Легенда о невесте людоеда

8

Вопросы от человеческой девки так разозлили короля, что он еще долго не мог уснуть. Злость была странной: в этот раз она была не как волк с огромными клыками, что разрывает каждого, кто попадается под руку. Это было тихое, ноющее чувство. Как мозоль, как заноза. Тролль пытался понять причины своего испорченного настроения, искал подвох в словах пленницы, но чем больше думал, тем глубже загонял в себя занозу злости.

На следующий день он приказал вынести воду после купания пленницы, вместо этого принести ещё больше чистой воды, еще больше тряпок. Пусть хоть намывает комнату, хоть моется сама — ему всё равно. Всё равно ей недолго осталось, пусть радуется, от радости может и правда жиреть быстрее станет.

Пока меняли воду, девушка спала, а тролль следил за тем, чтобы слуги даже случайно не касались её клетки. Потом тролль запер дверь на ключ, хранившийся у него на шее в единственном экземпляре. Клетка же осталась незапертой специально, чтобы девка выходила и занималась тем, чем хочет.

Вместо ожидаемого снега, ведь с утра был мороз и иней на засохшей осенней траве, вдруг полил очередной ледяной дождь. Капли стучали по доспехам и шлемам побратимов, заливали глаза, попадали за шиворот, из-за чего нижняя одежда моментально промокала. Воины ругались на погоду, их обувь тонула в грязи, но все были твёрдо настроены без добычи домой не возвращаться. Может потому группа охотников во главе с королём всё же смогла догнать подстреленного из арбалета оленя. Еще несколько охотников подстрелили двух куропаток и нескольких кроликов.

После охоты мужчина стал одним из немногих, кто отправился в купальню. Слуги в этой части замка, завидев приближение солдат, живо подкидывали жару под огромные металические котлы с бурлящей водой. Королю полагался свой собственный котёл на обособленном постаменте. Места в нем вполне хватило бы и на еще одного-двух троллей его телосложения, но сегодня хотелось побыть одному. Даже разговоры купающихся в соседних котлах солдат не мешали расслабиться: правитель закрыл глаза, вдыхая запахи теплой воды с благоухающими травами. Он начинал уже дремать, но от провала в сон отвлекли осторожные прикосновения к волосам. Обернулся — служанка стоит с ребристым мылом-расческой в руках.

— Могу я расчесать ваши волосы, правитель?

— Нет, — буркнул он в ответ сердито, и добавил, — сам справлюсь.

Буквально вырвав из пальцев служанки мыло, король одним понятным жестом прогнал её, словно надоедливое насекомое. Не переча и не задавая тупых вопросов, та упорхнула помогать другим посетителям купальни. Тролль не любил подпускать к телу кого попало, не любил прикосновений, в том числе и к волосам. Многие знали его эту особенность, многие, но не все.

Принявшись яростно вычесывать мылом сальные волосы, король будто хотел вырвать их, однако причина ярости, конечно, пряталась не в волосах. Заноза злости, засевшая в его душе со вчерашней ночи, под действием расслабления и пара начала медленно пускать гной: тролль вспоминал своё детство. Как его впервые привели в эту же купальню, ведь тогда он достиг того возраста, чтобы купаться среди мужчин. Как отец окунул его с головой в кипяток, держал за волосы, не давая выныривать целую вечность. «Первое боевое крещение», так он это называл.

— Сделать воду погорячее?

От неожиданного вопроса мыло чуть не выскользнуло в воду. Рядом на полусогнутых стоял старик ведром в руке и щипцами, в которых зажат тлеющий уголёк.

— Не нужно.

Старик с улыбкой поклонился и пошел задавать тот же вопрос лежащим в соседнем котле. Король помнил этого старика: казалось, что тот всегда был преклонных лет, всегда выглядел как сейчас, словно он дошел до какого-то предела старости и больше не менялся. Когда-то, говорят, он тоже был воином, но потом добровольно ушел в прислужники. Заниматься делами в замке, заботиться о скотине в сарае да подкидывать угли под котлы в мужской купальне ему стало милее, чем охотиться и сражаться.

