Кузнец хаоса

Глава 1 Старушка с подвохом

В этой новой жизни меня звали Давид Романович Эварницкий. Из угасающего, не особо славного рода Эварницких, живущих на задворках северной столицы, в особой зоне третьего ранга, в опале.

Боги поступили со мной оригинально. Обвешали проклятиями так, что удивительно, как я до сих пор жив, да отправили на перерождение. Не рискнули просто прикончить. Спасибо отцу, богу Хаоса. Круче него просто никого нет в этой вселенной. Собственно, эту вселенную он и породил. Не в одиночку, а с богиней Порядка на пару, но не суть.

Оставим пока высокие материи в стороне. Куда больше меня волновали дела насущные и то, как складывалась моя жизнь.

Складывалась не то чтобы ужасно, но и не слишком радостно. По иронии судьбы, я опять проживал в захолустье, правда, в стареньком поместье, а не в крестьянской лачуге. Сегодня мне исполнилось двенадцать лет. О, какие это весёлые годы были. Мне пришлось постараться, чтобы не сдохнуть из-за проклятий. Проявить чудеса смекалки и не раз рискнуть, чтобы продержаться. К сожалению, всё было не так просто. Надо отдать богам должное. Они уважали (или боялись) суть моего отца. Одно из имён Хаоса — бог Историй. Вот они и придумали для меня хорошую историю. Очевидно, младенец бы не смог выжить под всеми проклятиями. Поэтому те набирали силу постепенно.

Это одна из ключевых причин, почему я до сих пор жив. Пока что. Сугубо временное состояние, как показывает практика.

Свои дни рождения я искренне ненавидел, потому что именно в эти дни проклятия делали ещё один заметный к тому, чтобы прикончить меня. Сегодня они превзошли все мои ожидания и подкинули что-то новенькое. Но надо признать, я и сам в этом виноват, ведь мог бы и догадаться, что грядёт.

Из известных родственников у меня была только бабка, с которой я жил. В доме есть кот, и к нему она относилась где-то в сто раз лучше, чем к собственному внуку. Это при том, что я единственный наследник рода. Главное — не обманитесь. Говоря про неё бабка или старуха, я имел в виду возраст сугубо биологический, который перевалил за отметку в семьдесят лет. На деле же это была роковая красавица, пусть и немного запущенная, обожающая чёрные наряды, красную помаду и продажных мужчин. Поэтому я был убеждён, что она безобидна и глупа, единственное, на что способна — проматывать капитал и плодить долги. С чем я ничего не мог поделать и воспринимал смиренно, успокаивая себя тем, что в моём положении ожидать чего-то большего наивно.

О том, что у меня день рождения, никто в доме не вспомнил. Так я думал. Пока не очнулся связанным, медленно куда-то движущимся. Не сразу сообразив, почему мои руки задрались вверх, а над собой я вижу угрюмого мужика, который держит меня за ноги.

Пикантная ситуация, и, каюсь, я подумал вовсе не то, что должны думать двенадцатилетние порядочные мальчики.

Ситуация чуть прояснилась, когда мы добрались до лестницы и я пересчитал затылком все ступени. Заодно заметив, что руки у меня связаны, а в теле ощущается подозрительная слабость.

Что-то это не похоже на вечеринку-сюрприз.

Вскоре увидел и бабку. Комната в подвале что надо была. Тёмная, без электрических приборов. На потолке не было нормальной люстры, зато свечей наставили в избытке. Меня уложили на холодный пол, после чего охранника отправили восвояси.

— Уйди, — бросила ему старуха.

Я услышал лёгкие шаги и то, как скрипнула тяжёлая дверь.

Так-так-так. А что это за склянки с внутренними органами? А что это за милые черепа, человеческие и животных? А для чего эти символы, которыми исписаны все стены и потолок?

О боги, вы что, смеётесь надо мной? Неужели эта милая старушенция, которая так любит выпивку и молодых любовников, которая спустила и продолжает спускать на альфонсов целое состояние и последние наши накопления, которая ни разу за всю жизнь мне тёплого слова не сказала и откровенно забила на воспитание потомка, собралась провести какой-то ритуал жертвоприношения?

Если вы, гады, следите сейчас за этим шоу, то вам, готов спорить, очень смешно.

— Эй, старая, — позвал я. — Только не говори, что ты собралась принести меня в жертву.

