Лебёдка аэронавта

Глава 26

Шпиль Альбион, хаббл Лэндинг, монастырь Пути.

Гвендолин наблюдала, как Бриджит протянула оружие кузену и едва сдерживала ухмылку. Да ради бога, Гвен стояла так же близко к нему, и с пустыми руками, но все же Бенни почти инстинктивно повернулся к девушке с котом, когда начал разоружаться.

Бенедикт недвусмысленно и неоднократно выражал Гвен свою решимость избегать матримониальных отношений. Он даже практически нагрубил матери, когда на балу два года назад она подсовывала ему чересчур много партнерш.

Было бы неверно сказать, что им не интересовались девушки. О, конечно, ни подходящая дама из высшего света не рассматривала союз с урожденным воином, даже если бы он являлся полноправным членом Дома Ланкастеров, ну разве что он был бы наследником. Но дамы из младших Домов могли бы неплохо упрочить свое положение через союз с Бенедиктом.

Она также подумала, что всегда находились такие дамочки, которые с удовольствием искали свиданий с урожденными воинами просто для острых ощущений от чего-то столь эксцентричного. Бенедикт, конечно, был привлекательным молодым человеком. С тех пор, как он достиг совершеннолетия, его постоянно преследовало некоторое количество молодых (или молодящихся) вдов, но он игнорировал их всех с преувеличенно сдержанной вежливостью.

Теперь он тихо переговаривался с Бриджит и монахом Пути, и Гвендолин была очень рада за него. Она знала Бриджит достаточно долго, чтобы знать наверняка, что у нее нет никаких планов на Бенедикта из-за его состояния или положения. И хотя казалось, что у Бриджит немного способов продвижения вверх по социальной лестнице, такие вещи сразу бросались в глаза. Так или иначе, мужество и добросовестность были более важными качествами, а у девушки их было с избытком. Имя Тагвинн все еще имело вес в некоторых уголках хаббла. Мать можно было убедить благословить такой союз.

Само собой Бенедикт, сделает все наперекосяк если оставить его на произвол судьбы. Слава богу, у него был кое-кто, кто сгладит все шероховатости — когда настанет время, естественно.

Гвендолин удовлетворенно улыбнулась своим мыслям и последовала вместе с остальными за монахом.

Она была совершенно не подготовлена к тому, что открылось им внутри храма. Она ожидала скромного убранства, и в целом так и было. Но монахи превратили двор за тяжелыми воротами в сад, такой пышный и густой, что даже сады в имениях ее семьи, не шли ни в какое сравнение с ним.

Каждый квадратный фут, насколько хватало глаз, который можно было засеять, был усеян грядками и клумбами огороженными кирпичом и, наполненными плодородной черной землей, бережно перенесенной с поверхности. Каждую грядку покрывала тонкая сеть шелковых нитей, унизанная маленькими люмин кристаллами, которые светились как тысяча звезд, купая весь двор в ослепительном серебряном сиянии. Под рукотворными сетями света росли фруктовые деревья, виноградные лозы, длинные ряды овощей и зерновых, кроме этого хватало и цветов, карликовых деревьев, папоротника и лиственных кустов, которые она не смогла опознать. Продукты питания, растущие из грязной почвы с поверхности, вместо полагающегося гидропонного парника с разветвленной системой ухода и подкормки. Сама мысль об этом была слегка тошнотворной. Зачем делать такое?

Запах этого места был просто шокирующим. Он наполнял воздух буйством ароматов острых и едких, гниловатых и сладких, и, прежде всего, очень, очень живых. Сам воздух казался другим, плотным и набухшим от влажности. Больше всего впечатляло ощущение безудержной жизни, растущей столь же дико, как смертельный зеленый ад, покрывающий поверхность мира, и она почувствовала, как сердце ускорилось в немедленной иррациональной реакции инстинктивного страха.

Ее рациональная часть утверждала, что здесь нет никакой опасности. Несколько монахов тихо передвигалось между растениями в своих шафрановых одеждах, обрезая, осматривая или пропалывая. В воздухе гудели насекомые, многие из них были с черно-желтыми полосками. Пчелы? Боже правый, она и не знала, что кто-то смог успешно переселить колонию в Шпиль Альбион. Насколько ей было известно, только пикеры сумели успешно управляться с ульями, почти захватив монополию на мед и весь медовый рынок, что было краеугольным камнем их экономики.

Что же. Если в этом саду могло существовать столь чувствительная форма жизни как пчелы, то, конечно, это место не могло быть угрожающим, независимо от того, насколько кошмарным оно казалось. Она вздохнула и успокоилась, протиснувшись в заросли, следом за кузеном и братом Винсентом.

