Лето возмездия

Глава 6

За все годы своей адвокатской практики, Эвелин Мейерс никогда еще не видела такого озлобленного лица, как у вдовы Кислингера, когда она объясняла женщине как умер ее муж тем вечером, перед входом в «Entrez-Nous».

Официант кафе в венском центре города только что принес напитки. Тем не менее, это не было больше похоже на запланированный обед. Вдова проигнорировала бокал, и сначала посмотрела на своего адвоката, который неразборчиво писал в блокнот несколько заметок, затем снова сфокусировала взгляд на Эвелин, как будто каждый орган власти выдавал для нее разрешение на ношение оружия.

— Вы хотите повторить ваше наглое утверждение, девушка, прежде чем мой адвокат привлечет вас за клевету?

«Так типично. Угрожают всегда одинаково – жалобой», — думала Эвелин. Кроме того, ледяной голос подходил холодным глазам этой женщины. Но Эвелин нельзя было запугать.

— Разумеется. – Эвелин наклонилась вперед, и сказала медленно и подчеркнуто спокойно. – Ваш супруг находился на благотворительном вечере для детей, больных раком, в детской больнице Святой Анны только один час. Затем он поехал на своем «Порше» в «Энтрез-Ноус», ночной клуб, где, в очередной раз, напился, в этот раз в сопровождении молодой дамы, и, спотыкаясь, пошел к своей машине.

Вдова – в узких очках для чтения, в парике и золотых драгоценностях с камнями, которые стоили больше, чем машина Эвелин – уставилась на нее ледяным взглядом.

— Впрочем, есть свидетели, которые могут это подтвердить, — добавила Эвелин, как бы между прочим.

Вдова натянуто улыбнулась. Слишком густо нанесенная губная помада осталась на ее вставных зубах – небрежность, которую Эвелин глубоко ненавидела.

— Когда ваш супруг доставал свой ключ от автомобиля из кармана перед стройплощадкой, — продолжала она, — тот выпал из его руки и упал в открытый колодец. Он перелез через ограждение, опустился на колени, пополз на четвереньках к колодцу, наклонился вниз, чтобы выудить ключ обратно, потерял равновесие и скользнул в трубу, где застрял и утонул…

Эвелин выбрала правильно. По выражению лица вдовы она поняла, что та не знала ни о «Порше», ни о ночной жизни своего мужа. Поразительно, но та оказалась в этом также мало заинтересованной, как и в смерти своего супруга. Риск потерять несколько миллионов возмещения неимущественного ущерба был слишком велик.

Пока вдова Кислингера сидела с открытым ртом и, вероятно, видела, как по воздуху уплывали ее деньги, адвокат был спокоен. Как всегда, доктор Джордан выдерживал бесстрастное лицо, даже если знал, что проиграет дело.

— Как вы докажете это в суде, моя дорогая коллега?

«Моя дорогая коллега!» Каким смешным Эвелин находила обращение этим самодовольным тоном, как будто бы только что пережила свой первый год как писака. При этом, она не должна была никому ничего доказывать.

Она положила автоматический ключ рядом с бокалом госпожи Кислингер.

– Он находился в боковой трубе канала. Большое удовольствие от нового «Порше» вашего мужа.

Вдова надвинула на нос очки для чтения и пристально посмотрела на предмет.

– Машина мне не принадлежит.

— Правильно, — подтвердила Эвелин. – Не вам, а вашему мужу. – Она подала вдове копию подтверждения постановки на учет от транспортной компании. Затем вспомнила о презервативах в машине. – Взгляните, пожалуйста, в бардачок.

Вдова хотела что-то ответить, но доктор Джордан опередил ее.

– Момент… — Он внимательно рассматривал копию. Наконец, адвокат бросил в свой кейс записную книжку, защелкнул его и поднялся из-за стола. – Мы отзовем жалобу против строительного предприятия, — сказал он, не посоветовавшись со своей доверительницей.

Теперь она сделала его! Он отзовет обратно жалобу и свой хвост, как говорилось на жаргоне адвокатов – самое умное решение, которое адвокат мог принять в этой ситуации.

Вдова не произнесла ни слова. Была только досада, если адвокат брал с собой свою клиентку на встречу с соперничающей стороной – то эмоции обычно накалялись, и Эвелин хотела этого избежать.

— До следующей встречи, коллега, — она пожала доктору Джордану руку и кивнула вдове.

