Ложь Моего Монстра

Глава 22

Кирилл

Этот вечер проходит хуже, чем я предполагал.

Да, я знал, что Саше не понравится новость о моей помолвке, но я не ожидал, что она расплачется на публике.

Если бы Рай не утащила ее, я понятия не имею, что бы она сделала.

Сделала бы она что-нибудь? Или она бы стояла и плакала, и тогда я стал бы тем, кто привлек ненужное внимание?

Сейчас я слишком много думаю, у меня нет конкретного плана или плана действий.

Чертов лжец.

Я был рад сделке, которую Игорь и Пахан предложили мне несколько дней назад.

Если бы Игорь просто хотел, чтобы я женился на его дочери ради какого-то союза семей, я бы легко отказался.

Я не Адриан. Если он ранее обручился с Кристиной только ради союза с самой могущественной семьей братства, то я делаю это ради более высоких целей.

Вот почему я согласился на эту сделку только после того, как Пахан сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться.

Кристина сдержанно улыбается мне, пока мы стоим бок о бок и принимаем всеобщие поздравления. Она — женщина, созданная для этой роли. У нее нет ни характера, ни мнения, ни цели, кроме как быть козырной картой своего отца.

Она прекрасна... как безжизненная кукла. Бесстрастная наедине и актриса на публике.

Юля и Стелла, жена Игоря, стоят по обе стороны от нас. Вся эта ситуация — сплошная боль в заднице, за исключением одной детали. Выражение лица Юли, когда она поняла, что я играю в долгую игру, и что все, что она задумала, провалится, как только я займу свое будущее положение.

Ей все же придется устроить шоу перед всем миром, чтобы не опозориться.

Я заставлю эту женщину следить за каждым мгновением, в течение которого я растопчу каждую ее грандиозную мечту. Я разрушу ее надежды и планы, и она будет очень жалеть, что не убила меня, когда у меня не было сил сопротивляться.

Константин, однако, уехал Бог знает куда, как только было объявлено о помолвке. Если бы я не выдумывал, я бы подумал, что Кристина тоже напряглась, но сегодня вечером она не смотрела ни на кого, кроме меня и своего отца.

Мой взгляд постоянно возвращался к тому месту, где Саша исчезла с Рай. Через несколько минут внучатая племянница Пахана вернулась одна.

Я достаю телефон и набираю сообщение.

Кирилл: Где Липовский?

Виктор встречает мой взгляд с другого конца комнаты, прежде чем ответить.

Виктор: Серьезно? Ты думаешь, у меня есть время или силы, чтобы сосредоточиться на этом маленьком ублюдке?

Я собираюсь убить Виктора. По очень иррациональной причине. Конечно, он не в том состоянии, чтобы сосредоточиться на ней, когда его главный приоритет — обеспечить мою безопасность, но сейчас это не кажется таким уж важным.

Кирилл: Найди его. Это срочно.

При этих словах он напрягается и кивает, прежде чем исчезнуть из виду. Я слежу за его передвижениями и незаметно провожу инвентаризацию толпы. Ее не видно.

Она ушла?

Адриан останавливается передо мной, обхватив рукой поясницу своей жены. Она смотрит на Кристину, делает паузу, затем принужденно улыбается.

— Поздравляю.

Моя невеста, которая по моему мнению является роботом, улыбается, как и все.

— Спасибо.

Эту женщину даже не волнует, что Лия увела ее предыдущего жениха. Мало того, она еще и принимает полушутливое поздравление Адриана с очередной улыбкой.

Лия говорит Адриану, что собирается в дамскую комнату, и этот сумасшедший мудак предлагает одному из своих охранников последовать за ней. Его жена лишь качает головой и дразняще хлопает его по руке, прежде чем исчезнуть.

Адриан следит за ней своим потемневшим взглядом еще долго после того, как она исчезает из виду. Мне всегда казалось забавным, что такой бесчувственный человек, как он, испытывает такую привязанность к другому человеку.

Ты так говоришь, словно вы не в одной лодке, ублюдок.

Адриан хватает меня за плечо.

— Я позаимствую Кирилла на минутку.

Не дожидаясь ничьего ответа, он выталкивает меня на тихий балкон. Холод проникает сквозь мой костюм, и моя челюсть сжимается, но совсем по другой причине, чем изменение температуры.

Я практически не вижу коридора и, следовательно, не могу увидеть, вернулась ли Саша.

— Давай быстрее, — говорю я рассеянно. — Кроме того, почему ты вдруг ведешь себя так дружелюбно? Разве не ты пронзил мое маленькое черное сердце, сказав мне не вступать в контакт без крайней необходимости?

