Лебёдка аэронавта

Глава 47

Шпиль Альбион, хаббл Лэндинг, вентиляционные туннели.

Пойманная и связанная Бриджит тихо сидела и кипела от злости. Это раздражало куда сильнее, чем в первый раз и было почти так же неудобно.

Она покрутила запястьями, вернее попыталась, пробуя ослабить кожаные ремни, связывающие их, и снова ничего не добилась, лишь еще больше содрала кожу и почувствовала боль в плечах от напряжения.

Она выпятила нижнюю губу и сдула с лица несколько прядей. Волосы, выбивавшиеся из косы, медленно сводили её с ума, но от рук, связанных за спиной, надежно зафиксированных к поясу и оттуда, к туго стянутым щиколоткам, помощи ждать не приходилось.

Её усилия ни к чему не привели.

Она почувствовала ужасный ком разочарования, поднимавшийся из живота к горлу и знала, что причина тому настоящий страх. Сердце бешено забилось и слезы навернулись на глаза. Она напрасно изо всех сил пыталась бороться с ними.

Всё, чего она желала в этот момент, быть с отцом дома и в знакомых местах. Вместо этого ей грозила вполне осязаемая смерть здесь.

А еще рядом не было Роула.

При этой мысли она не смогла сдержать тихий, короткий стон. Бриджит свирепо потрясла головой. Конечно, такое отчаяние было глупым. Если бы Роула схватили, он, несомненно, не смог бы помочь ей. Будучи на свободе, он, конечно, обратиться за помощью и она вполне могла надеяться на выживание.

Если он был на свободе.

Если Враг не добрался до него.

Она прогнала из мыслей сковывающий страх и заставила себя вспомнить все уроки выживания. Сначала она должна была оценить свои перспективы.

Хоть Бриджит и связали, она, по крайней мере, была цела. Никто не ранил и не бил её, учитывая все обстоятельства, это давало определенные надежды. Она оказалась в заперта в темноте вентиляционного туннеля, один выход из которого был забаррикадирован огромной кучей сломанной кладки неподалеку от места, где она сидела. Наруч отобрали, как и нож с кошельком, но её похитители обращались с ней хорошо и не забрали одежду — еще одна милость. Высокий воиннорожденный, раненный Гвендолин в хаббле Монинг, настаивавший на том, что он убийца, а не насильник, был одним из тех, кто завязывал узлы, когда ее привели сюда.

Из входа в туннель, перегороженного легкой конструкцией из брезента на каркасе проникал слабый свет. Этого грана освещения, едва хватало, чтобы можно было разглядеть контуры камеры, однако разглядеть свою спутницу, лежащую безмолвным кулем на полу рядом с ней, Бриджит не могла.

— Фолли, — тихо попыталась Бриджит еще раз. — Фолли. Ты очнулась?

Фигура рядом с ней не шелохнулась. Бриджит услышала слабый, безнадежный стон, едва ли человеческий, словно от невыразимого горя. Бриджит видела, как люди забирают вещи Фолли, пока та лежала без сознания. Час спустя, Бриджит слышала, как она пришла в себя, шевельнулась на мгновение, издала безумные звериные звуки, а затем тихо заплакала в безмерном отчаянии.

И теперь она просто лежала.

Бриджит чувствовала себя ужасно усталой и ничего не желала так сильно, как лечь на бок и поспать. Но, хоть она и была неопытным агентом Шпилеарха, понимала принцип такой работы достаточно хорошо, чтобы знать, что уютно лежать в тот момент, когда она и Шпиль находятся в таком ужасном положении, будет, как минимум, непрофессионально.

Бриджит на секунду закрыла глаза, хотя это едва ли имело особое значение, и устроила себе мозговой штурм. Что еще у нее было в распоряжении?

Спустя мгновения она заморгала. Усилия того стоили. Она вспомнила о малюсеньком осветительном кристалле в кармане жакета-болеро. Конечно, этот малютка не показал бы ей ничего нового, даже если бы и удалось вытащить его из кармана, но это было уже кое-что.

