Кронпринц [СИ]

Эпилог

Рано или поздно каждый задается вопросом: «а в чём смысл жизни?». На протяжении долгих лет, люди ищут этот самый смысл в жизни. То, ради чего они живут и трудятся день изо дня, то, к чему стремятся.

Но вопрос уже задан неправильно, нужно спрашивать себя, в чём смысл именно моей жизни и именно сейчас, потому что для каждого человека, как и любовь, смысл имеет своё место и он у каждого разный. А с возрастом цели и мечты меняются, меняется и смысл жизни. У каждого свои приоритеты и цели. Каждый новый день, это маленький шаг к заветной мечте.

Не знаю, почему этот вопрос настиг меня именно сейчас, когда я стою напротив зеркала, и мама завязывает мне бабочку. Я облечён в белый костюм с золотыми выкройками, должен признать белый мне не идёт, но такова традиция.

Хоть и смысл жизни у всех разный, но все люди должны научиться быть добрее, терпимее, тверже, больше доверять людям и так далее. И всем нам необходимо становиться более чуткими и больше любить друг друга. Это, на мой взгляд, тоже одно из необходимых условий некого смысла в жизни.

В комнату входит отец и презрительно смотрит на маму, которая уже закончила с моей бабочкой.

— Уже ухожу, — убрав от меня руки, говорит она и идёт к двери. — Это не честно, Алекс, — недовольно говорит она, хотя знает, что ничего не измениться.

— Вот когда наша дочь будет выходить замуж, я полностью предоставлю её тебе, — говорит отец, — а сейчас будь добра, оставь меня наедине с сыном, — ещё минуту мама недовольно смотрит на него, а потом уходит с поражением, а я начинаю смеяться.

В нашей семье традиции таковы: когда дочери выходя замуж их наставляет мать, а когда сыновья — отец. У меня ещё три брата Принца, а мама совсем скоро должна родить дочь, по традиции только на её свадьбе ей представиться возможность дать ей совет и помочь собраться к алтарю.

— Долго ей ждать придётся, — смеюсь я. — Ты серьёзно обираешься не подпускать её перед свадьбой ни к одному из нас? — Спрашиваю я, имея в виду братьев.

— Да,… наверное, думаю, мне это быстро надоест. Ну, ты как? Готов?

— Наверное, — отвечаю я.

— Не очень убедительный ответ, когда тебя спросит священник, ты ответишь также?

— Конечно же, нет.

— Тогда соберись, не надо так волноваться, — по моему телу прошлась дрожь, и я сжал руки в кулаки, чтобы они не тряслись, — Кэтрин волнуется намного сильнее, я тебя в этом уверяю, а когда она увидит тебя такого дрожащего, то будет переживать ещё сильнее, ты наоборот должен вселить в неё спокойствие. — Обычно это делает она.

— Сколько у нас ещё времени?

— Уже пора.

Я прошу отца оставить меня на пару минут одного, и когда я остаюсь один, то опускаюсь на кровать и закрываю лицо руками. Моё сердце стучит так быстро, что мне кажется, оно сейчас просто выскочит. Почему мне так страшно? Последние полгода мои мысли занимал лишь этот день, а теперь, когда он, наконец, настал, я боюсь?

После того как отец вернулся, прошло полгода. Франция всё ещё не оправилась, но Андреа уже Королева как три месяца. Народ воодушевился тем, что она вернулась. Сейчас мы её единственные союзники, все отвернулись от страны после того случая, ей ещё повезло, что никто не завязал войны.

Свадьбу мы планировали три месяца, пока окончательно не привели все дела в порядок о ней даже и не говорили, а вот когда мне пришлось объявить это на всю страну, народ был шокирован. Как и хотела Кэтрин свадьба будет не такой большой и шикарной, как все рассчитывали. Будет триста гостей, Рейчел сказала, что меньше уже некуда, хотя Кэтрин хотела устроить всё в кругу семьи, но это не возможно, мы должны пригласить всех с кем хотим продолжать дружбу и союзы, её придётся к этому привыкать.

