Ксандер

Глава 15

Джордан

Что-то не так.

Я беспокойно зашевелилась, мое дыхание было тяжелым из-за слабой, пульсирующей боли в животе. Она совпадала с мигренью в моей голове. Застонав, я открыла глаза и обнаружила прямо над собой странно гладкий потолок и непривычно изогнутые стены. Простыни — не мои простыни — соскользнули вниз, когда я села, и холодок пробежал по моему телу. Моему очень обнаженному телу.

— Какого черта? — прошептала я, обводя глазами незнакомую комнату. Что произошло прошлой ночью?

А потом все вернулось: ссора, поездка на машине, вино… Ксандер.

О, мой Бог. Ксандер.

— Доброе утро.

При звуке голоса Ксандера я дернула простыни вверх, чтобы прикрыть грудь, но, судя по выражению его глаз, недостаточно быстро. Он держал в руках поднос, и был одет лишь в низко сидящие спортивные штаны. Я быстро отвела взгляд, но не раньше, чем заметила четкие контуры его тазобедренных костей и рельефные борозды мышц.

Пожалуйста, пусть прошлая ночь окажется сном.

Казалось, не замечая моей паники, Ксандер непринужденно спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Как будто в меня врезался товарный поезд, и этим поездом был ты.

Я не могла смотреть ему в глаза, но услышала, как он поставил куда-то поднос, а затем сел на край кровати. Мои легкие сдавило. Я не могла дышать.

— Я… — Горло сжалось. Остальные части меня тоже напряглись. Смутные воспоминания медленно пробивались через мое похмельное оцепенение, по мере того как нарастала паника: вкус вина во рту, нежные руки и пьянящие поцелуи. — Ч-что произошло прошлой ночью?

Его правое плечо приподнялось в бесстрастном жесте, словно он ожидал именно такой реакции от меня.

— Ты знаешь что произошло.

— О, Боже. — Я затрясла головой в знак отрицания. — Что ты сделал?

Это быстро вывело Ксандера из себя, и его охватил гнев.

— Мы, — начал он. — Это сделал не только я. Нас было двое. Я трахнул тебя прошлой ночью, а ты трахнула меня в ответ.

Зажав простыню подмышками, я закрыла уши двумя руками.

Проклятье, чтояблядьнатворила.

— Я бы никогда этого не сделала, — это было все, что я смогла выдавить из себя, скрытый шок и отвращение делали мои слова тихими и хриплыми. — Ни за что.

Я чувствовала отвращение к самой себе. Мои родители воспитали меня лучше, чем это. Секс с юным сыном моего мужа? Им было бы так стыдно, если бы они увидели меня сейчас, облаченную в простыню, как стареющую даму из женского общества, приходящую в себя после псевдосовратительной бурной ночи.

Он схватил меня за запястья, заставив отвести их от ушей. Я вздрогнула от раздражения, вспыхнувшего в его глазах.

— Фраза «я бы никогда» не имеет никакого веса в этом разговоре, поскольку ты уже это сделала.

С принятием правды пришли эмоциональные слезы. Я чувствовала, как семена паники пускают корни, разрастаясь, словно маленькие ядовитые цветы. Зрение расплывалось, а глаза горели. Казалось, будто я натерла их кислотой.

— Нет, — простонала я, но вышел лишь тихий писк, когда мне не хватило воздуха, и грудь сдавило.

Его лицо смягчилось.

— Эй, дыши. Все будет хорошо, детка.

— Не называй меня деткой.

Я произнесла это раздражающее слово как ругательство. Что с ним было не так? Как он мог быть таким бессердечным? Слезы хлынули уже всерьез, и я отвернула голову в сторону.

— Джордан, — сказал он терпеливым тоном. — Посмотри на меня.

Я покачала головой.

— Пожалуйста, скажи, что все это был сон, — взмолилась я.

Схватив мой подбородок, он повернул меня лицом к себе.

