Крыса

Глава 14

Спустя четверть часа Вивьенн стояла на Шахматном дворе, со мной на плече, а рядом шушукались подружки. Джосет Бер я мельком видела поодаль, где выстраивался факультет артефакторов. Ну, логично, где бы ещё учиться будущему ювелиру? Сам Шахматный двор представлял из себя огромную площадь, мощёную квадратными плитами из серого, чёрного и красного гранита. С одной стороны его ограничивала стена с Главными воротами АМИ, с трех — главное здание, административный и гостевой корпуса. Помимо этого, по периметру были посажены кустарники, разбиты цветники, установлены статуи в виде шахматных фигур, но сейчас от летней цветущей красы ничего не осталось, а статуи и вовсе укрыли полотном от непогоды.

Площадь была так велика, что здесь можно было собрать всех учащихся и преподавателей разом, что и происходило сейчас. Как я понимаю, о подобных сборах извещают заранее, но в этот раз адептам пришлось едва не бегом бежать из всех уголков академии. Поэтому студенты нервничали, сталкивались друг с другом, разыскивая свой факультет, курс, группу, их фамильяры нервничали не меньше, огрызаясь на других зверей, преподаватели орали на «бестолочей, идиотов, тупиц» и пытались хоть как-то выстроить своих учеников, не помешав коллегам.

Я тоже нервничала из-за шума и множества запахов, в том числе — беспокоящихся хищников, а ещё мне было холодно. Я с удовольствием бы спряталась под хозяйскую мантию, но кто бы ещё меня пустил? Поэтому я мёрзла на наплечнике, вцепившись в него когтями и сжавшись в комочек. Кошка мессеры Армель, которую та принесла в клетке, хотя бы не страдала от слабого, но очень неприятного ветра: на клетку был надет простеганный чехол с вырезанным «окошком» для доступа свежего воздуха. Как я заметила, на многих фамильярах было что-то тёплое: на ком попонка, на ком — вязаный жилет, у одной адептки хорёк сидел в лисьей муфте, видна была только острая мордочка с любопытными сверкающими глазами. Как бы намекнуть Вивьенн, что крысы совсем не созданы для зимы, снега и вот этого всего? Меня передёрнуло от очередного порыва ветра.

К счастью, опытные магистры с помощью кураторов из старшекурсников и бакалавров справились с адептами довольно быстро, и вскоре факультеты стояли по порядку, ровным строем (по крайней мере, первые ряды), фамильяры притихли, а из административного корпуса вышла процессия. Первым шёл ректор. Резной жезл в его руках символизировал главенство над Академией; значит, будет какое-то важное объявление, к провидице не ходи. За ректором, как почётные гости, шли Ловчие. Троица в чёрных костюмах и серых плащах, скреплённых на плече форменными фибулами. У каждого на толстой серебряной цепи свисала на грудь бляха — большая, с пол-ладони, тяжелая, из чернёного серебра. Цепи мерно раскачивались; Ловчие шли в ногу, с одинаковой хищной грацией, хотя, насколько я могла видеть, один из них был средних лет, а ещё один — весьма немало пожил, судя по тонкой седой косице. Петушиные перья на серых беретах переливались радугой. Следом пёстрой толпой двигались деканы, те самые слуги-телохранители, какие-то прочие люди, вероятно, администраторы.

Ой, не к добру это всё, не к добру. Кажется мне, что плановая проверка проходила бы тихо, без шума и общего сбора. Моё письмо тоже не должно было вызвать такой реакции. То руководство, что отправила в Лигу я, было опасно, но я ожидала, что ловить его автора станут тихо, деликатно, не поднимая тревоги. Наш с мэтром ритуал? В отличие от девушек, я совершенно уверена, что ритуал был безопасен: библиотечный призрак не рисковал бы жизнями и душами адепток. Может, в АМИ происходит что-то ещё, и моё письмо оказалось тем самым пёрышком, которое сломало спину волу? Отчего-то же прислали не одного, не двух, а троицу Ловчих — готовый Трибунал?

Между тем ректор поднялся с Ловчими на возвышение — приличное, футов пять или шесть, и тех, кто там стоял, было отлично видно. Магически усиленный голос магистра Гинара Семулона раскатился по всему Шахматному двору:

— Адепты! Как мне ни жаль отрывать вас от занятий, но есть вещи куда более важные. Сегодня к нам прибыла особая инспекционная группа Лиги Ловчих. Мы не будем вдаваться в подробности инспекции, это вам ни к чему, но! Помните, что корона ждёт от вас понимания текущей ситуации…

Что сказать-то хотели, господин ректор? Я недоумевала, слушая, как магистр Семулон разливается стаей певчих птиц, а тот говорил, говорил и говорил о сложной международной обстановке, ответственности всего магического сообщества за вообще всё, происходящее в мире… Пока он нёс чепуху, Ловчие тихо переговаривались с деканами, те посылали куда-то секретарей, посыльных, составляли списки… Да что происходит?