Возможно, свет в этой тьме был тем, в чем она больше всего нуждалась.

Бриджит попыталась лечь и начала раскачиваться из стороны в сторону. Наконец ей удалось перевернуться на спину, хоть и принесло немало боли и она принялась шевелить локтями, изо всех сил пытаясь распахнуть жакет и вытряхнуть кристалл на пол.

Она была уверена, что со стороны её потуги выглядели совершенно нелепо.

Прошло несколько минут занятых трудными и неудобными движениями, и начало казаться, что кожа на запястьях стянута горячей медной проволокой, а не ремнями, прежде чем ей удалось закончить. Но, наконец она услышала это — тихий стук падающего на пол шпиля кристалла.

Следующая часть была посложнее. Ей нужно было найти кристалл, скрестив пальцы, неловко тянутся за ним, двигаясь по полу исключительно с помощью ягодиц. Этим она занималась, по крайней мере, четверть часа, уверенная в том, что наблюдатели, если бы таковые оказались, уже умерли бы со смеху.

А волосы всё падали ей на глаза. Сводя с ума.

Но, наконец, она нащупала кристалл кончиками пальцев и активировала его.

Тусклый свет залил помещение и Бриджит вздохнула с облегчением, наслаждаясь легким трепетом триумфа, который едва не превратился в волну слабости, затягивающую в пучину бессознательного состояния.

Она сумела побороть это состояние и повернулась, чтобы внимательно осмотреть Фолли.

Послушница эфироманта свернулась в позе эмбриона на полу. Её глаза были открыты и расфокусированы. Кожа была бледной, почти серой. В течении ужасной секунды Бриджит думала, что Фолли, возможно, мертва, но потом увидела, как тело девушки вздымается и опадает с медленным, неглубоким дыханием и Бриджит чуть не заплакала от облегчения.

— Фолли, — позвала Бриджит. — Фолли.

Веки девушки дрогнули, её глаза подвигались из стороны в сторону несколько секунд, будто темнота все еще окутывала их. Но ответа не было.

Бриджит закусила губу. Затем покачала головой.

— Ох, ну конечно. Они забрали твои кристаллы. Тебе не с кем поговорить.

Слезы наполнили глаза Фолли. Она медленно кивнула.

Бриджит покачалась, раздумывая.

— Фолли, — сказала она, — ты же меня слышишь, так ведь?

Девушка посмотрела на нее несколько секунд и моргнула.

Бриджит попыталась тепло улыбнуться ей.

— У меня тут кристалл, но я собираюсь его выбросить его. Ты меня слышишь? Я собираюсь выбросить его. Он уже не мой.

Глаза Фолли расширились.

Бриджит извивалась пока ей не удалось взять кристалл в руку и бросить его по направлению к Фолли.

— Ох! — сказала Фолли, когда перед ней упал кристалл. — О, поглядите-ка, один одинешенек. И весь покрыт кровью, что я чувствую, не хорошо для тебя, или, по крайней мере, необдуманно. — Она энергично поползла в сторону маленького осветительного кристалла, пока не свернулась полукругом возле него.

Бриджит медленно вздохнула и почувствовала, как напряжение отпускает её тело. Затем она моргнула и открыла глаза. Кровь? Она посмотрела на кристалл и увидела там свежие алые мазки.

Значит её кровь. Путы, должно быть, порезали ей запястья, когда она пыталась их сместить.

— Фолли, ты видишь мои руки? — спросила Бриджит.

Фолли посмотрела на Бриджит, а затем вздохнула.

— О, бедная Бриджит. Это, наверное, ужасно больно.

— Как сильно они кровоточат?

Странная девушка покачала головой.

— Не думаю, что это будет смертельно для нее. А ты?

Бриджит кивнула.