— Мы оба знаем, что это не было сном. Иначе ты бы не плакала.

Я поморщилась.

Свет в его глазах потускнел, и он выглядел таким оскорбленным моей реакцией, что я опустила руку. Черт. Я даже не подумала о том, как он это воспринимает.

О, Боже, я была пумой, которая воспользовалась двадцатидвухлетним парнем. Это была не его вина. Мне следовало догадаться.

— Я не должна была втягивать тебя в это, — огорченно прошептала я. — Я… я была пьяна и обижена прошлой ночью, а ты был таким милым … — Или я так думала. Все, что я могла вспомнить, — это размытое пятно тел и вкус вина. Я покачала головой, когда эротический образ — наполовину воспоминание — всплыл на короткое время, а затем снова соскользнул обратно в темное море моего сознания. — Этого не должно было случиться.

— Это должно было случиться, — легко возразил он.

— Я достаточно взрослая, чтобы быть…

Не заканчивай предложение.

— Но это не так, — прорычал он, инстинктивно понимая, куда унеслись мои мысли. — Даже не думай так больше. Я никогда не видел тебя в таком свете и никогда не увижу.

Я сглотнула подступившую к горлу желчь. Ни один из нас не хотел произносить слово «мать» вслух, не говоря уже о том, чтобы признавать это.

— Я все еще намного старше тебя, — сказала я тихим голосом.

— Возраст не имеет значения, когда дело касается нас, — яростно заявил он.

— Не тогда, когда разница пятнадцать лет.

— Четырнадцать с половиной, — возразил он. — Мне скоро исполнится двадцать три.

Господи. Я не знала, как еще заставить его внять голосу разума, и просто объявила:

— Это неправильно.

— Нет, Джордан. В нас нет ничего неправильного.

Слезы обожгли мне глаза, и я закрыла их, сдерживая эмоции.

— Однажды ты встретишь девушку своей мечты, кого-то подходящего, с кем ты сможешь создать семью. Все это станет далеким воспоминанием.

— Не говори так. — Серьезно произнес он, придвигаясь ближе.

Положив руку ему на грудь, я мягко оттолкнула его.

— Ксандер, я не хочу, чтобы ты думал, что во всем этом есть твоя вина. Это все из-за меня. Я старше, я должна была быть более рассудительной…

— Хватит. — Он рубанул рукой по воздуху. — Мы оба взрослые люди, и мы приняли решение… вместе.

— Это не было решением. Я… я не думала прошлой ночью.

— Чушь. Перестань говорить так, будто мы сделали что-то плохое.

— Мы сделали. Я отправлюсь в ад за это, но я не хочу тащить тебя за собой. Ради всего святого, Ксандер, я жена твоего отца…

Он схватил меня за щеки, оборвав на полуслове. В его расширенных зрачках вспыхнула черная ярость.

— Никогда больше не называй себя так.

Я не знала, что думать или что еще сказать ему. Моя голова раскалывалась от мигрени, да и тело было не в лучшем состоянии.

Что-то в его чертах изменилось, пока он наблюдал за мной: зелень в его глазах потемнела до красивого цвета мха.

— Черт, ты идеальна, — пробормотал он, глядя на меня так, что мне стало жарко и холодно одновременно. Я крепче вцепилась в простыню. — Я бы прошел сквозь гребаный огонь, чтобы снова оказаться внутри твоей киски.

Я моргнула, прогоняя образ, сопровождающий его слова, и толкнула его в грудь. Его тело было сплошной стеной, а жесткие темные волоски на грудных мышцах оказались грубыми под моими пальцами.

— Отпусти меня, — я отдернула руку, тяжело дыша. — М-мне нужно уйти.

Мои мысли были неуправляемы, подгоняемые тревогой. И тут сквозь весь этот ужас, словно золотой меч, пробилось осознание: Генри убьет нас обоих за это.

