Крыса

Глава 15

Я сидела неподвижно, как статуэтка, пока Вивьенн готовила ингредиенты для обоих зелий. Измельчала корни ятрышника и болотного аира, отвешивала листья калины и берёзовые почки — отдельно для амореи и Гаспера, растирала любку пушистую, обнюхивала подозрительно шишки хмеля, а потом разносила травы по разным концам стола. Действовала она вполне умело, видно, дома неплохо обучили основам. Уж зелье Гаспера-то — одно из первых, которым обучают юных травников и магов — приготовить должна без труда. Подготовив травы, ведьма проверила наличие и количество, потом полезла в отдельно стоящий шкафчик, где, видимо, были более редкие ингредиенты. Порошок мандрагоры (Вивьенн взяла буквально скрупулу), золотой корень — тоненький и хрупкий сушёный корешок, от которого ведьма отломила хвостик длиной с ноготь мизинца. Флакончик с драгоценным розовым маслом Вивьенн даже открывать не стала, просто поставила к набору для амореи.

— Вот что б им указать, от какой розы масло, — проворчала ведьма. — Буду надеяться, что как обычно, от красной. И лепестки ещё добавлю для надёжности.

Добавит? Для надёжности? Я не заверещала только усилием воли. Кто ж изменяет рецептуру зелий вот так, по желанию левой пятки⁈ Со мной бывает, когда я варю знакомое зелье и чувствую, что надо заменить или добавить что-то. Вот всем телом ощущаю; то ли запах не тот, то ли цвет, то ли густота не та под ложкой-мешалкой… Но я всегда советуюсь с магистром Берзэ и без её одобрения никаких опытов не провожу, хоть пока и не было осечек. Но вот так, даже не по ощущению «необходимо», а просто потому что потому?

Вивьенн зажгла горелку возле окна, поставила на неё небольшой котелок с водой, а на разделочный стол рядом со мной — двое песочных часов, на пять и на двадцать минут. Ещё раз проверила ингредиенты по памяти, проговаривая название, количество и обработку каждого. Всё было на месте. И что же, я буду вот так смотреть, как капризная наглая девка портит жизнь приличному мужчине? Ну, по крайней мере, на вид Лорентин Эдор показался мне вполне приличным. А что я могу, спрашивается? А… а ведь хозяйка мне ничего не запрещала напрямую! Как она сказала? «Лучше бы тебе»? А вот я уверена, что лучше бы ей не подливать всякую магическую гадость Ловчему. Обычно за аморею платят немалый штраф в казну, ещё оплачивают снятие приворота и компенсацию пострадавшему, но любое магическое воздействие на Ловчего во время охоты уже подпадает под Уложение о государственных преступлениях. Значит, надо их спасать, обоих! И мессеру Армуа, и мессера Эдора! Но как?

— А теперь, — нервно заявила моя хозяйка, — будь очень, очень осторожна!

Она взяла хрустальную чашу, убедилась в её чистоте и начала приготовления. В чашу отправились измельченный корень ятрышника, пушистые семена любки, порошок барвинка, растёртые берёзовые почки, листья калины и хмель. А потом Вивьенн начала читать заклинание… Да нет, обычный деревенский наговор вроде «чтоб добрый молодец к красной девице присох»! И это — ужасная запрещённая аморея? Всё так просто? Пока Вивьенн говорила, она по капле лила в чашу родниковую воду и щедро вливала собственную магию. Глаза ведьмы сияли, магия хлестала через край. Закончив наговор, хозяйка отставила бутыль с водой и взялась за иглу. Капнула собственную кровь на травы, вырвала волос из причёски, открыла было рот — и тут зашипела вода, убегающая из позабытого котелка. Вивьенн зашипела в ответ и бросилась к горелке. И вот тут меня осенило: надо испортить аморею! Но времени у меня — считанные секунды. Как? Убрать какой-то ингредиент я не смогу, ведьма заметит, а вот добавить что-нибудь… Но что? Поблизости от меня и от чаши не было ничего лишнего!

Вивьенн, стоя ко мне спиной и тихо ругаясь, убавила нагрев, всыпала подготовленное сырье в кипяток и помешивала зелье, вливая в него магию тоненькой струйкой и читая вслух детский стишок. Так ученики-зельевары засекают небольшой промежуток времени, когда особая точность не требуется.

