Лето возмездия

Эпилог

Через три дня после случившегося в Куксхафене, Пуласки выписался из больницы.

Пока он лежал на больничной койке, врачи непрерывно занимались его плечом. По крайней мере, ему выделили отдельную палату с видом на парк на Делитцшер штрассе. Пуласки даже не успел дочитать книгу Буковского "Hot Water Music", потому что его посещали и дочь, и коллеги из полицейского участка, сотрудники криминальной полиции Саксонии, следователи из Фленсбурга и даже важные "птицы" из Гамбурга и полиции Нижней Саксонии. Кроме того, до него снизошел даже щеголь и пижон прокурор Колер, явившийся в палату, чтобы поговорить с глазу на глаз. С глазу на глаз!

Несмотря на всю суматоху, для Пуласки все закончилось благополучно. Хорст Фукс позволил ему работать всю прошлую неделю и он как никак сумел раскрыть несколько убийств, констатировал смерть Болтена, а также арестовал Сибил и Грету Хокинсон. Конечно, без молодого венского адвоката это не произошло бы так быстро. Но благодаря случайному стечению обстоятельств, он встретился с ней в правильном месте в правильное время.

Конечно, в этом деле было достаточно бюрократических проволочек, но за это отвечали просиживатели штанов в министерствах. Пуласки даже немного нравилось быть в роли "героя", как назвал его один репортер Лейпцигской Народной газеты в своей статье. По крайней мере Пуласки был героем для своей дочери, потому что обещал ей найти убийцу Наташи Зоммер. Местный канал даже сделал про него репортаж, где его тридцать секунд показывали лежащим в кровати, где он давал интервью и махал в камеру.

Несмотря на многочисленных посетителей, один человек все же не пришел. Пуласки едва сдержался, чтобы не спросить о ней у прокурора Колера. Кроме того, он собирался сам ей позвонить, как только выйдет из больницы и сменит дурацкую больничную одежду на свою собственную. Хоть бы Соня Вилльхальм не видела его в сюжете по телевизору, за который ему было неловко.

Пуласки вышел на улицу с подвязанной рукой и в пальто, наброшенном на травмированное плечо. Был теплый осенний день, светило солнце. У главного входа клиники Пуласки ждала его дочь. На ней были джинсы с разрезами на коленях, которые якобы были в моде, кеды и голубая штормовка. Под мышкой она держала скейтборд с обшарпанными колесиками. "У нее такие же веснушки и острые коленки, как у матери", - подумал он.

- Нет уроков? - он посмотрел на наручные часы. Десять утра.

Ясмин широко улыбнулась.

- Меня освободили, по уходу за больным! Мои одноклассники видели тебя по телевизору.

- Ты тоже?

Она ухмыльнулась.

- Я записала на видео. Тебя коротко показали и выглядел ты ужасно, и, кстати, выглядишь так до сих пор! Когда побреешься?

Пуласки погладил трехдневную щетину.

- Сегодня вечером. - Опустив руку в карман пальто, мужчина достал пачку сигарет. С тех пор как он побывал в Оксенцолле, то даже не притрагивался к сигаретам. - С этим завязываю окончательно. - Пуласки смял пачку и выбросил ее в мусорку рядом с электрической раздвижной дверью. Туда же отправилась зажигалка.

- Мама бы тобой гордилась.

- А ты?

- Я конечно тоже. - Дочь обняла его.

- Осторожно. - Пуласки засмеялся, потому что она прижалась к нему как маленький ребенок. На всякий случай он отвел поврежденную руку в сторону.

Пока они шли к автобусной остановке, Пуласки достал сотовый.

- Ты пока не слушай, у меня сейчас будет взрослый разговор.

- Конечно. - Дочь накинула его пальто и со скучающим видом стала наблюдать за проезжающими автомобилями. Или, по крайней мере, сделала вид. На самом деле она, наверняка, навострила уши, чтобы не пропустить ни слова.

Пуласки набрал номер Сони Вилльхальмс. Она взяла трубку после пятого гудка.

- Вы заняты с пациентом?

