Кровь в моих жилах

Глава последняя, в которой и оракулы ошибаются

Светлана стояла, сжимая и разжимая кулаки. Ей надо уходить.

Надо себя заставить сделать первый шаг прочь от Идольменя, от капища, от Мишки… От Саши. Прочь. Привычно спасая себя, убегая от неслучившегося счастья.

Саша, лишившись Лизиной поддержки, тут же покачнулся, и Баюша увеличилась в размерах, не позволяя ему падать навзничь. Сейчас она размером была с хорошего такого бабра. Сашины пальцы судорожно вцепились в шею Баюши, чтобы удержаться. Замечательно, наверное, длинными, холодными вечерами сидеть в кресле, читать книгу, запускать руки в густую шерсть Баюши и слушать её мерное рокотание. Грустно подумалось, что это не для Светланы — Мише баюн нужнее. Она улыбнулась, на миг вспоминая свою кошку, жившую в её с Марией комнате, простую, серенькую, глупенькую кошку, отзывавшуюся на кличку «Машка». Великую княжну Марию это дико злило — Машка любила где-нибудь прятаться и не отзываться на Лизин крик. Каждый раз, когда Мария выговаривала Лизе про недостойное Рюриковичей поведение, каждый раз, когда она наказывала её, пачкая Лизины платья, разрывая ленты или пилочкой для ногтей спиливая с украшений «Великая княжна Елизавета», Лиза звала свою кошку поиграть. «Машка! Машка! Машка!» — долго и нудно неслось по галереям дворца, зля сестру. Теперь хотя бы стало понятно, почему матушка никогда не наказывала Марию, выговаривая Лизе, что недостойно возводить напраслину на старшую сестру. Мария знала о Лизином происхождении. Ничем иным её поведение не объяснить. Забавно, что осознание приходит так поздно.

— Прощайте, господа! — сказала Светлана. Ничего более умного и проникновенного в голову не приходило. Рокотал близкий Идольмень. Лес замер, отказываясь слушаться ветра. Язычки свечей на капище то и дело моргали, грозясь потухнуть. Наверное, надо добавить, что она будет помнить Михаила и Александра всегда, поблагодарить за дружбу, еще что-то сказать важное, даже философское, ведь прощаются они навсегда, а Рюриковичи должны во что бы то не стало соответствовать своему императорскому статусу, но… Сашка её опередил. Знакомые упрямые огоньки блеснули в его глазах:

— Светлана Алексеевна, вам не обязательно уезжать.

— Александр Еремеевич…

Он перебил её:

— Подумайте хорошенько. Тут в Суходольске еще цветочки. Тут центр города уцелел, и жизнь быстро вернется в мирное русло. Там, за пределами губернии, ударило сильнее. Там еще долго будут хаос и бардак. Да, будет проще скрыться, но гораздо труднее выжить. Идут плохие времена. Проще отсидеться тут, а потом спокойно уехать, подав в отставку. Вы сами говорили, что сбегать в чащу леса было ошибкой. Не повторяйте её. Если сбежите сейчас, то по вашим следам точно пойдут — не заметить отсутствие единственной чиновницы на службе сложно, задуматься над причиной, заставившей её податься в бега, еще проще — в свете жертвоприношения на капище… Вас найдут — одно дело искать неизвестно как выглядящую выросшую царевну, и совсем другое — искать, имея на руках фотографии. Ваши фотографии есть в жандармерии, в адресном столе, в Главном магуправлении. Рано или поздно вас найдут. Поверьте, лучше отсидеться тут, тем более что вы хотели изучить местный магфеномен. Вас никто не выдаст.

Баюша напомнила о себе утробным мявком, еще и посмотрела искоса, только «глупая котенка» произносить не стала.

Светлана согласилась с Сашей:

— Я все понимаю — Баюше не привыкать рассказывать сказки целому городу, но тут все в крови. Моей крови…

Миша серьезно, потеряв свою привычную улыбку, посмотрел на Сашу, а потом перевел взгляд на Светлану:

— Тут все в моей крови. Мы с Сашкой вступили в бой с проклятым медведем, но я быстро вылетел с ранением, все закапывая своей кровью.