— И, наконец, главное. Запомните: на все вопросы господ Ловчих отвечать сразу же, искренне и полностью. Все приказы господ Ловчих выполнять сразу же, дословно и без ненужной инициативы. А теперь позвольте представить почтенных представителей Лиги! Мессер Визар Туан!

Седовласый Ловчий коротко кивнул, не глядя на адептов.

— Мессер Шетар Кавино!

Мужчина средних лет склонил голову, остро сверкнул тёмными глазами.

— Мессер Лорентин Эдор!

Младший Ловчий, мужчина лет тридцати, выступил вперёд, снял берет и театрально взмахнул им, приветствуя адептов. Внезапно Вивьенн замерла, сердце её забилось чаще, а дышать она словно забыла. Нет, Ловчий Эдор был хорош, спору нет: широкоплечий, гибкий, собранные в косу светло-русые волосы, глаза… нет, не разглядеть, слишком далеко для слабого крысиного зрения, но вроде светлые. Улыбка — девичья погибель. Видала я таких же парней из Гильдии Охотников, приходили в гости к магистру Берзэ; так у них по подружке в каждом городе. Но с чего бы мессера Армуа так заинтересовалась этим молодым Ловчим? Вивьенн шевельнулась, резко вздохнула. И вот тут я услышала тоненький, дрожащий шёпот милашки Гэтайн:

— Нет татуировки…

Ах, вот оно что! Это не я слепындра, это и в самом деле так: брачной татуировкой, которая появляется у всех магов и их супругов, Лорентин Эдор пока не обзавёлся. Ой-ой-ой. Молодой. Холостой. Красивый. Ловчий. Который может себе позволить жениться хоть на простолюдинке, хоть на дочери герцога и министра финансов — точно-точно, я читала в Брачном Уложении. Ловчим можно всё, лишь бы невеста согласилась, потому что у них особенная магия, и только они знают, какая девушка им подойдёт. И этот вот неженатый Ловчий приехал в Академию, полную незамужних девиц. По рядам адепток словно ураган пронёсся, и я окончательно уверилась: на какую бы охоту ни приехали господа из Лиги, а девушки только что открыли свою. На великолепного мессера Лорентина Эдора.

Тихий шёпот, обсуждения, планы, споры и нешуточные угрозы накрыли площадь. Кажется, многие даже не заметили, что ректор закончил свою невнятную речь, а из рядов адептов начали вызывать то одного, то другого, с разных факультетов, и девушек, и юношей. Сначала я не видела системы, а потом поняла: вызывали адептов с крупными фамильярами. Собаки, лиса, остроухий енот, волк… О! Кажется, это по мою душу. Ищут того зверя, который мог донести и бросить письмо в ящик. Интересно, как будут искать? Сравнивать следы зубов? Ну, ищите, господа. Я хрюкнула, но тут же чихнула. Вивьенн встрепенулась, сняла меня с наплечника и — невероятно! — укрыла полой мантии.

— Куратор Пеле!

— Да, адептка Армуа? — девушка лет двадцати пяти обернулась к нам, всем телом выражая досаду.

— Простите, можно нам с адепткой Армель Жиссо уйти? У меня крыса, у неё кошка, и звери мёрзнут, — надо же, какая заботливая хозяйка. С чего бы вдруг?

— Почему вы не одели животное? — недовольно нахмурилась куратор.

— Я не сообразила, извините. Мы всего пару дней вместе, и я… да, это моя вина, но Флёр мёрзнет. Пожалуйста, можно мы уйдём сейчас?

— Я спрошу, — голос Пеле смягчился, она ввинтилась в ряды адептов, пробираясь к преподавателю. Вернулась буквально через пару минут. — Адептки Жиссо и Армуа, можете идти. Остальные — ждём. Обещали скоро распустить всех.

Вивьенн укутала меня поплотнее, Армель подхватила клетку с кошкой, и девушки поспешили к общежитию. Показалось мне или нет, что Ловчие заметили уходящую парочку? Надеюсь, что показалось, и холодок, пробежавший по спине, вызван лишь ознобом, а не тяжёлыми взглядами магов.