Когда Эвелин покидала кафе, позади нее звучали крики госпожи Кислингер. Пожалуй, доктор Джордан разъяснял своей доверительнице отношения, которые та не поняла. При этом она могла говорить о том, что той повезло, что все закончилось для нее так удачно.

Суд отклонил бы жалобу уже в первый день рассмотрения, и она не получила бы ни цента и, в лучшем случае, осталась бы с судебными расходами и издержками на адвоката. В худшем случае, пресса бы полила грязью ее супруга посмертно. Какой позор! Эвелин слишком хорошо знала, как сильно преувеличивали ежедневные газеты. Пользующийся отличной репутацией педиатр в состоянии опьянения, после посещения борделя, утонул в канализационной шахте…

Для Эвелин это было дело в стол.

Полуденное солнце, казалось, прекрасно нагревало мостовую и со Штефанплатц Эвелин слышала ржание и стук копыт лошадей, которые тянули кареты с туристами по городу.

Пока она шла к машине, то позвонила дяде Яну, другу своего отца. Она только что сохранила маленькую строительную фирму от разорения.

Когда Эвелин вошла в канцелярию, в фойе ее поймал Крагер. Он посмотрел на часы.

– Куда ты убежала?

Она знала это выражение лица – это значило, что у нее было самое большее три минуты. Крагера уже ждала следующая встреча.

— Я объяснила доктору Джордану положение вещей. – Эвелин рассказала о встрече.

Когда она закончила, Крагер усмехнулся.

– Смерть от собственных неосторожных действий, никакой чужой вины. Великолепно, Эвелин. Я бы не сделал лучше. – Он фамильярно положил ей руку на плечо.

Она вздрогнула. Он все-таки знал, что она терпеть этого не могла, но снова и снова так делал! На этот раз девушка ничего не сказала, но, вероятно, он заметил ее взгляд, потому что быстро убрал руку обратно.

— Поговори с нашим секретариатом – мы отгребем от канцелярии Джордана смачный гонорар за все наши издержки. – Он развернулся и поспешил на следующую встречу. – Завтра мы обсудим наше новое дело. – Затем шеф исчез.

Следующее дело! «Я едва могу этого дождаться», — саркастично подумала Эвелин. Крагер вытаскивал только так называемых доходных важных клиентов, у которых можно было взять большое количество денег. В грошах он был не заинтересован, а действительно интересные дела игнорировал. Но ей так надоело разбивать маленьких частных истцов перед судом для того, чтобы концерны могли и дальше загребать деньги. Лучше всего она хотела принимать уголовные судебные дела – но ее внутренний голос говорил, что время для этого еще не пришло.

Эвелин вошла в свой офис. Коллеги оставили ей на столе бутылку шампанского и поднос с оставшимися закусками от двадцатипятилетнего праздника. Она сняла фольгу. Икра и лосось! Обычно, девушка любила рыбу, но, в данный момент, у нее не было аппетита. По крайней мере, Бонни и Клайд этому обрадуются.

Она бросила свой блейзер на спинку кресла, сняла туфли на каблуках и упала на стул. Затем Эвелин открыла бутылку шампанского и наполнила стакан.

— За выигранное дело, — выпила она за свое здоровье. На письменном столе стояла фотография ее родителей – один из последних снимков, прежде чем произошла беда, и одна с Бонни и Клайдом, которым было по десять недель и они лежали рядом в корзинке для покупок. Это была ее семья. Две серо-полосатых кошки. В офисе Эвелин не было других частных вещей, вплоть до кактусов на подоконнике – такого же колючего как и ее характер, как сформулировал однажды коллега. Другие называли ее ёж, потому что она могла сворачиваться клубочком и выпускать иглы – так звучало более обаятельно.

Ее шкафы были заполнены файлами и текстами законов, и на письменной столе громоздились документы случая с крышкой шахты: дюжины протоколов, фотографии и заметки на память.

Эвелин начала упорядочивать документы. Когда она держала в руке цветные фотографии с камеры банкоматы, ее охватило тоже самое чувство дежа-вю, как несколько дней назад в районном суде. Странное ощущение покалывания в животе было от этих фотографий? Она разглядывала снимки. Съемки двадцатичетырехчасовой камеры что-то ей говорили. Но что?

Эвелин точнее рассматривала фотосет. Он был с того вечера, когда Кислингер утонул в шахте. Стройплощадка была видна только с левого края. По существу, снимки были не интересными, так как открытый люк канала находился вне поля зрения камеры. Но это были единственные снимки, которые были с этого места аварии, и Патрик, знакомый частный детектив, обеспечил ее ими. Естественно, они также были и у уголовной полиции – она получила их в первую очередь от ИТ-отделения банка. Но обеспечение уликами могло происходить также и для Эвелин.