Светлана сглотнула — она знала, что Мишка кремень, что он способен на такое, но наносить себе раны, переносить невыносимую боль из-за неё…

— Мишка… Не надо. Прошу…

Он улыбнулся:

— Так и знал, что ты не захочешь делиться своим участием в бою с медведем! Тебе нестыдно? Мужчины должны совершать подвиги, а не барышни.

Саша качнул головой:

— Мизогин… Надо же.

— Сам такой! — побурчал обиженный в лучших чувствах Миша. — Тут всего-то чуть-чуть крови пролить надо, закрывая кровь Лизы. Следы её эфиром стереть. Окровавленную шинель сжечь. Только и всего. И будут тут только я, Сашка и… — Он сглотнул все же, прежде чем сказать: — и княжна.

— И как вы все это объясните? — не поняла Светлана. — История-то началась отнюдь не тут.

Сашина рука погладила Баюшу между ушей, и та утробно замурлыкала так, что даже Светлана ощутила прилив сил.

— Все просто. Демьян и Владимир уже не помнят о вашем происхождении, Светлана Алексеевна.

Баюша увлеченно ткнулась головой в Сашкин бок, чуть не отправляя кромешника на землю. Тот прошипел: «Хол-л-лера…» — продышал боль и продолжил:

— В Сосновском, согласно отправленным в Москву документам, вы, Светлана Алексеевна, были категорически против проведения расследования силами местной полиции. Да и расследования как такового не было — мы с Демьяном и Владимиром замешкались с отправкой документов из-за великого праздника. Пили-с. Потому и тело, и документы были отправлены позднее, на следующий день. Только и всего. Потом медведь, который и приносил жертву в Сосновском, пришел в магуправу — искал новую жертву. — Саша неуверенно посмотрел на Мишу: — ваше сиятельство, тут еще можно переложить вину с княжны на…

Мишка побелел и вскинулся:

— Вот же нечисть! Тебе нестыдно такое предлагать? Я уже говорил…

Саша покаянно наклонил голову:

— Простите, ваше сиятельство, был неправ. Тогда княжна пришла в магуправу, но столкнулась с нами и Смирновым. Она превратилась в медведя и унесла жертву с собой — Ивашку. Именно по следами Ивашки потом и шли жандармы… Память Ивашки Баюша подправит — он не вспомнит, как убивал. Ерофей Степанович отсиделся весь бой под столом. Естественно, ему и в голову не приходило, что напавшей могла быть княжна — он и выдал жандармам свою версию об Ивашке. Тут любой поймет, почему Ерофей Степанович не сказал о княжне — попасть под статью о клевете на княжеский род можно запросто, обвини он княжну в оворотничестве. С Ерофеем…

Светлана перебила его:

— Он мертв. Ему уже не надо править память. Его убила княжна, судя по ранам… Миш… Извини.

Тот лишь сильнее сжал челюсти и предпочел промолчать. Взгляд он отвел в сторону, ища что-то в темных, почти невидимых отсюда волнах Идольменя. Все придет и уйдет: предательство, интриги, рода и борьба за трон, а Идольмень так и будет тут веками. Впрочем, когда-нибудь умрет и он…

Саша понятливо кивнул Светлане, стараясь не смотреть на Мишку — понимал, как тому трудно:

— Тем проще. Испуганная землетрясением княжна принесла новую жертву уже тут, где мы с Михаилом Константиновичем её и остановили.

Леший понятливо хекнул, и среди капища земля выкинула продолжавшего спать Ивашку. Он даже палец посасывал, как бер.

— Ну… Эта… — замялся на опушке леший. — Я могу идти, да?

Светлана улыбнулась ему:

— Благодарю, дедушка.