- У меня сейчас пауза, - ответила она. После неловкой секундной паузы, Соня продолжила. - Вы еще в больнице?

- Меня только что выписали.

- Я бы охотно Вас навестила, но у нас круглые сутки были люди из разных ведомств, которые поставили все с ног на голову. Мои пациенты реагировали соответствующим образом.

- Смерти Наташи и Мартина наделали много шума.

- Благодаря Вам. - Пуласки услышал, как женщинаа засмеялась. - Вы - герой, вчера вечером видела Вас в новостях.

- Моя дочь говорит, я выглядел ужасно.

- Ну, как Вам сказать... - Она вновь засмеялась. - В реальности Вы выглядите лучше.

Это была ключевая фраза. Его сердце вдруг стало биться учащеннее.

- Я еще должен Вам совместный ужин.

- Вы не забыли свое обещание?

- Как я могу забыть?

Пуласки почувствовал как Ясмин отстранилась и посмотрела на него большими глазами, в которых читался знак вопроса. "И? Кто она?" - прочитал он по ее губам.

- В эту пятницу, вечером? Я заеду за Вами в восемь часов.

"Только не откажи мне", подумал Пуласки. - "Только не откажи...

- Я буду очень рада.

На мгновение Пуласки потерял дар речи. Как никак, это было его первое серьезное свидание за несколько лет.

Ясмин ткнула его в бок.

- Кто это?

- Езжай на скейтборде до остановки! - прошептал Пуласки, но тут же понял, что Ясмин ни на секунду не отойдет от него, пока он разговаривает по телефону.

- С кем Bы говорите?

- С дочкой. Моя мучительница.

- Я бы с удовольствием с ней познакомилась.

- Что? - сердце Пуласки готово было выпрыгнуть. В последние годы он ни разу не испытывал такого волнения, даже на службе.

- Я... мы могли бы, - пробормотал он. - Может нам...

Тут Ясмин забрала у него телефон, вскочила на скейтборд и покатилась по тротуару.

- Алло? Это Ясмин, - сказала она.

- Ты с ума сошла? Верни телефон! - процедил сквозь зубы Пуласки.

Но Ясмин была уже далеко, чтобы он мог поймать ее.

- Если хотите, можете пойти с нами на выходных,- предложила Ясмин. - Если погода не подведет, мы с папой и соседской собакой пойдем в Йоханнапарк. Вы играете во фрисбе? Собака просто с ума по ней сходит. Вам надо это видеть. Кстати, Вы видели папу в новостях? Точно. Он выглядел ужасно, правда? - Ясмин захихикала.

Через какое-то время Ясмин прикатилась обратно и дерзко сунула ему сотовый под нос.

- Вот так это делается.

Пуласки молча взял телефон и посмотрел на дисплей. Связь прервалась.

- Если ты еще раз сделаешь нечто подобное...

- Она милая,- прервала его Ясмин. - Буду рада познакомиться с ней на выходных.

- Лучше бы я оставил тебя дома.

- Ну, уж нет. Даже если пристегнешь меня наручниками к батарее, - сказала она, намекая на телевизионный репортаж.

Дрянная девчонка! Пуласки подумал о Соне Вилльхальм. Что она теперь о нем подумает? Что у него дочь - маленькая бестия, которую он не смог воспитать? Но, кажется, они неплохо поговорили друг с другом. По крайней мере, пошутили про него. Женщины! При этом Пуласки забыл рассказать Соне, что Леся Прокопович, которую пытались убить в Гёттингене, выжила, несмотря на большую потерю крови. Она снова находилась в психиатрической больнице Херберхаузен под присмотром доктора Пинсгера. Этот врач со взглядом испуганной курицы вчера позвонил ему, чтобы рассказать о ее выздоровлении. Не важно, еще будет возможность рассказать об этом Соне - наедине!

- Следующий разговор будет по работе, так что катись отсюда!

- Да, пап.

Он смотрел ей вслед, как она, улыбаясь, нарезала круги на скейте.

