ является "метапарадиг-матическим".

Теперь я рассмотрел все вопросы, поднятые мною ранее в ответ на понимание КНТ Флудом и Джексоном, и наметился контур нового видения. Я надеюсь, что оно может быть использовано в качестве основы для дальнейших теоретических и практических исследований. В духе (пересмотренного) обязательства КНТ по совершенствованию важно продолжать совершенствовать саму КНТ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной статье я описал КНТ как развивающийся дискурс вокруг ряда тем, которые считаются важными для значительного числа специалистов-практиков в области систем. В духе дискурса я сосредоточился на видении КНТ, предложенном Флудом и Джексоном, которое было особенно влиятельным в последние годы. Я затронул некоторые вопросы, которые меня волнуют, и при их рассмотрении я вернулся к более ранним работам Черчмана и Ульриха за вдохновением. В результате возникли очертания нового видения КНТ. Независимо от того, согласны ли вы с тем, что я предложил, я надеюсь, что это вдохновит вас и вы захотите вступить в диалог. Только в ходе дальнейших дискуссий КНТ будет развиваться и изменяться.

НУЖНЫ ЛИ "ИНФОРМАЦИОННЫМ СИСТЕМАМ" СИСТЕМЫ?

Фрэнк Стоуэлл

Факультет вычислительных и информационных систем Университет Пейсли

ВВЕДЕНИЕ

На 3-й Международной конференции UKSS, проводимой два раза в год в Университете Пейсли, было заявлено, что системная эпистемология может стать интеллектуальной основой зарождающейся дисциплины "Информационные системы" (Stowell, 1993). Как бы в подтверждение этого утверждения самым крупным потоком из десяти потоков, составлявших конференцию 1993 года, был поток "Информационные системы (ИС)", в котором высказывались самые разнообразные системные идеи об ИС. С момента проведения конференции 1993 г.

На конференции 1993 года наиболее важной проблемой как для практиков, так и для ученых в области ИБ стали их активные попытки добиться признания ИБ в качестве самостоятельной области образования (Jones, 1994). Их действия выводят ИБ как дисциплину из чисто интеллектуальной дискуссии на арену финансирования высшего образования. Однако потенциальное изменение "статуса" ИБ имеет важные последствия. Если ИБ будет рассматриваться как дисциплина, как "отдел знаний", то это будет иметь важные последствия с точки зрения финансирования, оценки, профессиональной аккредитации и включения предметной области в одну из общепринятых областей академической деятельности. Некоторые из этих вопросов актуальны и для систем. В данной статье мы рассмотрим некоторые из этих вопросов и обсудим, какое влияние потенциальные изменения в области ИБ могут оказать на системы и какой вклад, если таковой вообще возможен, системы могут внести в развитие области ИБ.

МОЖНО ЛИ РАССМАТРИВАТЬ ИНФОРМАЦИОННЫЕ СИСТЕМЫ КАК ДИСЦИПЛИНУ?

Попытки дать определение информации и информационным системам предпринимались неоднократно (например, Yourdon and Constantine, 1979; Galliers, 1987; Amadio, 1989; Avison and Wood-Harper, 1990; Checkland and Scholes, 1990; NCC, 1993; Stowell and West, 1994), однако общепринятого определения до сих пор нет. Те определения ИБ, которые существуют, делятся на три категории. Первая отражает техническую точку зрения, в которой делаются попытки учесть социальные последствия использования ИТ. В технических определениях часто встречаются слова информационная технология и информационная система, а также данные и информация взаимозаменяемы. Вторая категория определений, по-видимому, приходит из смежных областей, не связанных с информатикой. Например, ряд определений ИБ можно найти в литературе по науке управления. Здесь акцент делается на организации и тех, кто ею управляет. Определения ИБ включают ссылки на миссию компании и стратегическое планирование и часто основываются на понятии организации, в которой цели и задачи являются первостепенными. К третьему лагерю принадлежат те, кто стремится создать философию этой области, утверждая, что без такой философской основы дисциплинаIS не может существовать. Ошибки недавнего прошлого приводятся в качестве доказательства необходимости переосмысления информационных систем в свете развития технологий.