Придерживая одной рукой простыню, прикрывающую мою грудь, я судорожно ощупывала пол в поисках платья. Где же оно? Ради всего святого.

— Что ты ищешь?

— Свое платье.

— Ты не найдешь его там. Я его выбросил.

Я в шоке уставилась на него.

— Зачем ты это сделал?

Его глаза потемнели.

— Потому что он купил его для тебя.

— Я купила его для себя. — Я поспешно встала с кровати. И тут же почувствовала, как пол уходит у меня из-под ног. Я споткнулась, но он поймал меня, схватив за плечи. Я посмотрела в его выжидающие глаза, а затем закрыла свои. — Боже, мне нужно уйти.

— Ты собираешься идти по воде? — спросил он, уголки его рта приподнялись. — Мы покинули материк несколько часов назад.

— Ч-что? — моя паника возросла. — Почему ты выпустил яхту в океан?

Его хватка усилилась.

— Потому что он пришел бы за тобой, если бы мы остались в Нью-Йорке.

Я не могла опровергнуть это утверждение, но одна назойливая мысль не выходила у меня из головы. Что скажут люди, если узнают, что мы покинули город вместе? В компании, в которой вращались мы с Генри, при первом же намеке на скандал разлетались непристойные сплетни. Многие наши знакомые быстро предположат самое худшее.

Я дико затрясла головой.

— Пожалуйста, ты должен развернуть яхту. Мы должны вернуться, — взмолилась я.

Он провел рукой по моей спине, и я сжала плечи от прикосновения, хотя мои соски напряглись под простыней. Он наклонился, касаясь губами моего уха.

— Наверняка ты уже понимаешь, что Генри без колебаний убьет тебя, если увидит в таком состоянии. — Его взгляд многозначительно задержался на моем теле, обнаженном под тонкой простыней.

По моему покрытому синяками лицу пробежала предупреждающая дрожь. Меньше всего мне хотелось видеть Генри. К этому моменту шумиха на вечеринке должна была утихнуть, и он несомненно заметил, что мы пропали вдвоем. И то, что он остался один среди осколков разбитых бокалов с шампанским и публичного унижения, пока его светский круг распространял мелкие сплетни, определено, лишь усилило его гнев.

Мне негде было спрятаться. Генри жил ради мести. Он уничтожал всех, кто переходил ему дорогу в бизнесе, а в личных вопросах был еще более безжалостен. Держу пари, он аннулировал мои кредитные карты и банковские счета, как только понял, что я его бросила. Хуже того, что, если бы он воспользовался своими правами опекуна? Я содрогнулась от этой мысли.

Последнее, чего я хотела, это видеть его снова, и размышляла о том, есть ли кто-нибудь, кто согласился бы приютить меня на несколько дней.

Единственным человеком, который пришел мне в голову, была Пия. Однако мне было слишком стыдно появляться на ее пороге после того, как я позволила Генри разрушить нашу дружбу. Я поддалась манипуляциям Генри и даже не объяснила причину своего участившегося отсутствия в ее жизни. Я не могла предложить ни одного объяснения, которое не заставило бы меня звучать как женщина, запертая в клетке. У нее не было оснований прощать меня, и я не хотела подвергать ее гневу Генри за то, что она помогла мне.

Улыбка на лице Ксандера превратилась в оскал, как только он распознал выражение на моем лице. Он знал о моей дилемме, потому что, конечно же, уже обдумывал ее.

У меня никого не было.

Внезапно он отпустил меня и направился к двери.

— Мне нужно сделать несколько звонков до того, как мы причалим, а на этом судне только один стационарный телефон. Обязательно съешь что-нибудь, — сказал он мне, кивнув на нетронутый поднос. — Я проверю тебя, когда закончу.

Затем дверь захлопнулась — и заблокировалась — за ним, а панель сменила цвет с зеленого на красный.

Я придержала простыни и попыталась открыть дверь, ударив по ней кулаком. Очевидно, теперь я была его пленницей. Дерьмо.