— У тебя есть хоть какое-то гребаное представление о том, что ты делаешь? — его тело напрягается, но лишь на мгновение, прежде чем он испускает вздох. — Ты играешь с гребаным огнем.

— Боже, Адриан. Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что ты беспокоишься обо мне.

— Сосредоточься, — он ударяет кулаком по моему плечу, отбрасывая меня на шаг назад. — Это опасно.

— И откуда ты знаешь что это такое?

— Не нужно быть гением, чтобы понять, что ты всегда стремился занять высокое положение. Я подозреваю, что Игорь пообещал устроить тебя туда, а Сергей согласился уступить тебе, когда состояние его здоровья ухудшится.

— Кот вылез из мешка, а?

— Все может сорваться в любой момент, если ты не выполнишь свою часть сделки.

— Почему я не должен? — я хватаю его за плечо и сжимаю. — А теперь поговорим начистоту. Когда наступит время выборов, ты проголосуешь за меня, верно? Ты знаешь, что никто не сможет управлять этой организацией лучше меня.

— Это все, что тебя волнует?

— А что еще? Если только... ты не подумываешь баллотироваться сам?

— В отличие от тебя, гребаный идиот, у меня есть семья, которую я должен защищать, и для этого я не стану привлекать к себе внимание. Я предпочитаю работать в тени.

— И ты будешь продолжать это делать. На самом деле, когда я стану Паханом, ты будешь моим фаворитом.

— Ты действительно не замечаешь опасности, которой будешь подвергаться, когда окажешься на вершине, не так ли?

— Преимущества перевешивают опасность, — я усмехаюсь. — Никто не сможет добраться до меня, когда я окажусь там.

— У меня есть для тебя один совет, Кирилл. Уходи на хрен, пока не стало слишком поздно.

— Теперь уже нет пути назад.

— Верно. Игорь убьет тебя, если его дочь снова окажется в дураках.

— Не благодаря тебе. Разве ты не жалеешь, что не воспользовался этим шансом, пока была возможность? Если бы ты женился на Кристине, Игорь сделал бы своей миссией то, чтобы поднять тебя на вершину.

— В моей жизни много сожалений, но женитьба на Лии никогда не была одним из них, — он толкает меня плечом по пути к выходу. — Наслаждайся безумием.

Он называет это безумием, я называю это властью.

И скоро все это будет в моем распоряжении.

Мой телефон вибрирует.

Виктор: Липовского нет на территории. Один из охранников сказал мне, что видел, как он уходил.

Блять.

Моя рука крепко сжимает телефон, и я делаю несколько успокаивающих вдохов. Я едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться с вечеринки, устроенной в мою честь, и не отправиться на ее поиски.

Кирилл: Найди его, Виктор. Мне плевать на методы.

Клянусь, если она выкинет какую-нибудь глупость...

Мои мысли обрываются, когда Рай преграждает мой путь и пытается вытолкнуть меня обратно на балкон. Я подумываю поставить ей подножку, но поскольку я не в настроении убивать младенца в ее животе, я следую этому движению и снова оказываюсь на холоде.

— Что это за хрень? День загнанного в угол Кирилла? — я растягиваю губы в ухмылке. — Может, ты злишься, что у меня появляется больше власти, Рай?

— Да пошел ты со своим эгоизмом, — выплевывает она. — Как ты мог так поступить с Сашей?

Мой юмор исчезает.

— Как?

— Она была не в себе, Кирилл! Ты что, не видел, как она плакала, или ты настолько залез в свою задницу, что не замечаешь, какие страдания ты ей причинил? Ты чертов монстр!

Мне хочется свернуть Рай шею, но, опять же, это испортит вечер и мою сделку с ее чертовым дедушкой. Поэтому я делаю успокаивающий вдох.

— Что она тебе сказала?

— Она ничего мне не сказала, но я видела боль в ее глазах. Если бы ты выстрелил ей в грудь, вряд ли бы она так выглядела.

Моя челюсть сжалась.

— Ты знаешь, куда она пошла?

— Нет, и даже если бы знала, я бы тебе не сказала. Я говорила это раньше и скажу снова. Ты хитрый лис и бесчувственный монстр, который ни при каких обстоятельствах не заслуживает такого чистого человека, как Саша. Единственный достойный поступок, который ты можешь совершить в этой ситуации, это отпустить ее.

Не в этой жизни.

Я оставляю Рай снаружи и возвращаюсь на вечеринку, не обращая внимания на ее проклятия. Она несносна в большинстве дней, но сегодня она особенно раздражает.

Мое выражение лица приветливо, когда я снова появляюсь на церемонии помолвки.

