Курс молодого бойца

Глава 20

Они встретились на дорожке, между столовой и медпунктом. В части было тихо и безлюдно. Личный состав весело проводил время на полигоне. По плану полевых занятий. Мишка огляделся. Посторонних глаз в поле зрения не наблюдалось. Он обнял Ирину за талию.

— Ты сумасше… — жарко прошептала она.

Но договорить не сумела. Он приник поцелуем к её губам. На секунду время остановилось. Им обоим стало не важно, где они и что происходит вокруг. Головокружительное ощущение полёта захватило замершую на тропинке пару. Оно длилось мгновение… или вечность…

Потом медленно и неохотно вернулось чувство реальности. Ирина тихо шепнула:

— С ума сошёл!.

— У меня одна минута, — ответил Мишка. — А я соскучился!.

Она улыбнулась:

— Ну, совсем без тормозов! Нас же увидят!

— Никто не увидит!.

— Никто?! Сухачёв уже видел!

Мишка досадливо поморщился:

— Повар?! И что теперь будет?

— Не бойся… Он — могила! — успокоила его девушка.

— Да я ж не за себя… Я за тебя переживаю! — вдруг ответил Медведев, впервые в жизни поняв, что это такое на самом деле — переживать за другого человека…

Вдалеке, возле штаба, майор Колобков менял газету на стенде. Он отошёл, любуясь своей работой, развернулся, сделал два шага назад и остановился как вкопанный. Ему на глаза внезапно попалась оживлённо беседующая парочка. Колобок многозначительно пробормотал:

— О-го!

И в этот момент рядовой Медведев поцеловал старшего сержанта Пылееву в щёку! Молодые люди разошлись в разные стороны.

Заместитель командира части по воспитательной работе сдвинул фуражку на затылок и многообещающе протянул:

— А вот это уже интере-есно!.

Тихим днём в расположении второй роты ничто не предвещало беды. Молодняк приводил в порядок форму, подшивался и просто наслаждался покоем свободного времени. Старослужащие кучковались возле окна, обсуждая какие-то свои проблемы…

Внезапно в коридор вылетел младший сержант Фомин с выпученными от ужаса глазами. Он резко остановился и истошно заорал:

— Атас, идёё-ёт!!

Народ замер от неожиданности. И тут из бытовки показался рядовой Ходоков. Он был действительно страшен: обнажённый торс и перекошенное лицо покрывала боевая раскраска, голову опоясывала ленточка, а в руках ходуном ходил деревянный муляж автомата.

Сержант Рылеев среагировал первым. Он мешком свалился с койки и залёг с воплем:

— Шухер, Рэмбо!.

Следуя его примеру, старослужащие сиганули со своих мест, прячась за тумбочки. Рядовой Евсеев выглянул из-под койки и прохрипел:

— Эй, «духи»!. Я не понял! Вам чё, не страшно? Рэмбо идёт!!

Молодняк бросился врассыпную. Ходоков неуверенно доковылял до центра казармы и остановился, жалко кривя лицо. Роль дешёвого клоуна была на редкость унизительна, но сержанты не собирались его жалеть. Они дружно заголосили из укрытий:

— Рэмбо, пощади, я тебе сеном откошу!

— Не убивай нас, Рэмбо!.

Рылеев оторвал голову от пола и пропищал:

— Рэмбо, хватит крови!

Ходоков промямлил, мучительно краснея:

— Товарищ сержант, может, действительно хватит?!

Фома картинно удивился из-за тумбочки:

— Ни хрена себе! Сталлоне по-русски заговорил! Я как тебя учил?

Ходоков обречённо вздохнул, напряг мышцы и забросил автомат на плечо. После чего натужно выдавил:

— Май во из оувэ!

Изо всех щелей грянули бурные аплодисменты. Сержанты восторженно завопили:

— Ура! Рэмбо простил нас!

— Мы будем жить!.

Рылеев поднялся, сел верхом на тумбочку и объявил:

— А сейчас новый блокбастер — «Рэмбо в Ираке: первые мозги»!

Фома тут же скомандовал:

— По места-ам!.

Рядовой Сухачёв мирно курил в окошко. Вообще-то в медпункте этого делать не стоило. Но попавшая в капкан нога всё ещё побаливала.

Поэтому ковылять на крыльцо не хотелось. Внезапно входная дверь распахнулась, и вошёл майор Колобков. Сухачёв резко выбросил окурок и обернулся.

— Товарищ майор! Рядовой Сухачёв…

Колобок махнул рукой:

— Ладно, ладно… На улице надо курить, рядовой Сухачёв!

— Так точно, товарищ майор! На улице!.

— А где… наш медработник? — вкрадчиво спросил майор, осматривая помещение.

Сухачёв тоже огляделся. Старшего сержанта Пылеевой на месте не оказалось. Он подумал и констатировал очевидное:

— Вышла!

Колобков тонкого юмора не оценил. Он пристально уставился на повара:

— С кем… вышла?

— Одна. По делам.

— Знаю я ваши… «дела»! — подозрительно произнёс майор. — Как фамилия этого?

Сухачёв удивлённо поинтересовался:

— Какого «этого»?.

— Ты мне тут бабушку не лохмать! Думаешь, я не видел, как она… лобызалась! А ты, значит, тут торчишь и ни хрена не видишь?! — угрожающе зарычал Колобок.

— Да вы что, товарищ майор! — успокаивающе сказал Сухачёв. — Она ж нам как сестра! Если кто-то и чмокнет в щёчку, так это ж так… по-братски!

Майор Колобков скептически хмыкнул:

— По-братски!. А ребёнка как потом назовёте? Брат?!

— Какого ребёнка? — совершенно офигев от неожиданности, переспросил повар.

Колобок с наслаждением подержал паузу, потом спокойно пожал плечами:

— Никакого! Шутка это!.

Сухачёв не выдержал и ехидно кивнул:

— Понял! Разрешите смеяться?

— Что с ногой, остряк-самоучка? — вдруг сказал майор, как-то подозрительно прищурившись.

— А, в столовой. Бежал… поскользнулся… и ногой об котёл!.

— А я думал… в лесу! — как бы невзначай бросил Колобков, неожиданно подняв глаза и уставившись на наглого бойца.

Но рядовой Сухачёв не первый год служил в армии. Он спокойно выдержал взгляд майора и ответил с наивной улыбкой полного идиота:

— Никак нет, товарищ майор! В столовой! Чё мне там делать, в лесу?!

Колобков отвернулся и направился к выходу. На пороге он обернулся и с поддёвкой предупредил:

— Действительно! Что тебе там делать?! Смотри, в следующий раз аккуратнее! Котлы у нас казённые!