Пуласки перебрал кассеты, которые пометил стикерами, и вложил одну в видеомагнитофон.
- Это одна из старых записей, датируемая летом 2006 года. Поначалу я не обратил внимания на эту молодую девушку. - Он остановился рядом с телевизором и показал пальцем на ничем не примечательную девушку, сидевшую на расстоянии трех стульев от Лизы.
- Это Сибил, - сказал он. - Предположительно, она на год или на два старше Лизы. Обратите внимание на ее голос. Сейчас она заговорит...
Немного погодя, Сибил заговорила.
- У нее австрийский акцент, - определила Эвелин.
- Исходя из того, что мне удалось расслышать на кассетах, она родом из Вены. Беспризорница, выросшая в Пратере [14] без родителей, среди воров и сутенеров. Как и многие другие пациенты этой клиники она подвергалась насилию, когда была ребенком. Каким-то образом ей удалось пробиться в жизни и подростком переехать в Германию.
Эвелин подумала о Пратере, сахарной вате, горках, колесе обозрения и пещере ужасов с зеленым монстром, куда она часто ходила с родителями, когда была маленькой.
- Почему Вы мне об этом рассказываете?
- Посмотрите, что произошло полгода спустя. - Пуласки сменил кассету. На этот раз Сибил сидела рядом с Лизой.
- Она отрастила волосы.
- Не только, обратите внимание на ее акцент.
Эвелин наклонилась вперед. Качествo звука было плохим, но не смотря на треск, нельзя было не услышать немецкое произношение Сибил.
- Она переняла северо-немецкий акцент Лизы.
- Слушайте внимательно. Она даже имитирует ее манеру говорить и ударение.
Эвелин почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
- Даже как-то жутковато.
Скрип откуда-то сзади заставил ее вздрогнуть. Это сотрудник гамбургской криминальной полиции поднялся со стула и демонстративно посмотрел на наручные часы.
- Так, ваши полтора часа истекли.
Пуласки поднял руку.
- Еще немного.
- Я сказал, ваше время истекло.
- Да, черт возьми, еще только одна кассета. - Пуласки поменял кассеты, продолжая объяснять Эвелин. - Очевидно в этой части клиники не так уж много тех, кто дружит друг с другом. Однако Сибил подружилась с Лизой. Исходя из наблюдений социальных работников, Сибил креативна, обладает уровнем интеллекта выше среднего и выдающимся организаторским талантом.
Полицейский встал рядом с Пуласки.
- Ну, так что?
- Еще одно видео, согласен? И на этом закончим, приятель. - Пуласки даже не стал ждать ответа и нажал на пульт видеомагнитофона.
На экране появилось еще одно групповое занятие.
- Это видео сделано весной этого года, - прокомментировал Пуласки.
Ему не пришлось дальше объяснять. Эвелин увидела все с первого взгляда. Сибил была одета так же как Лиза, в джинсы и бежевую вязаную кофту. Рукава закатаны до локтя. Обе девушки носили на левом запястье браслеты в знак дружбы, и сидели одинаково закинув ногу на ногу. Они были так похожи, что их можно было перепутать. Сибил что-то сказала. Всего несколько слов с грубым, северным акцентом - и Эвелин показалось, что она уже когда-то слышала этот голос.
- Прокрутите назад! - настояла она. - Мне кажется, я знаю...
Вдруг на мониторе появилась вспышка и в следующую секунду экран потемнел. Видеомагнитофон щелкнул и жужжание кассеты прекратилось.
Гамбургский полицейский стоял с кабелем в руке рядом с розеткой.
- Так, Зигмунд Фрейд. Шоу закончилось.
- Эй, что за черт... - Большего Пуласки сказать не смог.
В этот момент открылась дверь и в комнату вошла доктор Гесслер в сопровождении двух санитаров.
- Ваше время истекло. Прошу на выход. - Она указала на дверь.
Эвелин почувствовала, как у нее все сжалось внутри. Эти люди упорно думали только о графиках.