Тролль вдруг словил себя на мысли что завидует старику. У него же самого из-за происхождения выбора стать прислужником не было, он мог быть только королем. Сильнее всех. Смелее всех. Всегда первым бросаться в бой и последним уходить с поля битвы. На его совести все провалы его народа, он судья им и их поступкам. За это получает лучшее место за столом, лучшие женщины хотят родить ему наследника, а все воины стремятся стать приближенными и друзьями. Большинство из «друзей» мечтают занять место правителя, но вот только его самого никогда не спрашивали хочет ли он занимать это место. Не спрашивали, чего он хочет в принципе. А он хотел…

— Не важно, — произнес он вслух тихо, обращаясь к самому себе. — Не имеет значения.

Смыв с волос остатки мыла и ополоснувшись чистой водой, тролль закончил копательные процедуры. Одеваясь в чистую одежду, он ненадолго задержал взгляд на своём отражении в кадке с водой. «Зачем вздумал мыться? Недавно же ходил в купальню», — молча спрашивал он себя и кривился, ведь сейчас с мокрыми патлами и дышащей чистотой тела под недавно выстиранным бельем он чувствовал себя отвратительно — беззащитным ребёнком. Тем самым, которого вот-вот опять начнут бить, топить, стегать палкой или цепью, оправдывая это подготовкой к великому будущему.

В своей комнате чудовище обнаружило чистый, тщательно вымытый пол, и Тери была рада, что успела управиться с этим нехитрым делом до прихода короля. Когда она проснулась, немало удивилась и незапертой клетке, и новой кристально чистой воде, уже слегка нагретой пламенем камина, у которого стояла. Хоть бери и снова купайся! Но наглеть пленница не собиралась. Тролль и так слишком добр к ней стал, нечего испытывать его благие порывы на прочность и вытворять всякое.

Она ожидала удивить хозяина комнаты чистотой его покоев, но вместо этого её саму удивил внешний вид чудовища. И запах — от монстра исходил запах полевых цветов, мыла и мяты. Стоило ему появиться как в комнату в прямом и переносном смысле вдохнули свежий воздух. По коридорам замка в последние дни гулял страшный сквозняк, и сейчас ничего не мешало ему ворваться внутрь того помещения, в которое раньше он заглядывал только через щель между дверью и порогом.

Тролль казался воистину огромным Тери, когда стоял вот так, неподвижно в дверном проходе в светлой нательной рубашке и таких же штанах, обдуваемый порывистым ветром со спины. Он выглядел угрожающе; затрепетали факелы на стенах, собираясь вот-вот погаснуть. Терисия уже начинала молиться Богу, чтобы поскорее дверь была заперта, ведь и ей в одном тонком платье в клетке было зябко.

Дверь закрылась с громким хлопком.

— Ты всё-таки прибралась, — сердито сказал монстр, — хорошо.

Слова короля противоречили тону его голоса, поэтому Тери не спешила выходить за пределы клетки. Тролль же тяжелой поступью дошел до кровати и рухнул на неё так, что древесина той скрипнула, но не треснула.

Девушке так хотелось заговорить с чудовищем как вчера, пошутить о чём-то или спросить, да даже похвалить обновлённую, чистую внешность. Это, что, он помылся, вдохновившись её примером? Боже, да она даже не собиралась никаким таким образом на него воздействовать, просто поддалась порыву. Но как удачно! Видимо и правда, даже это грешное существо из Преисподней тянется к свету, к правильности. Но монстр почему-то не слишком радостен. С другой стороны, за всё время жизни с ним бок о бок она только вчера увидела впервые, как он улыбается.

Следовало переступить порог молчания между ними, ведь тот чем дальше, тем неприступнее становился. Терисия решилась:

— Спасибо за еду, мой король, — она подтянула ближе пустой мешок, лежавший за пределами клеток, — мясо было особенно вкусным. Никогда подобного не ела.

— Человечина.

Тери онемела, не веря своим ушам.

— Ты ела человечину. — Чудовище приподнялось на локтях в кровати, — Ела человека, такого же как ты. Понравился вкус?

Пленницу начинало тошнить. Она молчала и пыталась подавить рвотные позывы.

— Шутка, — ухмыльнулся тролль. Судя по довольному выражению морды, он был очень рад, что смог её напугать. — Ты ела обычную жирную свинину, приготовленную с чесноком и специями.