Я вспомнила наши невинные беседы, те мимолетные моменты, когда мне казалось, что я могу найти друга в лице сына Генри. Но Генри оставил меня с синяками, а его сын решил, что объедки отца должны достаться ему.

Разочарованно повернувшись, я направилась к другой двери, которая вела в смежную ванную комнату. Там была мраморная столешница, причудливые золотые краны и душ, который стекал прямо в пол, отделенный от остального пространства лишь низким бортиком для отвода лишней воды.

Я ахнула, когда сбросила простыню и увидела свое отражение в богато украшенном зеркале. Мое лицо распухло в том месте, где Генри ударил меня, а живот и ноги были покрыты темными синяками. При ближайшем рассмотрении я обнаружила на пятнах остатки крема. Кто-то обработал мои синяки мазью. Ксандер?

Покачав головой, я облегчилась и залезла под душ, хотя убила бы за то, чтобы принять ванну. Я чувствовала боль от ударов Генри при каждом движении.

Закрыв глаза, я намылила шампунем свои взлохмаченные волосы, наслаждаясь травяным ароматом пара. Я не знала, что такое кизил, но пах он вкусно, и от его сладости у меня заболело горло.

Я вышла из душа, на этот раз избегая своего отражения в запотевшем зеркале. Спальня по-прежнему была пуста, а в шкафу не нашлось ничего, кроме нескольких лязгающих вешалок, покрытых поролоном. Я подняла простыню и обернула ее вокруг себя, образовав подобие тоги, которую не надевала со времен своего студенчества.

Заметив на тумбочке пузырек с ибупрофеном, я прочла молитву и проглотила две таблетки, запив их стаканом воды. Ксандер возвращался в комнату, чтобы принести лекарство?

В животе заурчало, и я с опаской посмотрела на еду. Затем надкусила круассан. Свежеиспеченное слоеное тесто. Мой Бог. Блестящая клубника была идеально спелой и все еще немного холодной, но я выбрала грейпфрут вместо нее. Острая, проясняющая горечь помогла мне сосредоточиться

Вот только, все, о чем я могла думать, — это кровь и шокированные взгляды деловых партнеров Генри, когда Ксандер молотил по лицу своего отца. О, Боже, его гнев. Мне не следовало уходить с Ксандером после того, как увидела столько ярости в его глазах, но в моем паническом состоянии было так легко позволить ему вести меня за руку. В безопасное место, или так я думала, но теперь лед под моими ногами трескался, и один неверный шаг мог утянуть меня под воду.

Когда я доедала грейпфрут, раздался щелчок, и панель на двери сменила цвет с красного на зеленый. Я напряглась, но Ксандер не вошел.

Дверь открылась сама? Или это была ловушка?

Убедившись, что мое самодельное платье из простыни надежно заправлено, я снова попробовала ручку. На этот раз она распахнулась в коридор. Я оглянулась через плечо, прежде чем выйти и позволить двери закрыться за мной.

Пол был устлан ковром с сине-золотым рисунком в виде лилий, а стены выкрашены в серый цвет. С нечетными промежутками висели картины, изображающие, как мне показалось, различных греческих богов, которые позировали для демонстрации своей славы… и гнева. Я отвела взгляд от изображения Зевса, державшего молнию, которая, казалось, была готова вылететь из рамы, и продолжила путь дальше по коридору. Но эти образы вызвали у меня дрожь по спине.

Большинство дверей были заперты, и я понятия не имела, что там. Другие апартаменты? Подсобные и складские помещения? Я размышляла о том, чтобы позвать на помощь, но… я с трудом сглотнула, вспомнив, как пальцы Ксандера впились в мои запястья. Что, если на мой крик прибежит не тот человек?

В итоге мои шаги привели меня в помещение, похожее на спорт-бар. В углу стояло скопление выключенных игровых автоматов, окруженное манящими вспышками неоновых огней. Сам бар был оформлен в стиле ретро, декорированный хромом и мрамором, с впечатляющей витриной первоклассных спиртных напитков на полках позади него.

