Ложь Моего Монстра

Глава 15

Саша

Пахан вызывает Кирилла и Дэмиена, чтобы сообщить о том, что произошло с албанцами.

Я следую за ними к машине, слегка прихрамывая и без особой энергии. Моя рана на руке больше не кровоточит, так что это хороший знак. Прежде чем я успеваю открыть дверь, Кирилл разворачивается и останавливает меня своим фирменным взглядом. Люди прямо-таки трепещут, когда он смотрит на них в такой загадочной манере, которая может означать только возможные неприятности.

— Как ты думаешь, куда ты собрался?

Его тон настолько резок, что даже остальные, а именно Юрий, Виктор и Максим, останавливаются на безопасном расстоянии и смотрят на разворачивающуюся сцену.

Я прочищаю горло, несмотря на боль, разрывающую мою грудь.

— С тобой. В дом Пахана.

— Ты никуда не пойдешь, — он смотрит мне за спину. — Юрий, Максим. Проводите Липовского обратно в дом и убедитесь, что доктор осмотрит его. Если я узнаю, что мои приказы не были выполнены, вы будете наказаны.

— Да, сэр, — говорят оба одновременно.

Я начинаю говорить, но слова застревают у меня в горле, когда он смотрит на меня сверху вниз. Не стоит провоцировать Кирилла, когда он в таком непредсказуемом состоянии. Хуже того, я не знаю, что его так взбесило.

Это потому, что меня похитили? Или это тот факт, что я не смогла защитить его?

Его плечи напряжены, из-за чего куртка натягивается на его сильных мышцах. Его губы приоткрываются, как будто он хочет что-то сказать, но вскоре они снова закрываются, и он проскальзывает в машину, не говоря ни слова.

Виктор выходит вперед, и я перехватываю его.

— Убедись, что он в безопасности.

Человек-гора смотрит на меня, как на инопланетянина.

— Мне не нужно, чтобы ты говорил мне очевидное.

— Если что-нибудь случится, позвони нам.

— Я знаю это, — говорит он с ноткой разочарования.

— Убедись, что твой телефон все время при тебе.

— Какого хрена, Липовский? Тебя там ударили по голове? — он делает паузу, как будто не хочет произносить следующие слова, но затем говорит тише. — Сначала позаботься о себе.

А потом он уходит. Вскоре после этого машина, в которой находятся Дэмиен, Кирилл, Виктор и Владислав, выезжает из помещения, за ней следует еще пара человек.

Я инстинктивно делаю несколько шагов, как будто могу побежать за ними или что-то в этом роде, что совершенно невозможно, учитывая, насколько я слаба. Тот факт, что я стою на своих двоих, само по себе является подвигом.

Знакомая, надежная рука держит меня за плечи и притягивает к себе. Максим ерошит мои волосы.

— Ты напугал нас, маленький засранец.

Я похлопываю его по руке, тяжело дыша.

— Я не могу дышать…

Юрий толкает его на удивление сильным толчком, и как только Максим отпускает меня, он бьет его сзади по коленям. Затем Юрий обнимает меня за плечи.

— Какого хрена, Макс? Разве ты не видишь, что его накачали наркотиками?

— О, точно, — Максим с извиняющимся видом чешет затылок. — Виноват, Саш. Я должен был подумать об этом.

— Я в полном порядке. Смотри, — я вырываюсь из-под руки Юрия, разворачиваюсь и бью кулаком по воздуху. В тот момент, когда я это делаю, весь мир становится размытым.

Я собираюсь упасть на землю, когда Юрий ловит меня, удерживает вертикально и говорит мягким голосом.

— Не дави на себя.

— Да, — Максим обнимает меня за плечо. — Успокойся. И я клянусь, черт возьми, если ты еще раз так нас напугаешь, я тебя убью.

Я не могу сдержать улыбку, которая приподнимает мои губы. Трудно представить, что я встретила этих парней всего полтора года назад. Такое чувство, что я знаю их всю жизнь, но я думаю, что именно такой и должна быть настоящая дружба.

— Ты действительно напугал нас, — продолжает Юрий.

— Даже Босс потерял свое дерьмо, — говорит Максим.

Клянусь, мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди и упадет на землю.

— Он... что?

— Черт возьми, потерял, Саша, — медленно повторяет Максим, как будто думает, что я не расслышала его с первого раза.

— Что он сделал? — я очень, очень надеюсь, что жар, поднимающийся к моим щекам, не виден со стороны.