Старуха, которая на меня и не смотрела, занимаясь последними приготовлениями, вздрогнула. Резко обернувшись, она уставилась на меня, выхватив нож.

— Почему ты в сознании? — спросила она требовательно.

Я сопоставил её вопрос, вкус сдохшей кошки во рту, странный ужин сегодня, то, что не очнулся, когда меня вытащили из постели, и сделал, в общем-то, закономерный вывод.

— Не знаю, чем ты меня усыпила для надёжности, но со мной это не сработало. Так что, ты меня реально, что ли, в жертву собралась принести?

Старуха подошла и внимательно меня рассмотрела.

— Почему я не вижу твоего страха? — спросила она недоумевая.

— Потому что это очень смешно, — честно ответил я.

— Тебе придётся умереть. Мучительно, — обрадовала она меня.

— Об этом я уже догадался. Жертвоприношение? И что хочешь получить за меня?

— Пару десятков лет молодости, — ответила она и вернулась к приготовлениям.

— Так банально? Ты меня разочаровала, старая. Впрочем, чего ещё от тебя ожидать, с твоей-то тягой к разврату.

— Что бы ты понимал, щенок.

Действительно. Охранник был настолько беспечен, что перетянул мне руки верёвкой и всё. Подобравшись, я поднял ноги, подпрыгнул и резко встал. Бабка среагировала, но реакция у неё была дрянная. Я подпрыгнул и с двух ног попал ей прямо по лицу. Реакция дрянная, но ощущение такое, будто стену ударил. Чёртовы одарённые.

Оттолкнувшись, крутанул сальто назад, приземлился и замер, оценивая результат. Я точно услышал хруст костей. Лицо смяло, голову откинуло назад. С таким же хрустом черепушка резко встала на место. Лицо выпрямилось, и на меня уставилась до крайности разъярённая старушенция.

— Какая у тебя звезда⁈

— Так я тебе и сказал, ведьма озабоченная, — ответил я, чувствуя, как одно из проклятий напрягается внутри меня. — Может, договоримся? Поверь, это дельное предложение.

— Выпотрошу, — пообещала она мне.

— Старая, мне, если честно, глубоко плевать, чем ты тут занимаешься и почему каждый твой четвёртый любовник исчезает. — О чём я раньше как-то не задумывался, а сейчас вдруг осенило. — Ты, смотрю, совсем головой тронулась, раз инквизиции не боишься. Но и на это плевать. Будь уверена, если сейчас не остановишься, пожалеешь.

Ведьма отвела руку, формируя заклинание.

— Сама напросилась, — тихо сказал я и опустился на колено.

В третьей чакре у меня всего одна звезда, с одним-единственным мне доступным заклинанием «наделение».

— Что ты сделал⁈ — испуганно спросила женщина, заметив вспышку.

— Всего лишь наделил твой алтарь свойством…

Хотел сказать, хрупкости и что от любого удара он теперь разобьётся, но случилось это раньше, чем я ожидал. Раздался оглушительный треск, я провалился вниз сантиметров на двадцать и, пошатнувшись, едва удержал равновесие.

— Ты что натворил⁈ — закричала старуха в ужасе.

Что-либо ответить я не успел. В жертвоприношениях я разбирался слабо, как и в магии, поэтому для меня стало неожиданностью то, что высвободившаяся сила подкинула меня вверх, приложив о потолок, а потом гравитация утянула вниз, приложив о пол и многочисленные осколки. Старухе тоже досталось, как и комнате. Да чего уж там, уверен, всё здание дрогнуло.

— А я ведь говорил, — проворчал я, поднимаясь. — Пожалеешь…

Медина Николаева, моя любимая бабушка, серьёзно обиделась.

Я, между прочим, тоже.

Уходил тем же вечером. На выходе из подземелья ждал встревоженный охранник, который сильно удивился, заметив меня. Ещё больше он удивился, когда я ему в лицо полную пригоршню всякой мути, собранной с пола, кинул. Ещё и по яйцам врезал. Как иначе-то? Мне двенадцать, ему за сорок, и он себя держит в прекрасной форме. В комнату заходить не стал, сразу в лес рванул. Там у меня заначка была. Руки же освободил ещё до выхода, перерезав верёвку осколком. Порезался, но это ерунда.

Стоило оказаться среди деревьев, притормозил и долго ругался. Тихо, но с удовольствием. В этом лесу шуметь нельзя было. Сожрут.