- Я бы хотел уладить еще одно дело... - сказал Пуласки.
- Охотно верю, - прервала его врач. - А именно, вы хотите как можно скорее отправиться в кафетерий и оплатить Ваш счет до конца. Вы заплатили слишком мало! - она бросила на него гневный взгляд.
- Ох уж эти крохоборы, - пробормотал Пуласки и уставился на нее, как будто не понимал, о чем она только что сказала.
- Я оплачу остаток, - вмешалась Эвелин. - Без проблем, Вы предельно ясно обозначили Ваши приоритеты.
Доктор Гесслер пропустила мимо ушей подкол Эвелин.
- Прекрасно, значит это дело улажено. - Она снова обратилась к Пуласки. - Сегодня утром Вы поставили с ног на голову полбольницы, так что я рада, наконец, избавиться от Вас и других полицейских.
- Я бы хотел поговорить с одной из пациенток.
- Конечно. Еще что-нибудь? - врач рассмеялась. - Кладешь Вам палец в рот, а Вы...? - она покачала головой. - Я поговорила по телефону с Вашим начальником в Лейпциге. Во-первых, Вы скрыли от меня, что со вчерашнего дня находитесь в отпуске, во-вторых, в Вашем участке не знают коллегу по имени Эвелин Мейерс. Интересно, что сказала бы пресса по поводу этого происшествия?
Эвелин затаила дыхание. Все вскрылось. Будучи юристом, она знала, какие последствия вызовут их действия. Тем более, что она сама была в отпуске и официально не работала над делом.
Однако Пуласки не отреагировал на обвинения.
- Я бы хотел переброситься парой слов с Сибил.
- Сибил? - врач покачала головой. - Не получится. Я достаточно долго терпела Ваше присутствие. Эти два господина проводят Вас наружу. До свидания.
Пуласки повесил галстук на шею, взял пиджак и пальто и, не прощаясь, проследовал за санитарами в белых халатах. Наверняка внутри у него все кипело. По крайней мере Эвелин чувствовала себя так, и он должно быть тоже испытывал схожие чувства. В данный момент у нее создалось впечатление, что они вместе с Пуласки боролись с ветряными мельницами бюрократии. Эвелин вдруг стало смешно.
- Почему Вы смеетесь? - пробурчал Пуласки, спускаясь вниз по лестнице к выходу.
- Я вдруг подумала о Дон Кихоте.
- О ком? Вы имеете в виду это старого тощего из...? - он подумал некоторое время. - Мне бы Вашего чувства юмора.
- Я бы не стала упрекать Вас в том, что Вы утратили свое чувство юмора за прошедшие годы.
Он кивнул.
- Эта неделя еще хуже, чем обычно. Видите ли, я уже четыре дня общаюсь с врачами и психиатрами. По сравнению с ними, бюрократы из министерства внутренних дел просто хиппи.
- Вы явно не в восторге.
- Не в восторге? - повторил он. - Меня уже тошнит от одного упоминания о врачебной тайне.
Эвелин покосилась на санитаров, которые шли впереди них. Очевидно Пуласки было все равно, что они о нем подумают.
Когда они остановились перед зданием, один из санитаров показал на выход.
- Кафетерий вон там.
- Спасибо, я знаю! - прошипел Пуласки.
Санитар исчез, не попрощавшись.
Пуласки зажег сигарету. Второй санитар, молодой, анорексичного вида парень с прыщавым лицом, похожий скорее на студента, остановился и так же сунул в рот сигарету. Уже глядя на то, как он прикуривал от зажигалки, Эвелин поняла, что курил он не часто. При этом парень оглядывался, как будто хотел посмотреть проследовал ли кто-нибудь за ними к выходу.
Вдруг он обратился к Пуласки.
- Вы хотите поговорить с Сибил?
- Вы знакомы с этой девушкой?
Он огляделся, после чего понизил голос.
- Я часто имел с ней дело.
Пуласки улыбнулся.
