Кубинец. Том II

Глава 15

Тело Менгеле еще долго качалось маятником в петле, совершая медленные, жутковатые колебания под потолком, освещенным ярким светом лампы. Каждый разворот отбрасывал по стенам нелепые цветочные тени, как будто орнамент сам превратился в часть кошмара. Я смотрел на это, оцепенев, ощущая привкус железа на языке и холод в висках.

Карлос поднял фотоаппарат. Вспышка ослепила меня. Он запечатлевал момент, чтобы история, пусть даже и через годы, смогла увидеть такой финал. В этот миг Фунес, прежде стоявший в сторонке, словно наблюдатель, вдруг оживился. Его голос прозвучал резко, обрывая затянувшуюся тишину.

— Быстро подгоняйте машину, грузим архив и уезжаем! — скомандовал он, его слова заставили меня очнуться от оцепенения.

Альфонсо, кивнув, молча вышел из дома. Хлопнула входная дверь, а затем шаги, удаляющиеся в темноту. Моё внимание, однако, осталось приковано к распоряжению Фунеса. Я не мог понять, что он имеет в виду. Какой еще архив? Я помнил слова Менгеле о его бумагах, о «научных изысканиях», о «тайных маршрутах», но в тот момент это казалось чем-то второстепенным, утонувшим в общей массе ужасающих признаний. Точно, папку показывал кто-то. Я думал, что допрос Менгеле и сама казнь — вот основная часть нашей миссии, её кульминация. И мне даже в голову не приходило, что кто-то вообще мог подумать об этих проклятых бумагах. Промелькнула мысль, что эта операция изначально казалась мне слишком простой. Найти, схватить, допросить, казнить. Но каждая новая ступенька этой лестницы оказывалась куда более сложной и запутанной, чем предыдущая. И теперь ещё и архив.

— Луис, Гарсия! — голос Фунеса снова вырвал меня из размышлений. — Что застыли? Время не ждёт!

Я оглянулся. Гарсия уже шёл куда-то уверенным шагом. Я последовал за ним, пытаясь понять, что происходит. Как можно вывезти архив, если он ещё не собран? Я представлял себе стопки бумаг, разбросанных повсюду, хаотично, как и мысли в моей голове. Мне казалось, что на это уйдут часы.

Но когда я вошёл в кабинет Менгеле, то увидел, что все мои опасения напрасны. Я не заметил, как это произошло. То ли Карлос успел сделать основную работу, пока мы возились с Менгеле, то ли кто-то ещё. Все ужасающие свидетельства «научных изысканий» и «административной деятельности» доктора Менгеле, уже уложили в пять больших наволочек, белых, с кружевом по краю. Будто кто-то аккуратно упаковал чужие кошмары в постельное бельё.

Гарсия, не раздумывая, схватил две наволочки, перекинул их через плечо и, кряхтя, направился к выходу. Я последовал его примеру, взяв две другие. Вес оказался неожиданным. Импровизированные мешки оказались тяжелыми, объёмными, и я сразу понял, что не дотащу их до машины. Переоценил я свои силы.

— Чёрт! — прошипел я, чувствуя, как одна из наволочек выскальзывает из рук. Я бросил её в прихожей, едва удержав вторую. Вернусь, отнесу в следующую ходку. Вряд ли лишняя минута что-то решит.

И тут появилась Соня. Я даже не заметил, как она оказалась рядом. Выскользнула откуда-то сбоку. Без малейшего колебания она подняла наволочку, которую я только что бросил, и, перекинув её через плечо, направилась к выходу. Я вспомнил, как учинил истерику в нашу первую встречу. Как же я заблуждался! Ни разу за время путешествия израильтянка не потребовала к себе «особого отношения» из-за своего пола.

Я бросил свою наволочку возле машины, развернулся и пошел к дому. Где-то там ждет меня еще одна порция бумаг. Но последний мешок принёс Фунес. Мы загрузили архив Менгеле в наш «форда», утрамбовывая каждый мешок, потому что они туда не влезали. Багажник оказался забит до отказа, словно мы перевозили не бумаги, а устроили небольшой переезд.

Затем мы влезли внутрь. Шесть человек в одной машине. Теснота, духота. Такое впечатление, что сидящие на заднем сиденье немного разъелись.

Фунес резко тронул с места, и мы поехали в сторону Барилоче. Луна ушла за тучи, дорога стала узким тоннелем, который выхватывали только фары.