— На лугу цветут ромашки… — напевно проговаривала Вивьенн, а я яростно зачесалась, раздирая до крови нежную шкурку, пытаясь вырвать шерстинки. Как же больно-о-о! И не пискнешь.

— Лепесток, другой и третий…

На стол упал белый крысиный волосок с капелькой моей крови, я подхватила его передней лапой и кинулась к хрустальной чаше. Бросила шерстинку внутрь и на миг задержалась, глядя, как алая капля растворяется в воде. Всё! Аморея испорчена! Зелье должно внушать страсть к одному или одной, но не к девушке и крысе одновременно, так что или не подействует на Ловчего вообще, или гораздо слабее. Я шустро вернулась на место и села, как раньше. Даже легла, подобрав лапки и свесив хвост со столешницы, спрятав его от хозяйкиного взгляда. Вовремя!

— Светлый день на всей земле! — закончила стишок Вивьенн и сняла отвар с горелки. — Пусть настаивается. Теперь к главному!

Девушка накрыла котелок деревянной крышкой, выставила часы-двадцатиминутку и вернулась к приготовлению амореи.

— Так, на чём я… А! Розы и вторая часть, — ведьма кивнула самой себе и взялась за флакон с розовым маслом. Семь капель масла и двенадцать лепестков красной розы отправились в чашу, к прочим травам, под мелодичный напев очередного наговора, с ними текла струйка магии, а после Вивьенн добавила ещё стебель девясила и принялась размешивать содержимое чаши палочкой из железного дерева. Травы на глазах растворялись в обычной воде, и та приобретала цвет… такой мшисто-зелёный. Ой. Простой деревенский наговор, я думала? Ну, он простой, конечно, но использованные травы и сами по себе сильны, а в таком сочетании… Где⁈ Где эта идиотка добыла рецепт амореи? У какой-нибудь деревенской бабки, которой наплевать на запреты, потому что приворотные от века делали, и не молодым глупым законникам в это лезть? Вивьенн пела свои заклинания, а мне хотелось закрыть глаза лапами и побиться головой об стол. Допустим, готовая аморея не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха (но это я ещё проверю, если будет возможность). Допустим, ведьма ухитрится незаметно подлить зелье и приворожить Эдора. Но ведь двое других Ловчих не смогут этого не заметить: по изменившемуся поведению товарища, по тем мелочам, которые всплывают только при близком общении…

Вивьенн восторженно ахнула, я вздрогнула. Отвлекшись на собственные мысли, я упустила момент, когда зелье в чаше изменилось невероятно. Вместо полной чаши невнятной буро-зелёной смеси в хрустале живыми серебристыми и розовыми искрами мерцала она, аморея. Ложки две на донышке, не больше. И не спрашивайте, куда делось всё остальное, это же магия! Всё-таки полностью испортить аморею у меня не получилось, остаётся только надеяться, что моя подброшенная шерсть смягчит, размоет её действие.

— Получилось, — выдохнула ведьма. — Аморея… Теперь ты будешь моим, Лорентин!

Вивьенн поспешно перелила драгоценное зелье в маленький фиал с хорошо притёртой пробкой и убрала в мешочек-кошелёк, который спрятала в карман формы. Потом процедила отстоявшееся зелье Гаспера, налила в бутылочку тёмного стекла, заткнула пробкой. Тщательно убрала за собой, отмыв посуду и стол, насухо вытерев посуду, чтобы ни одна крупинка, ни одна травинка не навели следующего посетителя лаборатории на ненужные размышления. Вроде не дура… Но что ж ты такая дура-то, Вивьенн⁈

Внизу нас ожидал мэтр Сувэ. Протянул мне сахарное печенье с сушёной клюквой, тонкое, хрустящее. Проверил зелье Гаспера, сваренное Вивьенн, (по её же собственной просьбе проверил! вот лисица!) одобрил. Разумеется, флакончик с амореей ведьма ему не предъявила. Они поболтали немного о средствах от простуды и обсудили эффективность ароматерапии, пока я расправлялась с угощеньем, а потом Сувэ погладил меня по холке и весьма доброжелательно распрощался с моей хозяйкой. Всё-таки мессера Армуа может быть милой и любезной, когда захочет; а сейчас ей было выгодно выглядеть {очень} милой.