- Вы можете говорить нормально, мы же здесь не на черном рынке. - Он закашлял и раздавил сигарету в большой, каменной пепельнице рядом с входом. - Вы заметили, что Сибил с годами стала все больше идентифицировать себя с Лизой?
- Интересное наблюдение, - все еще тихим голосом заметил парень. - Одной из лучших стратегий преодоления для собственной психогигиены является тесная связь с семьей или подругой. Ну, семей здесь нет. Но я заметил, что Сибил переняла, прежде всего, агрессивный потенциал Лизы.
- Кто Вы, черт побери? Си. Джи. Юнг[15]
- Марти, прохожу альтернативную службу. - На мгновение он стыдливо опустил вниз глаза.
- Извини, - проворчал Пуласки.
- Да ладно, я уже привык, что надо мной насмехаются. - Парень снова затянулся, и тут же закашлялся.
- Марти, Вы должны прекратить с этим делом, - предложил Пуласки.
- Вы же тоже курите!
- Я только что бросил. - Пуласки провел рукой по подбородку, не понимая как относиться к этому парню.
Эвелин считала, что он заслуживает доверия.
- Насколько хорошо Вы знаете Сибил? - подключилась она к их разговору.
- Она меня очаровывала. - Парень улыбнулся. - У нее была феноменальная память и ярко выраженная креативность. Это необходимые условия для выживания в экстремальных ситуациях.
Парень говорил так, как будто знал наизусть ее медицинскую карту. Но что еще больше смутило Эвелин, так это то, что он говорил о Сибил в прошедшем времени.
- Где нам ее найти? - спросила Эвелин.
- Здесь ее уже нет. – Парень, улыбаясь, раздавил сигарету в пепельницу. - Четыре месяца назад она переехала в общежитие в Киль.
Около половины второго Эвелин сидела в кафетерии за поздним обедом, где оплатила остаток суммы, оставшийся с утра.
Пока она ела омлет с тостом и пила крепкий кофе, Пуласки разговаривал по телефону возле кафетерия. Он одолжил у нее сотовый, так как у него села батарейка. Разговор длился уже довольно долго, она видела в окно, как он ходил взад вперед с кислым лицом. Через некоторое время он зашел в кофейню и сел к ней за столик. Его галстук все еще был развязан и просто висел на шее.
- Несколько дней назад я познакомился с женщиной - психотерапевтом, которая работает в Маркклееберге, - рассказал он. - Она занималась Наташей и также, как и я заинтересована в том, чтобы убийцу подростков поймали. Я только что разговаривал с ней. Она помогает мне в расследовании.
- Как ее зовут?
Он посмотрел в окно.
- Соня Вилльхальм... Она бывшая жена прокурора, который занимался этим делом.
Эвелин насторожилась. Одно то, как он подчеркнул ее имя и пренебрежительно высказался о ее бывшем муже, говорило о многом.
- Это прозвучало так, как будто Вы...? - в то же мгновение взгляд Эвелин упал на его обручальное кольцо и ее бросило в жар. - Простите.
- Все в порядке. Это не то, что Вы думаете. Я - вдовец.
- Простите, - повторила она.
- Не нужно извиняться, это было давно. - Пуласки задумчиво крутил кольцо на пальце. - Вы замужем? - она покачала головой. - Но в Вашей жизни есть мужчина? - предположил он.
Эвелин непроизвольно подумала о Патрике. С тех пор как она на рассвете уехала на автомобильном поезде с Зюльта, они больше не разговаривали по телефону. Наверное, он лежал, напившись таблеток, на диване и спал. В противном случае, он уже дал бы о себе знать.
- Нет, вообще-то у меня никого нет.
- И как зовут этого "никого"? - спросил Пуласки.
Вот хитрюга! Она улыбнулась.
- Патрик.
- Думаю, Патрику повезло, что он знаком с такой девушкой, как Вы.
Эвелин было неприятно говорить об этом, тем более, что между ней и Патриком никогда ничего не было, но, в конце концов, она сама затронула эту тему.
- И что выяснила Ваша знакомая?
Пуласки вернулся к предыдущей теме.