Она глотками пила шампанское и изучала фотографии. Разрытый асфальт, ведра и лопаты, деревянные балки и железные штанги, смеситель, на заднем плане неоновая реклама «Entrez-Nous». Вход находился вне поля зрения, в противном случае, можно было бы рассмотреть как Кислингер покинул бар.

На следующем снимке мужчина стоял перед объективом, снимая наличные деньги и снова исчезал. Если держать фото большими пальцами и листать как кино, то можно было даже увидеть фильм. Тогда неожиданно можно было рассмотреть девушку: худую, примерно двадцати лет, в легком летнем платье. Девушка! Эвелин села. Та стояла в свете фонаря и смотрела вниз на дорогу. Пульс Эвелин участился. Она вытащила лупу из ящика. При следующей записи женщина стояла ближе к камере, а затем исчезла. Все это время Эвелин сконцентрировалась на фактах о стройплощадке и не заботилась о девушке. Была ли это та блондинка, с которой Кислингер пил в баре?

Эвелин подъехала в кресле к своему компьютеру, нажала на каталог с полученными электронными письмами и открыла папку Патрика. Он прислал ей прикрепленные к письму фотографии. Она увеличила соответствующий снимок, изменила план изображения с девушкой, подсветила задний план и обозначила контуры.

Действительно, девушке было не больше двадцати лет, она выглядела бледной и была одета в синее платье на бретельках. Длинные белокурые волосы выглядели такими тонкими и хрупкими как весь её внешний вид.

Несмотря на запоздалую летнюю температуру, по спине Эвелин пробежал холодок. Наконец, она нашла причину своего дежа-вю.

Она знала девушку. Но откуда?

Несколько часов Эвелин сидела в своем офисе и рассматривала фотографию девушки в платье на бретельках. Цветное изображение было нечетким, но того, что можно было увидеть, ей хватало. Она знала, что уже видела девушку, но чем больше копалась в своих воспоминаниях, тем меньше вспоминала – как будто бы ответ вертелся у нее на языке, но одновременно был так далек, что Эвелин не могла ухватить решение.

Кроме того, ей в затылок дышал Крагер. Он хотел перевести ее на новый случай. По большей части, речь шла о том, чтобы прикончить маленькие конкурирующие фирмы его клиентов. Но с другой стороны, были такие истории как случай, который он недавно упомянул, когда был убит политик во время автомобильной поездки портативным радиоприемником, когда сработала подушка безопасности. К счастью, она его не взяла, а дело взял себе Холобек, партнер Крагера, потому что переговоры стали провалом, потому что…

Эвелин замерла. Она отодвинула стакан и бутылку шампанского и снова уставилась на фотографию. Девушка с тонкими волосами и синем платье на бретельках!

- Теперь я знаю, откуда тебя знаю, - прошептала она.

Случай Холобека с подушкой безопасности! Она вытащила из сумки свой таймер и пролистала на несколько недель назад. В начале августа Эвелин обедала с Петером Холобеком в «Анданте», итальянском фирменном ресторане, в центре Вены. Они ели дневное фирменное блюдо в саду для гостей — салат из морепродуктов с королевскими креветками, и позже задекларировали счет как бизнес-ланч, как бы то ни было.

Холобек был с Крагером одного года рождения, если не старше. Но даже если бы он был на тридцать лет моложе, не было бы никакой опасности. Холобек был геем, она это знала, хотя именно он рассказывал большинство гей-шуток. По-видимому, нападение все еще было лучшей защитой.

Эвелин перелистала заметки, которые неразборчиво написала во время еды в свой таймер. Холобек хотел обсудить один из случаев с ней конфиденциально. Еще она вспомнила, что при этом речь шла о городском советнике Мюнхена Хайнце Пранге, который слишком быстро мчался на своей машине по горной дороге через альпийский Берхтесгаден. Когда машину тряхнуло на ухабе, радиоприемник, который по непонятным причинам стоял на приборной доске, ударил по рулевому колесу, после чего, якобы надувная подушка безопасности отбросила радио в лицо водителя. По меньшей мере, Холобек представил суду все таким образом. Городской советник Пранге умер на месте, и его вдова хотела предъявить иск фирме производителю надувной подушки безопасности.

