Ложь Моего Монстра

Глава 8

Саша

Правильно ли я поступаю?

Честно говоря, я не знаю. Но что я точно знаю, так это то, что я отказываюсь уезжать отсюда, пока Кирилл не прекратит это безумие и хотя бы не выслушает меня.

И не говорить, а действительно поговорить со мной.

Я знаю, что просить об этом невозможно, поскольку он считает, что я его предала, но я также не хочу быть сосланной на другой конец дома на неопределенный срок.

Может быть, он никогда не будет удовлетворен, и я состарюсь и поседею в этом скучном хранилище оружия.

Лучше покончить с этим сейчас. Неважно, выиграю я или проиграю, по крайней мере, у меня будет достойное завершение.

Прошло три дня с тех пор, как он велел мне либо вернуться на пост, либо остаться здесь и умереть с голоду. Я по глупости выбрала последнее, потому что, как я уже говорила, меня не заставят вернуться в изгнание.

Несмотря на решимость, которая переполняла меня в начале этой миссии, мне становится все труднее справляться с ухудшающимся состоянием моего тела. Я сижу, прислонившись спиной к колонне у входа в особняк, где меня видят все, кто входит и выходит.

Наверное, я выгляжу жалко, умоляя о шансе Босса, который даже не хочет меня слушать.

От одной мысли о встрече с Кириллом у меня мурашки бегут по коже. Но я бы предпочла испытать этот сюрреалистический дискомфорт, чем знать, что, возможно, больше никогда его не увижу.

Пройдет время, и он полностью вычеркнет меня из своей жизни и продолжит жить так, как будто меня никогда не существовало.

Одна только мысль о такой возможности заставляет меня дрожать от страха. У меня иррациональный страх, что он никогда не будет ценить и уважать меня так же сильно, как я его.

Что в великой схеме вещей я всего лишь удобная остановка на его пути, который он всегда должен был покинуть.

И это пугает меня до смерти.

По приказу Кирилла никто не предлагал мне еду, кроме Максима и Юрия, которые пытались подсунуть мне несколько протеиновых батончиков. Карина тоже принесла мне много еды и сказала, чтобы я не обращала внимания на ее «тупого» брата.

Я покачала головой и отказалась что-либо есть. Если мне суждено голодать ради своего дела, то я сделаю это. Я определенно не буду обманывать систему только потому, что мне так хочется.

Я ничего не пила, пока Виктор сам не бросил рядом со мной большую бутылку воды два дня назад и еще раз вчера вечером.

— Даже не думай о смерти, пока мы все еще расследуем то, что произошло в России.

Я хотела отказаться и от этого тоже, но я мало что могу сделать, не умирая на самом деле.

Поэтому я выпила воду и держала бутылку рядом с собой. Если Кирилл и возражал против этого, он не показывал этого и не угрожал выгнать меня с участка.

Он каждое утро выходит на прогулку с Кариной и не смотрит в мою сторону. Как будто я невидимка. Его сестра, однако, приходит проведать меня и просит меня прекратить это и вернуться в хранилище оружия, пока он не успокоится, затем пытается убедить его вернуть мне мой пост. Он не только не отвечает, но и продолжает игнорировать мое существование.

Как бы я ни старалась не обращать внимания на его холодное поведение, осознание того, что он может так легко стереть меня, ранит сильнее, чем я готова признать.

Надо мной нависает тень, и когда я поднимаю голову, то вижу Анну, стоящую с подносом еды. Она толкает его в мою сторону, сохраняя при этом то же строгое выражение лица, которое она всегда имела по отношению ко мне.

— Тебе нужно поесть, пока ты не потерял сознание.

Мой позвоночник выпрямляется.

— Это... Босс попросил тебя принести мне это?

— Нет. Мне просто не нравится видеть, как люди умирают от голода.

Ох.

Мои плечи сгорбились.

Я подумала, что раз Анна выполняет только приказы Кирилла, то и то, что она принесла мне еду, должно быть потому, что он сказал ей это.

Маленькая надежда, которая расцвела в моей груди, в доли секунды превратилась в пепел.

