Ложь Моего Монстра

Глава 9

Саша

— Что, блять, это значит, Кирилл? — Дэмиен делает выпад в нашу сторону, как только мы выходим из дома Пахана.

Я делаю шаг вперед, мои плечи расправлены для драки или ее возможности.

Прежде чем он успевает схватить Кирилла в удушающий захват, я уже стою между двумя мужчинами. Виктор, Юрий и даже охранники Дэмиена не двигаются ни на дюйм, несмотря на явную войну, которая вот-вот произойдет.

— Ты, отойди на хуй, пока я не испоганил твою смазливую мордашку. — Дэмиен говорит так близко, что я чувствую запах никотина.

В большинстве дней у Дэмиена бывают непринужденные и иногда забавные моменты, но сегодня все точно не так. Его плечи напряжены, а глаза пылают смесью светло-зеленого и яростного серого.

Тем не менее, я не могу позволить ему напасть на Кирилла. Остальные телохранители могут не вмешиваться в такие дела из-за приказа обоих мужчин, но я уже пообещала Кириллу свою верность и намерена доказать ее на деле, а не на словах.

Прошло три месяца с тех пор, как я вернула себе работу телохранителя. Или, скорее, как бы заставила Кирилла предложить мне работу обратно. Я думала, что пока нахожусь там, где должна быть, все остальное наладится. Что рано или поздно он снова научится мне доверять.

Я определенно думала неправильно. Я сильно недооценила способность Кирилла полностью стереть меня, даже если мы видимся каждый день.

А он вычеркнул меня на три месяца. Целый месяц не разговаривал со мной напрямую, пока я не подумала, что схожу с ума.

Единственная причина, по которой он вернулся к разговору со мной, и только в виде отрывистых прямых приказов, была в том, что я чуть не подстрелила себя во время неудачной поставки. Он повалил меня на землю — как в тот раз, когда мы были капитаном и солдатом — схватил меня за загривок, чтобы удержать на месте, и сказал мне:

— Лежи, мать твою.

Это были жесткие, холодные слова, но мне хотелось плакать. Под черствостью его приказа я услышал толику заботы обо мне. То, что я думала, что потеряла навсегда.

После целого месяца голодания это казалось сладкой наградой.

Я не преувеличиваю, когда говорю, что мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не обнять его или хотя бы не схватиться за руку, которой он меня держал.

С тех пор он отдавал мне прямые приказы вместо того, чтобы использовать посредника, обычно Виктора, которому, честно говоря, надоело быть посыльным.

Но положение вещей не изменилось. Он не любит, когда я нахожусь в его присутствии в течение длительного времени или если мы остаемся наедине. Я занимаюсь делами, которые находятся достаточно далеко от него, чтобы он не видел и не слышал меня.

Как будто у него аллергия на меня.

Нет. Это еще хуже.

Я ему отвратительна. Он не смотрит мне в глаза без легкого подергивания челюсти и едва заметного потемнения во взгляде.

Я все еще пытаюсь убедить его, что он может мне доверять, а он все еще считает меня врагом.

Возвращаясь к настоящему, мы последними покидаем дом Пахана после еженедельного собрания, и Дэмиен явно взбешен тем, что Кирилл предложил прекратить текущую войну с другой организацией и получил согласие большинства остальных.

Дэмиен, который, что неудивительно, возглавил наземную войну со своей бригадой, плохо реагирует на перспективу лишения его любимого хобби.

Поэтому то, что он набросился на нас, как только мы вышли на улицу, было ожидаемо. Теперь нам придется иметь дело с его вспышками гнева и любыми непредсказуемыми вещами, которые он приготовил для нас.

Я покачала головой, положив ладонь ему на грудь.

— Отойди.

Он хватает мое запястье и начинает выкручивать его с грубой силой, но я освобождаюсь прежде, чем он его сломает. Затем я использую свою хватку на его руке и отталкиваю его назад, двигаясь так, чтобы стоять полностью перед Кириллом.

Дэмиен делает паузу и сужает глаза. Итак, да. Я больше не тот слабак, которого он мог отправить в полет во время первой встречи. Кирилл, может, и отказался от меня, но Максим и особенно Юрий — нет.

