Ложь Моего Монстра

Глава 14

Саша

Что-то капает мне на лицо.

Я моргаю, открываю глаза, и они наполняются красным туманом.

Кровь.

Кровь…

Много крови…

Нет, нет, пожалуйста.

Лужа окружает меня, пока я лежу на земле, и зловоние смерти наполняет мои ноздри. Я смотрю вверх, и крик застревает у меня в горле при виде тел, свисающих с неба.

— Саша... — зовет призрачный голос.

— Сашенька...

— Malyshka...

Моя мама.

О, Боже.

— Mama? Где ты? — я кричу так громко, как только могу. Я пытаюсь встать, но я как будто привязана к земле невидимыми кандалами. Я бьюсь и брыкаюсь, но мои конечности не двигаются.

— Malyshka… — Снова зовет она, ее тон становится все более призрачным. — Malyshka.

— Mama!! — я кричу, пока мой голос не становится хриплым. — Я здесь, mama! Я здесь!

— Сашенька…

— Papa? — я задыхаюсь от слез. — Это ты, papa?

На меня падает тень, и я рыдаю, когда его лицо склоняется надо мной, а затем появляется лицо моей матери.

— Malyshka.

— Mama! Papa! — я пытаюсь протянуть руку, но не могу пошевелиться.

Мама опускается на корточки рядом со мной и гладит меня по щеке.

— Ты так сильно выросла, malyshka.

— Да, я выросла... — Я задыхаюсь, не в состоянии произнести ни слова, ни все эмоции, которые я хочу выплеснуть.

— Я так горжусь тем, что ты выжила.

— Mama...

— Найди своего брата, Сашенька, — говорит мой отец еле слышно, как будто он говорит из-под земли. — Тебе нужен Антон, а ты нужна ему.

— Но я понятия не имею, где он. Как будто он полностью исчез с лица земли.

— Найди Антона! — приказывает он резким тоном, и я вздрагиваю.

Мама улыбается со слезами на глазах, но вскоре они превращаются в кровь. На шее папы появляется разрез, а затем его голова падает набок, гротескно отделяясь от тела. Глаза моей матери выстреливают фонтаном крови, а затем они оба превращаются в пену красного тумана.

— Нееет! — я визжу, когда меня бросают в лужу крови.

Мои глаза распахиваются, и все красное исчезает. Однако я не расслабляюсь. Я все еще не могу пошевелиться. По крайней мере, не так, как обычно.

Если бы это было в любое другое время, я бы смогла вскочить на ноги и оценить ситуацию, но сейчас я едва могу повернуть голову в сторону или поднять руку.

Я лежу на животе, и расколотый бетон подо мной замораживает мои конечности, несмотря на слои одежды.

Меня окружают серые каменные стены, а из углов доносится запах мочи.

На другой стороне комнаты стоит старая ржавая кровать, покрытая желтой простыней, которая также может быть источником резкого запаха.

Там металлическая дверь с толстыми прутьями. Если я смогу добраться до нее, я смогу открыть замок своим ножом. Только я не чувствую, что его кобура пристегнута к моей икре, а это значит, что меня обыскали, прежде чем бросить в эту чертову дыру.

Но даже если бы у меня был нож, я не могу пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы открыть замок.

Единственное объяснение этой потери сил заключается в том, что в меня что-то ввели.

Когда мои расфокусированные глаза обводят комнату, я потрясена, обнаружив женщину, лежащую рядом со мной. Хотя ее лицо закрыто светлой копной волос, я могу сказать по знакомому платью, что это Рай. Черт возьми. Это означает, что мы обе были похищены нападавшими — албанцами.

Чувство ужаса охватывает меня, и мне становится трудно дышать. Возможно, они добрались до Кирилла после того, как ударили меня?

Я внутренне качаю головой. Он ни за что на свете не позволит им добраться до него. В конце концов, это Кирилл, так что он, должно быть, выбрался оттуда живым. Нет, не только живым, но и невредимым. Они не могли убить его.

Он должен быть в безопасности.

