Крыса

Глава 8

Аппетит пропал совершенно и бесповоротно. Девушки уже позабыли обо мне, разместились за столом, а Вивьенн на правах хозяйки разливала чай. Нет, так дело не пойдёт! Я сбросила печенье на опилки, спустилась следом за ним и утащила в домик. Запах оставался, зыбкий и призрачный, но непохоже, что «Грёзу» добавили при выпечке, да зелье бы и испортилось от сильного нагрева. Спрятав печенье под подушку, я выбралась наружу и отправилась на разрешённую прогулку.

Поначалу я не лезла к девушкам, изображая робость и осторожность, но вскоре убедилась, что адепткам не до меня. Добравшись до учебных папок, я тщательно обнюхала их; действительно, от одной заметно пахло «Грёзой». Но чья это папка? Надо будет понаблюдать, кто её заберёт, а для верности хорошо бы и девушек обнюхать. Как? Разве что… они сами этого захотят! Надо показать им такую хорошенькую, миленькую, обаятельную крыску, чтобы ручки девушек сами потянулись потрогать и погладить. В голове моей быстро созрел план и, пользуясь временной свободой, я подготовилась к своему маленькому выступлению.

Разумеется, разговоры шли… нет, не об учёбе. Девушки жеманились, выбирали фрукты в шоколаде, ели печенье, обсуждали какие-то глупости, даже поспорили, какого оттенка было платье некой мессеры Борнуа на приёме у столичного мэра — цвета бедра испуганной нимфы или же нимфы спокойной. Всё же зря этих девиц обучают в АМИ: ни Вивьенн, ни её подруги никогда не будут настоящими ведьмами. Так, похвастать дипломом, наградить соперницу прыщами и не более того; сейчас девушки хотят поклонников и развлечений. Их бы стоило выдать замуж за мужчин немного постарше, чтобы держали супруг в руках: лаской, детьми, выполнением желаний… или даже наказаниями — пока девушки не повзрослеют рассудком. Когда мессеры со всеми сопутствующими ритуалами допили чай, они вспомнили о домашних заданиях и собрались было уходить. Но им же надо было забрать свои артефактные папочки с учебниками и тетрадями, брошенные на диванчике… А там ведьм уже ждала я. Во всеоружии.

Шныряя по гостиной, я отгрызла с одной из занавесок алый пушистый помпон, небольшой, с лесной орех размером, и устроилась с ним в обнимку на кожаных папках. Когда гостьи начали подниматься из-за стола и оборачиваться к дивану, настал нужный момент: я начала играть, и чье-то тихое восторженное «ах!» меня подзадорило. Я бросала помпон, как мяч, и прыгала на него, как будто охотилась. Я обхватывала его всеми лапами и перекатывалась так через голову. Я взбегала на резную спинку, спрыгивала в подушки и металась к папкам, а потом носилась по этим скользким папкам, как по льду, то догоняя, то уворачиваясь от алой игрушки. Смотреться это должно было хорошо на фоне глубокого синего штофа обивки и чёрной кожи папок: моё ловкое каштановое с белым тельце и ярко-алый помпон. Устала я быстро, но представление устроила не хуже, чем какая-нибудь цирковая акробатка.

— Какая прелесть ваша Флёр! — восторженно заявила одна из девушек, Магали, кажется. Посмотреть я не могла, занятая тем, что упрятывала помпон в гору подушек и подушечек. — Можно, я её всё-таки поглажу?

— Ну-у, — протянула Вивьенн, — на свой страх и риск. И не напугайте её!

— Нет-нет, что вы, Вивьенн! Я знаю, как обращаться с фамильярами.