- Она знает кое-кого в Киле, из местной терапевтической группы совместно проживающих женщин с травмированной психикой. И теперь пытается выяснить, поселилась ли у них четыре месяца назад пациентка по имени Сибил, после чего перезвонит мне. - Он пододвинул ее сотовый на середину стола. - Я хочу сначала поговорить с ней, прежде чем отправиться туда. Как никак, до Киля сто километров.
Некоторое время они ждали, не говоря ни слова. В конце концов, Пуласки нарушил молчание.
- Когда мы были в комнате у Лизы, Вы перечислили ряд фамилий... Кислингер, Пранге, Холобек, Пеллинг, Хансон и так далее. Я предполагаю, что это были участники круиза. Откуда Вам известны эти фамилии?
Эвелин помедлила, прислушалась к себе, но внутри не возникло "горячего" щекотания. Интуиция подсказывала ей, что Пуласки можно было доверять. Ведь он так же как она хотел быстро раскрыть дело и даже пожертвовал для этого днем своего отпуска. При этом, являясь отцом-одиночкой у него наверняка были другие заботы.
- Я была на вилле судовладельца, где нашла этот список. - Она вытащила из сумочки лист бумаги, развернула его и пододвинула Пуласки через стол.
Он внимательно прочитал его.
- Нашла? Вот так просто?
- Я его украла.
- Понятно, я ничего не имею против. Одно имя вычеркнуто, - заметил он.
- На данный момент все эти мужчины, кроме одного, мертвы. Большинство из них за последние два месяца стали жертвами несчастного случая.
- Вы исходите из того, что эти мужчины были убиты?
Эвелин кивнула.
- Очевидно их убивала Сибил. По другому я себе этого не могу объяснить. Ко всему прочему их всех шантажировали, каждые три месяца деньги переводились на один и тот же анонимный счет в гамбургском народном банке. Возможно смерть Мануэля была своего рода способом давления.
Пуласки раздумывал над ее словами. Погрузившись в мысли, он крутил меж пальцев сигарету, не зажигая ее.
- Тем самым, Сибил остается нашей единственной зацепкой.
Как раз в этот момент зазвонил телефон. На дисплее высветился номер с немецким кодом.
- Это Соня Вилльхальм. - Пуласки приложил телефон к уху. - Минутку, - сказал он через некоторое время. - Я включу громкую связь, чтобы Эвелин Мейерс тоже могла слышать.
Он положил телефон на стол и они склонились над ним.
- Здравствуйте госпожа Мейер, здравствуйте господин Пуласки, надеюсь моя информация вам поможет.
Эвелин почувствовал симпатию к ее голосу. Приятно было слышать, что они были не одни в этой ситуации.
- Мне удалось узнать фамилию Сибил, - сообщила Вилльхальм. - Ее зовут Воска, Сибил Воска. Ей двадцать один год и она сама решила прервать свое длительное лечение и переехать в общежитие в Киль. Терапевтическое сопровождение группы, с которой она проживает, способствует развитию личности, но не заменяет амбулаторную психотерапию.
- Проживая в этой группе, у нее была возможность совершать поездки за границу? - спросила Эвелин.
Вилльхальм сделала паузу, прежде чем ответить.
- Мне кажется интересным, что Вы затрагиваете именно этот пункт.
Пуласки вопросительно посмотрел на Эвелин.
- Почему?
- Потому что Сибил три месяца назад сбежала, не взяв с собой ничего, кроме платьев и ста евро из общей кассы. С тех пор ее не могут найти.
Спустя четверть часа они все еще сидели в кофейне. Эвелин предложила заказать для Пуласки вегеторианский омлет, но он отказался. Видимо у него совсем пропал аппетит.
Он задумчиво крутил сигарету меж пальцев.
- Следы Сибил полностью затерялись.
- По крайней мере Вам не пришлось ехать за сто километров.
- Слабое утешение. Сибил может быть где угодно. Как Вы думаете, она считает себя Лизой и отождествляет себя с ней?