— Да не за что… Завсегда радый помочь. — Он шустро исчез в темноте ночи — все же чувствовал за собой вину. Хорошо, что не попросил тело княжны скормить лесу. Миша бы точно этого не понял.

Саша нахмурился, проверяя свою версию на предмет дыр, и сказал:

— Вот как-то так. Без упоминания Дмитрия в Сосновском, без связи с делом Лапшиных, без знания о Вырезовой, а она уже не заговорит, вас, Светлана Алексеевна, не свяжут с капищем.

Миша мрачно предложил, переводя взгляд с Ивашки на Баюшу:

— Сейчас зачистим все тут, и сразу же ко мне в имение — я лично пронесу баюшу в дом.

Та пожаловалась, уменьшаясь в размерах и предавая Сашку — кинулась на Мишины руки:

— У вас там от нечисти защиты… Все так заговорено. Не пробраться. Я пробовала.

Светлана кивнула, понимая, почему прогнали из особняка Волковых домового и почему там была такая сильная защита — княгиня защищалась от Баюши.

Саша напомнил, смотря на Мишу, почесывающего тающую от ласки Баюшу:

— Там надо почистить память только княгине — князя трогать нельзя. Он сразу заподозрит что-то не то, если потом случайно пересечется со Светланой Алексеевной. Надо удалять память только княгине и только про ожерелье. Полагаю, до предложения Дмитрием сделки о ритуале, вариантом сесть на престол было объявление княжны Анастасии потерянной царевной. Иначе зачем было бы внушать княжне мысли о происхождении от Рюриковичей.

Мишка только отвернулся в сторону — он и предполагать не мог, что творится в его семье у него за спиной. Саша неуклюже попытался встать — Баюша тут же вспомнила о своей любви к этой нечисти и спрыгнула с Мишиных рук, подставляя свою спину Сашке в качестве опоры. Светлана видела, как тьма закрыла еще незатянувшиеся раны на боку кромешника, ежившегося под холодными порывами ветра.

— Светлана Алексеевна, вам нечего бояться. Баюша все зачистит. Матвея и его крики в городе никто не воспринимает всерьез. Но и его найдем и зачистим память. Только вам придется сходить в межмирье и поговорить с Кошкой. Он может вас выдать — он единственный, на кого мы не в силах повлиять.

Светлана отвела взгляд в сторону — там, на опушке леса, из-за дерева, зля лешего, показалась бледная, со следами разложения человеческая фигура — мертвяк. Кошка говорил, что и нежитью придет, чтобы ей помочь. Он и пришел.

— Он не выдаст, — тихо сказала Светлана, и фигура в лесу кивнула, подтверждая её слова. — Отец меня не выдаст.

Мертвяк благодарно склонил голову, прижимая руку к мертвому сердцу, и тут же исчез во тьме.

Саша проследил за взглядом Светланы, но Кошку не заметил, или просто ничего не сказал. Его самого ждет когда-нибудь что-то подобное.

— Видите, Светлана Алексеевна, не стоит бежать. Оставайтесь в Суходольске. Хотя бы на пару месяцев, пока будут разгребать последствия землетрясений. Потом уедете. Поменяете документы, взяв настоящее отчество. Как менять фамилию, не мне вам подсказывать.

Мишка напомнил о себе:

— Я так и не понял, как Елизавета превратилась в Светлану.

Саша дернул голым плечом, забывая, что ранен. Прошипев ругательства, он сказал:

— Я тоже не знаю. Я обещал, что как только догадаюсь об этом, то передам Светлану Алексеевну под защиту кромешников. До сих пор гадаю… Идите, Светлана Алексеевна, возвращайтесь домой и отдыхайте. Вам опасно тут находиться. — Он погладил Баюшу между острых ушек: — ты все запомнила: кому и когда петь свои сказки?

— Да, Сашенька… — мурлыкнула она.