Используя все силы, которые могу собрать, я отталкиваюсь от пола, но вскоре оседаю в сидячее положение у стены.

Что-то горит в моей руке, и когда я смотрю вниз, я вижу порез на рукавах моей куртки и рубашки. Должно быть, меня задела пуля. Но это не то, что заставляет меня паниковать.

Дело в том, что мне доступны только десять процентов моей энергии, и большая ее часть используется для дыхания и попыток не проглотить язык, который кажется слишком большим для моего рта.

Я ощупываю карманы и, как и ожидалось, не нахожу свой телефон.

У меня дрожит подбородок, и я думаю, что снова превращусь в плаксу, как это обычно бывает, когда дело касается Кирилла.

Что, если его застрелили во время сегодняшнего нападения, и на этот раз меня не было рядом, чтобы помочь ему?

Всего несколько дней назад я обещала быть рядом с ним и защищать его ценой своей жизни, но я здесь, живая, а он нет.

Я смотрю на дверь. Мне нужно выбраться отсюда, но как я это сделаю, когда едва могу двигаться?

Кроме того, почему они похитили меня? Для них имеет смысл забрать Рай, поскольку ее можно использовать, чтобы угрожать Пахану, но как насчет меня?

Они сделали это, чтобы угрожать Кириллу мной?

Эта теория не имеет смысла по двум причинам. Во-первых, известно, что у Кирилла нет слабостей — кроме его предполагаемой гомосексуальности, которой ему угрожает Рай. Во-вторых, он не близок ни с кем из своей семьи — кроме Карины — но они этого не знают.

Невозможно, чтобы они использовали меня, чтобы угрожать ему, когда я всего лишь телохранитель. Если только у них не было кого-то, кто наблюдал и сообщал о его повседневной жизни тому, кто является лидером этих парней?

Это не имеет смысла.

Но все же, это теория, в которую я хочу верить. Мне ненавистна перспектива быть использованной, чтобы выкручивать Кириллу руки, но если они похитили меня, чтобы угрожать ему, то это означает, что он жив, и я должна перестать думать о худшем сценарии.

Стон боли исходит от Рай, прежде чем она пытается встать, как я делала ранее. Пряди ее волос, которые обычно очень хорошо уложены, выбились по бокам. Тем не менее, я настоятельно рекомендую ее макияж, потому что он в основном остался не тронутым, за исключением нескольких черных пятен под глазами.

— Это бесполезно, — говорю я тихим голосом.

Рай вздрагивает, прежде чем поднять глаза, усталость скрывает выражение ее лица.

— Они ввели нам что-то, — продолжаю я. — Я не знаю, что это такое, но оно отнимает у меня силы.

Она пытается встать, но снова падает с громким стуком.

— Лучше поберегите силы, мисс, — я говорю своим вежливым «мужским» голосом.

— Дерьмо, — выдыхает она.

— Действительно, дерьмо.

Она бросает на меня пытливый взгляд, которым наблюдает за всеми и за всем. Она известна как бессердечная, и хотя она мне не очень нравится из-за угрозы, которую она представляет для Кирилла, я уважаю ее бесхитростный характер.

Она показывает на мою руку.

— Ты потерял много крови?

Я смотрю вниз, чтобы понять, о чем она говорит. В своих чрезмерных размышлениях о состоянии Кирилла я действительно забыла, что была ранена.

— Нет. Все должно быть нормально.

— Как ты оказался здесь?

— Они взяли меня вместо Босса.

— Кирилла?

Мои губы начинают дрожать при новой мысли о том, что ему причинят боль, но я сжимаю их.

— Да.

— Зачем им понадобился Кирилл?

— Я не уверен. Я просто знаю, что должен был защитить его.

Она делает паузу, странно глядя на меня на секунду, прежде чем яркий блеск охватывает ее глаза.

— Нам нужно придумать план побега.

Я киваю.

— Наш лучший вариант — если один их отвлечет, а другой сбежит.

— Я сделаю это.

— Нет. Вы внучатая племянница Пахана. Я — расходный материал, поэтому я сделаю это.