Подруги шли молча, покуда гул, стоявший над площадью, не стих позади. Но Армель, то и дело косившаяся на Вивьенн, не выдержала:

— Зачем? Зачем вы так поспешили уйти? Мне показалось, вам интересен Ловчий Эдор…

— Интересен⁈ — Вивьенн резко остановилась, впилась взглядом в лицо подруги. — Это неподходящее слово, дорогая Армель. Я собираюсь выйти за него замуж не позднее Излома.

— О-о! — глаза у Армель округлились, как и нежный ротик.

— Смысл торчать там, где даже не десятки — сотни девушек в одинаковых тряпках? Думаете, Лорентин выделит хоть кого-то из них? А вот нас с вами он заметил. И я уж сумею сделать так, чтобы он замечал меня и в дальнейшем. Прямо сейчас я займу свободную лабораторию, сварю зелье для профилактики простуды своему фамильяру, а потом… Впрочем, неважно. И я очень — очень! — надеюсь, дорогая, что вы не станете мне мешать.

— Вам, Вивьенн? Но в чём? — наивно захлопала ресницами Армель. Вот только бегающий взгляд и пальцы свободной от клетки руки, нервно крутящие застежку мантии, как-то не вязались с этой наигранной наивностью. Моя хозяйка тоже это видела, не полная же дура, и уточнила сладким-сладким голоском:

— Ни в чём, дорогая. Если я увижу вас поблизости от Лорентина Эдора, я буду огорчена. Полагаю, ваш отец тоже был бы огорчён, если бы лишился подарка на Излом за отличную службу…

— Нет! Вивьенн, я вовсе не хотела вас огорчить, я не это имела в виду, — Армель побледнела. О, вот я и узнала, чем Вивьенн держит одну из своих прихлебательниц. Отец Армель, похоже, служит под началом отца Вивьенн, и девушка боится недовольства Лостена Армуа. Доход служащих складывается из двух частей: обязательной, которая выплачивается ежемесячно, и вот этих подарков на Излом, которые определяются начальством. Хорошо работал весь год — и подарок может оказаться больше обязательной части, плохо — сиди на голом окладе. Вот так пожалуется Вивьенн отцу на плохую Армель, и останется Армель без новых серёжек и платьев.

Хозяйка оценила, насколько Армель поняла своё положение, и удовлетворённо кивнула.

— Вижу, вы поняли, дорогая. Что ж, теперь мы разойдёмся. Я — в лабораторию, вы — куда угодно, лишь бы не в сторону Ловчего Эдора.

— Но, Вивьенн! — жалобно простонала Армель. — А если меня вызовут на допрос⁈

— Это же совсем другое, — дёрнула плечиком моя ведьма. — От вас это не зависит. А вот в том, что зависит…

— Конечно! И близко не подойду! — горячо заверила Армель; глаза её влажно поблёскивали. Сдаётся мне, дело не только в серёжках, что-то в её семье посерьёзнее творится, но это уж совсем не моё дело.

Вивьенн небрежно махнула рукой, прощаясь, и повернула к лабораторному корпусу, оставив подневольную подругу позади. Шла хозяйка быстро, прятала меня в мантии, так что мёрзнуть я почти перестала. Не вредно было бы перекусить, но чего нет — того нет; я зарылась поглубже в тёплую шерсть, всё равно смотреть было не на что, и я ориентировалась по слуху. Вот каблучки Вивьенн стучат по камню, вот мы поднимаемся по ступеням, а вот под хозяйкиными ногами уже и деревянный пол вестибюля, а меня охватывает блаженное тепло. Правда, запах стоял неприятный; кажется, здесь недавно мыли полы с нейтрализатором магии. Вивьенн остановилась и набрала в грудь воздуха.

— Мэтр… Сувэ, будьте любезны! — окликнула она кого-то, и любопытство заставило меня выглянуть из складок её мантии. Мы стояли у входа, рядом с большим столом, за которым устроился худой мужчина средних лет в золотых очках. На мантии его красовалась табличка с именем и должностью. Вивьенн оторвала его от какой-то книги вроде конторской.

— Слушаю вас, адептка, — мужчина поправил сползающие на нос очки.

— Нет ли свободных лабораторий на ближайшие пару часов? Мне совершенно необходимо сварить антипростудное зелье для фамильяра.

— Вам следовало бы позаботиться об этом заранее, адептка, — укорил мужчина, открывая ещё одну толстую книгу. — Не уверен, что сегодня найдётся место.

— Но мы с Флёр совсем недавно вместе! Я не подумала, да, но надо же что-то делать, она так замёрзла на Шахматном дворе, там такой ветер!