Юрий даже разработал для меня специальную программу, по которой я оттачивала свои навыки до совершенства, и я не пропускала ни одного дня силовых тренировок.

В отличие от Виктора и Максима, Юрий не так силен в бою и всегда отступает или показывает низкие результаты на физподготовке. Однако он лучший учитель. В отличие от Кирилла, он не учит силой или террористическими методами. Он больше склонен к постоянному прогрессу, и это прекрасно работает для меня.

Он терпеливый и понимающий, и, что самое главное, я чувствую себя так, будто иду к другу, когда мы проводим наши ежедневные занятия.

— Я предупреждаю тебя, красавчик. — Дэмиен сжимает руку в кулак. На татуировках, украшающих ее тыльную сторону, проступают вены. — Если ты сейчас же не сдвинешься с места, я сломаю твою гребаную шею и скормлю твой поганый труп своим собакам.

Я не меняю позу. На самом деле, мои плечи отводятся назад, и я выпячиваю подбородок вперед, готовая к бою. Верхняя губа Дэмиена приподнимается в рычании, когда он делает шаг вперед. Прежде чем я успеваю занять оборонительную позицию, большие руки опускаются на мои плечи сзади, надавливая, а затем без усилий отталкивая меня в сторону.

Или, может быть, это так легко для него, потому что я слишком ошеломлена, чтобы думать или реагировать. Кирилл делает шаг ко мне, так что он оказывается нос к носу с Дэмиеном, и мне видны только напряженные мышцы его спины.

С тех пор как он оправился от травмы, он всю ночь проводит в спортзале или занимается рукопашным боем с Виктором. В результате он набрал больше мышц, чем раньше.

Его плечи расширились, а телосложение стало более точеным и выглядит более грозно, чем когда мы служили в армии.

Это заметное изменение в его телосложении, конечно, не помогает, когда я пытаюсь перестать ощущать его присутствие, тепло и пьянящий аромат, который я сейчас вдыхаю в свои изголодавшиеся легкие.

Кирилл сунул руку в карман и наклонил голову, обращаясь к Дэмиену скучающим тоном.

— Как я уже говорил всем внутри, а ты, очевидно, не слушал, эта война истощает наши ресурсы и не предлагает ничего взамен, кроме развлечений для тебя. Поэтому она безвкусна, не нужна и, самое главное, не приносит прибыли. Логичнее работать над приобретением союзников, чем потакать бессмысленным войнам.

— Бла-бла-бла и гребаное бла-бла! — Дэмиен вцепился ему в лицо. — Эти войны — мой единственный источник развлечений и единственное, что я делаю лучше всего. Если ты их отнимешь, что, блять, я должен делать?

— Отдохнуть и поработать над своими проблемами с гневом?

— Только если я смогу убить тебя. Уверен, что мои проблемы с гневом будут решены нахрен.

— Я откажусь от этого предложения, но вот тебе другое. Как насчет того, чтобы заняться чем-то другим, кроме драки как сумасшедший? Тебе не скучно?

— Нет, блять.

— Тебе нужны другие источники, которые помогут тебе отпустить всю эту токсичную энергию. Как насчет того, чтобы научиться более эффективным способам инвестировать свое состояние? Я могу помочь.

Дэмиен приподнял бровь.

— Значит ли это, что ты наконец-то согласился сразиться со мной?

— Интересно, как ты понял это из моего последнего предложения?

— То, что ты убил мою забаву и обязан предложить мне что-то взамен, иначе я сломаю твою гребаную шею, пока ты спишь.

— Этого не будет, но вот что. — Кирилл сжимает Дэмиена за плечо, а я отхожу в сторону, чтобы лучше его рассмотреть.

Его лицо безмятежно, спокойно, а поскольку он сохранил легкую щетину после травмы, он выглядит как зверь, но другого типа. Он страшнее, более замкнутый и... недосягаемый.

Я могу наблюдать издалека, но дотронуться до него невозможно. Еще более невозможно узнать, о чем он думает. Как будто он запер себя в хранилище и выбросил ключ.

— Позволь мне инвестировать двадцать процентов твоих активов. Но с одним условием. Я получаю пятьдесят процентов от прибыли.

