Легенда о невесте людоеда

25

Совместный завтрак прошел в гнетущем молчании. Вард казался еще угрюмее обычного, а Тери чувствовала, что собственноручно оборвала, уничтожила нечто важное между ними. Оно только успело зародиться, мужчина уже начал относиться к ней теплее, а девушка все испортила, и не случайно. Она сознательно заложила фундамент стены отчужденности между ними — никаких прикосновений. «Так будет лучше», — повторяла про себя Терисия.

Когда слуги освободили уборную от мыльной воды из лохани, Вард сразу ушел, не отчитываясь, куда уходит и когда вернется. Терисия не смела ни о чем его спрашивать, это казалось неправильным и невыносимым. Одиночество в запертой комнате таверны принесло опустошение и ощущение безнадежности, прямо как тогда, когда она была в плену у троллей — взаперти сидеть неприятно, но иначе никак. От тяжелых мыслей и чувств девушку избавил глубокий сон после бессонной изматывающей ночи.

Тери моргнула, провалилась в темноту, а вынырнула, когда за окошком стемнело. Мужчина все еще не вернулся, но за дверью слышались чужие громкие голоса. Девушка замерла в постели, опасаясь, что незнакомцы начнут ломиться внутрь. Ничего не случилось — люди пошумели еще немного, а потом голоса стихли. Терисия поднялась с постели, подкинула в камин дров, после чего уселась на медвежью шкуру у разгорающегося пламени с книгой в руках. Решимость и спокойствие тут же покинули ее, когда она раскрыла фолиант на первой странице. Медленно на ней опять вырос знакомый улыбающийся портрет Рихарды.

— Милая, ты не выспалась? — улыбка с уст женщины исчезла, когда она увидела страдальческое выражение лица девушки.

— Нет, — отрицательно качнула головой Тери. — Давайте побыстрее начнем, прошу вас.

— Начнём? Ну уж нет, дорогая! Начать мы всегда успеем, — отмахнулась Рихарда, — ты лучше скажи, что за камень у тебя на сердце.

Терисия вздохнула, закрыла лицо ладонями — это было необходимо, ведь она ощущала, что от накала эмоций вот-вот разрыдается. А этого девушке не хотелось, только не сейчас и не перед призраком благородной ведьмы, заключенном в книге. Выплакаться Тери успеет позже в подушку, когда никто не увидит.

— Мне кажется, вы выбрали не ту, — произнесла девушка дрожащим голосом. — Сейчас я все еще тролль. Глупая и необразованная. Ничего кроме огорода не видела. Не мне справляться с силой книги, простите меня. Лучше найдите кого-то другого, я не готова, только все испорчу.

Девушка отодвинула от себя фолиант, собиралась закрыть, но женщина с портрета отрицательно замотала головой и руками.

— Нет-нет, даже не вздумай! — вскричала она. — Ты ведь даже не понимаешь, от чего отказываешься.

— Я понимаю, это большая сила.

— Нет, ты не понимаешь, — изо рта Рихарды вырвался нервный смешок, — отказаться ты уже не можешь. Сейчас ты единственный Ключ от Врат в мире, книга будет принадлежать тебе, пока ты не найдешь преемницу. Даже если умрешь. А найти следующую владелицу можно только почувствовав ее с помощью силы, даруемой магией. Именно как я почувствовала тебя. Только передав книгу достойной преемнице, твоя душа обретет мир и спокойствие, понимаешь? Это единственный способ.

— Но как вы поняли, что достойная? — проговорила напуганная словами портрета девушка. — Я ведь никто, деревенщина… Если бы к вам зашла другая, она бы стала Ключом.

— Другая не могла зайти. Перестань обзывать себя, Тери! — грубо потребовала Рихарда в приказном тоне, она все еще выглядела растерянной и взволнованной. — Ты только и достойна. В этом трактире мне пришлось умереть, чтобы дождаться именно тебя — так предначертано. После всех мучений, которые ты прошла, после боли, которую тебе доставили, ты не сдалась. Ты сильная, Терисия, и не убеждай меня в обратном. Сейчас ты сбита с толку, но это нормально. Это не делает тебя плохой. Ты не никто.