— Хоть ты и охранник Кирилла, ты не расходный материал. Никто из наших людей не может быть таким, даже если ты меня ненавидишь.

Это застает меня врасплох, и мне приходится несколько раз сглотнуть, прежде чем заговорить.

— Я не ненавижу вас.

— Твой Босс ненавидит.

— Это потому, что вы угрожаете ему, мисс.

— Только чтобы защитить себя. Я не причиню никому из вас вреда, если вы не причините вреда мне.

— Значит ли это, что вы не... — Я прочищаю горло. — Знаете, против его предпочтений?

— С чего бы мне быть против? Это его предпочтения, и ничье мнение не имеет значения. Как я уже сказала, я буду использовать его ориентацию против него, только если он будет угрожать мне. Я бы предпочла этого не делать, но это единственное, что у меня есть на него, учитывая, насколько он замкнут. Если ты расскажешь мне что-то еще… я могу отказаться от этого варианта.

— Хорошая попытка, мисс, — мои губы кривятся в улыбке. Эта женщина действительно заслуживает того, чтобы быть в совете директоров и во внутреннем кругу.

— Попробовать стоило, — она отражает мою улыбку. — Давай сначала сбежим, а потом поговорим.

Я пытаюсь придумать способ, которым она может отвлечь внимание. Шпильки, удерживающие ее французский пучок, могут помочь мне взломать замок…

Дверь распахивается, с грохотом ударяясь о стену. Мы с Рай обе замираем. По негласному соглашению мы не пытаемся сбежать. Нам нужно сохранить нашу энергию до тех пор, пока у нас не появится реальный шанс.

Пятеро мускулистых мужчин с угловатыми чертами лица вальсируют внутри, как будто это их шоу, а эта ужасная комната — их сцена. Они одеты в черные кожаные куртки и брюки, как будто они члены Мото-Клуба.

Лысый парень со шрамом, который разрезает его голову до века — определенно их лидер — направляется в сторону Рай с подлым взглядом в глазах.

— Мы должны начать с нее. Ты будешь звать своих дядю и мужа, не так ли, котенок? — у него сильный акцент, скорее восточноевропейский, чем русский.

Двое его людей набрасываются на Рай, каждый хватает ее за руки. Она бьется и пинается, но из-за того, что нам ввели наркотик, она практически не наносит им никакого ущерба. Они смеются над ней, разговаривая между собой по-албански.

Я дергаюсь в ее сторону, пиная одного в голень, но двое других мужчин толкают меня на колени, и один из них давит на мою рану. Боль пронзает мою руку, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы остановить звук, который пытается вырваться.

— Поставьте ее на колени, — приказывает лидер. — Я хочу, чтобы эти губы обхватили мой член.

Черт.

Мужчина толкает Рай на колени, и один из них даже поправляет свою промежность, как свинья.

Лидер вальсирует к ней, расстегивая штаны, затем он вытаскивает свой короткий толстый член и прижимает его к ее поджатым губам.

Рай смотрит на него так, словно он не более чем грязь под ее ботинками.

Его глаза выпучиваются, и он указывает на мужчин, держащих меня. Один из них бьет меня кулаком в живот, и такое чувство, что он передвинул мои кишки. Стон вырывается из меня, когда я падаю на пол. Затем два придурка толкают меня, а другой впивается пальцами в мою рану.

Я ворчу, когда рана пульсирует от сильной боли.

— За каждую секунду, пока ты не отсасываешь у меня, как хорошая шлюха, этот женоподобный педик будет страдать, — лидер говорит с отвратительным высокомерием. — Интересно, как быстро он умрет?

Мужчины бьют меня снова и снова. Кровь вырывается у меня изо рта, и я чувствую, что меня тошнит.

Чувство разочарования проносится сквозь меня, как шторм. Какого черта я должна была сейчас потерять свои силы? Я практически бесполезна.

— Подожди секунду, — один из мужчин приседает передо мной и хлопает ладонью по моей груди.

Нет, нет…

Потусторонняя энергия захватывает меня, и я использую все, что у меня есть, чтобы сопротивляться и пытаться отбросить их.