Так как местонахождение предприятия «Austrobag GmbH» было в Граце, немецкая вдова наняла «Krager, Holobeck & Partner». Почему Холобек впервые отклонился от принципов фирмы и представлял частное лицо в качестве клиентки против предприятия, никто точно не знал. Шансы выиграть дело выглядели неплохими, но, все же в конечном итоге дело пошло иначе, чем ожидалось. Грацкий адвокат фирмы производителя, акула в костюме из ткани в тонкую полоску, смог доказать суду, что надувная подушка безопасности сработала потому, что Пранг протаранил своим автомобилем скалу. Никакой вины другого лица! Три эксперта подтвердили это утверждение и Холобек не смог собрать против экспертов контр-мнение. Дело Пранга было закрыто и Холобек проиграл дело.

Погруженная в мысли, Эвелин пристально смотрела в пустую кофейную чашку рядом с монитором. Обе фигуры из комиксов – Твити и Сильвестр улыбались в ответ. «Сделай их плоскими» было написано мультяшными буквами на чашке. «Или они сделают тебя плоскими!» - добавила про себя Эвелин. Ей нужно было сконцентрироваться на встрече в кафе. Когда большее количество посетителей ушло, Холобек разложил на столе документы дела и прижал их пепельницами, чтобы они не улетели.

Протокол был интереснее всего: свидетели думали, что видели, как городской советник Пранг сидел с молодой дамой в кафе в Бад-Райхенхалле и затем уехал с ней на его машине. Но, несмотря на подробное описание, женщину не нашли. Возможно, она могла бы дать делу другой оборот или, по крайней мере, выяснить, откуда появился переносной радиоприемник на батарейках, который разбил лоб Прангу. Где-то в документах Холобека должно было находиться описание личности этой молодой дамы. И ей придется его достать!

Эвелин снова разглядывала фотографию девушки. Тонкие волосы и бретельки… Она уже сошла с ума? Или страдала от заблуждения?

Наконец, Эвелин схватила телефон и набрала номер Холобека. Вызов передавался от его офиса к администратору, который сообщил, что со вчерашнего вечера Холобек был в отпуске и появился в канцелярии только из-за двадцатипятилетнего юбилея.

Эвелин позвонила Холобеку по его личному номеру мобильного телефона. Он владел пентхаусом на двадцать третьем этаже футуристического жилого парка Альт-Эрлаа, построенного монстра с огромными балконами, лоджиями и террасами. Определенно, Холобек проводил отпуск дома. Он никогда не уезжал, за исключением случайных непродолжительных туров в Таиланд.

После пятого звонка Холобек ответил. На заднем фоне играло радио.

– Доктор Холобек, говорит Эвелин Мейерс.

- Да..?

Эвелин насторожилась. Куда подевалось обычное: «Слушаю-цветочек-кактуса-что-я-могу-для-вас-сделать?»

- Я хотела ненадолго поговорить с вами о деле с подушкой безопасности. альпийский Берхтесгаден, вы помните?

- Конечно, что вы хотите знать?

Так коротко и ясно? И никакой обычной шутки? Таким она его еще не знала. Вдруг Эвелин почувствовала горячее покалывание в животе, которое всегда появлялось и стягивало ее живот, если она замечала какое-то несоответствие.

- По какой причине вы впервые представляли частное лицо в качестве клиентки против компании? – Эвелин хотела задать этот вопрос как бы мимоходом, но знала, что ей это не удалось.

- Эвелин, что вы хотите знать?

Отлично. Она глубоко вздохнула.

– Я бы хотела попросить вас, чтобы вы разрешили мне ознакомиться с делом. Я вижу там связь с моим случаем…

- Оба случая не связаны… - он прервал ее.

Со вчерашнего дня адвокат был в отпуске, откуда он мог знать, о каком случае она говорила? Снова это покалывание.

– Я…

- Эвелин, держитесь подальше от этого дела. – Мужчина замолчал. – Момент, пожалуйста, звонят в дверь.

Эвелин ждала. Боже, дело было труднее, чем она думала. Что же там было такого, если она возьмет дело и бросит взгляд на протоколы? В саду для гостей «Анданте» он не был человеком, делающим из всего тайну. Там его интересовало ее мнение по этому делу. Но сейчас?

Эвелин услышала шаги, когда адвокат шел по квартире. Повторное жужжание электронного звонка. Бренчание дверной цепочки.

Тишина.

Затем удаленный глухой голос Холобека.

– Что..? – вскоре после этого связь прервалась.