— Хорошо. Фолли, мне нужно знать, что происходит. Почему ты не разговаривала со мной?

— Она уже знает, — сказала Фолли, нахмурившись на маленький кристалл. — Она уже называлапричину.

— Я знаю, что у тебя здесь не было кристаллов, — сказала Бриджит. — Но я должна знать, почему ты разговариваешь только с их помощью. Мне нужно понять.

Фолли нахмурилась и долго молчала, так что Бриджит решила, что она, похоже, не расслышала вопроса. Однако она открыла рот и заговорила очень медленно, словно подбирая слова с потрясающей осторожностью.

— Бриджит не понимает, что энергия эфира забирает разум. Такова цена за могущество — всегда, всему есть цена. Насколько это тяжело. Как она сверлит и сверлит и сверлит дырки внутри головы. — Она вздрогнула. — И она не понимает, как важно найти нужные предметы, чтобы закупорить эти дыры, либо просто придется проваливаться в них — и падать и падать и падать.

— Значит дело вовсе не в твоей необычной манере общения, — сказала Бриджит. — Ты вообще не могла ничего делать.

Фолли снова вздрогнула и прошептала кристаллу:

— Я падала и падала. Лежала тут, но падала и падала.

Бриджит медленно вдохнула.

— О, — сказала она тихо. — Я не знала.

— Мы не часто говорим о таком, — рассудительно сказала Фолли. — Это больная тема. Особенно касается людей, которые практиковались гораздо больше меня.

— Вроде мастера Феруса? — поняла Бриджит.

— Да, да, мой бедный учитель. В настоящий момент у него больше дыр, чем у кого-либо. И все же он держится только на чистой воле. — Фолли закусила губу. — В конце концов, большинство эфиромантов проваливаются. Они так умирают. Падают, когда лежат в постели. Падение на остановить. — Она вздрогнула. — Когда-нибудь это случится и со мной и я не смогу вернуться. — Она прикрыла глаза и затем прошептала маленькому кристаллу. — Не забудь поблагодарить Бриджит от меня. Она очень добра.

— Мы же друзья, — возразила Бриджит. — Благодарностей не нужно.

Фолли слегка улыбнулась. Затем двинула головой, прижавшись щекой к кристаллу, снова погрузив их своеобразную камеру в темноту.

Меньше чем через секунду в дальнем от них конце туннеля раздалось шуршание брезента и воинорожденный по имени Сирьяко просунул голову, подняв повыше свой собственный кристалл. Он настороженно оглядел их, но приближаться не стал.

— Потише там. — Затем ушел, снова опустив полог.

Фолли тут же подняла голову.

— Не волнуйся. Я не позволю плохим людям забрать тебя.

Что ж, подумала Бриджит. По крайней мере, её усилия намного улучшили положение. У неё снова был дееспособный союзник, пускай даже так же туго связанный как и сама Бриджит. Если бы им удалось развязаться, все стало бы более обнадеживающе. Отлично. Что она могла сделать, чтобы развязаться? Что предприняли бы героини спектаклей и книг в похожих обстоятельствах?

Чаще всего оказывалось, что они пользовались женскими уловками, обещая своим похитителям-мужчинам благосклонность, а затем поворачивали ситауцию против врага в нужный момент (но сначала, жертвуя своей добродетелью ради дела, конечно).

Бриджит не долго была агентом Шпилеарха, но у нее уже было достаточно прозрачное понимание, что такая уловка вряд ли сработает. Даже если Сирьяко и поддастся такому трюку, у него не было реальной нужды развязывать её, не так ли? И, в конце концов, какой похититель даже с малой толикой профессионализма вообще мог купиться на такую хитрость?

Кроме того, Бриджит не была уверена, что знает какие-то женские уловки. И даже если бы знала, можно сказать определенно, что они не сработают в жизни также безупречно, как в сказках и спектаклях.