— Тогда запомни: последним на чистку памяти я. Хорошо? Михаил Константинович вас не выдаст, Светлана Алексеевна, тут не о чем беспокоиться…

У Светланы сердце рухнуло куда-то в живот от неожиданности. Такого поворота она не ожидала. Она же доверяла Саше. Она знала, что он не предаст. Наверное, он и считает, что не предает, а всего лишь защищает её, но в сердце Светланы застыл холод — она же не закончила лечение Агриппины после похода в Навь. Наверное, лед только из-за этого. А не потому, что Саша нарушил данное ей обещание.

Мишка хекнул, но по-дружески сказал:

— Тогда… Баюша, про меня тоже не забудь. Я предпоследний в очереди получаюсь. — Он посмотрел на Светлану и скомканно сказал: — удачи и увидимся на службе.

Она лишь кивнула. В горле стоял противный комок. Мишка внезапно благородно отошел в сторону, давая им с Сашей время попрощаться. Если по версии Саши они встречались только в Сосновском, то не было вечера, когда он принес Баюшу. Не было завтрака, не было «Сашки-идиотины» в больнице, не было разговора в кабинете Саши, не было их поцелуя.

Саша тихо сказал:

— Не волнуйтесь. Лариса, Герасим, госпожа Боталова, Акулина, доктора и медсестры в больнице, охрана больницы, Лапшины… Они не помнят события последних дней, они не помнят вас. Уже не помнят.

Он шел сюда, уже зная это. Горло пересохло. Говорить было больно. Светлана еле выдавила из себя:

— Какая Баюша… Быстрая…

Саша опустил глаза вниз, пряча смешинки в уголках губ:

— Она такая…

— Са… — Она осеклась, не в силах что-то сказать. Слова больно теснились в груди, не в силах прорваться через узкую плотину горла. Или разума? Сашка — безумный храбрец. Или храбрый безумец. Уже не её безумец.

Он лишь склонил голову в прощании:

— Удачи вам, Светлана Алексеевна. Живите.

— Буду…

Она пошла прочь. В темень. Оставляя свет за спиной. Она всегда уходила так. В никуда. Прощаясь навсегда. Только сейчас впервые было больно. На Вдовьем мысу осталась часть её души. Часть, про которую никто никогда не вспомнит, никто никогда не узнает, потому что эта упрямая часть очень хочет её защитить.

За её спиной Мишка громко спросил:

— Сашка… Ты целоваться умеешь⁈

— Нет.

— Научу.

— Михаил Константинович, я кромешник, у меня обеты.

— Кто ж навсегда так прощается…

Саша не стал отвечать Мише. Навсегда. Это слишком долго. Ветер донес до Светланы его шепот:

— Прости, Лиза, что не подарю мечту. Моя вина…

А, может, ей это показалось.

Лес молчал. Песчаная дорожка, щедро присыпанная листьями, сама бросалась под ноги. Леший следил, чтобы ни единый корень не выполз на знакомую с детства дорожку — Светлане было больно идти, рана на ноге как огнем полыхала при каждом шаге. Еще и сапоги натирали…

Сюда они приезжали всей семьей каждый год отдыхать на даче, пока был жив отец. Он любил тут рыбачить. А она любила сидеть рядом с ним на мостках и смотреть на холодный даже летом Идольмень. Наверное, это надо забыть, как и забыть мечту о доме на краю земли у озерной глади. В этот дом просто некого вести. Самой Светлане хватит и мелкой квартиры в чужом доходном доме.

До Суходольска было далеко. Можно было уйти в кромеж, быстро добираясь до дома, но зачем? Там в междумирье её ждет Кошка, а говорить сейчас ни о чем не хотелось, даже с отцом. Можно было уйти прямой лешьей тропой — перед Светланой распахнулись деревья, приближая городские огни. Но Светлана хотела побыть одна. Хотя бы чуть-чуть. В любимом с детства месте.

Осень. Заморосил мелкий, затяжной дождь. Хорошо — слезы будет не видно. Впрочем, Светлана провела рукой по лицу — слез не было. Она ждала этой осени и боялась, что погибнет на капище от рук какого-нибудь язычника, но обошлось. Заплатить за свою жизнь неслучившейся любовью — малая это плата или нет? Хорошо, что Саша не будет ничего помнить. Достаточно того, что будет помнить она.