Её я не видел уже два дня. Вчера у меня был мальчишник с моими друзьями, которые напились в хлам и я не уверен, смогут ли они сегодня стоять рядом со мной. Про Кэтрин я так ничего и не знаю. У неё практически нет подруг, и с подружками невесты были серьёзные проблемы. Но Вики точно будет стоять рядом с ней сегодня, также как и Андреа. Это даже смешно, обычная девушка в подружках невесты у будущей Королевы вместе с Королевой Франции, но зная Вики, её это нисколько не смущает.

Сделав глубокий вдох, я поднимаюсь на ноги и выхожу из комнаты. Вместе с отцом мы идём к тронному залу. Когда я заглядываю за двери, вижу гостей, которые уже заждались виновников сегодняшнего торжества.

— Соберись, улыбнись и вперёд, — велит отец и обнимает меня.

Для меня открывают двери, и я спешу скорее встать у алтаря. Все эти люди до ужаса меня смущают, мне даже стыдно. Но долго мне это терпеть не приходиться. Спустя пару минут музыканты начинают играть всем известную мелодию и двери в другом конце зала распахиваются.

Адреа и мой друг Арен показываются первые, он с довольной улыбкой смотрит на меня, потому что идёт под руку с Королевой, они открывают церемонию, за ними идёт Вики с Грэмом и ещё две пары. И когда наши друзья становятся возле меня и девушки Кэтрин становятся на её стороне, в тронный зал входит маленькая девочка и Кай с корзинками в руках полными лепестков роз, они раскидывают их по дорожке, и в следующую секунду я вижу, как мелькает её платье и уже через мгновение я не могу отвести от неё взгляда.

В голове сразу всплывают слова Кэтрин: «я не хочу платья, на ткань которого могли бы одеть несколько семей». Она выглядит невероятно. Её платье светло кофейного цвета с длинным подолом и цветочной вышивкой. Она всё-таки не удержалась. Её волосы высоко заплетены, на её голове красуется небольшая золотая корона, и сзади длинная фата. Невозможно оторвать от неё глаз.

Питер ведёт её под руку, пока все гости встают со своих мест, все взгляды прикованы только к ней, как и мой. Сердце приняло обычный ритм, волнение и переживания ушли, но я всё ещё неспокоен, я чувствую огонёк внутри себя, который согревает меня, это делает этот миг по-настоящему волшебным.

Мне уже не терпеться взять её за руки, увидеть её взгляд и улыбку, которые теперь будут принадлежать только мне.

Они стоят всего в шаге от меня. Питер целует дочь в щёку и передаёт её руку мне. И я, наконец, чувствую прикосновение её кожи, её взгляд на себе и её улыбку. И, сейчас, когда нас разделяют считанные сантиметры, я смотрю на нее и невольно улыбаюсь. Улыбаюсь, как дурак, который, чуть не отпустил свое счастье.

Священник делает жест руками и все гости садятся на свои места, музыка стихает и теперь все они наблюдают за нами, но сейчас, когда она рядом со мной, мне всё равно кто на нас смотрит.

— Дамы и господа мы собрались здесь в этот прекрасный день перед лицом Господа и перед лицом всех собравшихся, чтобы засвидетельствовать союз Чарльза Даниэля Фримена и Кэтрин Марию Бейкер. Если кто-то находящийся здесь, кто может указать на вескую причину, по которой они не могут вступить в законный брак, пусть скажет сейчас или молчит вечно. — Голос священника отдаётся эхом в полной тишине. Он внимательно осматривает зал и продолжает.

— Чарльз, согласен ли ты взять в жёны Кэтрин? — Моё сердце начинает снова набирать ритм, но я уже не волнуюсь, а лишь предвкушаю наше будущее. — Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о ней и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? — Кэтрин улыбается мне, ожидая моего ответа. — Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами «Да, обещаю».

— Да, — говорю я и слышу свой тихий и хриплый голос и тут же прокашливаюсь. — Да, обещаю, — уже намного громче повторяю я, сжимая руки своей невесты крепче, мне уже не терпеться её обнять, но до этого ещё далеко.

— Кэтрин, согласна ли ты взять в мужья Чарльза? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нём и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами «Да, обещаю». — Улыбка спадает с её лица, она делает глубокий вдох и серьёзно, без тени сомнения отвечает:

— Да, обещаю, — её голос спокоен, будто она совершенно не волнуется, а после я вижу, как уголки её губ поднимаются вверх.