Любой, кто наблюдает со стороны, может подумать, что я в экстазе от этого. Мы даже делаем фотографии для прессы и все остальное.

Однако в глубине души у меня бушует вулкан, и все из-за одной чертовой девушки.

К концу вечера я готов перевернуть землю, чтобы найти ее, поскольку Виктор и даже Юрий с Максимом не смогли найти эту маленькую засранку.

Но прежде чем я это сделаю, я должен поучаствовать в закрытой встрече с Игорем, Сергеем и крайне недовольным Владимиром.

Насколько я знаю, ему тоже не нужна эта должность, но в то же время он не хочет, чтобы она досталась мне.

Но поскольку он почти во всем согласен с Паханом, я не думаю, что он доставит мне какие-то проблемы. А если и доставит, то я поступлю соответственно.

После того, как мы закончили, я ухожу и принимаю приглашение Игоря выпить в другой раз.

Поскольку Виктор подтвердил, что Саши нет на месте, мы сразу же направляемся в дом.

Судя по всему, она не с Кариной, как я предполагал.

Куда еще она могла пойти? Мир Саши всегда вращался вокруг особняка и моей защиты. У нее нет ни друзей, ни отношений, ни мест, куда она могла бы пойти за пределами дома.

Естественно, ее телефон выключен, так что я не могу отследить ее по нему.

Ебаный в рот.

Мои люди целый час переворачивают вверх дном особняк и помещения охраны, но не находят никаких следов.

Виктор отменяет поиски после того, как они проделали их дважды, потому что, по его словам, это «напрасные усилия».

Сейчас я действительно в настроении закончить его жизнь.

Но он прав. Если я продолжу настаивать на том, чтобы мои люди переутомлялись, это может повлечь обратный эффект, и не обязательно против меня. Они могут выместить это на ней, когда она вернется.

А она вернется.

Я иду в свою комнату, чтобы переодеться. Я обойду территорию особняка на всякий случай, вдруг они пропустили какое-то место.

Этой чертовой раздражающей женщине лучше быть в безопасности, или я клянусь, чтоб ее...

Мои мысли прерываются, когда я захожу в свой шкаф. Загорается автоматическое освещение, и мне в лицо ударяет смрад спиртного.

Саша сидит на полу, ее пиджак отброшен в сторону, а бутылка водки зажата в руках.

По ее щекам текут слезы, а глаза слишком карие, слишком потерянные, как будто они потеряли всю зелень и сейчас оплакивают ее.

Меня охватывает облегчение. Я думал, что она занимается какой-то глупостью, что я не смогу ее найти, но она была здесь.

Оглядываясь назад, я должен был проверить свою комнату, но я не думал, что она будет здесь, из всех мест.

Я стою перед ней, и она медленно поднимает на меня глаза.

— Ты уже отвез свою невесту домой? — между ее словами проскальзывает невнятность.

Саша никогда, и я имею в виду, никогда не напивается. Даже в свободные дни. Когда все остальные напиваются, она больше беспокоится о том, чтобы вернуться сюда в целости и сохранности или убедиться, что никто из них не совершит ошибку, о которой потом пожалеет.

Поэтому видеть ее в таком состоянии... странно, если не сказать больше.

Она всегда называла меня безэмоциональным хранилищем, но сама она замкнута. Даже если она тепло и дружелюбно общается с охранниками, у нее есть это сдержанное качество, которое довольно трудно разгадать.

— Я не делал этого, — я говорю так спокойно, как только могу. — На самом деле, она уехала со своей семьей.

Она смеется, звук громкий и неестественный, прежде чем он обрывается икотой, и она захлебывается слезами.

— Ты даже не собираешься оправдываться?

— Нет никаких оправданий, — я приседаю перед ней. — Кристина — это всего лишь деловая сделка. Она лишь ступенька, которую я использую, чтобы достичь вершины, и она это знает.

— И... ты думаешь, это нормально? Ты думаешь, что это улучшает ситуацию?

— Не будь иррациональной, Саша. Ты знаешь, что моей целью всегда было небо, и это идеальный метод для достижения цели.

— Иррационально... да. Наверное, так и есть, да? Я иррациональна, думая о тебе вместе с ней, глядя, как ты держишь ее за руку на публике и надеваешь кольцо на ее палец. Ты собираешься жениться на ней тоже. Тебе также придется заделать ей ребенка, чтобы убедиться, что все получится, нет? Это будет похоже на сказку.

— Саша...

— У меня никогда не будет этого с тобой, — прерывает она меня таким страдальческим, таким надломленным голосом, что мне хочется ударить себя по яйцам. — Я не могу быть твоей женщиной на глазах у всех.