— Давай посмотрим, — Максим отпускает меня, прыгает передо мной и начинает перечислять на пальцах. — Он побежал в твою сторону, когда тебя ударили, и был бы убит, если бы не Виктор, который прыгнул на него и прикрыл своим телом. Тогда Босс ударил его за это. Ты можешь в это поверить?

— Кирилл ударил Виктора? — спрашиваю я, переводя взгляд между ними.

Юрий кивает.

— Я знаю. Я бы не поверил в это, если бы не увидел сам.

— Но почему? Он защищал его, разве нет?

— Да, — говорит Юрий. — Но Босс сказал, что если бы не вмешательство Виктора в ситуацию, он мог бы добраться до тебя до того, как тебя забрали. Так что в некотором смысле он винил в этом Виктора.

Мои губы приоткрываются.

— Но... это неправда. Виктор всего лишь делал свою работу.

— Я согласен, — Максим кивает. — Мне не нравится этот хрен большую часть времени, но действия Босса были неуместны. Но слушай, слушай! Это даже не половина дела. Нам удалось захватить несколько албанцев живыми. Мы пытали их на месте, но когда они не ответили Боссу о том, куда они вас забрали, он убил их. Это было похоже на массовую казнь в каком-то концентрационном лагере. Конечно, Дэмиен был зол из-за того, что ему не разрешили участвовать в акции. Мы были близки к тому, чтобы потерять наш последний шанс получить зацепку, но, к счастью, Кайлу удалось использовать другую тактику и узнать местоположение от последнего, кто остался в живых. Однако на этом все не закончилось. О, нет, далеко нет. Ты заметил, что он привел почти всех наших охранников, даже тех, кто должен оставаться в резерве? Он оставил только пару человек, чтобы защитить дом и мисс Карину.

Моя челюсть чуть не падает на землю. Действительно ли Кирилл все это сделал?

Ради меня?

Нет, он, должно быть, получил какой-то приказ от Пахана спасти Рай.

Но с этой логикой есть только одна проблема — Кирилл, которого я знаю, не стал бы вкладывать все свои ресурсы в спасение того, кто ему не нравится, даже если бы ему приказал сам лидер.

Мне требуется несколько минут, чтобы взять себя в руки и говорить умеренным нормальным тоном.

— Он объяснил, почему он это сделал?

— Серьезно, Саша? Ты знаешь Босса как того, кто обьясняет свои поступки?

— О, точно, — он определенно не такой.

— Очевидно, почему он это сделал, — говорит мне Юрий странно взволнованным тоном. — Он беспокоился о тебе.

— Нет... — Я отшучиваюсь, но ни один из них не присоединяется ко мне. Так что я прочищаю горло. — Я недостаточно важен в общей схеме вещей, чтобы он все это делал.

— Ты не видел, как он потерял самообладание и угрожал изнасиловать албанца всеми доступными способами, так что заткнись, — говорит Максим.

— Он… что?

— Его слова в точности были, — Максим прочищает горло и имитирует апатичный тон Кирилла. — Послушай меня, таракан, если ты не скажешь мне, куда ты его отвез, я тебя изнасилую. Я буду насиловать тебя всеми доступными способами, пока не сломаю тебя нахрен. Может быть, тогда ты поймешь, каково это, да?

Я почти могу представить расстроенное выражение лица Кирилла, когда он произнес эти слова. Часть меня хотела, чтобы я была там, чтобы увидеть эту его сторону.

Должно быть, у меня что-то не в порядке с головой.

— Кроме того, — продолжает Максим. — Босс не из тех, кто оставляет человека позади. Если бы вернуть тебя означало пройти через большие неприятности, я уверен, что он все равно сделал бы это.

Это, безусловно, правда.

Когда в меня стреляли во время той спецоперации, мы были не так близки, но он все равно отнес меня в безопасное место. Не в характере Кирилла оставлять человека позади.

— Не вляпайся снова в какое-нибудь дерьмо, — Максим шлепает меня по щеке тыльной стороной ладони, поддразнивая. Почти с любовью.

Лицо Юрия ожесточается. В одно мгновение он хватает его за запястье и заламывает руку за спину, глядя на него со странным напряжением. На самом деле это не первый раз, когда он это делает. Всякий раз, когда Макс начинал вести себя слишком фамильярно с кем-либо из своего ближайшего окружения — будучи самим собой — Юрий становился на удивление жестоким. Я не задумывалась об этом раньше, но я думаю, что это не просто часть методов Юрия держать Максима на поводке.