Пока его друг удерживает меня на месте, тот, что передо мной, стягивает с меня штаны и боксеры.

Пожалуйста, нет…

Я мельком замечаю, как Рай заставляет себя посмотреть на меня. В ее глазах застыла боль, но она хочет предложить мне любую форму утешения, даже если она сама находится на грани изнасилования.

Я схожу с ума в своих попытках помешать им раздеть меня. Я брыкаюсь и бьюсь. Я также пытаюсь кусаться, но невозможно нанести какую-либо травму, когда у меня почти нет сил.

Прежде чем я это осознаю, я наполовину обнажена перед их жадными глазами.

— Чертово дерьмо. Джекпот, босс, — мужчина, который раздел меня, ухмыляется. — Это женщина.

Я смотрю в глаза Рай, которая видит доказательства моего настоящего пола, затем опускаю голову, из моих глаз скатывается слеза.

Я подвела всех. Себя. Кирилла. Все тщательно выстроенное влияние Морозовых.

— Развлекайся с ней, пока я развлекаюсь с этой, — лидер улыбается и обращает свое внимание на Рай.

Двое охранников толкают меня на пол. Один стоит у моей головы и держит меня за руки, а другой раздвигает мои ноги.

К черту их. Никто, кроме Кирилла, не тронет меня. Ни единая, блять, душа.

Я смотрю на Рай, только чтобы обнаружить, что она ищет мой взгляд.

Сейчас.

Она открывает рот, но как только он засовывает свой член внутрь, она так сильно кусает его, что лидер начинает выть, когда кровь заливает ее лицо.

Охранник пинает ее, поэтому она отпускает босса, пока я пытаюсь бороться с тем, кто нависает надо мной и прижимает свой гнилой член к моему рту.

Чувство паники наполняет мое горло, когда реальность ударяет. Я никогда не прощу себя, если не остановлю это.

Рай пинает того, кто на мне, и выхватывает его пистолет. Я бью другого, затем тяну его вниз в захвате головы и краду его пистолет, одновременно ломая ему шею рукой.

Пошел ты, мудак.

Меня захлестывает волна энергии, когда мы с Рай стреляем во всех, в кого можем. Она выстрелила лидеру в член — я должна сделать то же самое с другим ублюдком.

Я подтягиваю штаны и застегиваю их. Как только привожу себя в порядок, мы прикрываем друг друга на выходе.

Мы выходим из комнаты, которая, похоже, находится в огромном подвале, и направляемся по длинному коридору, оглядываясь на любые перекрестки на случай, если кто-то из них последует за нами.

Рай вытирает кровь с лица тыльной стороной ладони и украдкой смотрит на меня.

— Твое имя Александр? Ты предпочитаешь, чтобы я тебя так называла?

— Александра, — я опускаю глаза. — Спасибо, что помогли мне.

— В любое время.

Мы бежим по коридору так быстро, как только можем. Наркотик определенно начинает действовать, и адреналин помогает, но мы восстановили далеко еще не все свои силы. На самом деле, мне требуется много усилий, чтобы оставаться сосредоточенной, продолжая бежать.

Мне приходится время от времени качать головой, когда пол становится размытым.

Сверху доносится шум, и мы прячемся по обе стороны коридора, который пересекает главный.

Мы стреляем в солдат, следующих за нами, и, несмотря на головокружение, мне удается убить двоих. Однако я нахожусь в том же затруднительном положении, что и до моего похищения — у меня заканчиваются патроны. У Рай ситуация не лучше.

И нам нужно убираться отсюда к чертовой матери, прежде чем они снова поймают нас, потому что на этот раз, с учетом ущерба, который мы нанесли их лидеру, они убьют нас, не задавая вопросов.

Буум!

Мы замираем, когда что-то похожее на взрыв бомбы взрывается возле лестницы, ведущей в подвал. Затем следует град выстрелов.

Парни, которые были позади нас, исчезают, и вскоре после этого мы слышим русские слова и приказы.

О, Боже.

Я отражаю улыбку Рай, когда она смотрит на меня. За нами пришло подкрепление. Или за ней, потому что она внучатая племянница Пахана.