- Возможно. - Эвелин пожала плечами. - Если да, то у нее должна быть развита острая жажда справедливости, чтобы вместо Лизы мстить за смерть ее брата.
- Которого она даже не знала, - закончил за нее Пуласки. - Чистая месть, или за этим кроется нечто большее? - он показал на список Хокинсона. - Вы сказали, один из этих мужчин еще жив. Кто?
- Патрик мне этого не сказал.
- Мы сможем добиться от него ответа?
- Никаких шансов.
- Черт. - Пуласки уставился на список. - Обобщим, все что нам известно. Четыре месяца назад Сибил перевели в общежитие, через месяц она оттуда сбежала, а вскоре после этого началась серия убийств. Мы знаем о Сибил, что она умная, досконально планирует преступления, маскируя их под несчастные случаи и с высокой долей вероятности действует систематически. Когда и где, по Вашему мнению, она совершала нападения?
Эвелин закрыла глаза и помассировала виски.
- Все началось с того, что немногим более двух месяцев назад она посетила Пауля Смолле в его жилом вагончике на Зюльте. Он был капитаном "Фридберга". От него она узнала, что за этим круизом стоял Эдвард Хокинсон.
- Этого Смолле она тоже убила?
- Он не трогал детей. Она оставила его в живых, но вчера ночью, когда я была у него, он совершил самоубийство.
Пуласки с грустью посмотрел на нее.
- Должно быть, это было ужасно для Вас.
- Поэтому сегодня мне нужно будет поехать во Фленсбург, чтобы дать показания.
- Это может подождать. Коллеги не так быстро расследуют самоубийства. Рассказывайте дальше!
Эвелин подумала о Сибил. И вдруг у нее по спине пробежал холодок. Она выпрямилась. В один момент в ее голове выстроилась вся логическая цепочка.
- Точно! После этого Сибил поехала в Куксхафен, на виллу Хокинсона. Я разговаривала с его дочерью. Она рассказала, что примерно два месяца назад в их дом кто-то проник и украл все семейные драгоценности.
- Хитрая чертовкa, - прокомментировал Пуласки.
- Деньгами, вырученными от продажи драгоценностей, она предположительно и оплачивала поездки по Германии и Австрии.
- Пара пустяков для ребенка, выросшего на улице.
- Но вообще-то на вилле она искала нечто другое. Она наверняка нашла список в рабочем кабинете Хокинсона и списала все имена и адреса. После этого все и началось.
- По какому графику? - спросил Пуласки.
Эвелин попыталась вспомнить.
- Хайнц Пранге возможно был первой жертвой. Он умер примерно два месяца назад в Берхтесгаденских Альпах. Рудольф Кислингер около трех недель назад в Вене. Эдвард Хокинсон в прошлую пятницу на побережье Северного моря... А Петер Холобек три дня назад в своих венских апартаментах.
- Это какая-то бессмыслица, - раздумывал Пуласки. - Почему Сибил сначала поехала в Вену, потом к Северному морю, а затем опять в Вену? И по какой причине она убила судовладельца не в тот день, когда проникла на его виллу, а спустя несколько недель?
- Отвлекающий маневр? - предположила Эвелин.
Пуласки покачал головой, глядя на список. Вдруг его глаза расширились и он повернул к ней список.
- Посмотрите какая последовательность.
Хайнц Пранге, Рене Манцон, Марк Пеллинг, Курт Хансон, Рихард Рушко, Мартин Риттер, Рудольф Кислингер, Томас Эберхардт, Георг Паллок, Эдвард Хокинсон, Петер Холобек, Альфонс Болтен ХХХХХХ
- Пранге, Кислингер, Хокинсон, Холобек..., - прошептала Эвелин. - Она идет по порядку.
- Эта дрянь как будто строчка за строчкой отрабатывала список.
Эвелин стало дурно.
- Это означает, что она уже несколько месяцев ездит вдоль и поперек по всей округе, но при этом посещаемые ею места никак не связаны между собой. - Она еще ни разу не слышала о таком сумасшедшем методе, однако Сибил видимо была на своей волне.