— Ты охренел? Пятьдесят процентов? — Дэмиен, который, как все знают, наплевательски относится к финансам и уже обанкротился бы, если бы рядом с ним не было нужных людей, считает эту сумму сумасшедшей. — Мой брокер заботится о моих инвестициях. Ты мне не нужен.

— Я говорю тебе, что даже с моей пятидесятипроцентной долей я могу дать тебе больше, чем твой брокер сейчас.

Дэмиен сужает глаза, выглядя разочарованным, затем поднимает руки вверх.

— Мне плевать на деньги. Так что если это твой гениальный план, который ты придумал, чтобы отговорить меня от прекращения войны...

— Я устрою тебе другую войну.

Дэмиен делает паузу, и его глаза сияют, как у ребенка, который нашел бесчисленные подарки под рождественской елкой.

— Как скоро?

Кирилл поправляет очки средним и безымянным пальцами.

— Довольно скоро.

— Если ты надо мной издеваешься...

— Если я не дам тебе эту войну в течение нескольких месяцев, я буду с тобой драться.

— Не месяцы. Только один месяц, и даже это, блять, уже перебор. Я не знаю, что, блять, я буду делать все это время. Я могу начать убивать людей наугад, а никто не хочет такой драмы в своей жизни, не так ли?

— Тебе нужно сдерживать это гребаное безумие, Дэмиен. Это твое самое слабое место и единственное, что удерживает тебя от продвижения вверх.

— Я не хочу двигаться вверх. Я хочу гребаную войну, которую ты устроишь мне через месяц, а если ты меня подведешь, то будешь драться со мной в любое время, когда я захочу. — Он толкает его плечом. — Если ты меня наебешь, я убью всех твоих людей. Начиная с красавчика Саши.

Уходя, Дэмиен похлопывает меня по плечу.

— Никаких обид. Это всего лишь бизнес. — Он наклоняется и шепчет мне на ухо: — Еще раз встанешь у меня на пути, и я зарежу Кирилла, пока он спит, понял?

Мой позвоночник дергается, и я застываю на месте еще долго после того, как Дэмиен и его люди сели в свои машины.

Кирилл поворачивается и смотрит на меня безэмоциональными глазами, которые я начинаю бояться видеть.

— Что он тебе сказал?

— Ты... слышал его.

— Что он тебе сейчас шепнул, Липовский?

— Что... э-э... я не должен больше вставать у него на пути. — Я опускаю последнюю часть, и что-то подсказывает мне, что Кирилл чувствует, что я что-то скрываю, потому что он сужает глаза, мышца сжимается в челюсти, и он остается таким в течение часа, который кажется часом, но на самом деле это несколько секунд.

Затем, как будто не перевернул мой мир с ног на голову, он идет к машине.

Виктор следует за ним, но Юрий остается позади и даже подходит ко мне, когда я перевожу дыхание.

— Ты в порядке? — спрашивает он мягким тоном.

Я ненавижу, что в последнее время он постоянно проверяет меня. Максим не проверяет. Юрий, однако, более чувствителен к людям и изменениям, и он сказал, что в последнее время чувствует, что я сама не своя — несмотря на все усилия, которые я прилагаю, чтобы казаться нормальной.

Не в себе — это еще мягко сказано. Раньше я думала, что возвращение Кирилла — лишь вопрос времени, но с каждым днем эта надежда угасает.

Сейчас, кажется, я на грани того, чтобы оплакивать его. Нет, мы не были лучшими друзьями, но у нас были близкие отношения, он позволял мне иногда обнимать его — в основном после секса. Он шутил, язвил и заставлял меня чувствовать себя в такой безопасности в его компании, что я даже подумывала никогда не уходить.

Все изменилось после гребаной России.

— Саша? — спрашивает Юрий, когда я не отвечаю. — Дэмиен сказал что-то, что тебя беспокоит?

Я качаю головой.

— Дело не в этом. Я просто... не в своей тарелке, наверное.

— Нет, ты в порядке. — Он сжимает мое плечо. — Ты смог вырваться из захвата Дэмиена. Не каждый может это сделать. Я горжусь тем, как далеко ты продвинулся.

Я ухмыляюсь.

— Это все благодаря тебе.

