Легенда о невесте людоеда

5

Прошло десять дней и ночей с тех пор, как Терисия плотно питалась едой, приносимой монстром, и жила в его покоях. Потом прошло и того больше, но девушка уже начала сбиваться со счета, ведь кончились пальцы на руках, на которых она и вела счет. Ангел во сне ей больше не являлся, но у нее было о чем подумать и без его увещеваний. Конечно, она раскаивалась в том, что сбежала от нежеланного замужества, но стать женой чудовища, как наказал ангел, все же казалось ей слишком ужасным будущим. Более того — богохульством! Если все они, как и подозревает Тери, дьявольское отродье, то возлежать с ними запрещено законом господним. Но даже если они просто животные, то и тут закон Бога против — спят со скотом и дикими тварями только ведьмы и колдуньи, а она все еще не настолько низко пала.

В то же время умирать девушке по-прежнему было страшно. Казалось, только в плену, в тесной клетке, она начала любить свободу. Порой она размышляла о том, что могла бы унизиться до греха, но зато еще раз выйти на улицу, увидеть солнечный свет, свой родной дом. Она скучала по дому, на него она готова была променять райские кущи. Да, рай был прекрасен в ее воображении, но так недосягаемо далек, так эфемерен, что ставить своей целью жизнь в нем Тери уже боялась. А что если Рая нет? Что если все что у нее есть это жизнь здесь и сейчас?

Свое пребывание в замке монстров девушка, в конце концов, стала мерить своей собственной полнотой — чем больше становились ее бедра и живот, чем теснее становилось в клетке, тем больше прошло времени. Пока в клетке Терисии было еще терпимо, но толстые ноги все больше доставляли хлопот. Изменения произошли не только в теле — в характере тоже случились сдвиги. Она уже начала привыкать к присутствию монстра в комнате, но по-прежнему предпочитала не смотреть ему в глаза лишний раз, а если это и случалось нечаянно, то Тери первая отводила взгляд. Монстр же был традиционно молчалив, угрожать не угрожал, ведь она всегда показывала ему пустой мешок из-под пищи.

Одним вечером король принес очередную большую порцию еды и бурдюк с питьем. Однако вместо воды или разбавленного до состояния морса вина, в этот раз там было какая-то крепкая и сладкая выпивка, пахнущая медом и ягодами — на вино не похоже, а ничего кроме него Тери за свою недолгую жизнь и не пробовала. Она осторожно сделала глоток, и по телу мигом разлилось приятное, теплое удовольствие, а во рту еще долго оставалась сладость.

Этот эффект девушке определённо нравился, пусть и ощущала подобное впервые. Она делала глоток за глотком, забывая иногда даже закусывать пищей, ведь удовольствие от пищи не шло ни в какое сравнение с блаженством от напитка. В какой-то момент она даже не испытывала ничего другого, кроме радости и беспредельного счастья, позабыв где и с кем находится. Было так весело, что хотелось или танцевать, или петь. Даже учитывая то, что она сидела в клетке почти неподвижно, у нее кружилась комната перед глазами. Но и это казалось забавным, Тери смотрела по сторонам с блаженной улыбкой.

Когда ее взгляд встретился с взглядом хозяина комнаты, то девушка не отвела его, а только шире улыбнулась. Почему-то сейчас он не выглядел страшным, или может это ей кажется из-за помутившегося зрения? Нет! Выглядит как самый обычный мужчина, хоть и немного другие черты лица, немного необычные, но и в этой необычности было нечто притягивающее. По телу девушки разлилась еще одна волна жара, но уже не от напитка. Тери словно впервые увидела своего пленителя, и — о чудо! — из сатанинского мерзкого чудовища он превратился в обычного человека.

«Почему я раньше боялась? Чего мне бояться?» — подумала она, но поняла, что тихо шепчет свои же мысли вслух. Удивившись сама себе, она тут же сделала еще глоток сладкого напитка. В бурдюке оставалась еще добрая половина питья, что не могло не радовать.

Хозяин комнаты услышал, что пленница что-то бубнит себе под нос.

— Что-что? — переспросил он ее, ухмыльнувшись уголком губ.

Девушка подняла взгляд и оторвалась от бурдюка, услышав голос. Впервые обращение к ней не вызвало дрожь, а только веселье и улыбку.

— Что-что? — передразнила она его неумело, рассмеявшись своей же шутке. — Прошу прощения, мой король. Я не знаю, что здесь смешного… — Она опять засмеялась, тщетно пытаясь взять себя в руки, — Извините…

Тролль ничего не ответил, но продолжал ухмыляться. Зрелище и правда забавное, а идея дать ей переслаженную медовуху вместо обычного пойла полностью оправдала себя. Как это он не додумался раньше? Теперь оставалось только наблюдать, что в стельку пьяная пленница начнет чудить и веселить его. Ждать долго не пришлось.

— Мой король, — протянула девушка, с улыбкой просовывая руки в отверстия клетки и пытаясь дотянуться до изножья кровати, на которой он лежал, — мой король, я хочу попросить вас о чем-то.

— На горшок?

Девушка скривилась.

— Не-ет! Можно мне, пожалуйста, мое свадебное платье принести. Я так ни разу его не примерила, а оно до жути красивое. Такое синее, голубое с розовым…

— Платье? — удивился тролль.

— Ага! Свадебное, самое настоящее. Очень красивое, правда. Синее такое… — девушка запнулась, бровки на мгновение нахмурились, но вот она уже опять расплылась в улыбке. — Платье. Я взяла его с дома, когда бежала.