А неплохо день рождения прошёл. В лучших традициях хороших историй. Коварство, предстательство родни, драма и спасение в последний момент. Тьфу. Аж тошно от всего этого. Уж что-что, а героем в этой жизни я принципиально становиться не собираюсь.

Как бы там ни было, успокоившись, я отошёл подальше и принялся ждать, какая последует реакция. Вскоре за мной отправили поисковый отряд. Пусть ищут. Я тут каждый куст знаю. Каждую яму, поляну и дерево. Все тропы и опасности. Охрана поместья свои шансы оценивала трезво, удалилась метров на пятьдесят, постояла на одном месте с полчаса и вернулась. Старались как могли! Ха.

Надо признать, чуйка у них что надо, потому что я уже набросал план, как от них избавиться. Старуха теперь воспринималась однозначным врагом и сокращение её «войска» — это разумный шаг. Но они ушли, а я, спрятавшись, крепко призадумался, как быть дальше.

Пожалуй, надо сделать паузу в истории и рассказать, что со мной вообще происходило. Как я докатился до жизни такой — понятно. Боги постарались. Но контекст! Нюансы! Вот где скрывается самая мякоть! Тем более что-то геройское во мне по-прежнему оставалось, поэтому были и светлые моменты в том, что предшествовало моему знакомству с тёмной стороной старушенции.

Я уже рассказывал, что в последний день на Олимпе неожиданно для всех открыл в себе талант к проклятиям. Тоже подарочек от отца, не иначе. У этого таланта две стороны. Не только способность проклясть, но и возможность поработать с тем, что навешали на меня.

Лодочник, который переправлял души из одного пространства в другое, обычно души смертных в загробный мир и обратно, заваренную кашу оценил по достоинству, посмеялся и дал мне дополнительное время в чистилище, чтобы я попытался скинуть проклятия. Чем я и занимался, насколько сил хватило. Та ещё задачка. Представьте, что вашу душу корёжит, сами вы находитесь в чистилище, которое буквально выжигает в вас всё лишнее. В то же время вы обвешаны проклятиями, и с ними надо разобраться с помощью внезапно открывшего таланта за ограниченное количество времени. Я скинул всю шелуху, которую накидали забавы ради. Споткнулся о серьёзные проклятия и попытался их трансформировать во что-то, с чем можно жить. В итоге оставил себе несколько лазеек. После чего время закончилось, и меня отправили в новую жизнь.

Самое неприятное было с оружием. Оно не держится у меня в руках. Единственная попытка взять в руки меч, который позаимствовал у охраны, привела к тому, что он выскочил из ладони и вонзился в землю рядом с ногой, разрезав ботинок и кожу.

У меня! Великого мечника! Выскочил меч из рук!

Смешно, смешно. Но — не мне.

Ни оружия, ни полноценной магии, ни дружбы, ни любви. Вместо этого постоянные неприятности. Я могу сдерживать проклятия, чувствовать, когда они набирают силу, и сознательно сбрасывать напряжение, но работает это не со стопроцентной гарантией, случаются осечки, как в эту ночь. Также мне сложно врать, проклятия толкают говорить правду. Не самый лучший расклад для переродившегося бога.

Кое-какие лазейки я себе оставил. Недоступнее всего мне меч. Всё, что похоже на него, тоже не даётся в руку. Остальное оружие не даётся, но хотя бы не пытается меня убить. Прочие предметы — с ними проще. Я как-то раз провёл эксперимент и кидал камни в дерево. С расстояния в пять шагов. Попал семь раз из десяти. Что не зависело от меткости. Проклятия прицел сбивали. На семнадцатую попытку камень отлетел и чуть не угодил мне в лоб. При желании я мог это временно подавить и использовать какой-нибудь топор. После чего наступал откат и проклятия усиливались, выливаясь на меня в виде неприятностей. Нюансов хватало. Проклятия в целом с каждым годом становились сильнее. В противовес этому я учился с ними обращаться. То на то и выходило, как будет дальше — неизвестно.

Что касается любви и дружбы — они мне всё же доступны. Чёрт его знает, зачем я заморочился. Наверное, из вредности. Ирония в том, что обычной любви я не встречу, но вот истинной, чтобы прям ух, на всю жизнь — да, могу. С друзьями аналогично.