Тем временем, Пуласки дошел до автобусной остановки. Пришло время позвонить в Вену. Он сел на деревянную скамейку и набрал номер, который получил два дня назад по смс.

В начале одиннадцатого утра Эвелин закончила все дела. В понедельник она взяла выходной, поэтому в адвокатской конторе появилась только сегодня утром. Несколько часов Эвелин проработала в своем бюро и только что заполнила последнюю коробку. Она оторвала кусочек клейкой ленты и бросила моток в пустой ящик стола.

Зазвонил ее новый сотовый. На дисплее высветился код Германии.

- Эвелин Мейерс, - ответила она.

- Можете порекомендовать мне хорошего адвоката?

Она засмеялась.

- Господин Пуласки! Как Вы? - Эвелин упала на стул и сложила ноги на стол.

- Как там говорят у Вас в Вене? Не жалуюсь! - он рассказал ей о суматохе последних дней, прежде чем перешел к главному. - Со вчерашнего дня полиция вместе с почти сотней добровольцев ведут раскопки в дюнах, на побережье Времена.

- Они когда-нибудь найдут тело Мануэля?

- Наверняка, - ответил Пуласки. - Коллеги не очень то сюсюкаются с Гретой. Она сотрудничает со следствием и точно указала место, где они с Болтеном закопали тело мальчика. Десять лет - это конечно много, но бывало что находили людей, пролежавших под землей гораздо дольше. - Он сделал паузу. - Как у Вас все прошло?

- Последние дни были трудными, но не мне Вам это рассказывать. Я поговорила с Вашими коллегами из Фленсбурга насчет убийства Смолле на острове Зюльт и с доктором Мелани Гесслер из клиники в Оксенцоль.

- О, наша общая знакомая.

- На этот раз она даже была приветливой со мной.

- Что Вы говорите.

- Я тоже заплатила за свой кофе в кофейне. - Он засмеялся, затем спросил уже серьезным тоном. - Как дела у Сибил?

- Она сейчас на лечении у Гесслер.

- А как у Вас дела?

Эвелин вздохнула.

- Если учесть, что все началось с расследования двух на первый взгляд простых судебных дел... Но правда уже всплыла наружу. Федеральное управление уголовной полиции обязано теперь возобновить другие дела о "несчастных случаях", инициированных Сибил.

- А еще убийства трех подростков. У полиции полно работы. Кстати, во время обыска в доме Болтена выяснились ужасные вещи.

Эвелин вспомнила комнату с красной лампой, мягкими игрушками и видеокассетами.

- Я не буду вдаваться в подробности, но ясно одно: не беда, что этой мрази уже нет с нами.

Они молчали некоторое время. Эвелин на мгновение подумала о мужчине с фургоном, который двадцать лет назад похитил и держал ее охотничьем домике. Где бы он сейчас ни был, она твердо решила больше не вспоминать о нем. На его месте сгорел Альфонс Болтен, а вместе с ним и ее ненависть и чувство вины.

- Вы еще помните, что я сказал Вам в скорой? - спросил Пуласки.

- Когда Вы бредили?

- Я прекрасно соображал! - опроверг он.

Эвелин рессмеялась.

- Да, я помню.

- И?

- Я последую Вашему совету, но это не все. Кое что в моей жизни сейчас меняется к лучшему. - Эвелин взглянула на заклеенные картонные коробки, стоящие на полу в ее пустом бюро.

- Рад слышать.

- Я расскажу Вам больше, как только Вы приедете в Вену.

- Договорились, мне уже любопытно.

- Желаю Вам всего хорошего. - Они попрощались и Эвелин положила трубку. При мысли об адвокатской конторе, на нее вдруг нахлынула тоска. Как долго она здесь работала? После смерти родителей она каждый год во время учебы подрабатывала здесь. Одиннадцать лет в этих стенах - это чертовски долго. Поначалу Патрик тоже работал у своего отца, позже Холобек взял ее под свое покровительство. За это время она пережила все взлеты и падения адвокатской конторы. Ну, что ж, одиннадцать лет - это более чем достаточно. Эвелин положила ключ от кабинета на пустой стол и встала.