Тери облегчённо выдохнула.

— Вы держите свиней? — только и смогла выдавить она из себя дрожащим голосом.

— Держим, и не только их. Коровы, птицы разные, овцы, козы. Под тысячу голов всего, если тебе интересно. Чем по-твоему ты питалась все эти дни?

Пленница, конечно, догадывалась, что тролли занимаются разведением домашних животных, но представить себе не могла, что животноводство у троллей происходит с таким размахом. Ворох новых вопросов появился в её светлой голове:

— А где же вы их всех держите? Где пасёте, кругом же лес? Чем кормите зимой?

— Иди сюда, ближе! — неожиданно скомандовал король. — Меня бесит, что я не вижу тебя нормально, когда разговариваю.

— На кровать? — переспросила девушка. — Ты хочешь, чтобы я села рядом с тобой?

— Да! Можешь хоть лечь, мне всё равно. Будь в поле зрения.

Тон этот повелительный и грозный был типичен для хозяина комнаты, и в первые дни пребывания здесь точно бы заставил девушку трепетать от ужаса. Сейчас же, нельзя сказать что она совсем не боялась, нет — боялась, из разума не испарилось то, что это самый настоящий людоед. Но контекст их беседы сводил к минимуму угрозу того, что Тери сожрут прямо сейчас. А значит можно выйти спокойно из клетки, оправить смявшийся подол, пригладить волосы и подойти ближе к ложу чудовища.

Терисия села на край кровати, поворачиваясь корпусом к собеседнику. Тот же внимательно следил за её движениями, не подгонял и не ругал за медлительность. Когда их глаза встретились, он первый отвернулся — потолок интереснее. И для того он позвал её, чтобы отворачиваться? Так смотреть хотел на собеседницу, что теперь игнорирует её и молчит!

— Всё хорошо, мой повелитель? Я что-то сделала не так?

Он вздохнул и закрыл глаза.

— Ничего. Я устал.

— Прости, любимый король, это я виновата, — раскаивалась девушка. — Не стоило донимать тебя воп…

— Не от этого устал! — рыкнул монстр, хмурясь. — Животные и птицы живут внизу, на этаже замка, опирающемся о землю. Там сараи, курятники, конюшни и прочее подобное. Скот выпасается на пастбищах в глубине леса.

— В глубине леса?

— Наши предки возделывали лесную землю, делали внутренние поля, окруженные деревьями. Это традиция, оправдавшая себя многократно. Лестные пастбища и огороды дают нам достаточно пищи, чтобы без охоты питаться досыта.

Следующий вопрос напрашивался сам собой, да и фраза о «питании досыта» подталкивала к этой достаточно опасной теме.

— Тогда зачем вы едите людей?

Тролль открыл глаза, зыркнул на неё то ли со злостью, то ли с обидой. Тери заметила как сжимаются его массивные челюсти, играют желваки.

— Ты правда хочешь это знать?

— Конечно! — энергично кивнула девушка, усаживаясь на кровати удобнее и поворачиваясь к королю сильнее. Для этого ей пришлось одну ногу полностью закинуть на одеяло, второй Тери уже не касалась пола.

— Зачем?

— Потому что… — пленница в спешке пыталась более придумать убедительную причину, чем праздный интерес. Не смогла: — Потому что мне интересен ты, дорогой король. О тебе мне всё интересно!

Во взгляде чудовища не появился проблеск ни жалости, ни доброты, ни даже доверия. Холодное равнодушие камня, больше ничего не могла рассмотреть Тери в голубых глазах перед собой. Безразличие пугало даже больше, чем желание съесть. Но одновременно с этим этот холод заставлял девушку стараться еще больше: еще трогательнее изображать влюблённую идиотку, не отшатываться при его приближении, а падать к ногам в унизительной мольбе ответной если не любви, то хотя бы тени жалости.

— Ты знаешь кто такая Феанор?

Терисия впервые слышала это имя, потому отрицательно покачала головой.