Хотя в вышеизложенном изложении кратко изложены некоторые принципиальные различия между этими тремя интеллектуальными "лагерями", возможно, более важным представляется не различие, а их сходство, а именно: намеренная попытка рассматривать информационные системы как отдельную познавательную область, а не как дополнение к другой.

ЧТО ТАКОЕ ДИСЦИПЛИНА?

Краткий Оксфордский словарь определяет дисциплину как "2) отрасль обучения; отдел знаний и 3) обучение ученых и подчиненных правильному поведению и действиям путем наставления и упражнения в этом; умственная и моральная подготовка". Что же представляет собой та отрасль обучения, на которую мы претендуем в рамках ИБ? Если мы обратимся к литературе, то увидим работы по самым разным темам. Среди них - социальное влияние информационных технологий, например, занятость, личные навыки, работы, посвященные использованию технологий для повышения эффективности бизнеса, например, стратегическое планирование, системы поддержки принятия решений, работы, посвященные определению, обеспечению и развитию ИТ-поддержки, например, методологии, генераторы приложений, и, наконец, работы, посвященные совершенствованию технического проектирования, например, базы данных, объектная ориентация. Кроме того, есть несколько работ, посвященных будущему ИБ и тем, которые свидетельствуют о снижении популярности вычислительной техники как области изучения. Разброс дисциплин, в которых представлены эти работы, и различия в эпистемологии, прослеживающиеся в них, не позволяют надеяться на демонстрацию сильных объединяющих принципов и практик, которые обычно ассоциируются с той или иной дисциплиной.

Резервуар литературы, претендующей на связь с ИБ, богат, но, как ни парадоксально, он также подчеркивает сложность определения этой области. Можно сказать, что эта литература демонстрирует междисциплинарную природу ИБ, а можно, что довольно цинично, сказать, что ИБ - это "сток" для статей, которые не подходят ни для одного из "домашних" журналов. Последнее утверждение можно отбросить довольно быстро, поскольку значительное число работ по ИБ публикуется в журналах, имеющих международный статус, и если мы не готовы пересмотреть весь процесс аккредитации научных журналов, то должны признать, что большинство работ имеют интеллектуальное значение. Более того, учреждение профессорских должностей свидетельствует о том, что ИС получает признание со стороны других областей знаний. Таким образом, у ИБ остается богатый, но широкий спектр предметов и, следовательно, сопутствующие проблемы, которые возникают при признании ИБ как дисциплины.

ВНЕДРЕНИЕ СИСТЕМ

Что можно почерпнуть из самой области систем? Системы как финансируемая область академических исследований имеют горько-сладкие отношения в образовании и промышленности. С одной стороны, системы были приняты как область изучения, но с другой стороны не удается добиться финансирования систем как отдельной области интересов. Преподавание систем как предмета или методов, основанных на идеях систем, широко распространено. Многие учебные заведения включают системные методы в качестве основного элемента в программы обучения студентов и аспирантов. На многих предприятиях системные методы преподаются менеджерам в рамках подготовки управленческих кадров. Как ни парадоксально, но независимых кафедр систем сохранилось немного, если они вообще существуют. Даже в Ланкастерском университете, который был "родиной" систем в течение многих лет, больше нет независимой кафедры систем.

Возможно, ИБ может извлечь уроки из тех проблем, к которым приводит отсутствие официального признания. Отсутствие официального признания со стороны учебных заведений означает отсутствие финансирования, что может негативно сказаться на развитии области. Отсутствие официального признания лишает специалистов-практиков возможности профессиональной аккредитации, а значит, и механизмов контроля качества. Однако в одной важной области системы имеют официальное признание - в литературе. Системы как область интересов не страдают от отсутствия философской базы, что подтверждается наличием значительного количества литературы, посвященной эпистемологии систем и связанным с ней идеям. Однако это литературное признание не имеет достаточного веса, чтобы обеспечить области надежную независимость. Если оставить в стороне междисциплинарную природу систем и, возможно, очевидную интеллектуальную целесообразность того, чтобы этот предмет не рассматривался как отдельная кафедра, то реальность ситуации такова, что кафедр систем существует немного, если они вообще существуют. Одним из следствий этого является отсутствие координационного центра по распределению ресурсов, что может дать академикам в области ИБ пищу для размышлений.

ОТСУТСТВИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОБОСНОВАНИЯ

Парадоксально, но успех систем в создании обширной литературы, в которой рассматриваются философские и практические вопросы, не позволил получить официальное признание, в то время как другие области, возможно, с меньшим философским авторитетом, получили финансирование. Иногда можно услышать критику, что некоторые формально финансируемые одноименные области не имеют собственных теорий. В качестве аргумента приводится тот факт, что обычно используемые теории были взяты прямо из другой интеллектуальной области. Если ориентироваться на литературу по ИБ, то теории, на которые опираются ее авторы, заимствованы из техники, социальных наук и самой науки. Хотя этот факт можно использовать как пример "разношерстности" предмета и причину, по которой ИБ не может рассматриваться как отдельная область интеллектуальных исследований, он также является примером междисциплинарности ИБ.

В своем выступлении на последней конференции я предположил, что системы могут стать подходящей интеллектуальной основой для построения ИБ. Понятие "целостности" является фундаментальной частью эпистемологии систем и, по-видимому, подходит для мышления, необходимого для ИБ.

Системные идеи уместны в ИБ, поскольку ее практиков волнует связь технологии с воспринимаемыми человеком информационными системами и вытекающая из этой задачи база навыков. Академики, преподающие растущее число тем, которые, как утверждается, относятся к ИБ, сами являются выходцами из самых разных областей знаний. Как дисциплина ИБ включает в себя все области знаний, которые относятся к принятию решений человеком. Исходя из этого утверждения, можно с полным основанием утверждать, что ИБ - это не дисциплина, а мультидисциплина. Однако такое утверждение мало что дает тем, кто претендует на звание профессионала в области ИБ, поскольку, по сути, ни один человек не может им быть. Даже если признать, что ИБ является междисциплинарной, то, по-видимому, для этого необходимо иметь интеллектуальную базу и определенный набор требований к навыкам, которые в совокупности обеспечивают четкий отдел знаний. Одной из полезных задач для сообщества ИБ было бы согласование образовательной программы в области ИБ.

ГДЕ ПРАКТИКУЮТСЯ ИНФОРМАЦИОННЫЕ СИСТЕМЫ?

Преподавателей ИБ можно найти на многих факультетах университета, а некоторые даже на факультетах, не предлагающих предметы по ИБ, но выделяющих "сервисных" преподавателей на другие факультеты, где предлагается модуль по ИБ. В настоящее время наиболее распространенным местом работы ученых в области ИБ являются факультеты менеджмента и информатики. Утверждается, что как дисциплина ИБ настолько же неуместна на факультете менеджмента, насколько и на факультете вычислительной техники. Последние предметные области могут дать примеры влияния технологий на человеческие информационные системы, но ни одна из них не представляет его в полной мере.

В настоящее время растет число курсов как для студентов, так и для аспирантов, в названии которых фигурирует слово "информационные системы". В самой промышленности редко можно встретить упоминания о "менеджере по обработке данных" или "менеджере по компьютерным системам" и часто - о "департаменте информационных систем" или "менеджере по информационным системам". Недавняя инициатива Консорциума Jupiter (1993) обращает внимание на потребности современного менеджера в управлении как информацией, так и бизнесом через схему последипломного образования TEAM. В этой образовательной программе акцент делается на информационные системы и управление информационными технологиями и мало на сами технологии.

За последние четыре года было создано несколько академических кафедр по информационным системам, а совсем недавно - комитет профессоров по информационным системам. Эти примеры являются наглядной практической иллюстрацией того, что ИС является областью специализации, по крайней мере, в академическом мире. Парадоксально, но профессора информационных систем - это "интеллектуальные кукушки", поскольку они существуют в домене, который не является их родительским. Если большинство профессоров по информационным системам работают в определенной смежной области, то не грозит ли ИС опасность стать подмножеством этой области? Многие специалисты-практики помнят, какие проблемы для вычислительной техники возникли в связи с тем, что в свое время при финансовом департаменте были созданы отделы вычислительной техники. Если мы хотим избежать подобного в области ИБ, нам необходимо обеспечить успех тех представлений, которые сейчас делаются в пользу отдельной дисциплины "Информационные системы".