И девушка шагнула к дивану. Это оказалась блондиночка Гэтайн, не Магали. Оказалось, что мессера Гэтайн действительно имеет опыт общения с животными. Присев рядом с диваном, блондинка заговорила со мной, нежно, негромко, голосок её журчал и шелестел, как ручей в листве. Гэтайн рассказывала мне, какая я ловкая, красивая, умная крысонька, как она хочет меня погладить и сделать мне хорошо. Откуда бы ей знать, где и как надо почесать крысу, чтобы ей было хорошо? Но не время для капризов, надо налаживать контакт с ведьмочками.

Робко, медленно я подошла ближе. Гэтайн продолжила уговоры и протянула руку ладонью вверх, и я сделала ещё несколько шагов, почти коснувшись носом нежных пухленьких пальцев. Девушка протянула вторую руку и я повторила ритуал обнюхивания. Нюхала я изо всех сил, но от рук Гэтайн «Грёзой» не пахло. Я благосклонно позволила погладить себя по спинке, а потом ступила на ладонь девушки. Та захихикала и продолжила меня наглаживать.

— Что такое? Что смешного? — заинтересовались ведьмочки.

— Щекотно, мессеры! Такие нежные лапки и шелковая шкурка, и хвост совсем не противный. Сухой и тёплый. А коготки острые и щекотные!

— Я тоже хочу! — заявила теперь уже точно Магали. — Вивьенн, можно?

— Ну, хорошо, — смилостивилась моя хозяйка. — По очереди и очень осторожно. Гэтайн, пожалуйста, подержите пока Флёр. Ей спокойно у вас в руках, не стоит тискать и передавать из рук в руки.

— Конечно, Вивьенн, — радостно согласилась блондинка, осторожно поднимаясь и придерживая меня на ладони. — Мессеры, пожалуйста, сначала дайте ей понюхать ваши руки, не спешите гладить!

— Да уж знаю, — покривилась Магали, — у брата фамильяр уже восемь лет, у кузенов тоже.

И она протянула мне руку, которую я и обнюхала. Вот оно! Как я не завизжала — не знаю. Запах «Грёзы» был, слабый, но вполне отчетливый. Как? Вот эта первокурсница принимает «Грёзу»? Я позволила погладить себя и Магали, и двум оставшимся девицам — нет, на них не было следов запрещённого зелья. Только Вивьенн и Магали. Показав, что устала от общения, я запищала, засуетилась на ладони Гэтайн, и блондинка присела, опустила руку на диван, позволив мне сбежать. Хозяйка не задерживала, по-прежнему показывая заботу и дружелюбие. Да что ж такое?

Нет, «Грёза» даже временно не вызывает ни доброты, ни чего-то подобного, так что поведение Вивьенн полностью осознанно. И непохоже, чтобы моя хозяйка или её подруга вообще принимали эту дрянь: нет характерного едва заметного тремора, руки девушек тверды, глаза не покрасневшие, не слезятся. Скорее, они обе прикасались к кому-то, кто принимал «Грёзу»… или к чему-то, что ему принадлежало. Бумаги! Прикасались к бумагам только Магали и Вивьенн — и от обеих этот отвратительный запах! На ум приходил тот парень, принимающий зелье, — с некой вещью, которую должен был передать неизвестной девушке, своей кузине! И Магали, получившая описание ритуала от кузена. Как бы не оказалось, что вчерашний грёзник — кузен Магали, как его там, Дени Легрэ?

Это что же получается? Я вернулась в вольер и забралась в гамак; мысли метались, как крысиная стая от метлы. Некий взрослый маг, преподаватель, подсунул первокурсницам (слабеньким недоучкам) через мальчишку-грёзника ритуал, который должен сделать то, что ритуалы обычно не делают? Бр-р-р! Бред! Нет, я просто обязана посмотреть на руководство своими глазами, а если не разберусь — то обратиться к мэтру Сиду! Сдаётся мне, ритуал будет делать не совсем то, что обещано глупым ведьмам. Или совсем не то.

Пока я пыталась собрать разбегающиеся мысли, хозяйка проводила подруг и подошла к вольеру.