Она грустно улыбнулась. Она попала в какую-то глупую временную петлю. Самое смешное, Сашка об этой петле знает. Он умный. Он не мог это не понять, не заметить. Может, он привычно отказывает себе в человеческих чувствах? Думает, что с княжичем ей будет лучше? Змея укусила свой хвост, только кусать ей его придется снова — Миша не вернул ожерелье, а значит, снова будут розы, снова будет признание в любви, снова придется отказывать ему. Или…? Баюша говорила, что у них слишком дальнее родство…

Она замерла на миг и прикрыла глаза. Вот же глупая свиристелка! Мишка же забудет после песни Баюши о своем происхождении! И не выполнит её просьбу. Придется что-то думать самой. Вот же… Хотя целеустремленную княгиню не стоит забывать. Эта обязательно придумает что-то новое… Хорошо, что Саша снова кромешник — опричнина защитит его от мести княгини. Кромешникам разрешено убивать всех виновных, не считаясь с титулами, чинами, званиями, родами. Будь он простым полицейским, идти ему по этапу лет так на двадцать за убийство княжны.

Светлана вышла к дороге. Она тут была хорошая, асфальтовая, хотя императорское семейство давно сюда не ездило. Даже электрические фонари, освещающие дорогу, до сих пор работали. У поворота на Суходольск стоял роскошный «Руссо-Балт» в модификации лимузин. Черные, лоснящиеся от лака бока не носили эмблем, хотя обычно их украшают гербами. «Руссо-Балт» — дорогая игрушка.

Странно. Никто не должен был знать, что Светлана выйдет именно тут. Она машинально сделала шаг назад.

Фары магомобиля призывно мигнули, словно ободряя. Водительская дверца открылась. Оттуда вышел незнакомый молодой мужчина, лет тридцати, не больше. Короткостриженый, светловолосый, гладковыбритый, и это в такой день! Точнее, ночь. Одет он был в черный чиновничий мундир, сиявший серебром вышивки и знаками магуправы. Только такого мага Светлана не знала. Столичный? Присланный по её душу? Она машинально призвала тьму. Та возникла в ладони привычной рукоятью кинжала.

Мужчина рупором сложил руки перед лицом и громко позвал:

— Светлана Алексеевна! Прошу! — Он призывно открыл пассажирскую дверцу.

Светлана замерла, не зная, что делать. Бежать? Нападать? Соглашаться принять помощь?

Мужчина оценил её затруднения — взял из салона зонт, раскрыл его и легкой, почему-то знакомой походкой направился к ней. Он остановился перед Светланой, свернул в улыбке белыми, крепкими зубами и представился:

— Статский советник Рокотов Матвей Николаевич. Ваша охрана, оракул, на данный момент шофер и когда-нибудь друг.

Она замерла, узнавая глаза. Узнать остальное, скрытое раньше за дикими космами, бородой, морщинами, диким измождением она не могла. Впрочем, Матвей Николаевич и сейчас не был образцом здоровья — слишком худой, щеки до сих пор впалые, а о скулы порезаться можно, как и о резко очерченный подбородок.

— И кто же вас назначил на это все?

Матвей пожал плечами:

— Даже не знаю, что сказать.

— Рокотов! Я серьезно! — Она имела право знать — это её безопасность!

Матвей улыбнулся и щелкнул каблуками модных штиблет, как военный:

— Есть серьезно, ваше императорское высочество! Сам себя назначил. Я же этот… — Он закончил неожиданно тихо: — оракул.

— Я…

— Светлана Алексеевна, не стоит благодарности…

— Я не…

Он снова её перебил:

— И ругаться тоже не стоит. Я оракул — я вижу все, что вы хотите мне сказать. Давайте поступим проще — я отвечу сразу на все ваши вопросы и поедем домой. Вам надо поесть. Вам надо залечить рану на ноге — зря вы про нее не сказали Михаилу Константиновичу. Вам надо поспать.