Король задумался о сказанном девушкой. Ни о каком платье ему не докладывали, да и зачем ему знать такие мелочи. Как и положено, донесли только самое важное: пришла под дверь, просилась внутрь, схватили и в клетку посадили. Тряпки пленников либо сжигают, либо ими служанки моют пол или посуду; иногда перешивают себе на наряды эти тряпки гетеры, только там может и быть ее свадебное платье. Но это нужно вставать, искать, спрашивать — шибко велика честь для человеческой дурнушки. Зачем он вообще думает над ее просьбой?

— Ты принесешь мне платье? — спросила еще раз девушка, и жалостливо добавила: — Ну-у, пожалуйста…

— Нет.

— А почему?

— Я сказал нет! Что тебе, дуре, не ясно? — прорычал тролль в сердцах. Девушка тут же поникла, но грустила недолго. Приложившись губами еще несколько раз к бурдюку, она заговорила опять, язык ее уже начал сильно заплетаться.

— Знаешь, король, я ведь могла бы стать твоей невестой. Но ты не хочешь нести мне платье… оно красивое, синее. — Пленница глубоко вздохнула, опершись лбом о клетку. — Я ведь пришла, чтобы быть тебе женой. Ты моя судьба — ангел сказал! По лесу шла, коня потеряла, но нашла тебя… Черт, а ты… — на глазах девушки вдруг выступили слезы, — а ты не хочешь принести мне свадебное платье!

Девица закрыла ладонями лицо и всхлипнула. Она всхлипнула еще несколько раз, а потом плакала навзрыд. Троллю слышалось в этом плаче жалобное скуление пса, щенка какого-нибудь. Невероятно раздражающие звуки.

— Тихо! Хватит выть, — скомандовал он.

Девушка будто не слышала его. Взбешенный неповиновением тролль повторять не стал — вскочил с кровати, схватил клетку. При его силе поднять пленницу вместе с ее тюрьмой было просто. Через несколько секунд король уже поднес ее к языкам пламени в камине настолько близко, что они уже лизали сталь клетки. Запахло жаренным — огонь опалил мех лисьей шкуры. Пьяная и еле соображающая девушка не сразу осознала, что происходит, но почувствовала жар так близко и отпрянула от него как можно дальше, закричала.

— Не заткнешься, так зажарю тебя прямо здесь, — пригрозил тролль.

Теперь девица боялась даже дышать, а о нелепых слезах и их не менее дурацкой причине позабыла мгновенно. Произведя необходимый эффект, король поставил клетку на прежнее место, но не успел он вновь улечься на кровать, как вновь услышал ее дрожащий, едва слышный голос.

— На горшок… по-пожалуйста.

Шумно выдохнув, он опять вернулся к пленнице. Замок и прутья плетки были еще горячими, но грубая кожа его рук могла это стерпеть. Неловкое пьяное движение, и вот для девицы нечаянное соприкосновение с горячим металлом не прошло бесследно — кожа на предплечье моментально вздулась и покраснела. Но пленница, к удивлению короля, в этот раз не издала ни звука, хотя было видно, какую боль ей это доставило. И это при том, что выпивка обычно обезболивает раны. Нетвердой, шатающейся поступью она сама дошла до отхожего ведра, сделала свое дело, и готова была лезть обратно в клеть, но тролль не пустил. Схватив ее за ошейник, он повел к своей постели, а дойдя до нее, сам опустился на колено, чтобы отпереть один из сундуков близ ложа.

Лекарь в свое время создал много целебной мази, которая хранилась как у любого воина, так и у короля. Субстанция эта, насколько было известно троллю, создавалась с использованием магии, и благодаря ее действию любая рана затягивалась в разы быстрее. Разве что отрубленные руки и ноги не могла обратно отрастить, а так мазь и правда была сильна — ее король и решил нанести на ожог пленницы. Взяв из кувшина в сундуке мази буквально на один указательный палец, он аккуратно нанес ее на предплечье быстрыми и уверенными движениями.

— Спасибо, — произнесла девушка, когда он перевел взгляд на ее мордашку.

— Пожалуйста, — ответил он негромко и отвернулся, чтобы захлопнуть сундук и вытереть остатки мази. Когда обернулся, девушки уже не было перед ним — она залезла в свою клетку и уже пыталась улечься на ее дне в свою обычную, смиренную позу.

Тери уснула сразу же и проспала большую часть следующего дня. Разбудила ее дикая жажда, но рядом с клеткой она не нашла утреннего мешка с едой, хотя кровать монстра была пуста. Помучавшись недолго, она захотела вновь провалиться в сон, но тут вспомнила все до последней мельчайшей подробности из происходившего вчера. Рана на предплечье заболела. Девушка не могла поверить, что вела себя как полная идиотка. Хотя нет, она вспомнила, что всегда ведет себя примерно таким же образом, почему она и оказалась в клетке, в плену. К чувству дикого стыда, жажде вдруг прибавилась еще и головная боль. Боль резкая, в глазах потемнело, и следующий недолгий сон больше напоминал обморок.

Когда она проснулась опять, боль все еще была на месте, но зато у клетки лежал полный мешок еды. Первым делом Терисия запустила руку в самую глубь, где обычно лежал бурдюк с питьем — и в этот раз он был на месте. Чистая прохладная вода в нем была слаще в ту минуту, чем приторное вчерашнее пойло. Однако вместе с бурдюком она вытащила еще что-то, и когда присмотрелась что именно, не сразу поверила своим глазам. Это было ее свадебное платье.