— Флёр! Вылезай.

Я послушно выбралась из гамака и подбежала к решётке, глядя на хозяйку снизу вверх.

— Я решила, что я с тобой сделаю, — медленно и веско заявила Вивьенн. Мне стало очень не по себе, но я держалась, хотя крысиное сердечко билось, как осенний лист на ветру. А хозяйка продолжала: — До Излома я буду делать вид, что пытаюсь с тобой поладить. А ты — ты будешь бояться. И всем показывать, что боишься. К Излому в Академию прибудет Тройка Ловчих, для плановых проверок… но ты этого всё равно не поймёшь. Тебя касается только то, что я попрошу Тройку разорвать узы, потому что ты так и не доверилась мне, а мне тебя жаль. Я буду давать тебе лакомства, игрушки, гладить и ласково разговаривать, но ты должна по-прежнему от меня шарахаться. Ты понимаешь? Кивни, если поняла.

Я невольно кивнула. Треклятые узы! Хочешь, не хочешь, а прямые приказы выполняешь.

— Хорошо, — усмехнулась Вивьенн, кривовато и жёстко. — Если ты будешь вести себя хорошо, то после разрыва уз я тебя отпущу. Просто отпущу. Если ты вдруг решишь, что тебе хочется остаться в фамильярах, если попытаешься мне помешать… Я всё равно найду способ от тебя отвязаться, зато ты после этого станешь обедом для Зизи. Я понятно объяснила?

Я вновь кивнула, трепеща. Если бы ты знала, Вивьенн, как я сама хочу от тебя отвязаться!

Хозяйка ещё постояла, наблюдая за мной, а я замерла в покорной позе, вжимаясь в опилки. Наконец, ведьма хмыкнула и ушла заниматься. Вольер она закрывать не стала, как и дверь в кабинет, но я предпочла остаться за решёткой, в иллюзорной безопасности. Забралась на толстую ветку, устроилась в подходящем гамаке и весь вечер то дремала, то наблюдала за Вивьенн: как она готовится к завтрашним занятиям, ходит по апартаментам в домашнем шёлковом платьице, примеряет драгоценности, читает какую-то тонкую книжицу, мечтательно вздыхая. Поужинав, ведьма так и оставила вольер открытым, но дверь в спальню прикрыла плотно, и я услышала щелчок то ли замка, то ли защёлки.

Спустя час терпеливого ожидания наступило моё время. Я была совершенно уверена, что Вивьенн даже не бралась за руководство к ритуалу; если он покажется мне сомнительным, то можно будет добавить в список ингредиентов какую-нибудь редкость, чтобы затянуть подготовку.

Облик я сменила не сразу; сначала просочилась в щель между косяком и не до конца прикрытой дверью кабинета, забралась на книжную полку, цепляясь когтями и балансируя хвостом. Нужные мне бумаги я учуяла, едва забралась на полку: аромат «Грёзы» я уже ни с чем не спутаю. Можно было спускаться обратно и принимать человеческий облик. Переход оказался проще, чем в прошлый раз. Может быть, я потихоньку привыкаю к такой частой трансформе?

Уже человеческими руками я вытащила из-под книжной стопки четыре плотных листа. Список ингредиентов, описание ритуала, текст заклинаний, схема пентаграммы… Стоп! Какая ещё пентаграмма? Я очень мало знаю о ритуалистике, но это же основы: для каждого рода взаимодействий своя фигура. Когда Вивьенн сделала меня фамильяром, она использовала гексаграмму-шестиугольник. Идея в том, что гексаграмма — два взаимопроникающих треугольника, символизирующих двух участников ритуала; связь хозяин-фамильяр, дающая обоим некоторые возможности и налагающая взаимные обязательства. Если ритуал должен привести к обрастанию шерстью, то это, получается, ритуал изменений. Для него может использоваться семиугольник-гептаграмма, а пентаграмма — это… вызов сущности!