Они прошли примерно двести футов в окружении этого странного сада от ворот до собственно храма, которые поднимался до четырехэтажной высоты и был выложен превосходной кладкой. Здание выглядело почти квадратным, цельным и незыблемым будто было возведено самими Строителями из шпилевого камня. Несмотря на высоту, храм казался приземистым и толстым, всем видом показывая решимость противостоять самой идее нападения, не говоря уже о настоящей атаке, если бы кому то в голову втемяшилась такая мысль. Два монаха, вооруженные как брат Винсент, стояли у главного входа Храма и со стоическим молчанием проводили взглядами группу Гвендолин, следующую за своим проводником.

Гвен ожидала, что внутренняя часть храма будет соответствовать его внешней холодности, но, к ее очередному удивлению, внутренние помещения были ярко освещены и украшены картинами и знаменами с высказываниями в духе Путников.

Некоторые из картин, хотя и изображали каноничные фигуры верования Пути, были написаны мастерски. По-своему они соответствовали коллекции, которую они видели в поместье Шпилеарха.

Пол, сделанный из каменных блоков, был окрашен в темно-зеленый цвет, за исключением коричневой дорожки, которая замысловато петляла в разных направлениях по коридору. Столько ног прошли по центру этого лабиринта что стерлась не только краска, но и камень был сточен. В какой-то момент Гвен даже обнаружила что идет по коридору в небольшом углублении, подошвы ее ног оказались на дюйм ниже первоначального уровня пола.

— Трапезная? — спросил Бенедикт.

— Кажется, так будет проще, — сказал брат Винсент. Монах вдруг посмотрел через плечо и улыбнулся Гвен.

— Вы, кажется, удивлены, мисс.

— Здесь… правда очень мило, — ответила Гвен. — Совсем не похоже на то, что снаружи.

— Что-то еще? — с полуулыбкой спросил брат Винсент.

— Начинается, — буркнул Бенедикт себе под нос.

Гвен изогнула бровь в сторону кузена, затем повернулась к брату Винсенту.

— Разве не было бы быстрее идти по прямой, а не блуждать вот так? Этот путь кажется неразумным.

Монах улыбнулся шире.

— Кто-то запретил вам это делать?

— Ну, нет, — сказала Гвен.

— Почему же вы не пошли так, как считаете разумным?

Гвен моргнула.

— Что ж… очевидно, я полагала, что здесь так принято.

— Вы не хотели оскорблять наши чувства?

— Нет. Не совсем, — сказала Гвен. — Это просто… казалось правильным.

Брат Винсент кивнул.

— А почему?

— Потому что… ну, взгляните на это. Камень сточен там, где прошли все.

— Вы чувствуете, что вам нужно идти тем же путем, которым прошли многие до вас, мисс?

Гвен взглянула на Бенедикта, но ее двоюродный брат только молча смотрел на нее, видимо, заинтересованный ее ответом. — Нет, конечно нет. Может быть, да, в некотором роде. Я не думала об этом.

— Немногие думают. — Брат Винсент склонил голову и развернулся, чтобы продолжить движение по коридору, а Гвен внезапно поняла по языку его тела, что он ведет себя как учитель, только что преподавший урок.

Она почувствовала, как ее спина одеревенела.

— Брат Винсент, — сказала она, сдержанно, но подпустив, как ей казалось, стальные нотки в голос. — Вы пытаетесь хитростью заманить меня в монастырь?

Она не могла видеть его лица полностью, но с того места, где она стояла, заметила, как округлились его щеки когда он улыбнулся.

— В пустоте нет различия между востоком и западом.

Гвен слегка моргнула.

— Я знаю все эти слова, но когда они в таком порядке, я понятия не имею, что они значат.

Монах кивнул.

— Возможно, вы предпочитаете просто не слышать их.

Гвен раздраженно выдохнула.

— Бенедикт?

Ее кузен повернул, прошел еще несколько шагов и только потом, улыбнувшись, ответил.

— Он такой, какой есть. И я тоже не знаю, что он имеет в виду. Это его путь.

Монах старательно не поворачивался к ней лицом, и Гвен внезапно поняла, что этот человек просто смеется над ней. Поэтому она фыркнула, высоко подняла подбородок и пошла прямо по коридору, проклиная обычаи святош.

Через несколько секунд она споткнулась о неровную поверхность и чуть не упала. После этого ей пришлось опустить свой подбородок, чтобы видеть, куда следует ставить ногу.

— Простите меня, брат, — сказал Мастер Ферус спустя мгновение. — Не могли бы вы показать нам коллекцию, если это не сложно? Моя ученица никогда не видела ее.

Лицо брата Винсента озарилось, как будто эфиромант только что предложил удивительное лакомство.

— Конечно, сэр. В конце концов, нам по пути.

Мастер Ферус просиял.

— Отлично. Будь внимательна, Фолли.

— Да, учитель, — пискнула ученица.