— А сейчас, — говорит священник и в моей голове уже звучат слова моей клятвы, которые я сочинял все эти месяцы, а точнее просто пытался выразить словами то, что я к ней чувствую, — обменяйтесь вашими клятвами, — договаривает священник и даёт мне слово.

Я улыбаюсь, ничего не видя вокруг себя, только ощущая её рядом с собой. Я люблю её больше себя самого, больше всей жизни, это всё что я знаю.

— Кэтрин, ты необыкновенная, честная, добрая, сильная, остроумная, соблазнительно невинная, — я смеюсь на этих словах, как и она, как и все в зале, — твои достоинства можно перечислять бесконечно. Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Хочу тебя, и мысль о том, что ты будешь с кем-то другим, словно нож ранит моё сердце, — я перевожу дыхание и опускаю взгляд на наши руки. — Мне не хватит слов, чтобы описать, как сильно мне жаль, — говорю я, смотря в её глаза, пора извиниться за всю боль, что я ей причинил. — Я заставил тебя ждать так долго. Ты та, которая, наверное, плакала каждый день, но всё же была со мной. Всю мою жизнь, ты был рядом, когда за моей спиной больше никого не было. Именно ты помогла мне справиться совсем. Кэтрин, ты — самое лучшее лекарство в моей жизни. Мое исцеление и моё чудо. Ты единственная постоянная, которая у меня была. Ты оставалась со мной и возвращалась каждый раз, как я закрывал глаза, даже когда я этого не заслуживал. Прости меня, прости за то, что я был таким идиотом, прости, что подорвал твоей доверие к себе. Не знаю, заслуживаю ли я все еще это доверие, заслуживаю ли я тебя, мне кажется, что нет, но я клянусь, чтобы не случилось раньше, чтобы не случилось в будущем, те чувства, которые ты у меня вызываешь — лучшая часть моей жизни. Ты даришь мне покой, уверенность и даёшь мне силу. И никогда не проси говорить, что я не люблю тебя. Потому что клянусь, я больше никогда тебе не солгу. Ты — моя вечность, и я просто хочу шанс быть твоей. — Кэтрин смахивает слёзы, которые уже несколько минут неумолимо скатываются по её щеками и мне кажется, или на секунду она тянется ко мне за поцелуем, но вовремя вспоминает, что ещё не конец.

— Кэтрин, — говорит священник, она оглядывает зал и потом снова смотрит на меня.

— Моя клятва на фоне твоей будет выглядеть просто ничтожно, — смеётся она, а я сгораю от нетерпения. — Чарльз, ты говоришь, что я всегда была с тобой, и этому есть причина. Есть причина, по которой я всегда возвращаюсь к тебе, и это не потому, что ты моя плохая привычка. Ты единственный, кто меня понимает и это маленькая толика того, почему я люблю тебя. Это ты был рядом со мной всё это время, и я тебе доверяю. — Эти слова позволяют мне немного расслабиться, потому что я вижу, она говорит от чистого сердца и с любовью в глазах. — Большую часть своей жизни я была во тьме, но с помощью твоей доброты, твоего сострадания, ума и доверия, ты вернул меня обратно в свет. Ты дал понять, что я заслуживаю большего, чем просто четыре стены в своей комнате. Ты всегда был моим светом… — Её глаза снова наполняются слезами, и я борюсь с чувствами, чтобы не поцеловать её прямо сейчас. — Все люди мечтают о настоящей любви, мы ищем ее повсюду, — вздыхает она, сжимая мои ладони. — И ночью и днем. Иногда мы находим её, а порой, к сожалению, теряем. Но как нам узнать, нашли ли мы свою половинку? Некоторые узнают её с первого взгляда, — она делает паузу, — другим нужно время, чтобы понять, что она всегда была рядом, — я улыбаюсь, прекрасно понимая, о чём она, как и все вокруг. — Я клянусь, что буду твоей вечностью, — смеётся она, и я улыбаюсь вместе с ней, — Я клянусь, что буду слушать тебя, доверять тебе, как прежде и любить тебя до самого последнего удара сердца.