Это похоже на... что-то большее.

— Какого хрена? — Максим борется с Юрием. — Отпусти меня.

Последний отпускает его рывком, как будто только что осознав, что он, возможно, сделал что-то, чего не должен был делать.

Максим выворачивает запястье, хмурясь.

— Я не знал, что ты можешь быть таким... сильным.

— Ты вел себя как идиот, — мудрая маска Юрия возвращается на место, и он толкает меня в направлении машины. — Давай отвезем тебя домой, Саша.

Домой.

Мне нравится, как это звучит.

После всего ада, через который я прошла сегодня, приятно знать, что у меня есть дом, в который я могу вернуться.

Теперь, если причина, по которой я считаю это место своим домом — Кирилл — скажет мне, почему он так зол, то было бы здорово.

* * *

К счастью, наркотик не оказывает постоянного эффекта, и он почти полностью проходит через час после того, как я добираюсь до дома.

Я могу самостоятельно двигаться, и моя сила медленно возвращается к своему обычному уровню. Травма моей руки неглубокая и даже не требует наложения швов. Но это добавит еще один шрам.

Еще один боевой шрам, Саша.

Я перестала считать все шрамы, которые получила, особенно в армии. Именно тогда я официально перестала быть защищенной молодой леди.

После того, как доктор заканчивает перевязывать мою руку, Анна приносит мне поднос с едой и стоит там, как статуя, пока я не закончу.

Ей не нужно говорить ни слова. Ее молчаливого присутствия достаточно, чтобы приказывать мне. Иногда она кажется женской версией Виктора с ее туннельным видением защиты и обеспечения благополучия Кирилла.

Думаю, в последнее время я тоже превращаюсь в другую их версию, потому что защита Кирилла стала моим главным приоритетом после России.

После того, как я заканчиваю, она забирает поднос.

— Перестань влипать в неприятности, молодой человек.

А потом она уходит.

Я готова к тому, что этот день наконец закончится. Увы, и Карина, и Константин врываются внутрь следующими. Юрию и Максиму, которые играли роль моих опекунов, приходится отодвинуться в сторону, чтобы освободить для них место.

— Боже мой, Боже мой... — Карина хватает меня за здоровую руку, ее глаза наполняются слезами. — Ты в порядке? Посмотри на всю эту кровь!

Она показывает на красное пятно на моей рубашке, и выражение ее лица становится еще мрачнее. Она одета в свою пушистую пижаму для сна, которую обычно не надевает вне своей комнаты.

— Я в порядке. Это просто небольшая царапина. Не о чем переживать.

— Но в тебя стреляли!

— Там нет пули. Мне даже не нужно было накладывать швы.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Я рад, что с тобой все в порядке, — Константин осматривает комнату. — Где мой ублюдочный брат? Разве он не должен навестить тебя?

Я подавляю улыбку. Константин хочет спросить, все ли в порядке с Кириллом, но он категорически отказывается говорить это вслух, поэтому выбрал этот путь как золотую середину.

— Его вызвал Пахан.

— С ним все в порядке? — Карина спрашивает напрямую, определенно не так озабоченная сохранением лица, как ее брат.

— Да, не волнуйся.

Она и Константин выдыхают, и я обмениваюсь взглядом с ними обоими.

Карина прочищает горло.

— Я не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, убил его, ты понимаешь, верно?

— Я, конечно, понимаю.

— Я просто спрашиваю, потому что, если бы он умер, ты мог бы запросто стать моим охранником, — говорит Константин.

— Мечтай дальше.

Вся комната замолкает от голоса зашедшего.

Несмотря на все мои усилия, я не могу остановить свое сердце от этого небольшого скачка или запретить температуре моего тела повышаться.

Настанет ли день, когда Кирилл Морозов не перевернет мой мир с ног на голову, просто существуя?

Он заходит внутрь, один палец зацеплен за куртку, наброшенную на его широкое плечо, а другая рука лежит в кармане.

Несправедливо, что он без особых усилий самый харизматичный, красивый мужчина, которого я когда-либо видела, и это включая актеров и моделей.

Единственное отличие в том, что в них нет ничего от его захватывающей дух интенсивности.

— Кирилл! — Карина бежит в его направлении, затем резко останавливается перед ним и поднимает руку на бедро. — Поскольку ты, очевидно, не в состоянии защитить Сашу, ты должен отдать его мне.

— И как именно ты будешь его защищать?

— Я найму других телохранителей!