— Феанор — первая богиня нашего мира. Легенда о её появлении гласит, что силу и магию она обрела, когда съела своего врага. — Тролль взглянул на девушку, а та даже не пыталась скрыть ужаса от услышанного. — После она поглощала миры, уничтожала империи и народы, завещав всем своим детям есть плоть и кровь всякого слабого, каждого беззащитного, любого беспомощного. Уничтожение уязвимых равноценно спасению мира, его очищению и вознесению к большей силе и святости, говорила Феанор. Бессильные — язва, требующая истребления.

В них крохи магии лежат, посеянной случайно,

Но урожая глупо ждать, сгниют там окончательно.

Ты должен быть неуязвим, и убивать безжалостно,

К мольбам чужим глухим, и ненавидим злостно.

Коль не умрут все слабаки, то станет страшно:

Отравят и поработят вас, расправятся дотошно

С каждым. Пасть на колени пред слабым грешно,

Ешь кровь и мясо низших, пока не станет тошно.

Пленница совсем не была готова к тому, что тролль начнёт читать стихи — да еще какие — мерзкие, ужасающие! Кто бы не сочинил эти стихи, он явно ненавидел слабых, а слабым монстры, очевидно, считали весь человеческий род.

— Завет Феанор, стих одиннадцатый, — пояснил монстр, да только Тери всё равно ничего не ясно. — Есть мясо и кровь людей — это традиция и обязанность, что питает троллей магией и силой, поддерживает здоровье и долголетие. С тех пор, как вся Великая Сила покинула наш мир, только следование Завету сохраняет связь нашего народа с магией. Не удивлюсь, если мы единственные, кто сберёг эту связь.

«Но какой ценой сберегли — ценной убийств и мучений других!» — размышляла девушка, но вслух Терисия сказала:

— Великий народ, воистину.

— Да. И я удивлён, что люди не знают легенду о Феанор. — Король сменил положение на кровати, а именно сел, повернувшись лицом к пленнице. — Во что вообще вы верите, люди? Всё так же поклоняетесь солнышку и дождику?

— Что? Нет, конечно! — девица не поняла при чём здесь силы природы и святая вера. — Мы верим в Бога, точнее в Ангела Господня.

Тери остановилась, не зная стоит ли рассказывать монстру всё о своей религии. Но сейчас он сидел перед ней и внимал каждому слову, а до этого без прикрас рассказал про верования троллей. Но он-то, понятно, имеет право говорить всё, что вздумается…

— Ну и? Чего замолчала? — сердился король. — Язык проглотила?

— Просто я не знаю, будет ли моему королю интересны человеческие верования, — оправдывалась пленница.

— Раз спросил, то интересно.

— Если ты сам просишь, тогда говорю: у нас есть церкви, есть Святая книга, Библия, где рассказывается про то, как Ангел спустился с небес и пришел к простой и доброй девушке по имени Таина. Из-за своей доброты и святости Ангел сделал её святой, и это в честь девы Таины молитва к церкви и все церковные обряды стали называться таинствами.

— Ясно. Как я и думал, ничего интересного, — презрительно заключил правитель. — И что же случилось с вашей Таиной? Родила Ангелу ребёнка, как обычно?

— Откуда ты знаешь? — опешила Тери. — Да, она родила сына, а позже дочь.

Король снисходительно кивал головой:

— Примитивные верования очень предсказуемы. Всё крутится вокруг продолжения рода. Вся вера на уровне ширинки и под подолом платья.

Девушке очень хотелось поспорить: Святая книга учит доброте и послушанию, смиренности и сочувствию, не только продолжению рода. Блуд и прелюбодеяние вообще жестко порицается, да тему близости не принято даже обсуждать.

— Твоя религия учит быть слабой жертвой, послушным животным в стойле. Моя вера учит уничтожать таких как ты. У нас нет ничего общего.

— Есть, — осмелилась перечить Терисия.

— Что?

«Мы пленники наших богов», — подумала девушка, но испугавшись этой богохульной мысли, промолчала. Потупив взгляд вниз, Тери медленно сползла с высокой кровати, вставая на ноги. Казалось, монстр мог схватить её, наказать за своеволие, ведь ушла без разрешения. Но тот не сдвинулся с места даже когда девушка вновь закрыла за собой дверцу клетки, сев на лисью шкуру внутри.