— Коллекция? — оживилась Гвен. — Что за коллекция?

Глаза Винсента блеснули. Он остановился у очень большой, очень тяжелой двери и осторожно толкнул ее рукой. Громадные створки распахнулись широко и гладко, открыв им вид на необъятную комнату.

— Дамы и господа, — сказал он торжественно, с благоговейной дрожью в голосе. — Великая Библиотека Шпиля Альбиона.

Гвен широко распахнула глаза.

Библиотека была огромна, она занимала не меньше трех четвертей пространства всего храма. На первом этаже были стеллажи и рабочие столы и на каждом дюйме стеллажей лежали или стояли книги формы, размера или цвета на любой вкус. Собрание книг здесь значительно превосходило любую коллекцию, например, в академии, где училась Гвен, хранилось около трех тысяч томов, но они не заняли бы и десятую часть первого этажа, а еще здесь было три яруса полок по периметру внешней стены библиотеки над первым этажом. Доступ к ярусам осуществлялся через балкончики и многочисленные ряды лестниц. Множество монахов вытирали пыли или прибирались на полках верхних этажей. И куда не падал взор, повсюду были только книги. В общем, в библиотеке было больше книг, чем, Гвен не сомневалась в этом, она видела в своей жизни.

С дюину монахов в шафрановых одеяниях сидели за столами, переписывая вручную объемные тома, а младшие посвященные носили бумагу, посыпали песком страницы, чтобы высушить все еще мокрые чернила и выполняли различные мелкие поручения. Двое монахов, играли на деревянных флейтах, и изящные переливы мелодии легко плыли по залу.

Гвен несколько секунд молча глазела, а затем осознала что пытается подсчитать в уме приблизительную стоимость томов, основываясь исключительно на материале. В каждой книге было столько древесины, что ее ценность было сложно представить. В доме Ланкастеров библиотека состояла из нескольких сотен томов, и это был один из самых богатых домов во всем Шпиле Альбионе. Академия Хаббл Монинг имела почти тысячу томов, собранных в течении двух столетий, некоторые из них были довольно старыми и ценными. Но в этом месте…

Если бы даже стены и пол Великой Библиотеки были из чистого золота, она вряд ли бы была дороже в денежном эквиваленте, чем сейчас.

Но все это, предполагала она, соответствовало остальной части хаббла Лэндинг. Целые здания в безумном разделении рабочего пространства были построены сплошь из дерева. Она знала, что местная экономика была динамичной, но и понятия не имела, что уровень торговли здесь затмевает положение даже Хаббла Монинг. Всё это строительство требовало большого объема древесины и в результате оставались бы горы опилок. Возможно, они и были источником сырья для бумаги. Возможно, это и снизило конечную цену производства, но все же книги были настоящим богатством, которым владела группа мужчин и женщин, известная своим патологическим неприятием любых излишеств или материальных выгод.

И еще Гвен ясно поняла, почему монахи не поощряли случайные посещения храма. Ее собственная семья была закрыта для публики по тем же причинам.

— Ох, — Фолли шумно выдохнула. Странно одетая девушка смотрела на библиотеку, округлив глаза. — О, это же?..

— О, да, — ответил ей мастер Ферус.

— Я никогда… никогда не ощущала такого в нашей библиотеке, учитель.

— Ощущала чего? — спросил Ферус. Его голос был ласковым, но его взгляд, подумала Гвен, был довольно проницательным.

Фолли замерла на мгновение, прежде чем ответить.

— Я не уверена.

— Подумай об этом, — предложил Ферус. Он повернулся к брату Винсенту и спросил: — Разрешите ей остаться здесь, в укромном уголке, пока мы пьем чай, брат? Она не причинит вреда, обещаю.

Брат Винсент склонился в поклоне. Затем он отошел в сторону и что-то прошептал одному из послушников, прежде чем вернуться к группе.

— Мисс, прошу вас, не трогайте книги без разрешения кого-то из ордена.

Фолли напряглась, когда монах обратился к ней, и тут же наклонила голову к банке с маленькими кристаллами.

— О, он заговорил со мной. Должна ли я теперь сказать ему, что я понимаю? Нет, конечно, нет, теперь он знает, потому что я спросила тебя об этом вслух.

— Ну вот, — радостно улыбнулся Мастер Ферус. — А теперь, как насчет чая?

Брат Винсент изучил послушницу эфироманта испытующим взглядом, затем улыбнулся мастеру Ферусу и сказал:

— Прошу сюда.

Монах привел их в скромный обеденный зал с низкими круглыми столами обитые медными пластинами, окруженные прочными подушками вместо стульев. Гвен не была уверена в достоинстве такого приема… но ей удалось сесть на одну из подушек с тем, что она полагала приемлемой грацией, и уже через мгновение они потягивали превосходный горячий чай, подслащенный возмутительными порциями меда. Роулу тоже подали маленькую чашу. Кот выглядел недовольным, пока Бриджит не положила ему меда в два раза больше остальных.

