Кто ты, Билли Притти?

Глава 15 2019

Вот уже полгода я работаю в редакции журнала, который существует только в интернете. В моем служебном удостоверении написано «журналистка», и я пытаюсь убедить себя, что действительно ею являюсь. Журналисткой. Но иногда, если мне задают вопрос, я предпочитаю перифраз: я пишу статьи. Бенжамен настаивает. Он хочет, чтобы я произносила это слово. В конце концов, не важно. Мне платят за то, что я пишу, и это, безусловно, самое невероятное, что только могло со мной случиться.

Однажды в ходе разговора Бенжамен ввернул, что глупо все-таки платить за две квартиры. Не самое романтичное предложение, зато самое прагматичное. И это тоже мне в нем нравится. Как и его ум, его безграничные знания, его образованность, его спокойствие, его всегда верные решения. И на следующий день я сообщила Астрид о своем переезде. Она улыбнулась, сказала, что рада за меня. Но когда я уже уходила из квартиры, не преминула напомнить мне, что, если я вдруг передумаю, она меня ждет.

В день переезда до меня доходит, что у меня почти ничего нет. Моя жизнь уместилась в паре картонных коробок, и я думаю о Марселе и его жизни, умещавшейся на листе А4. Закрываю за собой дверь в последний раз – и у меня щемит сердце. Что я буду вспоминать из своей молодости, когда состарюсь? Возможно, скрипучий раскладной диван и вечера, которые я проводила, прижавшись спиной к батарее. В чем я уверена, так это в том, что всегда буду вспоминать лицо Астрид.

Вечером, когда я переехала к нему, Бенжамен открыл бутылку, и мы выпили, представляя себе, какая жизнь нас ждет. Жизнь пары, целующейся утром на углу улицы, прежде чем разойтись в разные стороны. Мы чокаемся за этот прыжок во взрослую жизнь и за все ритуалы, которые отныне станут нашими, после того как мы столько о них шутили. Мы смеемся и даем друг другу обещание, которого, разумеется, не сдержим, что не станем закреплять за каждым определенную сторону кровати.

В этот вечер мы ложимся, и я жду, когда Бенжамен уснет, прислушиваясь к его дыханию. Через несколько минут, когда оно кажется мне достаточно ровным, я встаю с кровати и сажусь перед большим белым стеллажом, который как будто прогибается под тяжестью десятков и десятков книг, громоздящихся на полках. Такую икеевскую этажерку можно найти почти в каждой квартире. На их сине-желтом сайте написано, будто бы такая модель продается каждые пять секунд на планете. Всем надо куда-то ставить книги.

Я смотрю на этот стеллаж высотой с дверь. Ни одна книга не принадлежит мне. Ни одна, кроме той, которую я сунула туда несколько часов назад со странным чувством, будто я растворяюсь. Ведь живя с кем-то, мы сами отчасти исчезаем, и это происходит в том числе из-за наших вещей, которые становятся не только нашими.

Я вожу пальцем по корешкам, пока не натыкаюсь на книгу, которую ищу. Я ее так и не прочла, но точно знаю, кто мне ее подарил: Максим. Много лет назад во время нашего разговора я сказала одно слово, и это слово он заставил меня повторить несколько раз, как будто мы говорили не на одном языке. И я это сделала. Сначала голосом, полным уверенности, потом все более нерешительно, почти шепотом. Я смотрела на него, не понимая, в чем проблема. «Как это ты не знаешь, что такое траль?» Его нахмуренные брови мало-помалу сменились улыбкой. Тогда он понял то, что мне удалось понять только спустя годы.

– Что такое? – спросила я.

– Ничего, ничего.

– Как это ничего, почему ты улыбаешься?

– Нипочему, Билли. Просто этого твоего слова нет.

– Конечно же есть!

– Раз ты говоришь…

Он пожал плечами.

– Оно есть! – настаивала я. – Иначе откуда, по-твоему, я его знаю?

– Ладно.