— Можете обменяться кольцами, — слова священника, будто эхом отдаются в моей голове, я всё ещё не могу отойти от её слов.

К нам идёт Кай и подаёт подушечку с нашими кольцами. Я надеваю ей на палец мамино кольцо, которое теперь принадлежит Кэтрин. Мы лишь добавили драгоценных камней. Дрожащими руками она надевает мне моё кольцо, оно выглядит, как обычное есть только гравировка.

— Властью данной мне, объявляю вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту, — говорит священник слова, которые я ждал так долго.

Я, наконец, отпускаю её руки и, обняв целую так, как никогда раньше. Впервые мы не скрываемся от лишних глаз и позволяем всем увидеть нас. Я слышу аплодисменты и чувствую на себе вспышки фотокамер. Мне хочется скрыться от них всех, чтобы остаться лишь с ней, но до этого ещё не скоро. Я с трудом прерываю поцелуй, в основном, чтобы перевести дыхание, но и для того, чтобы проявить уважения к гостям, хотя сейчас мне нет до них дела.

— Ты мой и только мой. Все права защищены, — шепчет мне на ухо моя жена переплетая свои пальцы с моими, я вдыхаю её духи и заставляю себя оторваться от неё.

Снова начинает звучать музыка, мы должны станцевать наш первый танец. Я виду Кэтрин в самый центр и осторожно, не спеша начинаю кружить её в танце. Она никогда не умела танцевать, но за несколько месяцев ей удалось совсем неплохо овладеть эти искусством. Гости, наконец, перестают пожирать нас глазами и сами присоединяются к нам, теперь я хотя бы могу поговорить с ней, но слова не идут в голову.

— Я всё ещё не верю в это, — шепчет она, обвивая мою шею своими руками.

— Почему?

— Всё это казалось мне несбыточной мечтой, о которой я даже боялась подумать.

— Теперь тебе придётся думать, как бы отвязаться от меня, — я обнимаю её крепче. — Теперь ты моя жена, моя Принцесса и в скором будущем станешь моей Королевой, — я чувствую, как она глубоко вздыхает от моих слов и снова кладёт свою голову мне на плечи.

Нас заваливают поздравлениями, и уже через час мы жутко устаём от улыбок и слова «спасибо» хотя всё это искренни. Наши мамы рыдали вместе всю церемонию и рыдают до сих пор. Рейчел уже не трезва, а отец не отходит от мамы, он следит за ней, чтобы та даже несмела пить что-то кроме воды или сока, мне становиться от этого смешно, потому что она уже практически бегает от него придерживая свой огромный живот. Неужели нас с Кэтрин ждёт подобное?

Когда мы хоти незаметно сбежать к нам за стол присаживается не очень трезвая Рейчел и начинает говорит что-то о детях, но мы мало что разбираем. А когда та уходит, вместе смеёмся.

— Смотри, — говорю я Кэтрин, которая облокотилась на меня и указываю ей на входные двери.

— Это Генри.

— Да, но посмотри кто с ним, — некоторое время она присматривается, а когда они начинают подходить ближе, то просто теряет дар речи.

— Эмили, — шепчет она. — Я выслал ей приглашение, а Генри сказал об этом всего несколько часов назад.

Они подходят к нам, и Эмили поздравляет нас с улыбкой на лице, от Генри мне хватает лишь благодарственного взгляда.

Когда уже давно за полночь я смотрю на Питера и не заметно для Кэтрин киваю ему.

— Эй, — говорю ей я, кажется, она сейчас заснёт. — Ты хочешь проспать свою свадьбу? — Смеюсь я, помогая ей подняться. — Пошли, погуляем, — взяв Кэтрин за руку, я только сильнее убеждаюсь в правильном решении и выборе. Каждая клеточка моего тела реагирует на неё, словно издаёт какие-то импульсы. А когда она смотрит на меня, то проникает прямо в моё сердце, и царствует в нём.

— Куда на ночь глядя? Я устала.

— Идём! — Смеюсь я. — Я покажу тебя звездам.