Вернувшись к себе, Вивьенн сняла меня с наплечника, почти швырнула на диванчик в гостиной и, не переобувшись, бросилась в спальню, прятать аморею. Вернее, сначала она перелила часть зелья в крохотный пузырёк, выточенный из цельного аметиста. Пузырёк представлял собой часть украшения-подвески в виде виноградной грозди из нескольких таких аметистов и эмалевых листиков, и невозможно было понять, что в нём находится зелье. Ведьма тут же надела цепочку с подвеской, полюбовалась, как поблёскивают нежно-лиловые камешки на чёрном фоне академической формы, а остатки амореи спрятала в шкатулку с духами и прочими средствами для красоты.

Я наблюдала за ней и против воли восхищалась. Ловко она это провернула! Поспорю, что ближе к вечеру за место в лабораториях могут начаться драки, да и преподаватели сообразят, к чему такая страсть к зельеварению, и будут жёстко контролировать магичек. Вивьенн же проскочила в тот короткий промежуток, когда сварить неучтённое зелье было ещё реально, подозрений ухитрилась не вызвать, да ещё и отчиталась мэтру Сувэ, так что тот абсолютно уверен в невинности юной ведьмы. Вот же… крыса пронырливая!

Убравшись в вольер, я навестила лоток, ванночку и миски, а после устроилась в гамаке, подремала, пока Вивьенн не закончила с домашним заданием. Потом явились её подруги и битый час обсуждали за чаем великолепного Ловчего Лорентина Эдора. Хозяйка быстро и чётко дала понять, что претендует на этого холостяка, но мне показалось, что Филиш на планы Вивьенн наплевать, она строит свои. Уж очень загадочно улыбалась «подруга» мессеры Армуа, очень старательно уводила взгляд в сторону от Вивьенн! Но мысли свои я держала при себе, да и хозяйка моим мнением не интересовалась совершенно. Допив чай, девушки ушли, и Вивьенн вместе с ними; вроде бы собралась в библиотеку. Я же уснула до самой ночи, которая обещала быть полной забот.

И в самом деле, ночь оказалась очень, очень насыщенной. Когда Вивьенн уснула, я первым делом побежала в библиотеку: на запястье ожил клятвенный браслет. То, что я исполнила первую клятву, не значило, что вторая уснёт или прекратит действие, и теперь клятва гнала меня к мэтру Сиду: я должна была сообщить о грядущем покушении на Ловчего. К моему искреннему удивлению, услышав об аморее, призрачный библиотекарь сначала опешил, а потом расхохотался, как сумасшедший.

— Что с вами, мэтр? — я искренне волновалась за старика. Мне известно, как привести в чувство живого человека, животное, оборотня, но призрак — что делать с ним? Ему хоть водой в лицо, хоть пощёчина — всё едино, не поможет.

— Аморею для Ловчего — это твоя хозяйка знатно пошутила, — всё ещё задыхаясь, ответил мэтр Сид. — Для начала: ты уверена, что у неё получилась именно аморея?

— Нет, — вздохнула я. — Что-то у неё получилось, это было видно. Такая прозрачная жидкость с серебристыми и розовыми искорками.

— Должна быть она, — уже спокойнее кивнул призрак. — Но слышится мне в твоих словах какое-то совсем уж «но», деточка. Рассказывай!

Я и рассказала. И про добавленные «для надёжности» лепестки, и про свою шерстинку и кровь… И тут мэтр расхохотался ещё раз, теперь уже до настоящей икоты и призрачно-голубых слёз.

— Ну, девочки, ну повеселили! Не тревожься, Мей. Твоя клятва исполнена, а с Ловчим ничего не случится, поверь мне. У них отличные артефакты, амулеты, особая королевская защита; что-что, а приворотное ему не опасно.

— У меня ещё кое-что есть, мэтр. Не про мессеру Армуа. Знаете такого адепта — Дени Легрэ? Так вот, он — грёзник! И я думаю, не сообщить ли о нём Ловчим?

— Вот ещё этого не хватало! — призрак аж сел на стол. — В нашей Академии⁈

— И я о чём! Давайте я сейчас напишу записку и отнесу в апартаменты Ловчих. Пусть возьмут за шиворот и вытрясут, кто её варит! — радостно подхватила я.

— Это ты хорошо придумала, деточка, — одобрил мэтр. — Я беседовал нынче с духом кастеляна Диманжи, он рассказал, что мессерам Ловчим отвели апартаменты на втором этаже преподавательского корпуса, в Северной башне, знаешь?