Как только они все закончили прихлебывать (вернее упиваться), брат Винсент кивнул и повернулся к Бенедикту, который сидел справа от него.

— Что ж. Выкладывай.

Бенедикт после ряда предисловий изложил события последних дней, включая и цель их визита в Лэндинг.

— Не вдаваясь в подробности, — сказал он, — нам нужно убежище, чтобы улизнуть от нежелательного влияния гильдий. Надеюсь, мы сможем убедить Идущего укрыться здесь, брат. Это самое безопасное место из всех возможных.

— Идущего? — не удержалась Гвен.

— Главенствующий брат или сестра в храме, — сказал брат Винсент, улыбаясь. Он повернулся к Бенедикту и покачал лысой головой. — Прости, сын. Законы нашего ордена незыблемы. Храмы Пути не принимают участия в политических разногласиях любого рода.

— Но ведь это ваш дом, — выпалила Гвен. — Если аврорцы завоюют Альбион, они завоюют и вас.

— Храм Пути в Шпиле Аврора действует довольно мирно, — мягко произнес брат Винсент. — Мы будем глубоко сожалеть о гибели людей, которые пострадают в результате завоевания. Мы будем помогать раненным и обездоленным любым возможным для нас способом. Мы будем протестовать против любой жестокости, совершаемой любой из сторон, и примем любые последствия этого протеста. Но мы не солдаты и не воины, мисс Ланкастер. Это не наш путь.

— Что-то я не припомню, чтобы просила вас сражаться за меня, брат Винсент, — ответила Гвендолин. — Недавно я обнаружила, что умею это сама.

— Если мы разрешим вам использовать храм в качестве базы для вашей миссии, это создаст впечатление приверженности к Шпилеарху. Мы глубоко уважаем его авторитет и его самообладание, но цель нашего храма — служить всему человечеству, не только жителям одного Шпиля.

Бенедикт невесело улыбнулся.

— Другого ответа я и не ожидал от тебя, брат. Возможно, посоветуешь, где нам остановиться, чтобы быть в относительной безопасности. Прошло немало времени с тех пор, как я был здесь в последний раз, и даже тогда я не знал хаббл так же хорошо, как ваш орден.

Брат Винсент, сузив глаза в задумчивости, не спеша отпил чай.

— Если вы ищете совершенно честного домовладельца в этом хаббле, я надеюсь, вы захватили немалые ресурсы, для подкрепления своих намерений. — Он вернул Бенедикту улыбку. — Думаю, все дело в деньгах. С некоторыми они совершают странные вещи.

— Наверняка, некоторые лучше остальных, — сказал Бенедикт.

— Некоторые определенно таковы, — ответил Винсент. — Соответствует ли истина внешности, дело другое. Я часто слышал, как говорят, что если у чего-то в Лэндинг и есть цена, так это у верности.

Гвендолин опустила чашку и заявила.

— Нам не нужен честный трактирщик, Бенни.

Ее кузен моргнул.

— Не нужен?

— Ни за что. Нам просто нужен тот, кто продает свою лояльность с достаточной честностью. Она повернулась к брату Винсенту. — Есть ли на примете трактирщик, который продавшись, остается верным?

— Продажный трактирщик? — Поднял брови монах.

— Это самый быстрый путь, а мы спешим, — сказала Гвен.

Винсент задумался над ее словами, прежде чем сказать:

— Даже такая малая вещь, как наш совет — это злоупотребление нейтральностью ордена, которую мы взращивали годами.

— Что, если мы не будем просить брата Винсента? — сказала Гвен. — Предположим, мы попросили Винсента, старого учителя моего кузена дать нам рекомендацию?

— Софистика, — возразил монах. — И избито, к тому же.

— Мы просто беседуем за чаем, — не отступала Гвендолин.

— Ни у кого из нас нет письменного запроса о помощи от самого Шпилеарха.

Брат Винсент поджал губы.

— Я должен тщательно обдумать влияние моих действий на орден и остальных последователей Пути.

— Пока вы это делаете, — продолжала Гвен, — возможно, вам стоит подумать о том, какое влияние может оказать ваше бездействие на последователей Пути Шпиля Альбион вместе со всеми их соседями. Наверняка они включены в список человечества, которому, как вы говорите, служите.

Брат Винсент несколько раз моргнул. Затем он мягко поинтересовался:

— Вы не понимаете намеки, мисс Ланкастер?

— Возможно, я предпочитаю не слышать их, — добавив сладости в голосе, парировала Гвен.

Что-то подозрительное, похожее на возрожденную улыбку, внезапно проскользнуло в глазах монаха.

Гвендолин открыто улыбнулась ему в ответ.