С левой стороны была еще одна дверь, и я пошла к ней… но резко остановилась, когда появился Ксандер. На нем были те же спортивные штаны, но теперь еще и рубашка, наполовину застегнутая, словно в спешке.

— Джордан, — сказал он, приятно улыбаясь мне, как будто что-то между нами могло быть приятным после того, что произошло. — Как тебе завтрак?

Я отвела от него взгляд.

— Хорошо, спасибо.

— Ты хорошо пахнешь. — Он наклонился, уткнувшись носом в мои мокрые волосы. — Тебе следовало подождать меня, прежде чем принимать душ, — игриво упрекнул он. — Я бы отвел тебя в главную каюту, чтобы ты приняла ванну.

Я инстинктивно отпрянула от него.

— Что случилось? — спросил он, нахмурившись.

Я уставилась на него, удивляясь его невозмутимому самообладанию после того, как он трахнул жену своего отца. Почему он не был потрясен, как я? Неужели он не понимал, насколько все это ужасно?

Ксандер отстранился, его глаза скользнули по моему лицу, прежде чем опуститься на мой рот. Он грубо выдохнул и оттолкнулся плавным, текучим движением, а затем схватил меня за руку и потащил за собой. Чтобы отвести меня обратно в тюремную камеру, — подумала я, но нет — мы направились к бару.

— Давай я сделаю тебе коктейль, — сказал он, когда я неловко уселась на один из табуретов.

Я тяжело вздохнула, мои глаза осмотрели пустую комнату, прежде чем вернуться к Ксандеру. Он принес бутылку Hendrick's Flora Adora и достал из холодильника шампанское.

— Что ты готовишь? — осторожно спросила я, решив, что, если мне удастся разговорить его, это удержит его от других прискорбных действий.

— «Френч 75». — Он размешал немного простого сиропа, не сводя глаз с моего лица. — Я точно знаю, какой ты любишь.

Что-то внутри меня сжалось от того, что он вспомнил о моем любимом напитке. Генри так и не запомнил его даже после многих лет брака. Я уставилась на бокал с бледно-оранжевой шипучкой.

— Где мой телефон? — Я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно, хотя внутри все мысли и чувства превратились в острую мешанину разбитых граней. — Мне нужна моя сумка, телефон… и какая-то одежда.

Задумчиво глядя на меня, Ксандер потянулся в задний карман и достал мой мобильник.

— Прием здесь слабоват, — предостерегающе сказал он.

Ксандер оперся локтем о стойку и поставил коктейль передо мной, не сводя с меня глаз. Я проигнорировала его и разблокировала свой телефон. У меня было как минимум шесть новых сообщений от Генри.

Генри: Где ты?

Генри: Прости, детка. Я совершил ошибку.

Генри: Я никогда больше этого не сделаю, ты просто слишком сильно надавила на меня.

Генри: Я плохо соображал.

Генри: И я избавлюсь от нее. Она для меня никто.

И затем, последнее:

Генри: Где Ксандер? Он с тобой?

Я посмотрела на Ксандера, который пристально наблюдал за мной.

— Это он? Извиняется за то, что ударил тебя? Дай угадаю, он каким-то образом выставил виноватой тебя, поскольку ты спровоцировала его и вызвала его гнев.

У него вырвался звук, не совсем похожий на насмешку.

Чувствуя оцепенение, я отложила телефон. Я подумала о матери Ксандера, запертой где-то там, и о зловещем предупреждении Ксандера перед моей свадьбой.

Неужели Генри сделал то же самое и с ней?

Все напряжение в моих плечах выплеснулось наружу, и я облокотилась на мрамор. Дрожащими пальцами взяла «Френч 75» и сделала глоток, в котором отказывала себе.

Проклятье.

Он приготовил его чертовски идеально.