Мы выходим из зала и поднимаемся на третий этаж. Кэтрин делает предположение, что мы идём на крышу, но она ошибается, я не рискну сегодня туда подниматься. Мы заходим в оранжерею, и я распахиваю для нас балконные двери. Посмотрев вниз, я замечаю, что люди уже начинают собираться на улице и поджигать фонарики. Никто даже не заметил, как мы ушли, им весело и без нас.

— Я думал о твоих воспоминаниях, о которых ты рассказывала, о тех, когда мы были детьми. — Я протягиваю ей свою руку, и она, приняв её, подходит ко мне. — И у меня есть одно воспоминание. Мне было девять, а тебе восемь, мы тоже стояли здесь, примерно так, как сейчас, — одной рукой я берусь за перила балкона, а другой обнимаю Кэтрин за талию. — Мы покинули свои комнаты глубокой ночью и пробрались сюда. Помню, было очень темно и мы шли по «чёрной лестнице», чтобы не попасться стражникам. — И тут первые фонарики начинают подниматься верх, сопровождаясь смехом и криками людей внизу.

— Мы хотели увидеть воздушные фонарики, — с улыбкой продолжает за меня она. — Каждый год мы пытались посмотреть на них.

Фонарики зажигали и отпускали в небо, эта давняя традиция нашей семьи. Сначала фонарики опускали только в те дни, когда у королевской семьи рождались дети, чтобы вся страна могла это узнать, а с годами их стали запускать всё чаще, на Рождество и дни рождения, но когда мы были маленькими нам не разрешили на них смотреть, потому что запускали их глубокой ночью, а нам было положено спать. Но мы сбегали, именно с ней, каждый год. Генри был упрямым, и всё время засыпал, так и не дождавшись фонариков. Мне захотелось подарить это воспоминание ей, захотелось сказать, что я тоже многое помню.

— Ты всегда переживала, что их так и не запустят, — тихо говорю я, наблюдая, как светящиеся огоньки начинают улетать в небо всё дальше.

Смотря на небо, на эти фонарики из нашего далекого детства, мы будто, как и тогда смотрим в наше будущее. Мы не знаем, что оно нам принесёт, но знаем, что мы будем друг у друга.

Нас снова окутывает тишина, которая позволяет мне, наконец, понять, что я всегда любил только её и никого больше. Потому что нет ничего тише Любви. Влюбленность — она звенит в ушах, сводит живот от бабочек и пускает мурашки по всему тело. Страсть — она гремит, кричит о себе, подчиняет тебя себе. А любовь — тихая. Она струится по кончикам пальцев, когда ты касаешься самых мягких волос и самой нежной кожи. Она растекается и согревает тебя изнутри, как алкоголь в холодный вечер — только постоянно. Она не кричит о себе, не заставляет что-то доказывать. Она лишь успокаивает и позволяет наслаждаться собой. Вот почему с ней мне так спокойно, потому что я люблю её.

И я верю, что лучшие отношения, те, которые по-настоящему длятся долго, чаще всего начинаются с дружбы. Просто, в один прекрасный день ты посмотришь на человека и увидишь что-то большее, чем видел прошлой ночью. Как будто где-то щелкнул выключатель. И человек, который был просто другом, внезапно становится единственным человеком, которого ты только представлял рядом.

Это похоже на то, как мы открываем журнал или газету в поиске нужной нам информации. И мы начинаем искать в маленьких буквах, строчках, в целых параграфах. Мы не замечаем текст, который написан огромными буквами на весь разворот, мы не специально, но игнорируем его. Подсознание подсказывает нам, что всё не может быть так просто, что то, что тебе нужно не лежит прямо у тебя перед носом, тебе нужно поискать, чтобы найти. Но в это время нужно слушать лишь сердце. И в самом конце, когда мы не находим среди мелкого текста то что ищем, и если нам везёт, мы обращаем внимание на заголовок, на огромные кричащие буквы и понимаем, что то, что мы искали всё это время было прямо у нас под носом. Стоило лишь открыть глаза и перестать смотреть вдаль и посмотреть на то, что рядом, на то, что у нас есть.

И так или иначе, мы все находим то, что искали, даже если это уже было с нами очень долгое время.