Она вдруг показала пальцем на последнее имя.
- Если Вы правы, то Альфонс Болтен последний оставшийся в живых из этого списка.
- Вопрос только в том, как долго? - Пуласки пододвинул к себе листок, чтобы посмотреть адрес. - Этот гад живет в Куксхафене. - Он посмотрел на часы. - Если адрес еще действителен, через два часа мы можем быть там.
- Мы? - повторила Эвелин.
- Я бы хотел нанести ему неожиданный визит. Вы будете меня сопровождать?
Эвелин подумала о самоубийстве Смолле и своих показаниях.
- Но...
- Фленсбург подождет, - прервал он ее. - Я улажу это со своим начальником.
- Вы же в отпуске, - напомнила ему Эвелин.
- Разве это нормальный день отпуска? - он с грустью улыбнулся. - Я уже итак давно должен был поговорить с шефом. Хорст Фукс будет в ярости...
Она придвинула ему свой сотовый и он позвонил в Лейпциг. Разговор прошел не совсем конструктивнo. Другие гости опять с любопытством смотрели в их сторону. Пришло время исчезнуть отсюда. В гамбургской клинике они произвели яркое впечатление, но отнюдь не лучшее.
Немного успокоившись, Пуласки попросил соединить его с неким Мальте. После этого он записал под адресом Болтена номер телефона.
- Спасибо. - Пуласки положил трубку.
Эвелин заметила, что он злорадно ухмылялся.
- Вас отстранили от службы с полным выходным пособием?
- Если бы. Я самовольно вышел на работу во время отпуска. Шеф сейчас подтвердил это официально. Ничего другого ему не оставалось. Тем не менее, вчера я подстрелил подозреваемого и объявил его в розыск, а сегодня запросил защиту свидетеля... но это не важно! Важно, что адрес еще действителен. Речь идет о некоем докторе Альфонсе Болтене, судье по делам несовершеннолетних на пенсии. - Находясь под впечатлением, он приподнял брови. - Ваш коллега, так сказать.
"Как Холобек. Таким образом, Болтен был не единственным коллегой, замешанным в грязных делах", - с горечью подумала Эвелин.
- Это номер его телефона, - добавил Пуласки, уже набирая его.
- И что Вы скажете, если он возьмет трубку? - прошептала Эвелин. - Я думала, мы приедем без предупреждения?
- Мы так и хотим... Пшт! - Пуласки прислушался, после чего положил трубку. - Он дома.
По телу Эвелин пробежал холодок.
- Я как будто участвую в скрытом расследовании.
- Хотите отказаться?
- Нет!
Пуласки улыбнулся.
- Смелая девочка. Мы случайно владеем одинаковым телефоном. У Вас с собой зарядное устройство? - Эвелин кивнула.
- Я хотел бы одолжить его во время поездки, чтобы зарядить батарейку. У моего драндулета полетел амортизатор, но прикуриватель еще работает.
- Мне все равно нужно будет возвращаться в гамбургский аэропорт, так что можете оставить Вашу машину здесь, и мы вместе поедем в Куксхафен, - предложила она.
- Вы можете предложить нечто лучшее, чем дряхлая «Шкода»?
- Прокатный автомобиль от «Сикст» [16] .
- Ох,- Он приподнял брови. - Курить в салоне запрещено?
- Конечно. Разве Вы не собирались бросать?
- Верно. - Он задумчиво провел рукой по подбородку. - С благодарностью принимаю предложение. Предлагаю поехать через Бремен и Бремерхафен, вверх по побережью. Самое позднее через два часа мы будем в Куксхафене. Но сначала мне нужно вернуться в свою машину, забрать запасной магазин для «Вальтера» - на всякий случай, если возникнут проблемы, - успокоил он ее.
Эвелин удивленно распахнула глаза.
- Какие проблемы могут возникнуть?
- Не знаю, но с тех пор как я взялся за это дело, у меня одни проблемы.