— Это не мой выбор. Это сделала ты.

— Я знаю... я знаю... Я превратила себя в мужчину, и мне придется жить с последствиями. Я должна... оставаться такой, — она фыркает и делает еще один глоток из бутылки. — Но если я... если я снова стану женщиной, ты покончишь с ней?

Я медленно закрываю глаза, а когда открываю их, она смотрит на меня с таким ожиданием, что меня тошнит от того, что я вынужден закрыть их.

— Я не могу этого сделать. Пахан и Игорь убьют тебя.

Из ее горла вырывается рыдание, и она ударяет бутылкой водки по моей груди, обдавая брызгами рубашку и пиджак.

— И ты не думаешь, что убиваешь меня прямо сейчас?

— Это временно. Когда я стану тем, кто правит всеми, ты сможешь быть женщиной столько, сколько захочешь. Никто не посмеет бросить мне вызов.

— И что я должна делать до тех пор? Быть твоим охранником, пока ты ухаживаешь за Кристиной? Наблюдать, как ты женишься на ней? Целуешь ее? Привезешь ее сюда? Я не могу этого сделать, Кирилл! — она рыдает. — Я просто не могу!

Я стискиваю челюсть.

— Если ты предпочитаешь остаться с Кариной на некоторое время, я разрешаю.

— Нет! Так я все равно буду находиться рядом с тобой. Я все равно буду слышать о тебе и твоей будущей жене, и я не могу... не могу...

— Тогда что ты предлагаешь?

Ее губы дрожат.

— Покончи с ней. Выбери меня.

— Я же сказал тебе, что не могу этого сделать.

Свежие слезы текут по ее щекам, и она опускает руку, в которой держит бутылку, на бок.

— Тогда отпусти меня.

Я сжимаю руку, которая вот-вот превратится в кулак и выебет из нее все дерьмо.

— Нет.

— Ты не можешь получить нас обеих! — она бьет меня кулаком в грудь. — Я не буду твоей чертовой любовницей!

— Ты будешь той, кем, блять, я захочу, Саша, — я хватаю ее за горло. — Ты должна мне, помнишь? Ты также сказала мне, что любишь меня и не бросишь всего несколько часов назад. Ты помнишь это или уже забыла о своем обещании при первой же проблеме?

— Я не думала, что у тебя будет другая женщина, иначе я бы никогда этого не сказала! — она толкает меня в грудь. — Пожалуйста, отпусти меня. У тебя будет жена, обязанности и глупая власть, а у меня будет свой путь. Сделай это для нас обоих.

— Нет. Ты уже посвятила мне свою жизнь.

— Я хочу уйти, Кирилл. Если ты... заставишь меня наблюдать за тобой рядом с ней, я сбегу, и ты никогда меня не найдешь.

— К кому ты сбежишь, а? — я крепче сжимаю пальцы на ее горле. — К своему любовнику в России? Ты используешь этот шанс воссоединиться с ним?

— А что, если так? Что, если да, блять! — она толкает меня так сильно, что ей удается заставить меня ослабить хватку, затем она высвобождается и валит меня на спину.

Я позволяю ей прижаться ко мне, слезы застилают ей глаза, но выражение ее лица — это выражение воина.

— У тебя есть гребаная невеста, так что у тебя нет никакого гребаного права говорить со мной о любовнике или о сотне таких. Пошел ты, Кирилл! Пошел ты! Пошел ты!

Ее слезы стекают мне на щеку, на нос, и я чувствую их вкус на своих губах.

Мои пальцы впиваются в ее рубашку.

— Ты никогда не оставишь меня, Саша. Никогда.

А потом я притягиваю ее к себе и прижимаю ее рот к своему. Она пытается сопротивляться, но я переворачиваю нас так, что я оказываюсь сверху, а она подо мной.

Я целую ее, и она целует меня в ответ, но вскоре кусает мою нижнюю губу, а затем борется со мной так, что снова оказывается сверху. У меня во рту появляется металлический привкус, и я не уверен, ее это кровь или моя.

Оказывается, это наша смешанная кровь. Когда она отодвигается, ее губы окровавлены, глаза полны слез, а лицо представляет собой карту разрушений.

— Ты никогда не сможешь удержать меня, придурок. Ты сделал свой выбор, а я делаю свой, — она хватает меня за рубашку и бьет по лицу. — Пошел ты!

Затем она отталкивается от меня и бежит к выходу.

Мои губы растягиваются в ухмылке. Неужели она думает, что может бросить меня?

Наверное, она недооценила, что я имел в виду под словом «никогда».

Никогда не наступит тот день, когда Саша перестанет быть моей.