Запах нейтрализатора щекотал мне ноздри, и я с чистой совестью чихнула, а потом ещё раз — очень удачно, как оказалось. Мужчина перевёл взгляд с книги на меня и разулыбался.

— Это и есть Флёр? И в самом деле, цветочек! Подождите минуту, адептка, я проверю кое-что.

Лаборант пробежал взглядом по книге, потом забрался в ящик стола, достал грифельную доску с записями.

— Я, конечно, совершаю небольшое нарушение, адептка, но согласен с вами: делать что-то надо. Здоровье фамильяра очень важно. Сейчас есть одна свободная лаборатория из исследовательских — магистр Вермон час назад прислал ворона, у него какие-то срочные дела. Я запишу её на себя, чтобы не возникло лишних вопросов, но будьте любезны, поаккуратнее. В лабораториях для исследований много редких и ценных ингредиентов, мне не хотелось бы…

— Нет-нет, я буду очень осторожна! — заверила ведьма. — Ничего не рассыплю и не пролью. А ингредиенты — вы же знаете, на зелье Гаспера ничего такого не требуется, да и надо его совсем немного, на крысу-то.

— Да ладно уж, варите полную дозу, — улыбнулся мэтр Сувэ. — Пригодится, не вам, так вашим сокурсницам.

Мужчина быстро вписал на грифельную доску своё имя (я не разглядела, разумеется, мне и нагрудную табличку было не прочитать) и протянул Вивьенн ключ с латунной биркой, на которой был выбит номер лаборатории.

— Третий этаж, налево от лестницы до самого конца коридора. Там увидите. Но, адептка! Учтите: это исключительный случай, и я иду вам навстречу только из-за вашей очаровательной крыски.

— Конечно, мэтр! Я буду хорошо заботиться о Флёр, вот увидите!

Сияющая ведьма поспешила к лестнице, и лаборант уже не мог услышать её бурчания: «Хоть какая-то от тебя польза, хвостатая». Интересно, зачем она так рвётся в лабораторию? Я вовсе не больна, да и заболей — Вивьенн ничуть не огорчилась бы. Что же она задумала?

Вивьенн между тем поднялась на третий этаж, вихрем пронеслась по коридору к нужной лаборатории. Щёлкнул открываемый замок, бесшумно отворилась дверь. Ведьма перевесила на двери табличку, чтобы подходящие видели надпись «Занято!», закрыла дверь изнутри, задвинула засов и изменилась: движения её стали скупыми, осторожными. Она ссадила меня на небольшой столик у двери, туда же положила ключ, мантию сняла и повесила на вбитый в стену крючок. Потом взяла меня в руки и подняла так высоко, что мы смотрели друг другу в глаза.

— Так, Флёр. Сейчас я посажу тебя на лабораторный стол, и тебе лучше бы сидеть тихо-тихо, как будто тебя выслеживает кот, а ты прячешься. Поняла?

Я кивнула.

— Отлично. Я буду варить зелье, и любая ошибка может привести к беде. Зелье будет испорчено, или взорвётся горелка, или даже само зелье. Обваришься, обгоришь — ты же этого не хочешь, правда?

Я ошалело замотала головой. Не хочу, конечно, только что же ты такое варить собираешься, что может взорваться? Ты с ума не сошла, хозяйка? Или так стараешься напугать зверька, чтоб не шевельнулся и не помешал? Надеюсь, всё же запугиваешь.

— Я, в общем, тоже этого не хочу. Просто мне придётся варить два зелья разом, а это сложно, знаешь ли. Но мне нужны оба — и нужно сварить их быстро.

Вивьенн понесла меня к стальному столу, покрытому особым лаком: магически инертным, стойким к кислотам и щелочам; болтать она продолжила, от волнения, вероятно.

— Зелье Гаспера простое, его применяют для профилактики простуды, подходит и людям, и животным. Ты вроде не заболела, но на будущее не помешает, да и надо будет что-то предъявить мэтру Сулэ на выходе. А вот второе… Второе зелье посложнее, и права на ошибку у меня нет. Вряд ли у меня получится подобраться к Лорентину достаточно близко, чтобы подлить ему аморею, больше одного раза.

Что-о-о-о⁈ Аморея⁈ Я, кажется, считала, что Вивьенн не полная дура? Беру свои слова назад. Или нет? И откуда она знает рецепт? Да ещё и наизусть⁈ Надо быть не дурой, надо быть… Я не знаю, кем надо быть, чтобы подливать Ловчему, который вышел на охоту, самое что ни на есть запрещённое зелье. Приворотное!