Слезы из глаз были неминуемыми, ведь поверить словам ведьмы хотелось, но не получалось — она не потеряла память, не забыла среди каких людей росла. Ей невежество вскармливали вместе с молоком матери, чтобы она ни делала, это будет проявляться в ее мотивах — глупость, суеверие, ограниченность ума. Со слезами Тери смотрела на сочувствующее лицо ожившей нарисованной дамы. Вдруг появилось желание сжечь книгу чертям, сбежать из таверны в глушь ночи и забыть, забыть кто она на самом деле.

Терисия увидела, как Рихарда тянет к ней руку — человеческая ладонь просто вынырнула со страницы фолианта, будто из воды, и почти коснулась девушки, у которой нет воли даже отшатнуться.

— Тери, дай мне руку, — молвила ведьма, голос ее звучал совсем рядом, прямо над ухом, — я проведу тебя.

Девушка повиновалась, вложила свою ладонь в ведьмину. Её моментально увлекло в бездну, переливающуюся разноцветными камнями. Она видела Рихарду, держащую за руку, человеческую, а не троллью. Ведьма была спокойной и совсем не обращала внимания, что они с невероятной скоростью летят вниз.

— Не бойся! — произнесла ведьма, перекрикивая заглушающие все посторонние звуки и сильные воздушные потоки, бьющие в лицо.

Как долго они падали Терисия не поняла, но внезапно все прекратилось. Девушка почувствовала под ногами твердую землю. Голова кружилась, немного подташнивало, но Тери оглядывалась вокруг и узнавала эти места. Она увидела знакомый двор, родной родительский дом с маленькими мутными окошками. Девушка полной грудью вдохнула свежий весенний воздух и увидела маленькую девочку в белой сорочке. Малышка с распущенными светлыми волосами сидела на траве, перед ней охапка молодых цветов. Девочка старательно заплетает их в один огромный венок, не замечая присутствия рядом Тери и её спутницу.

— Что мы здесь делаем? — тихо спросила девушка Рихарду, но та только с загадочной улыбкой пожала плечами.

Девочка вдруг подняла на них удивленный взгляд, но будто смотрела сквозь. Вдруг через тело Тери пробежал ребенок, мальчик. Он не видел их, не почувствовал того, как прошел сквозь ее тело. Терисия сама себе показалась легкой полупрозрачной тенью, наложенной на весенний пейзаж. Девушка поняла, что и белокурая девочка смотрела не на них, а на мальчика. Он шел к ней, неся за спиной что-то тряпичное.

— Они нас не видят? — спросила она ведьму, а та, все так же не произнося ни слова, отрицательно покачала головой.

Дети стояли близко, можно было отчетливо видеть, как вручая подарок девочке, мальчик очень смущается. Тери рассмотрела, что он дает ей в руки тряпичную куклу. Девочка, отложив в сторону венок, задумчиво вертит куклу в руках и молчит.

— Тебе не нравится? — спрашивает мальчик дрожащим от волнения голосом.

— Мне… — девочка поднимает на него взгляд, но речь ребенка перебивает крик со стороны дома.

— Это что здесь творится?! — во двор выбегает женщина с метлой в руках, в которой Тери с трудом узнает свою маму, но очень молодую. — Кыш отсюда, сорванец! — она замахивается на мальчика метлой, но он со смехом успевает увернуться, со всех ног бежит прочь. Опять пробегая насквозь Терисию, но та уже не замечает этого.

Белокурая девочка побледнела, испугано хлопает глазами, глядя на женщину. Та, когда прогнала прочь мальчика, подошла к ней вплотную, осмотрела сердитым взглядом, а потом заметила в руках ребенка куклу. С яростью мать Тери вырвала у девочки игрушку.

— Гадость какая! Терисия, — серьезно произнесла мать, нависая над маленькой девочкой, — еще раз я такое увижу — получишь крепко! Поколочу, что сесть не сможешь! Малявка, а уже с мальчиками якшается! Потаскуха малая, прости господи, — с крика женщина переходила на гневный шепот, — иди в дом и молись, сейчас же. Я не для того тебя рожала, чтобы ты тут непотребствами занималась.

Тери почувствовала физическую боль, когда мать взяла ребенка за волосы, намотала их на руку и потащила за собой к дому. Девушка узнала в ребенке себя, но поверить не могла, что такое происходило. Ничего подобного она не помнила.

— Это твое первое воспоминание, — спокойный голос Рихарды заставил Тери отвлечься от мыслей. — Твой первый узел памяти. Таких много, но этот начальный из самых крупных. Его нужно развязать.