Крыса

Глава 5

Джосет Бер явно готовилась к визиту. На чёрном форменном костюме и мантии из грубой шерсти — ни складочки, воротничок рубашки белоснежен, волосы так ровно уложены в «улитку», словно девушка только что вышла из рук мастера-куафёра. Простенькие золотые серьги-колечки и такое же простое кольцо с речным жемчугом начищены до дрожащего сияния; похожее золотое сияние мерцало в глубине её карих радостных глаз. Джосет словно предвкушала нечто прекрасное и интересное. Неужели всерьёз рассчитывала на благодарность стервы Вивьенн? Чтобы было удобнее наблюдать за происходящим, я быстрыми короткими перебежками забралась повыше и нашла себе укрытие: дуплистый кусок дерева. Из дупла было отлично видно и накрытый стол, и всех адепток, а я скрылась в тени, разве что глаза могли поблёскивать.

— Кира Джосет, рада вас видеть! Проходите, проходите же! Вы уже знакомы с моими подругами? Позвольте представить…

Хозяйка подхватила гостью под локоток и заговорила, закружила, запутала в сети фальшивых любезностей и комплиментов, а мессеры подружки поддержали, впуская в Джосет яд такими крохотными каплями, что не заметишь, а и заметишь — не в чем упрекнуть.

— Наверно, вам было трудно поступить в АМИ? Без хороших учителей, всё сама, сама? — сочувственно вздыхала пышечка Гэтайн.

— Да и книги нынче дороги, говорят, — вторила ей Филиш, накручивая на палец тёмный локон. Уж ей-то прическу определённо делала служанка, сама мессера не справилась бы с завивкой и укладкой! Да и цена книг для неё вряд ли имела значение.

Смутившаяся горожанка робко лепетала, что учителей нанял отец, а книги можно читать в общественной библиотеке, если взять абонемент, то это совсем не дорого. Ну, кому как; мне вот не хотелось бы тратить пару серебряных рубелей в месяц. Не самая бедная семья у киры Бер, должна заметить.

— Скажите, Джосет, а зачем вы вообще пошли в Академию? — вкрадчиво поинтересовалась Вивьенн. — Это нам приходится, положение требует, а вам можно было и не надрываться. Выйти замуж, рожать детей — что ещё надо настоящей женщине?

— У батюшки нет наследника, — смущенно ответила девушка. — Он ювелир, не из самых знаменитых, вы вряд ли о нём слышали, мессеры. У матушки есть небольшой дар, и наша мастерская делает артефакты, самые простые, конечно. Колокольчики на колыбель, чтобы дитя развеселить, серьги, чтоб внимание привлечь… Такое вот, ничего особенного. Мне дар передался, даже посильнее вышел, чем у матушки, а меньшая сестра уродилась совсем без дара. Вот отец и решил, что сестре даст приданое, а меня оставит в роду. Мужа мне найдёт подходящего, рукастого, мастерскую оставит нашим детям, а мне — дом и секреты семейные, ну, и на обучение отправил, чтобы я могла штучки посерьёзнее создавать.

— Как интересно! — восхитилась брюнеточка. — А что вы ещё делаете? Цепочки, подвески? Медь, серебро? Может, я у вас куплю что-нибудь для слуг, скоро же Излом, надо делать подарки домашним. Не знаю, как у вас, мессеры, а в нашем доме считается, что слуги — почти семья, и на Излом они получают маленькие, но приятные подарочки.

— Ах, ну зачем сразу о делах! — сморщила носик моя хозяйка. — Оставьте это, я же позвала всех на чай, а вы заболтали киру Джосет. Прошу к столу, мессеры, кира.

Адептки расселись, и Вивьенн собственноручно налила чай всем, даже простолюдинке Джосет. Впрочем, Джосет вела себя за столом вполне прилично. Горожаночка на закуски не бросалась, ограничилась парой крохотных бутербродов и пирожным; после уговоров сотрапезниц съела одну конфету, но далее отговорилась тем, что сыта. Пила чай, держа чашку тремя пальцами, на горячий чай не дула, мизинец не оттопыривала. Лично я никаких ошибок не заметила. Конечно, можно вспомнить, что я и сама — не аристократка, но магистр Берзэ так натаскивала меня в застольном и прочем этикете, что я спросонья, наощупь, безошибочно отличу рыбную вилку от фруктовой или салатной.