— Это самая нелогичная вещь, которую я слышал за сегодня. Вернись к своему мольберту и дай мне знать, когда у тебя действительно появится действенный, прагматичный план, — он сталкивается со своим братом. — И ты. Перестань просить Липовского стать твоим телохранителем.

— Он зря тратит свое время на тебя.

Я вздрагиваю и спрыгиваю с кровати. Я не уверена, что делать и даже могу ли я что-нибудь сделать, чтобы снять напряжение между двумя братьями, но я бы предпочла действовать, чем смотреть, как это происходит, и пожалеть об этом позже.

Максим и Юрий тихо выскальзывают из комнаты, чтобы присоединиться к Виктору снаружи. Предатели.

Так что я осталась с братьями и сестрой, у которых совершенно разные личности, их с таким же успехом можно считать полярными противоположностями.

— Какого хрена ты только что сказал? — Кирилл смотрит на своего брата, который смотрит в ответ.

Теперь, когда они стоят лицом к лицу, есть некоторое сходство, но оно не такое вопиющее, как, скажем, то, насколько Карина похожа на Кирилла на первый взгляд.

— Ты слышал меня, — Константин говорит более спокойным тоном. — В конечном итоге ты доведешь его до точки невозврата. Это твой способ действия — уничтожать всех вокруг, не так ли?

— Клянусь Богом, Константин, если ты не прекратишь болтать, я сделаю своей миссией активное разрушение всего, что ты и твоя дорогая мать строили.

Константин замирает, и жестокая ухмылка приподнимает губы Кирилла.

— Ты думаешь, я не знаю, чем вы двое занимались за моей спиной? Если вы думаете, что планирование переворота с целью изгнания членов семьи Юлии, которые решили мне помочь, нанесет мне какой-либо ущерб, подумайте еще раз. То, что я позволяю тебе заниматься своими делами, не значит, что я в неведении. Я просто жду, чтобы увидеть, как далеко ты зайдешь, прежде чем я уничтожу тебя. В конце концов, чем выше ты находишься, тем больнее падать. Если я захочу, я могу прикончить вас обоих, — он щелкает пальцами перед глазами Константина. — Вот так.

Лицо младшего брата напрягается и становится темно-красным. Он бросается вперед, но я переступаю, преграждая ему путь, и качаю головой.

Если он проявит физическую силу, он даст Кириллу стимул, который он искал.

Дело не в том, что Константина легко спровоцировать, а в том, что Кирилл раздражает его больше, чем кто-либо другой, и ему трудно контролировать свои эмоции, когда дело касается его.

Кирилл шагает к двери и, не оглядываясь, приказывает.

— Мы уходим, Липовский.

Я ободряюще киваю Константину и улыбаюсь Карине, которая ерзает на протяжении всего разговора. После того, как она нерешительно улыбается в ответ, я хромаю, чтобы догнать Кирилла.

Его длинные ноги пересекают сад со сверхзвуковой скоростью, из-за чего добраться до него практически невозможно.

Я выдыхаю, когда, наконец, иду в ногу с ним.

— Ты не должен был говорить это сейчас.

— То, как я отношусь к своей семье, не твое гребаное дело.

Тяжесть его резких слов ударяет меня в грудь, и мне приходится несколько раз сглотнуть, чтобы оправиться от метафорического удара.

— Ну, я все равно высказываю свое мнение, поскольку все остальные так боятся высказывать его вслух.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— И что это за мнение?

— Ты был придурком только что. Ничто из сказанного Константином не оправдывало такого обращения.

— Вот тут ты ошибаешься. Константин продолжает хотеть добавить тебя в свою гребаную банду некомпетентных дураков, и если он не остановится, я буду продолжать уничтожать его, пока от него не останется ничего, что можно было бы узнать.

— Не похоже, что это произойдет, поэтому я не вижу проблемы.

— Вот тут ты ошибаешься. Существует множество проблем, а не только одна. А теперь брось это.

— Но…

— Я сказал. Брось. Это.

Я сжимаю губы, даже когда меня выворачивает наизнанку изнутри. Иногда я искренне удивляюсь, почему, черт возьми, мне так нравится этот человек, что я готова пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти его.

Он такой мудак, а они совсем не в моем вкусе.

Почему он должен был быть исключением?

То, что он спас меня, не помогает. Снова. На данный момент он защищал меня больше раз, чем я защищала его, и это так отстойно, учитывая, что я телохранитель.