Кожаные шнуры. Она должна знать, что делать с этой проблемой. Выращивание мяса на забой в их чановой частично включало в себя и сбор шкур, увеличивающихся по мере созревания. Её отец мог снимать шкуру с туш несколькими длинными, ловкими порезами и парой умелых рывков. Конечно, они не дубили кожу до нужной кондиции, а поставляли шкуры кожевнику, с которым у них была договоренность, но все же…

Бриджит снова моргнула. Ну конечно. Шкуры должны храниться в ванне со специальным раствором с большим количеством воды, чтобы предотвратить их высыхание. Кожа значительно уменьшается, когда высыхает и снова расширяется при смачивании.

Бриджит вновь принялась крутить запястья, на этот раз всерьез. Они горели, но ей было все равно.

— Ох, — ужаснулась Фолли. — Она делает только хуже. Ей нужно остановиться.

Нет, — уверенно возразила Бриджит. Она почувствовала, как струйки крови скользят по ее ладоням и подушечкам пальцев и значит в кожаные ремни её впитывается немало.

— Фолли, мне нужно, чтобы ты сказала мне, когда ремни полностью намокнут.

Фолли уставилась на Бриджит своими странными, разноцветными глазами и задрожала.

— О Боже. Эм. Левому нужно побольше, как считаешь?

— Отлично, — сказала Бриджит и сосредоточилась на выворачивании и мучении собственного левого запястья. Потребовалась вечность добровольной муки, но, наконец Фолли прервала её.

— Теперь она должна попробовать.

Бриджит благодарно кивнула. Затем закрыла глаза и наклонила голову вперед. А потом, очень медленно, начала разводить запястья в стороны, растягивая стяжки.

Это было больно, ужасно больно, и не только в запястьях. Ее руки и плечи болели от напряженных усилий. Бриджит была сильной девушкой, достаточно сильной, чтобы бросить на плечо сто пятьдесят фунтов мяса и донести его из чана до стола для разделки, не останавливаясь, чтобы отдохнуть или переложить на другое плечо. Она никогда не полагала это чем-то сверхъестественным, поскольку ее отец, Франклин, мог поднять по столько же на каждое плечо и спокойно идти, напевая на ходу и даже не сбиваясь с ритма. Но, несмотря на отсутствие подобной мощи, она накинулась на аврорские ремни, призвав на помощь всю свою выносливость, решимость и безудержную силу.

И хотя огонь, казалось, охватывал её руки уже целиком, путы начали растягиваться.

Ей потребовались несколько попыток, несколько болезненных, мучительных секунд, но, когда наконец, она решила передохнуть, то почувствовала как её запястья свободно болтаются. Она еще раз, для верности, растянула промокшие ремни, а затем сумела освободить руки.

— О! — тихо возликовала Фолли. — Ох, это стоит запомнить! Потрясающе!

Бриджит поморщилась, взглянув на ободранные, кровоточащие запястья и предплечья.

— Что ж, — сказала она. — По крайней мере, начало положено. — Затем она наклонилась и принялась решительно развязывать узлы на лодыжках. — Дай мне минуту и я освобожу тебя, Фолли.

— Будет ли это иметь хоть какое-то значение, как думаешь? — спросила Фолли.

— Узнаем, когда одержим победу, — ответила Бриджит.

— Или нет.

— Когда, — твердо сказала она. В конце концов, не так давно Бриджит была связана, беспомощна и одинока в темноте. Теперь она могла двигаться, она могла видеть и у неё был друг и союзник.

Что изменилось? Что изменило ситуацию?

Она. Самостоятельно. Когда враги Шпиля Альбиона проникли за стены, праправнучка старого адмирала Тагвинна отмела желание лечь и забыться и это было и легко и безумно трудно одновременно.

Бриджит подняла голову на ученицу эфироманта и хищно оскалилась, став в этот момент, похожей, как ей показалось, на Роула.

— Неизвестно, что будет дальше, Фолли. Но, черт возьми, мы встретим это во всеоружии и стоя на ногах.