Я качаю головой.

— Я не буду есть. Кроме того, разве ты не слышала, что приказал Босс? Никому не разрешается давать мне еду.

— Послушайте, молодой человек. Мне все равно, что он говорит. Под моим присмотром голода не будет.

Я снова решительно качаю головой. Если Кирилл упрям, то я в десять раз хуже.

— Если ты не возьмешь ложку и не будешь есть, да поможет мне Бог, я заставлю тебя, — угрожает она. — Ты слишком голоден, чтобы остановить меня.

— Я все еще могу бороться с тобой, Анна. — Я вздыхаю, мне трудно даже говорить из-за полного отсутствия энергии. — Серьезно, я благодарен за усилия, но я отказываюсь есть или двигаться, пока не смогу вернуться на свой предыдущий пост.

Анна собирается что-то сказать, возможно, отругать меня, но останавливает себя, когда Константин выходит из дома. Он подходит к нам, Анна ставит поднос рядом со мной, кивает и уходит.

Брат Кирилла смотрит на меня гораздо более теплыми глазами, чем его брат, возможно, потому что они не такие ледяные. Кроме того, с тех пор как его похитили и пытали, я начала видеть его новыми глазами.

На самом деле он более классически красив, чем Кирилл. Острая челюсть и скулы, светло-русые волосы и более чистая аура. Там, где у Кирилла есть гнусная грань, у Константина есть чувство защитника. Что странно, поскольку, когда я впервые встретила его, то подумала, что это клише злого брата, которого заботит только власть. Только за последние несколько месяцев я узнала, что он совершенно другой, когда рядом Кирилл — антагонистичный, глупый и отталкивающий. Почти как будто он делает это специально.

— Все это просто идиотизм, — сообщает он мне совершенно искренне. — Если ты думаешь, что он изменит свое мнение только потому, что ты это делаешь, то ты не знаешь Кирилла.

— Я отказываюсь быть похороненным в хранилище оружия до конца своей жизни, так что если это то, что я должен сделать, чтобы иметь возможность сбежать оттуда, я не возражаю.

Он приседает и наклоняет голову, чтобы встретиться с моим взглядом.

— Ты всегда можешь стать моим старшим охранником. Это разозлит Кирилла больше, чем этот бесполезный план.

Я думала об этом, когда он спросил меня об этом в последний раз, и он прав. Учитывая, как Кирилл был зол, когда я помогла Константину все эти месяцы назад, эта тактика может привлечь его внимание, но может и дать обратный эффект. Кроме того, я пытаюсь доказать, что предан ему, и я не смогу этого сделать, если пойду к брату, которого он считает врагом.

— Я не могу этого сделать. Я охранник Кирилла.

— Ты ужасно предан тому, кому на тебя наплевать. — Константин встает во весь рост. — Поверь мне, Саша. Этот человек заботится только о себе. Никто другой не имеет значения.

Я качаю головой, но ничего не говорю. Я дошла до той стадии, когда мне нужно беречь силы.

— Мое предложение остается в силе, — говорит он и садится в ожидающую его машину. Я предполагаю, что Юля присоединится к нему и, вероятно, будет смотреть на меня, как на вредителя.

Я жду несколько мгновений, но машина уезжает без нее.

Константин редко ходит на встречи без мамы. Может ли это быть чем-то большим? Они опять сговорились против Кирилла?

Не то чтобы они когда-либо останавливались, но они действительно не могли причинить ему никакого вреда, когда его тети и дяди со стороны Юлии — действительно предпочитают вести дела с Кириллом, а не с Константином. Юля боролась с этим, но можно с уверенностью сказать, что она проигрывает.

Может быть, это странно, что я думаю о благополучии Кирилла, когда он косвенно морит меня голодом, но я действительно имела в виду, что должна быть ему верна.

Потому что только так я смогу быть рядом с ним. Если меня здесь не будет... куда я пойду?

Я не могу вернуться к своей семье. Да и не хочу. Не тогда, когда Кирилл думает, что я предала его, и они могут попытаться заставить меня убить его, когда я увижу его в следующий раз.