Сдаётся мне, что благородные мессеры были несколько разочарованы тем, что горожанка ведет себя за столом безупречно (разве что чуточку скованно, но это дело поправимое). Пару раз русоволосая Магали слишком близко подходила к завуалированному хамству, но Вивьенн тут же уводила разговор в сторону, а соседки Магали тихонько дёргали её за рукав, напоминая о приличиях. Пробежавшись по важным темам вроде погоды и невозможности покинуть Академию, адептки вернулись к животрепещущему обсуждению молодого лектора, магистра Циртеса. Из мелкопоместных дворян, третий сын, мессер Лон Циртес был одним из самых интересных кандидатов в женихи для тех семей, которые нуждались в свежей крови и желали принять зятя в род. Конечно, той же Вивьенн магистр Циртес не был интересен, но вот её прихлебательницам — вполне.

Джосет Бер поддерживала беседу постольку-поскольку (магистр точно не принадлежал к её кругу), но на лице девушки застыл вежливый интерес. Хорошо держится горожаночка! Очень, кстати, вовремя и естественно кира Джосет спохватилась, что её ожидает подготовка к лабораторной работе, что кире Джосет совершенно необходимо идти.

— Конечно, мессеры, вам нет необходимости много учиться: с вашими учителями, с вашими способностями, — горожанка ловко вернула благородным девицам их же слова. — А я просто вынуждена вас покинуть и заняться учёбой. Мессера Вивьенн, я безмерно благодарна за ваше приглашение!

— Какая жалость, что вы уже уходите, кира Джосет, — картинно вздохнула Филиш. — Возможно, вы найдёте для нас пару часов вечером? Матушка прислала мне альбом с образцами тканей: в ателье киры Фрён новая поставка из Парма. Мне кажется, ювелир непременно должен знать все нюансы последней моды!

— Вы совершенно правы, мессера Филиш, — всплеснула руками Джосет, как-то просто и при этом очень мило. — С вашей стороны так любезно меня пригласить!

— Не стоит благодарностей, кира Джосет! Приходите. Мессеры, вы же тоже придёте?

— Непременно! — заверили подругу девушки.

Так, щебеча и улыбаясь, киру Бер проводили до выхода. Хозяйка закрыла дверь и задвинула засов; замкнулся охранный контур, и покои мессеры Вивьенн накрыло чарами, в том числе — звукоизоляцией. Вивьенн с подругами переглянулись — и вульгарно расхохотались. Утирая слезы, тыкая друг в друга пальцами…

— Любезная Филиш!..

— Дар у неё! Больше, чем у матушки!

— А какого мужа ей найдут? Рукастого⁈ Ох, не могу!..

— А как держится-то! Словно палку проглотила, а руки связаны.

Вивьенн кое-как добралась до диванчика, задыхаясь от смеха, и упала в подушки, обмахиваясь ладонью, как веером. Минут пять девицы по-лошадиному ржали, пока не потеряли силы, потом утихли, но время от времени вновь принимались хихикать.

— Мессеры, я кое-что придумала! — утерев слезы и отдышавшись, сообщила Магали. — Мой кузен Дени учится на пятом курсе. Он наверняка подскажет какое-нибудь подходящее заклинание. Наврём наглой дуре Бер, что заклинание, скажем, увеличивает магический резерв, а в действительности у неё вырастет нос, или она вся прыщами покроется.

— Дени — это из семьи Легрэ? Баронет?

— Совершенно верно, дорогая Армель. Он, кстати, холост и ещё не помолвлен, если вам интересно.

— Магали! — с укором воскликнула Вивьенн. — Нельзя же так прямо… хотя мне тоже стало любопытно. Армель, неужели Магали права, и баронет вас заинтересовал?

Покрасневшая Армель принялась отнекиваться, девушки весело над ней подшучивали, а я забралась поглубже в дупло и крепко задумалась. Мотивы и планы киры Бер мне, в общем, теперь были понятны. Дочь ювелира, она надеялась получить в Академии не только знания, но и связи, завести полезные знакомства. Даже если такая вот Армель или Вивьенн всего лишь упомянет в беседе с родителями или приятельницей мастерскую Беров — всё польза, а уж если семья Армель закажет партию подарков для слуг, то такой заказ ляжет в фундамент известности и, возможно, дальнейшей славы семьи Бер. Потихонечку, по маленькому шажочку имя Бер станет известным, знаменитым, и колечко от внука Джосет Бер будет стоить столько, что внучка Армель не постыдится попросить его в подарок на Излом.