Ехали мы быстро, оставив за собой Лас Викториас. Я смотрел в окно, пытаясь понять, что чувствую. Менгеле мёртв. Его нет. Но та клятва, которую я дал в газовой камере, казалось, ещё не до конца исполнилась. Я ждал чего-то большего, какого-то внутреннего света, очищения, но ничего подобного не чувствовал.

Мы уже ехали по Барилоче, когда мотор вдруг заглох. Машина, дёрнувшись пару раз, замерла посреди дороги. Чёрт. Этого нам только не хватало.

— Что случилось? — пробормотал Гарсия.

Фунес цветисто выругался, ударив кулаком по рулю, а потом добавил:

— Приехали.

Мы вышли из машины на дорогу. С озера повеяло прохладой. Даже немного зябко стало.

— Кто пойдёт в город? — спросил Фунес. — Надо найти такси или буксир. Бросать машину нельзя.

— Сейчас пойду, — вызвался я. — Тут недалеко.

Я отошёл от машины, двигаясь быстрым шагом, пытаясь как можно скорее добраться до города. Заодно и согреюсь. Но не успел я отойти и пары сотен метров, как вдали показались приближающиеся фары. Я остановился, прищуриваясь, пытаясь понять, что это. Машина быстро подъезжала, и наконец поравнялась со мной. Трудно не угадать, кто едет в темно-синем «форде» с белой полосой и гербом Аргентины на передней дверце. Конечно, только полиции нам и не хватало. Моё сердце заколотилось, словно сумасшедшее.

Возле меня охранники порядка не затормозили, а поехали вперед, к нашему «форду», возле которого Альфонсо активно махал рукой, призывая остановиться. Полицейская машина подъехала ближе, освещая всё вокруг яркими фарами. Из неё вышли двое полицейских в тёмной форме.

Пока они выбирались, я припустил по дороге к нашим. Мне оставалось метров двадцать, не больше, когда они начали выяснять, что случилось.

— Чем вы занимаетесь здесь среди ночи, сеньоры? — спросил один из них.

Фунес шагнул вперёд. Ему бы в покер играть: лицо каменное, без единой нотки беспокойства.

— Ездили в горы, сеньор, — объяснил он. — Хотели посмотреть на звёзды. Красота здесь невероятная, но на обратной дороге немного заблудились. А потом машина заглохла. Вот, ждём буксир. Или попутку.

Я стоял, затаив дыхание, чувствуя, как внутри меня всё сжимается. Мой взгляд скользнул по багажнику «форда», где лежали наволочки с архивом Менгеле. В кармане пиджака я ощущал тяжесть своего пистолета. В свежем ночном воздухе запах проблемы стоял почти осязаемо.

Но Фунес, казалось, ничего не боялся. Он достал из кармана двадцать песо и протянул их полицейскому. Тот на мгновение замер, затем, взглянув на деньги, слегка смягчился. Его лицо, до этого суровое, вдруг приобрело почти дружелюбное выражение.

— Что ж, синьор, — сказал он, принимая подношение, — такое случается. Я понимаю. Думаю, мы довезём вас до города. По пути сможем выяснить, где можно починить ваш автомобиль.

Я облегчённо выдохнул. Фунес снова оказался на высоте. Он умело избежал опасности, используя то, что всегда работало в этой стране — деньги.

Полицейские прицепили трос к нашему «форду», и мы медленно двинулись в сторону пансионата. Их машина ехала впереди, освещая нам путь, а мы, в своём заглохшем «форде», следовали за ними, словно призраки. Наконец, мы добрались до пансионата. Полицейские отцепили трос, попрощались, пожелав нам удачи, и уехали.

Фунес тут же разбудил Франциско.

— Срочно свяжись с центром, — велел он. — Доложи о казни Менгеле. И узнай, что делать с архивом. Его надо оставить в каком-нибудь тайнике. Таскать за собой такое слишком хлопотно.

Франциско, сонно моргая, кивнул. Впрочем, он тут же окончательно проснулся. Быстро схватил карандаш, открыл блокнот, и написал туда несколько строчек. Потом показал Фунесу. Тот прочитал, и кивнул. Франциско, так и не спрятав блокнот в карман, сразу ушел в свою комнату. А мы, не теряя времени, начали перетаскивать бумаги в дом. Каждая наволочка, набитая чудовищными свидетельствами, казалась ещё тяжелее, чем раньше. Мы аккуратно сложили их у Сони, просто потому что в ее комнате места больше.