Если бы ещё не было такого, что все люди ко мне изначально, прямо с ходу, враждебно относились, было бы проще. В той или иной степени ограниченные социальными нормами, но всё же. Так мне разок пришлось постараться, чтобы договориться с одним из охранников. По морде он мне не дал, но с ценами за добычу — надурил.

Эта часть касалась моих стартовых условий. Весь путь рождения я прошёл с самого начала и не скажу, что хотел бы это повторить. Иметь взрослое сознание в теле младенца — самая настоящая пытка.

Род Эварницких, куда я приземлился, те ещё затейники. Мой прадед по отцовской линии, которого уже нет в живых, поучаствовал в заговоре против императора и был казнён, а наша семейка сослана в эту глушь. Происходило это на фоне мировой войны, поэтому времечко то ещё было. Дед ничем не отметился, кроме любви к артефакторике и кузнечному делу, а также попыток реабилитироваться в обществе. Не особо удачных, как нетрудно догадаться, потому что мы по-прежнему прозябаем. Умер он до моего рождения, и что-то теперь я сомневаюсь, что по естественным причинам. Кто знает, насколько далеко бабка зашла. Может, и прикончила муженька. Мой отец, наоборот, отличился, прослыл настоящим героем, который пошёл отражать спонтанное нашествие нежити, завалил главного некроманта, чем и прославился. Посмертно. По слухам, не без помощи «друзей». Стоило признать, как и его отец, женщин он выбирать не умел. Моя мать, которая отца никогда не любила, не прошло и месяца, сбежала с капитаном гвардии. Меня она не любила в той же степени, в детстве я видел её в исключительно редких случаях, поэтому не удивился, когда она бросила меня без всяких сожалений. Сбежала эта особа до ближайшего железнодорожного пути. Их машину переехал поезд. Теперь, после инцидента со старухой, которая мне бабка как раз по отцу, возникают подозрения, что она могла быть к этому причастна.

Других родственников я не знал. Никто с нами, опальными, не общался. Про родителей матери ничего не слышал. Сами мы живём в карельских лесах, рядом с аномалией третьего класса. Родителей я потерял восемь лет назад, за которые бабка спустила половину активов рода, гуляя на полную. У семьи и так положение не очень было, но она приложила недюжинные усилия, чтобы окончательно нас добить. Это я знал точно, потому что нашёл способ пробраться к ней в кабинет, где оседали бесконечные счета и долговые расписки.

Как я теперь понимаю, она меня изначально на убой растила. Поэтому никто особо не занимался моим образованием. Поэтому мы никогда не ездили в гости. Сомневаюсь, что общественность в принципе знает о моём существовании.

Вот я дурак-то. Никогда об этом не задумывался в таком ключе. Списывал всё на то, что бабка не особо умна и слаба перед искушениями, поэтому и не занимается мной. А оно вон как вышло.

Но можно ли назвать её умной? С тех пор, как осталась единственной из взрослых, она отрывалась на полную. Выглядела значительно моложе своих лет. Что можно списать на природные данные, но не бесконечно же? Материальное положение с каждым годом ухудшалось. Люди разбегались. Терялись активы рода. Пять лет назад меня мигом бы в лесу нашли, потому что у нас была команда охотников, что ходила туда за добычей. Она пусть всего и третьего ранга, но и там хватает добра. Сейчас охотников нет. Прислуги едва хватает, чтобы обслуживать дом, да и то он давно требует капитального ремонта. Охраны минимум, и они не самого лучшего качества.

Я не так много знаю об окружающем мире, но об инквизиции слышал, как и о корпусе Ищущих. Как только эти ребята узнают о делишках ведьмы, её будет ждать костёр. Могут и весь наш особняк спалить, чтоб наверняка. Меня же отправят на допрос с пристрастием. Либо с помощью Голоса, либо с привлечением менталиста, либо и так, и так. С моим прошлым — такая себе перспектива.

Старуха же, если подумать, откровенно безумна, и непонятно, на что рассчитывает.

Но куда важнее, на что рассчитывать мне. Двенадцатилетний пацан, обвешанный проклятиями, с такой родственницей — это, как ни крути, во всех смыслах паршивая ситуация.

С этого момента история моей новой жизни и начала набирать обороты. Сидя в холодном лесу, с риском стать чьим-то поздним ужином, я размышлял над бренностью бытия, стараясь не думать о том, как боги, наблюдая за этим, смеются и потешаются.