Красивая картинка, но не очень реальная. От этих мессер ничего такого не дождёшься, разве что случайно. Если бы я только могла рассказать кире Джосет о том, как эти благородные гадины над ней смеялись! Увы, это причинило бы вред моей хозяйке, фамильярские узы не позволят. Даже одна мысль о таком «предательстве» вызывает лёгкую тошноту; что со мной будет, если я действительно попытаюсь — и думать не хочется. Пристыдить Вивьенн наедине — тоже не вариант. Ей совершенно наплевать на мнение тех, кто ей не ровня, да и открывать хозяйке, кто ей попался в фамильяры, мне хочется всё меньше и меньше. Опасно. Вивьенн Армуа — не самая добрая и честная девушка на свете, довериться ей может разве что наивная Джосет Бер, любимая и балованная дочь добрых родителей. Если ведьма решит, что меня безопаснее убить, то убьёт. Скормит горностаю или просто шею свернёт, рука не дрогнет.

Что же делать? Ни в коем случае не метаться! Сама Вивьенн не очень-то хочет держать меня в фамильярах. Ментальную связь она установить не сможет, надеюсь, но прямые словесные приказы лучше выполнять, не нарываться на наказание. Если вести себя тихо, смирно, но не искать её дружбы, то ведьма вполне может упросить отца о разрыве уз. В присутствии троицы Ловчих, разрывающих узы, я буду в безопасности, а вот потом… Потом надо будет сразу же бежать, быстро и далеко, пока злобная мессера не припомнит мне неудачу с горностаем. Только бы зелье сработало!

А гостьи, допив чай, засобирались уходить.

— Непременно жду вас сразу после ужина, мессеры! — улыбалась Филиш. — Надо же посмотреть, какой вкус у нашей прелестной горожанки. Может ли Армель заказать её отцу подарки для слуг, или лучше обратиться к Беже?

Девушки расхохотались и пообещали, что непременно придут. Лучше уж переплатить и сделать заказ поставщику королевского двора, чем быть заподозренной в дурновкусии, верно? В этом мессеры оказались единодушны и, мило распрощавшись с хозяйкой, ушли, наконец.

Тишина, после их ухода опустившаяся на гостиную, оказалась недолгой и внезапно лопнула от короткого, скрежещущего вскрика Вивьенн.

— Какие же вы все дуры! Не лучше этой Джосет! Ей-то как раз простительно: быдло — оно и есть быдло. Ну, почему мне так не повезло с фамильяром!

Ведьма подошла к вольеру, взглядом выискивая меня в лабиринте веток, домиков, лесенок и площадок. Зло и сильно ударила по решётке. Крысиное сердечко забилось сильнее: мне стало по-настоящему страшно.

— Вылезай, тварь! Я точно знаю, что ты здесь!

Конечно, Вивьенн знает. Я чувствую, где и на каком расстоянии находится моя хозяйка, и она точно так же чувствует меня. Слушаться! — напомнила я себе и на дрожащих лапах вылезла из дупла. Перебралась на площадку пониже, чтобы хозяйка могла смотреть на меня сверху вниз, и почти распласталась по бархатной обивке. Смотри-смотри, видишь: я покорна, я боюсь тебя, я готова служить! С полминуты ведьма молчала.

— Похоже, простушка права: ума у тебя хватает. Сядь и смотри на меня! И свой гадкий хвост куда-нибудь убери!

Я тут же отлипла от площадки, села на задние лапы, а хвост свесила вниз и постаралась спрятать его под площадку.

— Послушная. Это хорошо. Значит, так. Сейчас будешь сидеть смирно и смотреть мне в глаза. Я установлю ментальную связь, а ты не смей от меня отгораживаться! Если будет больно — терпи!

Вот же… ведьма! Собирается взломать мозги собственному фамильяру, и если что пойдёт не так — тем лучше, тем быстрее фамильяра поменяют. Ну, мессера! Я подчинилась, конечно, кто бы давал мне выбор? Узы властно распахнули моё сознание перед Вивьенн Армуа, не оставляя ни малейшего шанса на сопротивление.

Хозяйка не обманула моих ожиданий. Без всякой подготовки, не пытаясь успокоить, она попыталась вломиться в мой разум, едва наши взгляды встретились. Восхитительно зелёные глаза Вивьенн внезапно стали огромными, заслонили весь мир, а голову словно охватил горячий венец боли, так что я невольно завизжала, пронзительно и испуганно.

— Заткнись! — прогрохотал тяжёлый голос ведьмы. — Молчи и терпи!