Все еще прикрывая друг друга, мы выскальзываем из-за стены и направляемся в эпицентр.

Многие из наших людей, людей Дэмиена и Кайла расстреливают все это место. Даже у Дэмиена есть пулемет с патронами, перекинутый через его тело, как будто это какая-то игрушечная война.

Но это не то, что привлекает мое внимание.

Это Кирилл.

Он на передовой, одет в жилет и ведет за собой Виктора, Юрия, Максима и парней, которых я стала считать своей семьей.

Кирилл выглядит царственно в своем костюме, несмотря на то, что он немного растрепан, а на лбу у него капельки крови.

Он здесь ради меня.

Борьба покидает мои плечи, и я хочу упасть на землю и заплакать. Нет, я хочу обнять его и заплакать.

Я бегу к нему, игнорируя всех и все на своем пути.

— Кирилл, — зову я, но мой голос заглушается хаосом.

Однако он слышит меня, потому что его внимание немедленно переключается в мою сторону. Он бежит ко мне, убивая человека по пути. Кровь брызжет на его очки и лицо, но он даже не моргает, продолжая бежать, пока чуть не врезается в меня.

— Ты в порядке? — он выдыхает слова, как молитву, и мне хочется закрыть глаза и слушать его голос весь день.

Я киваю и поднимаю руку, чтобы коснуться его щеки, затем вспоминаю, что мы не одни, и позволяю ей упасть вдоль моего тела.

— Ты жив.

— Никто не сможет убить меня. Или тебя. Слышишь? Ни единая гребаная душа.

Я проглатываю слезы.

Я хочу плакать. Я хочу сказать, как счастлива, что он здесь, но если скажу это прямо сейчас, то не смогу гарантировать, что не разрыдаюсь.

Поэтому я молчу и концентрируюсь на битве.

Вскоре после этого албанцев массово уничтожают, в основном наши люди и Дэмиен, который стал совершенно неуправляемым.

Мне удалось застрелить только двоих, прежде чем у меня закончились патроны, поэтому Кирилл заслонил меня от пуль. Он физически толкнул меня за спину, как будто он был телохранителем, а я была под его защитой.

Из укрытия я могла только наблюдать за его спиной, мышцы которой сокращались с каждым выстрелом, который он делал.

— Оставайся рядом со мной, — говорит он, приказывая остальным убираться.

— Это закончилось слишком быстро, — жалуется Дэмиен. — Они не могли сражаться подольше или что-то в этом роде?

Я пытаюсь помочь с уборкой, но взгляд Кирилла удерживает меня на месте. Я смотрю на Рай, и она улыбается.

Я подхожу к ней, когда ее муж, Кайл, прижимает ее к себе.

— Спасибо.

— Взаимно, Александр.

Тепло наполняет меня тем, как она уважает мой очевидный пол. Я была в ужасе, что она наверняка воспользуется этой информацией — что Кирилл нанял женщину-охранника, которая притворяется мужчиной — чтобы угрожать ему, но она доказала, что я ошибалась.

Во многих отношениях.

Может быть, Рай не так плоха, как я изначально думала.

— Вы можете называть меня Сашей, мисс, — я кланяюсь ей в знак уважения. Когда я поднимаю голову, мои глаза сталкиваются с ледяными глазами Кирилла. Он вытирает кровь со своих очков и смотрит на нас.

Я бегу трусцой в его сторону, или столько бегу трусцой, сколько могу в данных обстоятельствах. Последнее, что я хочу сделать, это спровоцировать какую-то войну между Кириллом и Рай из-за меня.

Когда я останавливаюсь рядом с ним, он делает Рай жест «Я наблюдаю за тобой», затем надевает очки на нос.

— Ты не должен был это делать…

— Заткнись нахуй и иди, — он подталкивает меня перед собой не так нежно, и я спотыкаюсь, но затем восстанавливаю самообладание.

Что с ним сейчас не так? Я бы почти поклялась, что он злится на меня, но с чего бы ему злиться?

Я не сделала ничего, чтобы вызвать его гнев... или сделала?