— Ага! — ляпнула я и тут же поправилась: — То есть, знаю, мэтр Сид. Сейчас напишу и сегодня же подкину. Ну, или с утра, пока хозяйка будет на лекциях, а Ловчие — на службе, допрашивать адептов.

Тянуть я не стала, быстро написала тонким пером на восковке коротенькую записку: ' Спросите у Дени Легрэ о «Грёзе» и вызове демона'. Если Ловчие не вцепятся в баронета всеми зубами и когтями, то я не я, а Анн Берзэ — портовая танцовщица! Дождавшись, когда чернила высохнут, я аккуратно свернула восковку в тоненькую лёгкую трубочку и перевязала чёрной ниткой, вырванной из формы. Мэтр Сид, улетавший проследить за адептами в общем зале, как раз вернулся и заговорил было о «Грёзе», но внезапно встрепенулся и замолк на несколько долгих мгновений.

— Мей, прелесть моя, беги-ка ты отсюда. В общий зал зашли Ловчие, ректор, старший библиотекарь… Готов спорить, там они надолго не задержатся, будут проверять закрытую секцию. Полечу я их встречать!

Призрак испарился, а я судорожно сорвала мантию, упихнула её в тайник, проверила надёжность дверцы и уже в крысином обличье едва успела нырнуть в воздуховод, держа в зубах записку для Ловчих. Я закрепляла в пазах крышку воздуховода, когда дверь в секцию отворилась с противным скрежетом и я услышала приглушённый расстоянием и шкафами голос главного библиотекаря, мэтра Пундика:

— … доступ закрыт. Как вы видите, охранные заклинания не потревожены и достаточно сложны, чтобы к ним могли подойти разве что старшекурсники.

— И, как я вижу, старшекурсников ожидают кое-какие сюрпризы в этих заклинаниях, — немолодой, чуть скрипучий голос был исполнен иронии.

— О да, Ловчий Туан! — мэтр Пундик самодовольно хохотнул. — Они пытаются, конечно, запретный плод сладок, но до третьей линии не дошёл пока ни один. Библиотека на кафедре демонологии защищена ещё надёжнее, не говоря уж об Особом хранилище, сами сможете убедиться. А здесь… В принципе, никакой по-настоящему опасной литературы нет. Проверяйте, сколько угодно!

— Непременно проверим, мэтр, — сухо ответил другой Ловчий, Кавино, кажется. — И проверим, и убедимся. Коллеги, с чего начнём?

— Индикаторы Лавлейса, пожалуй, — решил старший. — Приступаем. Господа сотрудники Академии, прошу пока оставаться возле двери, дабы не создавать помех артефактам. Вас это в особенности касается, мэтр Сид.

Надо же, они тоже видят библиотечного призрака! Мэтр говорил, что мало кто на это способен. Я услышала эхо расходящихся шагов — Ловчие обходили библиотечную секцию — и забралась поглубже в воздуховод. Потом подумала, подумала и решила, что здесь мне сегодня делать нечего. Вряд ли Ловчие быстро закончат с проверкой, так что пообщаться с мэтром Сидом или почитать что-нибудь сегодня не удастся. Лучше не терять время, ожидая неизвестно чего, а пойти и добыть, наконец, форму Академии. Украсть, Мей! — поправила я себя. Себе-то врать не надо, это воровство. Пусть вынужденное, пусть я потом возмещу пропажу, но… Я печально пискнула и, стараясь не помять записку, посеменила по каменной трубе к выходу. Планы на ближайшее время обретали некое подобие порядка. Сначала — форма и обувь, потом — столовая.

О-о, нормальная человеческая еда! Печеньки, которые все, кому не лень, подсовывают очаровательной крыске, очень вкусные, но я хочу мяса! И хлеба! У меня сегодня будет человеческий ужин! Я зажмурила один глаз, представляя себе намазанный свежевзбитым маслом белый хлеб, крошащийся овечий сыр, пучок последней осенней зелени… И нет, вот это уже не воровство. Как фамильяр адептки, я имею полное право на бесплатное питание, и досыта! Правда, у меня нет знака АМИ, который носят все адепты, но в столовой вряд ли будут придираться, да и посреди ночи в бесплатном зале редко бывают работники поварни. Решено! Форма и ужин! А потом спрячу форму в подвале общежития, доберусь до вольера и там уже, в безопасности и спокойствии, смогу поразмыслить, как подбросить записку магам и остаться при этом незамеченной.