Я заткнулась. Не по своей воле, а потому, что не могла не исполнить приказ хозяйки. Молчала и терпела, больше ни на что не была способна. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, для меня ничего не осталось, кроме боли и зелени. Казалось, вот-вот мозги сварятся… Но через мучительную бесконечность я поняла, что боль слабеет, а разум словно покрывается слоем небьющегося хрусталя. Видела такой у магистра Берзэ и у ректора. Ой! Это я уже и думать могу? Зелье! Получилось! Ошейник работает, как артефакт ментальной защиты! А-а-а! Я неделю каждую ночь буду рассказывать мэтру Сиду о том, что происходит в городе, принесу ему опавшие кленовые листья, а весной — его любимые пролески! Если бы не помощь призрака с рецептом, сейчас мои мозги уже расплескались бы, как раздавленная ракушка!

— Что за ерунда? — в голосе Вивьенн ясно читалось недоумение, и я чувствовала, как то же недоумение переполняет всё её существо. Это что, я теперь ощущаю эмоции хозяйки? А как она? Ответ на этот вопрос я получила тут же, когда ведьма пробормотала: — Почему я не чувствую эту тварь? Ты, крыса!

Я дернулась, изображая внимание, почтение и послушание.

— А ну, спустись на пол!

Я шустро сбежала вниз по стволу, на слой опилок.

— Хм. Вернись на место!

Я послушалась, и через несколько секунд стояла на той же площадке в подобострастном ожидании, пряча хвост.

— Ничего не понимаю! — хмыкнула Вивьенн. — Вроде всё правильно делаю. Голохвостая! Тьфу! Надо всё же дать тебе имя, раз уж сказала, что сама тебя выбрала. Нет, подумать только! А я так надеялась, что Мириам Легран станет ко мне благосклоннее! Хотя… если её ворон тебя сожрёт… Посмотрим. Как же тебя назвать-то?

Мне самой было интересно, какое имя выберет хозяйка. Что-то плохое — вряд ли, не в её интересах. Хотя, подозреваю, наедине быть мне по-прежнему крысой, тварью помоечной или чем похуже.

— Была бы ты целиком белая — назвала бы тебя Лили, а так… Расцветка интересная, конечно, на цветок похожа — белая с рыжим. Цветок. Решено, будешь Флёр!

Отлично! Безымянную крысу куда легче убить, чем фамильяра, которому дала имя.

— Так, Флёр, давай-ка попробуем ещё раз установить связь. Сиди и смотри мне в глаза!

Я выполнила приказ и приготовилась к боли… Но боль не пришла. Зато вновь появилось ощущение небьющегося хрусталя, отгородившего меня от всего мира, в том числе — от ведьмы. Вивьенн пыжилась, надувалась так, что аж покраснела и вспотела, но все её потуги оказались бесполезны.

— Да что ж такое! — взорвалась хозяйка через четверть часа бесплодных стараний. — Делаю, как учили, а не выходит! Ладно. Может, и хорошо, что ты мне попалась: вдруг бы с Зизи не получилось? Не хотелось бы сделать ему больно. Надо будет посоветоваться с Говорящим насчет тебя, а пока можешь отдыхать.

Вивьенн развернулась и ушла в кабинет, унося с собой кожаную папку с учебниками и записями, а я забралась в ближайшее укрытие. Меня пробирала крупная дрожь, лапы отказывались держать ставшее неловким тело, а хвост, казалось, превратился в безжизненную верёвочку. Голова вроде бы и не болела, но, казалось, её набили хлопком и сеном: лёгкая, без мыслей и сил. Мать Мудрости, благодарю тебя за милость! Как же хорошо, что я подсуетилась с зельем! И мэтру Сиду тоже надо будет вернуть должок, непременно.

Всё-таки декоративная крыса — слабое существо. Мой организм настоятельно требовал сна, и я не стала сопротивляться. Уснула прямо там, в дупле, и спала до тех пор, пока Вивьенн не вернулась из кабинета в гостиную, стуча каблучками. Чувствовала я себя разбитой, но уже не полумёртвой.

— Ну что, Флёр, ты там живая?

Я тут же вылезла на привычное место. Ведьма придирчиво меня осмотрела, выискивая признаки то ли страха, то ли болезни.

— Живучие же вы твари! Ладно, ужин тебе принесут и без меня, а я к Говорящему, потом на ужин, потом к Филиш… Вечером ещё раз попробуем установить связь.

Вивьенн ненадолго заглянула в спальню, поумилялась на горностая, а потом ушла, даже не оглянувшись на мой вольер. Были бы у меня силы, сплясала бы огненную южную черубу прямо на площадке. Свободна! Хотя бы разумом — свободна! Теперь осталась самая малость (я с некоторой истеричностью запищала-засмеялась): всего лишь дожить до Излома.