Кроме того, мне нужно доказать, что он не имеет отношения к расправе над моей семьей. Он просто не такой человек.

Пока он не проснулся, у меня была возможность пошарить в офисе после того, как они временно приостановили охрану. Мне даже удалось проверить сейф, но там не было никаких файлов, которые Роман мог оставить о моей семье.

Единственное, что я нашла, это несколько контрактов, ценные вещи и бумаги о некоторых сомнительных сделках, которые он хранил как улики против людей, вовлеченных в них — в основном политиков и знаменитостей.

Запах еды, супа, рыбы и какого-то салата наполняет мои ноздри, а мой желудок урчит слишком громко. Я хватаю тарелку, которую принесла Анна, и все силы уходят на то, чтобы оттолкнуть ее, а не поднести ближе.

Капля падает мне на макушку, за ней другая, и через несколько секунд я насквозь промокла от дождя.

Обычно я бы попыталась укрыться, но это означало бы спрятаться и не доказать, насколько я упрямый человек.

Прошло много времени с тех пор, как я чувствовала дождь. Так... долго.

Я встаю на шаткие ноги, и волна головокружения едва не сбивает меня с ног.

Мир начинает расплываться, но я все еще стою, расставив ноги на ширину плеч, положив руки по обе стороны от себя, и смотрю на сердитый дождь.

Я закрываю глаза и погружаюсь в этот момент, не заботясь о том, что моя одежда прилипает к коже или что я едва могу оставаться в вертикальном положении. Последние несколько лет я так много времени уделяла бегу, жизни ради долга и работе над собой, что мне не хватало этих маленьких мгновений, когда я чувствовала и наслаждалась простыми моментами.

Последнее, что я смогла почувствовать — был поцелуй в машине Кирилла перед тем, как все пошло прахом.

Я долгое время хотела вернуться к этому моменту, но горькая реальность такова, что все уже не вернуть. Все, что у меня есть — это последствия, его молчаливое отношение и страшное чувство, что, что бы я ни делала, я уже потеряла его.

Мои ноги отказывают, я спотыкаюсь и падаю. Я готова к удару, но вместо того, чтобы удариться о землю, я приземляюсь на что-то более теплое и безопасное. Сквозь щели в глазах мне кажется, что я вижу мужественное лицо Кирилла. Несмотря на то, что он смотрит на меня сверху вниз, я не могу сдержать улыбку, которая приподнимает мои губы.

Он пришел за мной.

Это последняя мысль, которую я успеваю подумать, прежде чем темнота забирает меня под себя.

* * *

Кап.

Кап.

Кап.

Я медленно открываю глаза из-за непрерывного звука рядом с моей головой. На мгновение я думаю, что мне снится кошмар, но затем в фокусе оказывается очень знакомая комната.

Та самая комната, из которой меня не так давно выгнали.

Я, спотыкаясь, встаю с кровати, но замираю, когда к моему запястью тянется трубка. Причина капания — капельница, застрявшая в тыльной стороне моей руки. Я начинаю осматривать ее, но глубокий, властный голос останавливает меня на месте.

— Не двигайся, пока все не закончится.

Медленно, как будто боясь, я поднимаю глаза туда, где находится Кирилл.

Раньше, когда он поймал меня под дождем, я подумала, что, возможно, мне это приснилось. Кирилл не зашел бы так далеко ради того, кого считает ненадежным. Но, в конце концов, я оказалась права. Он был рядом и решил мне помочь.

Он сидит на диване напротив кровати, широко расставив ноги, одной рукой держится за спинку дивана, в другой — планшет. Интенсивный цвет его глаз не приглушен очками. На самом деле, сейчас они кажутся еще более зловещими.

— Я... э... спасибо, — заикаюсь я, как идиотка.

Он наклоняет планшет в сторону, чтобы все его внимание было приковано ко мне.

— За что?

— За то, что спас меня раньше.

— Я не спасал тебя.

— Но ты не дал мне упасть.

— Только для того, чтобы ты не разбила голову о мой порог.

Ай.