— Луис, Гарсия, Альфонсо, — продолжил раздавать распоряжения Фунес— Идём к машине. Надо тщательно убрать в багажнике, чтобы ни одного следа не осталось.

Мы молча направились к «форду». Никто не искал волоски, ниточки, и прочее, о чем пишут в детективных романах. Взяли тряпки, воду, мыло, и отдраили всё. Кто ж его знает, это пятно от пролитого машинного масла, или кровь впиталась в грязь? Чтобы вопросов не возникало, лучше помыть. Каждый из нас понимал, что малейшая ошибка может привести к катастрофе.

Мы вернулись в гостиную, когда закончили работу. Франциско за это время не только отправил запрос, но и получил ответ.

— Наша миссия не завершилась, — объявил Фунес. — Нам надо ехать в Ункильо, искать этого Прибке. А сейчас всем следует немного отдохнуть.

Я пошёл к себе в комнату, лёг на кровать. Но уснуть не смог. Слова Фунеса о незавершённой миссии, о Прибке, о новой дороге — всё это смешалось в моей голове с образом Менгеле. Он мёртв. Но я не верил, что моё обещание выполнено, и он получил своё. Не чувствовал я какого-то внутреннего удовлетворения, хоть и ждал его.

Когда я наконец заснул, то увидел сон. Менгеле шёл вдоль строя узников, спокойный, почти безучастный. Он приближался, его глаза скользили по лицам, выискивая себе новую жертву. И вдруг он остановился. Прямо передо мной.

— Воды принеси, — приказал он низким, хриплым голосом. — Быстро!

Глаза у Менгеле при этом стали такими же испуганно-удивленными, как в тот момент, когда я сказал свой лагерный номер. И тут эсэсовец закричал:

— Спустите на него собак!

Я проснулся. Резко. Сердце колотилось в груди, словно сумасшедшее. Дыхание перехватило. Я лежал, пытаясь понять, где я, что происходит. Темнота. Тишина. Лишь мерное сопение Карлоса, спящего на соседней кровати. Я осторожно встал, чтобы не разбудить его, и вышел в гостиную.

Там сидела Соня. Она пила чай, держа чашку обеими руками, и смотрела куда-то вдаль, в тусклое окно, за которым ещё царила темнота.

— Что, тоже не получилось уснуть? — спросила она слегка хрипловатым голосом.

Я сел напротив неё, подвинув к себе заварник и кружку.

— Да. Скажи, а что ты сейчас чувствуешь? Есть удовлетворение?

Она отпила глоток, поставила чашку на стол.

— Нет. Только пустота.

Утром Фунес отправил меня за механиком. Наш «форд» всё ещё стоял у пансионата, напоминая о ночном происшествии. Затем он добавил:

— И на почту сходи. Купи непромокаемую бумагу, жёсткие коробки и мешки. Архив отошлем в Буэнос-Айрес. Это надёжнее, чем тащить его с собой.

Я кивнул. Как просто: упаковка, отправка. Всё это казалось таким обыденным и мирным, совершенно не сочетающимся с тем, что мы собрались послать в Буэнос-Айрес.

Когда я вернулся, заметил, как в пансионат идет полицейский. Поговорил с хозяином во дворе, и направился к входу в наши комнаты. Открывая дверь, увидел его стоящим в гостиной, напротив Фунеса.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — командир показал ему на стул. — Чем могу помочь?

Полицейский сел, положил на стол фуражку, и достал блокнот.

— Сеньор, — спросил он официальным голосом, — известно ли вам что-то об исчезновении местной жительницы? Это случилось накануне вечером. Машину, взятую вами напрокат у братьев Альвиар, видели незадолго до происшествия.

Моё сердце ёкнуло. Бергер. Неужели её уже нашли? Или её родственники подняли тревогу?

Фунес, однако, оставался невозмутимым.

— Где это случилось, сеньор? — спросил он спокойным деловым тоном. — Мы здесь не так давно, можем и не знать.

— Недалеко от набережной, возле кафе «Пез алегре», — ответил полицейский.

— «Весёлая рыба», значит, — переспросил Фунес, и на его лице промелькнула лёгкая, почти незаметная улыбка. — Точно, мы там стояли вечером, ждали нашего спутника. Запланировали поездку в горы, посмотреть на звезды. Да вот же он! Луис, — обратился он ко мне, — здесь сеньор полицейский спрашивает, не видели ли мы чего вчера вечером? Женщина пропала.