Улыбаясь, он хотел погладить меня по волосам, но я увернулась. Я изо всех сил пыталась вспомнить, от кого, хотя бы раз, я слышала это слово. Но ничего не вспоминалось. Ничего, кроме лица Марселя.

В тот день мы больше не касались этой темы. Но как только я осталась наконец одна, я набросилась на словарь в поисках этого слова. Я переворачивала страницы, вслух повторяла алфавит, не сдавалась, увлеченная своей ложной убежденностью, но так и не нашла. Этого слова не существовало.

С тех пор я начала внимательнее относиться ко всему своему лексикону. Если слово казалось чересчур необычным, то не решалась употреблять его на людях. Я боялась, как бы кто-нибудь не обнаружил, что я не владею родным языком.

Спустя неделю соседка снизу протянула мне толстый конверт, в котором была та самая книга. «Свое место» Анни Эрно. На первой странице – дарственная надпись, выведенная рукой Максима. Тогда я едва пробежала ее глазами.

«Я изучал эту книгу на уроках литературы. И думал тогда о тебе. О месте, которое ты занимаешь и которое тебе хотелось бы занимать. О месте, что есть у нас двоих. Знаю, ты уже знаешь, что все возможно. Но если вдруг ты об этом забудешь, перечитай эту книгу. И вспомни, что, куда бы ты ни бежала, для тебя всегда будет место рядом со мной».

Я смотрю на дату в правом верхнем углу и не понимаю, как такое может быть. Апрель 2007 года.

Пятый час, я в последний раз перечитываю слова Максима и возвращаюсь в постель к Бенжамену. Меня вдруг одолевают сомнения. Мне страшно, что я, возможно, не на своем месте.

Клара, главный редактор, решила ввести новый формат для новостей и вызывает меня к себе в кабинет, чтобы об этом поговорить. У нее никогда нет времени, это первое, что она бросает всем, кого принимает. «Быстрее, у меня нет времени» – и все принимаются говорить с бешеной скоростью, как при посекундной тарификации телефонных звонков. И выходят из кабинета с пульсом намного выше среднего. Серж даже практикует медитацию в туалете после каждого разговора с ней. Клара помнит массу вещей, впрочем, забывает не меньше. По ее низкому голосу можно предположить, что она курит пачки три в день, но достаточно заглянуть в ее мусорную корзину, и вы увидите там кучу оберток от никотиновой жвачки.

– Ни у кого больше нет времени читать. Да я и не уверена, что люди все еще умеют это делать. В эти выходные мой четырехлетний племянник пытался кликнуть на что-то в книге.

Она встает и направляется к окну.

– Нет, нам надо идти вперед. Обновляться, – говорит она, глядя вдаль.

Потом поворачивается и несколько секунд пристально смотрит на меня.

– У вас красивый голос, Билли. Думаю, вы хорошо поете. Ведь часто одно с другим связано, не так ли?

Я не отвечаю, только улыбаюсь. Это был не совсем вопрос.

– Я хочу запустить подкаст и чтобы вы были нашим голосом. Вы к тому же молодая, это очень хорошо, люди терпеть не могут стариков.

Закинув в рот жвачку, она продолжает:

– Идея – писать статьи, как вы уже делаете, но, разумеется, длиннее и на более резонансные темы. Это могут быть и журналистские расследования, и интервью. По правде сказать, вам дается более или менее карт-бланш. Можно, кстати, так и назвать это: «Карт-бланш». Как вы думаете? «Карт-бланш» Билли Летелье, хорошо звучит, не правда ли? Нам дадут все необходимое оборудование для записи, будет и звукооператор, чтобы монтировать ваши выпуски, мы не оставим вас одну, создадим настоящую команду.

Клара смотрит на часы и снова поднимает глаза на меня. Я догадываюсь, что она не может уделить мне больше времени.

– Это прекрасная возможность, знаете ли. Не спешите, подумайте, но на вашем месте я бы ее не упускала.