Хорошо.

Мои зубы впиваются в нижнюю губу, не давая мне проболтаться о том, что определенно сыграет не в мою пользу. Вероятно, он нарочно грубит, и если я поддамся на его провокации, то это ничем не отличается от того, чтобы впустить его в свою голову.

— Зачем ты тогда привел меня в свою комнату?

— Тебе нужно было влить в себя питательные вещества.

— Ты мог бы попросить доктора сделать это в клинике или в пристройке. Почему в твою комнату, Кирилл?

— Потому что она ближе. И Босс, а не Кирилл.

Мои руки лежат на коленях, я пытаюсь, но не могу дышать правильно. Каждый вдох наполнен его запахом — кедра, леса и страстных животных воспоминаний с этой самой кровати.

Это неправильная мысль. Неправильная мысль...

— Во что ты сейчас играешь? — его вопрос возвращает меня в настоящее.

— Я ни во что не играю. Я сказала тебе, что не остановлюсь, пока ты не вернешь мне мою старую должность.

— Ты угрожаешь мне своей жизнью, Липовская? Неужели она имеет для тебя такое малое значение?

— Не то чтобы она имела такое уж малое значение, и сделать это нелегко, но я отказываюсь быть оттесненной тобой.

Между нами повисает молчание, прежде чем он резко встает и направляется в мою сторону. Я инстинктивно прижимаюсь спиной к изголовью кровати, прежде чем осознаю, что боюсь. Какого черта?

Кирилл останавливается рядом с кроватью и смотрит на меня холодными глазами, которые можно принять за оружие.

— Ты должна была уйти, пока у тебя была возможность.

— Я не хочу уходить, — пробормотала я. — Но я также не хочу, чтобы меня распределяли по другим отделам. Я пришла сюда, чтобы быть твоим телохранителем, и мое место рядом с тобой.

— После всего, что произошло, у тебя хватает наглости говорить, что твое место рядом со мной?

— Да. Я знаю, что ты мне не доверяешь, но я готова доказать свою преданность. Просто дай мне последний шанс, Ки... сэр.

Я прикусила нижнюю губу. Я действительно ненавижу называть его так. Как будто я восстанавливаю стену между нами кирпичик за кирпичиком.

— Ты потеряла мое доверие, и поэтому я буду видеть в тебе только потенциального врага.

Мой подбородок дрожит, но я поднимаю его.

— Я верну его.

— Сомневаюсь. Так почему бы тебе не уйти? Стань моим врагом по-настоящему, чтобы мы могли сражаться.

— Я не твой враг, и я отказываюсь уходить. Если ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы бросить меня в хранилище оружия, я снова останусь снаружи и умру от голода. Мне бы не хотелось тратить твое время, если бы тебе пришлось нести меня, и каждый раз выхаживать... подожди, ты несли меня? Как твоя травма... — Я начинаю протягивать к нему руку, но он отдергивает ее.

Мое сердце сжимается. Было бы не так больно, если бы он ударил меня по лицу.

— Даже не пытайся изображать беспокойство.

Но в том-то и дело. Я бы хотела притворяться, но я искренне беспокоюсь за него, поэтому я переосмысливаю всю сцену, когда он нес меня. Он напрягался, держа меня на весу? Я очень надеюсь, что он попросил кого-то другого отнести меня в дом и переодеть в сухую одежду... черт. Мои бинты исчезли, значит, он сделал это сам.

Теперь я злюсь на себя за то, что не проснулась в это время.

Но опять же, если бы я проснулась то, наверное, не очнулась бы здесь.

Он поправляет очки средним пальцем.

— Ты хочешь вернуть свою работу?

Я судорожно киваю.

— Ты получила ее.

Прежде чем я успеваю ухмыльнуться и исполнить праздничный танец в своей голове, Кирилл хватает меня за подбородок двумя суровыми пальцами.

— Но ты больше не мой доверенный человек, Липовская. Ты не более чем незнакомец, которого я держу для информации. Ты хочешь доказать, что предана мне? Это невозможно, когда я уже считаю тебя своим гребаным врагом.