За матовым стеклом двери показалась чья-то тень. Дверная ручка опустилась вниз, и вошел Крагер. Не зря его прозвали "Питбулем". Молча сощурившись, он огляделся в ее бюро. В руке мужчина держал сложенное заявление об увольнении, которым он нервно постукивал по бедру.

- Как быстро все закончилось, - пробурчал он. - Вы были правы насчет Петера Холобека, а я Вам не поверил. Простите.

Эвелин удивленно приподняла брови, не ожидая услышать из его уст такие слова.

- Вы по этой причине меня покидаете?

Эвелин покачала головой.

- Я прислушалась к Вашему совету.

Он вопросительно посмотрел на нее.

- Поработала над своим прошлым. Теперь я знаю, чего хочу.

- И чего Вы хотите?

- Вы всегда отговаривали меня это делать, но это мое призвание. Я хочу открыть частную контору и стать адвокатом по уголовным делам. - Эвелин заметила легкие нотки гордости в своем голосе.

- С чего начнете? - скрипя зубами спросил Крагер.

Эвелин ожидала этого вопроса.

- Скоро я возьмусь за свое первое дело,- ответила она. - Сибил Воска, двадцать один год, гражданка Австрии. Обвиняется в убийствах десяти человек мужского пола. В течение следующих недель будет выдана нам Германией.

- Девушка богата?

Это было похоже на него, задавать такие вопросы.

- Вряд ли. Но мы позаботимся о достаточной освещенности в СМИ и найдем споносоров, чтобы профинансировать адвокатскую защиту, назначенную судом.

Крагер медленно кивнул.

- Мощная программа для начала. Если Вам понадобится моя помощь... - Мужчина сделал движение рукой, должно быть, означавшее, что он всегда будет в ее распоряжении.

- Спасибо.

- И... - Крагер помедлил. - Передайте моему сыну привет от меня. - Он протянул ей руку.

Эвелин удивленно посмотрела на него. На такое она не рассчитывала.

- Передам.

На улице ее ждал Патрик. Его левая штанина была разрезана сбоку. Гипс доставал до самого бедра. Он стоял косо, опираясь на костыли, на другой стороне улицы. И выглядел при этом как жалкое подобие Джеймса Дина.

Эвелин подошла к нему.

- Привет, ёжик.

- Привет, дорогой.

- Как все прошло?

- Твой старик передавал тебе привет.

- Ты шутишь, что ли?

- Нет, у меня даже создалось впечатление, что вся эта история изменила его в лучшую сторону. Может, однажды он пригласит тебя на обед.

- Обедать со звездным адвокатом Крагером? Нет уж, спасибо. Кстати, я только что вспомнил шутку.

- Выкладывай! - нетерпеливо сказала Эвелин.

- Выкладывай? - озадаченно повторил он. - Ты же обычно не хотела слушать мои шутки.

- В этот раз хочу. Давай, рассказывай!

Они пошли по улице к парку, где Эвелин оставила машину.

- Итак, в открытом море, где водятся акулы, затонула яхта. Акулы съели всех пассажиров, кроме одного, который был адвокатом. Почему?

- Потому что он мог быстрее плавать?

- Потому что акулы своих не трогают!

Патрик громко рассмеялся.

Эвелин улыбнулась.

- А что ты делаешь сегодня вечером?

- Мне сопровождать тебя на пробежке по городскому парку?

- Нет, я серьезно.

- Положу ногу повыше и буду смотреть телевизор. А что?

- Если я заеду за тобой на машине, ты согласишься на ужин при свечах в "Марриоте"?

- Скажи, ты..? - у Патрика челюсть отпала. - Но мы не сможем так быстро заказать столик.

Улыбаясь, Эвелин подумала о пожилом, седом полицейском из Лейпцига, который, лежа в скорой среди капельниц, хорохорился и пытался встать на ноги. Пуласки оказался прав, в тот вечер он действительно был в здравом уме.

- Три дня назад я по телефону зарезервировала для нас столик и надеялась, что ты согласишься.