— Нет, сеньор, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более искренне. — Ничего не заметил. Я немного опоздал к месту встречи, спешил, и по сторонам не смотрел. Жаль, не могу вам помочь.

Полицейский кивнул. Его взгляд на мгновение задержался на моём лице, словно он пытался прочесть в моих глазах правду, но затем он лишь пожал плечами.

— Спасибо, сеньоры. Если что-то вспомните, сообщите.

Он поднялся, надел фуражку, поправил козырек, спрятал в карман блокнот, в который так ничего и не записал, и ушел.

— Срочно отправляем бумаги, — скомандовал Фунес, едва за полицейским закрылась дверь. — Здесь наши дела закончены. Рано утром автобус!

Я невольно вздрогнул. Так быстро? Но Фунес был прав. Чем дольше мы здесь остаёмся, тем больше шансов, что кто-то что-то заметит, о чем-то догадается.

— А как же труп Менгеле? — спросил я. — Его же найдут.

Фунес лишь махнул рукой.

— Не беспокойся, Луис. Журналистам сообщат, когда нас уже не будет в Барилоче. А пока пусть повисит.

Следующие несколько часов мы были заняты упаковкой архива. Разложили их по коробкам, обернули непромокаемой бумагой, заклеили скотчем. Каждый из нас работал сосредоточенно, понимая важность момента. Франциско фотографировал листы из нескольких папок. Он делал это быстро, переворачивая страницы так, что их не приходилось выравнивать. Но потом у него закончилась пленка.

— Чёрт, — прошептал он. — Думал же, что надо взять побольше. Здесь нет подходящей, я смотрел в лавке. Говорят, могут привезти только через неделю.

Фунес лишь пожал плечами.

— Что есть, то есть. Достаточно уже отснятого.

Казалось, он ни о чём не переживает.

Затем мы отправились на почту. Снова грузили мешки в багажник отремонтированного «форда». Небольшое здание, с вывеской «Correo Argentino» над входом, встретило нас пустотой и тишиной. Даже мухи не жужжали. Мы с Карлосом и Альфонсо затащили мешки и поставили их перед стойкой.

— Что там у вас? — спросил почтовый служащий.

Карлос посмотрел на него внимательно, достал из кармана платок, вытер лоб, подняв шляпу повыше, и только после этого сказал:

— В этих мешках — бухгалтерская отчётность, сеньор. Очень важные бумаги, надо отправить как можно скорее.

Почтовый работник, пожилой мужчина с седыми усами, равнодушно кивнул.

— Давайте сюда вашу отчетность.

Мы с Альфонсо побросали мешки за стойку, где их тут же взвесили и опечатали.

— По какому тарифу отправлять будете?

— По самому срочному, — ответил Карлос.

— Хочу предупредить вас, сеньор, что посылка с таким весом будет стоить… пятьдесят шесть песо, — выдал почтовик, поискав результат в таблице на стене.

— Что поделаешь, — Карлос вздохнул так тяжело, будто ему приходится платить свои кровные. — Квитанцию, пожалуйста, передайте. Когда посылка дойдёт до Байреса?

— Через два дня ваш адресат получит всё в целости и сохранности. Почта Аргентины гарантирует доставку! — с гордостью добавил почтальон.

Мы вернулись в пансионат, чтобы собрать свои вещи. Здесь, в Барилоче, всё было кончено. Один этап нашей миссии завершён. И теперь нас ждал Ункильо, Прибке, и новые, неизвестные испытания.

Ранним утром на автостанции вся команда грузилась в автобус до Неукена. Солнце ещё только поднималось над горами, окрашивая небо в нежно-розовые тона. Свежий ветерок с запахом сосен и влажной земли обдувал моё лицо. Я смотрел на Барилоче, на горы, на озеро, и чувствовал, как внутри меня что-то сжимается. Ещё одна глава моей жизни закончилась.

Я сел у окна, Карлос рядом. Автобус медленно тронулся с места. Я оглянулся. Здесь мы оставили мёртвых Менгеле и Бергер. И уехали, словно призраки, растворившись в пыльном следе на дороге.

Я закрыл глаза и вспомнил слова старовера: «Злоба человека высушит. Не дай ей войти, брат». Я крепко сжал кулаки. Моя месть, моя жажда справедливости — всё это не должно меня поглотить. Я должен остаться человеком.

Что ж, Прибке. Менгеле сказал, ты живёшь в Ункильо. Мы идём за тобой. И я не остановлюсь, пока не выполню своё обещание.