— Матвей Николаевич…

— Так точно, никак нет, ни за что на свете вас не выдам, нет, не прогоните — у меня назначение в магуправу, и избавиться не удастся, и да, этого того стоило.

Светлана шагнула под зонт и позволила себе расслабиться, хромая к магомобилю. Матвей заботливо поддерживал её под локоток.

По зонту стучал усиливающийся дождь.

— Это того стоило? — все же спросила Светлана, замирая у магомобиля и рассматривая знакомое-незнакомое лицо Матвея.

Он, кажется, впервые серьезно сказал:

— Стоило. Поверьте. В одном из вариантов вы погибали на капище — Дмитрия обманывали и принуждали. В другом Мишка становился навьей тварью. В третьем вы терялись в Нави, и Сашка уходил за вами, чтобы найти вас и вернуть. Он же живой, он человек, ему не место в Нави — он тогда не вернулся… Поверьте, годик голодания вполне стоит того. Прошу, садитесь. Я вас сперва отвезу в боль… — Он на миг закрыл глаза. — Не стоит ругаться. Не стоит выговаривать. Рана может загноиться. Вам больно. И да, скоро это пройдет — через месяцок я стану вполне выносимым, пророча редко и ненадежно. Вот тогда мы и подружимся. И согласен, полная холера!

Светлана молча села в магомобиль. Оракулы… Оракулы. Оракулы! Точно, полная холера! Иначе и не скажешь.

Магомобиль плавно выехал на пустую дорогу. Фары освещали лес, который золотом листьев прощался со Светланой. Может, когда-нибудь, она и вернется сюда. Когда-нибудь. У неё есть мечта, и она сама добьется её. Саша… Саша тоже пусть найдет свою мечту. Пусть живет. Пусть влюбляется, один раз почти смог — сможет и в другой. Светлана прикрыла глаза, чуть не засыпая. Она даже смирится, если это будет Верочка Лапшина, в конце концов она красивая и такая беззащитная, в отличие от Светланы.

Матвей тихо сказал — видимо самому тяжело удерживать пророчества в себе:

— Мишка не станет императором. Тут вы ошиблись.

Она сонно спросила, желая знать, чем закончился противостояние с княгиней Волковой:

— А Сашка…?

Матвей неожиданно заупрямился:

— Неужели вам не интересно все это узнать на собственном опыте?

Светлане пришлось открывать глаза и повторять вопрос:

— А Саша?

Она понимала, что если первыми на капище приедут жандармы, то Сашку арестуют. Может, на день, может на несколько — пока в творящемся бардаке разберутся и ангел-хранитель Саши придет ему на помощь. Опричнина же не знает, что он снова кромешник. Светлана не сможет заявить о таком, Миша… Догадается ли? А Сашка ранен, ему сейчас не пережить допросы жандармов!

— Не заставляйте меня! — с кривой усмешкой сказал Матвей.

— А Саша⁈ Что ждет его?

Матвей отвлекся от дороги и обиженно пробурчал:

— Он научится целоваться — зуб даю! Ну вот, вы заставили меня это сказать. Он научится целоваться. Сказать с кем?

Светлана вздрогнула — и оракулы ошибаются, оказывается!

— Пожалуй, этого я знать не хочу.

— Хуже того — у него будет трое сыновей. Пояснить, чему он еще научится?

— Матвей! — прикрикнула она, чувствуя, что у неё краснеют щеки. Почему-то.

— Вы сами меня заставили, Елизавета Павловна, уж простите. И да, на девочек даже не надейтесь. Хотите дочку — выходите замуж за Мишку. Простите, Михаила Константиновича.

— Все же оракулы иногда ошибаются.

Матвей обрадовался:

— Да? Хвала небесам, дар сходит на нет. Так… — он миролюбиво спросил: — о чем вы хотели узнать?