Я едва не села прямо на пол. Это кого же и зачем будут вызывать девушки? Символы, вписанные в пентаграмму, были мне незнакомы почти все, но те, что я узнала, заставили беспокоиться: «жертва», «дева», «дар». Я сверила знаки и описание ритуала и похолодела. Положение «девы» — в центре пентаграммы — предполагало как раз полную беззащитность Джосет перед тем, что явится на вызов. Да её сожрут! Или ещё что-нибудь похуже… Если проводящий ритуал предлагает некий дар, то сущность может не только воспользоваться даром на месте, но и забрать с собой. Одна мысль о милой девушке посреди Бездны приводила в ужас.

Я сунулась было в тексты заклинаний и ошалела окончательно. Да, я знала и раньше, что группа Ноль обладает минимально необходимыми знаниями, но не предполагала, что их и близко не подпускают к демонологии, некромантии и подобным дисциплинам. Им, похоже, даже основ теории не дают, иначе Магали должна была хоть заподозрить неладное! Язык и мне был почти незнаком, но буквы демоника я не могла не опознать. Список ингредиентов тоже не порадовал: среди безобидных вроде кедра и вексы была вписана оловянная чаша для благовоний и оловянное кольцо с гиацинтом. Для призыва мелких бесов довольно глиняной курильницы, а такой инструментарий используется для вызова владык, как бы не демонического герцога или принца. О-ох, что же за гадость подсунул Легрэ своей кузине? Вернее, некий преподаватель — через Легрэ.

К мэтру Сиду идти было необходимо. И бумаги с собой возьму. Только… если свернуть листы в тугую трубочку и тащить в крысиных зубах через половину Академии, то бумага помнется, испачкается, а то и порвётся… Проклятье! Придется запоминать, что смогу. А на будущее — озаботиться человеческой одеждой. Где-то же должна быть прачечная или склад, почему не стащить оттуда простую мантию? Спрячу где-нибудь в кладовке, и в следующий раз пойду в человеческой форме: кто считал этих адепток и ассистенток?

Час я потратила, затверживая знаки и их расположение в пентаграмме, а потом вернула бумаги на место, сменила облик и помчалась в библиотеку, к мэтру, подгоняемая страхом: что проснётся Вивьенн, что я что-нибудь забуду или перепутаю, что… В общем, я просто боялась.

Мэтр Сид моё беспокойство понял в полной мере, когда я по памяти воспроизвела пентаграмму.

— Мей, деточка, это же… Где ты увидела эту гадость⁈

— Мэтр, я не могу вам сказать.

Призрак мрачно кивнул, пожевал нижнюю губу. Потом с видимым трудом произнёс:

— Прости, Мей, но я не могу допустить, чтобы этот ритуал провели. Мне кажется, ты нетвёрдо запомнила кое-какие символы и текст, но даже в таком виде… Мей, это вызов демона. Я не имею права молчать и подвергать риску адептов.

— Мэтр, я понимаю, но я тоже очень хочу жить! — в груди мгновенно вырос ледяной ком. Выдала тайну хозяйки — подставила её Ловчим — причинила вред — повинна смерти. — Пожалуйста… мы можем что-то сделать, начертить что-то другое? Я подменю бумаги, а оригинал уничтожу!

Меня била крупная дрожь. Не отрывая взгляда от ожесточившегося старческого лица, я уже начала сползать со стула, чтобы умолять хоть на коленях, обещать что угодно, но мэтр махнул рукой — сиди! Я осталась на месте, лишь вцепилась обеими руками в край стола, так, что побелели костяшки пальцев. Призрак бросил ещё один взгляд на мою кривоватую схему, посмотрел мне в глаза.

— Мей, они должны были вызывать демона похоти, Ситри.

— Ой… — я угадала, увы.