Еще одна проблема. Если мы будем продолжать в том же духе, я, вероятно, никогда не смогу расплатиться с ним, и буду в долгу перед ним на всю жизнь.

Мы молча идем в его комнату. Как только мы оказываемся внутри, он указывает на ванную.

— Прими душ.

— Ты иди первым.

Он тонко подталкивает меня.

— Тебе нужно серьезно прекратить изображать жертву, прежде чем я найду неортодоксальный способ вытащить это из тебя.

— Я просто была вежливой... — Я замолкаю, когда он смотрит на меня. — Что?

— Ты не двигаешься.

— Хорошо. Я ухожу, ухожу, — боже, он мог бы снизить интенсивность на ступеньку или что-то в этом роде? Это не слишком полезно для моего переутомленного сердца.

Я закрываю дверь ванной и прислоняюсь к ней, чтобы отдышаться. Затем снимаю куртку и рубашку, морщась каждый раз, когда причиняю боль своей ране.

Мои руки дрожат, когда я опускаю штаны и боксеры.

Образы тех мужчин, которые раздевают меня, нападают на меня. Я почти чувствую отталкивающую толщину этого члена у своего рта. Сильный запах алкоголя, сигарет и отвратительного мужского мускуса. Моя кожа восстает, и ощущение, похожее на наждачную бумагу, взрывается в задней части моего рта.

Тошнота наполняет мое горло, и меня чуть не тошнит. Мне приходится держаться за стену для равновесия, иначе я рухну на пол.

Я была уверена, что у меня достаточно сил, чтобы не пострадать от инцидента, но я явно переоценила себя.

Чувство бессилия и неспособности остановить их домогательства бьется изнутри, заставляя мою кожу покрываться мурашками.

Я соскальзываю на пол, полностью обнаженная, и подтягиваю колени к груди.

Дыши.

Тебе нужно дышать.

Я знаю, что все кончено, но мой мозг, похоже, не знает.

Часть меня заперта в этом грязном подвале, неспособная защитить себя, когда они напали на меня, раздели и…

— Саша?

Я вздрагиваю от голоса Кирилла, доносящегося из-за двери, но, кажется, не могу пошевелиться.

— Д-да?

— Что происходит?

— Н-ничего.

— Ты дважды заикнулась. Ты не заикаешься.

— Я в порядке. Мне просто... нужно время.

— К черту это, — дверь с грохотом открывается.

Кирилл останавливается, чтобы посмотреть на сцену, где я сижу голая на полу и, вероятно, выгляжу отвратительно.

Однако выражение его лица нейтральное, как будто это обычное явление. Он всегда был силен духом, чему я часто завидовала. Его ничто не беспокоит, ни потеря людей, которые были с ним всю его жизнь, ни смерть его отца, ни даже иррациональная ненависть его матери к нему.

Иногда мне кажется, что я смотрю на робота в теле человека.

Проходит несколько секунд, пока он наблюдает за моим хаотичным состоянием, а затем приседает передо мной.

— В чем проблема?

Я качаю головой.

— Клянусь богом, если ты не начнешь говорить… — Он обрывает себя и смягчает голос, или смягчает настолько, насколько Кирилл может. — Ты можешь сказать мне, Саша.

— Я... — Я задыхаюсь от собственных слов, и мне приходится выпалить их. — Они раздели меня и узнали, что я женщина, поэтому они удерживали меня и пытались... пытались ... изнасиловать меня.

Его лицо напрягается, но выражение остается прежним.

— Неужели они?

— Нет. Я думала… я думала, они точно изнасилуют меня, но потом мне помогла Рай, а потом пришел ты и... это глупо. Это не должно на меня так влиять.

— Это не глупо, — говорит он с обманчивым спокойствием. — Что тебе нужно, чтобы я сделал? Чем я могу помочь?

Он спрашивает.

Вау. Кирилл спрашивает, чем он может помочь.

Я подавляю улыбку. Я знаю, что он не из тех, кто утешает других, и что эта концепция ему чужда.

Так что тот факт, что он это делает, имеет огромное значение, и я, конечно, не принимаю это как должное.

— Ты можешь... остаться здесь?

Он садится рядом со мной на плитку, прислонившись спиной к стене, и вытягивает перед собой свои длинные ноги.

— И это все?

— Можно я тебя обниму?

— С каких это пор ты спрашиваешь разрешения на это?

Я бросаюсь в его объятия, и вся дрожь и страх, которые были раньше, исчезают в его объятиях.

И вот так я понимаю, что все будет хорошо.