— Ситри относительно безопасен, пока остаётся в круге, но Джосет Бер отправилась бы в Бездну; Принц Похоти ни за что не упустил бы невинную хорошенькую девицу.

— Они хотели всего лишь, чтобы Джосет обросла шерстью… — лепетала я; жалкое оправдание.

— А кто-то точно знал, что произойдёт. Если бы это была просто глупость первокурсниц, детка, я мог бы проявить снисхождение. Но это не глупость, это — преступление. Преподаватель Академии готовит ритуал для вызова демона и принесения ему в дар невинной девы, адептки! Чужими руками, что ещё хуже. И ты предлагаешь мне закрыть глаза на такое… такое… Нет, преступление — всё же слишком мягкое слово.

— Мэтр Сид! — у меня родилась идея. — А давайте я отошлю оригинал в Лигу Ловчих? Почтовый ящик принимает такие письма бесплатно, я точно знаю! А адрес отправителя укажу как АМИ. И пусть они ищут того гада, который этот ритуал придумал, а не мою хозяйку. Мэтр? Мэтр, пожалуйста!

Призрак молчал долго, очень долго, и я уже почти смирилась со скорой гибелью, когда мэтр заговорил.

— Мей, у меня будут условия.

Ледяной ком в груди растаял, я обмякла на стуле, по щекам потекли слёзы. Да что угодно, дорогой мэтр!

— Ты поклянёшься мне сейчас, что отправишь оригинал в Лигу Ловчих до исхода следующей ночи. Лучше было бы сейчас же, но ты будешь занята новым руководством к ритуалу. Итак?

— Клянусь кровью и магией, мэтр!

Едва слова клятвы сорвались с моих губ, как правую руку обожгло — я аж зашипела от боли — и запястье охватила чёрная полоса вроде татуировки. Клятва услышана теми, кто стоит над нами, принята и засвидетельствована. Если я нарушу её, умру неизбежно, так что следующей ночью будет не до сна: придётся дотащить бумаги до почтового ящика.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул библиотекарь. — Ещё ты будешь следить за своей хозяйкой. Если она ещё хоть раз попытается нанести вред магией кому бы то ни было, хоть самый малейший — да хоть прыщ посадить — ты придёшь ко мне и расскажешь. Клянись!

— Клянусь кровью и магией!

Теперь я знала, чего ожидать, и только прикусила губу, когда второй браслет-тату нарисовался на запястье.

— Пока ты соблюдаешь клятву, ты жива, Мей, ты это знаешь. Я не хотел бы так поступать с тобой, но, девочка моя! Тот преподаватель… Бедная Джосет может быть только первой жертвой, ты понимаешь? И следующий ритуал может призвать Гаала, затмевающего разум, или даже повелителя безумия Шакса. Ведьмы-первокурсницы не удержат такого демона в круге, и что тогда станет с Академией, адептами, да и с тобой тоже? Право, Мей, лучше тебе умереть, чем попасть в лапы демонов! Поверь покойнику, смерть не так страшна, как то, что может сотворить с твоей жизнью и душой любой из владык Бездны!

Ох, я верила мэтру, верила безоговорочно, но как же я не хотела умирать! Узы фамильяра и магическая клятва грозно скалились, только и ждали первой же моей ошибки, и всё мое существование превратилась в забег по узкой тропинке между двумя пропастями. Нарушу клятву — и кровь моя мгновенно сгорит в пламени моей же магии, предам хозяйку — и узы удушат меня ещё быстрее. Угораздило же меня пойти в ту ночь мимо ритуального зала! Боги, чем я вас прогневала? Не воровала же я библиотечные книги, всего лишь читала, да ещё под присмотром библиотекаря-призрака. Неужели за стремление сберечь и так невеликие капиталы мне придётся расплачиваться не только свободой, но и жизнью⁈ Я молча, покорно склонила голову, смиряясь с условиями мэтра Сида. Условиями, которые только и стояли теперь между мной и моей смертью.