— Не скромничай. Ничего бы этого не было, если бы ты не был дисциплинирован. — Он отпускает меня. — Пойдем. Нам пора идти, пока Виктор не начал быть занозой в заднице.

Мы уже собираемся уходить, когда я мельком вижу Рай — племянницу Пахана, — которую охранники ведут к ее машине. Неделю назад она вышла замуж за человека, которого выбрал ее дедушка. Ее новый муж опасен и загадочен. Все следят за ним.

День их свадьбы был полным безумием, и все, что последовало за ним, было странным.

С тех пор она изменилась, но не уверена, что в лучшую сторону. Рай всегда была осторожной деловой женщиной, сделанной из стали. Она использовала секрет, который держала над головой Кирилла, чтобы заставить его проголосовать за нее, чтобы стать исполнительным директором V Corp — законного прикрытия организации. С тех пор она медленно, но верно устраняет его и даже шпионов Адриана из компании. Оба мужчины этого не ценят и тайно замышляют отомстить ей за это. Как, я не знаю.

При других обстоятельствах мне было бы все равно, но я уверена, что Рай тоже что-то замышляет. Например, сейчас она смотрит на Кирилла, когда он садится в машину. И я не уверен, как долго еще он сможет выводить ее из себя на совещаниях, прежде чем она решит поставить под угрозу его положение и все те победы, которые он принес организации.

Все из-за меня.

С точки зрения логики, у Кирилла нет причин защищать мою личность. Он мог бы сказать ей, что я женщина, и за это меня мог бы убить Пахан, но Рай больше нечем было бы ему угрожать.

Но он этого не сделал.

Почему он этого не сделал?

— Пошевеливайтесь. — Виктор смотрит на нас, заставляя меня разорвать зрительный контакт с ситуацией.

Я забираюсь на пассажирское сиденье. Теперь это мое обычное место, поскольку мне запрещено сидеть с Кириллом. Виктор, занявший это место, позлорадствовал бы, если бы этот человек умел проявлять нормальные человеческие эмоции.

Я как раз проверяю свои патроны, когда мои глаза сталкиваются с глазами Кирилла через зеркало заднего вида, и он смотрит на меня.

Или я так думаю, потому что контакт длится лишь долю секунды, прежде чем он снова сосредотачивается на том, что Виктор говорит ему о показателях клуба в этом месяце.

Я сглатываю. Что, черт возьми, это было?

— Есть ли причина, по которой ты не ставишь Рай на место? — спрашивает Виктор, закончив разговор о клубе. — Она имеет наглость тонко угрожать тебе за столом при всех присутствующих.

Я замираю, но не решаюсь проверить зеркало заднего вида или оглянуться назад, а вместо этого сосредотачиваюсь на высоких зданиях, проплывающих мимо нас.

Даже Виктор замечает ее не слишком заметную враждебность. А значит, и все остальные тоже.

— Она только лает, но не кусается, — непринужденно отвечает Кирилл.

— Это не так. Кроме того, это унизительно, Босс. Люди Адриана, Игоря и Дэмиена спрашивают меня и Липовского, не можешь ли ты убрать Рай со своего пути. Мы не знаем, как им ответить.

— Тогда не надо, — просто говорит Кирилл. — Вы им ничего не должны.

Я говорю, что ничего им не должна, но они, конечно, не верят. Особенно Владислав, старший охранник Дэмиена, и Ян, охранник Адриана. Ян ведет себя по-клоунски, как Максим, но он лучше всех умеет добывать информацию. И я уверена, что он сказал Адриану, что Рай, должно быть, чем-то угрожает Кириллу.

Черт.

— Если Адриан знает... — Я прервалась, когда поняла, что говорю вслух. В машине воцаряется тишина, поэтому я прочищаю горло и смотрю на Кирилла через зеркало заднего вида. — Я попробую узнать у Яна. Мы стали близки.

Или, скорее, мы постоянно вытягиваем друг из друга информацию, притворяясь друзьями. Ни один из нас не признает этого факта, и мы продолжаем танцевать вокруг него в этом странном лимбе, где мы знаем о намерениях друг друга, но все равно продолжаем действовать.

— Ты ничего такого не сделаешь, — приказывает Кирилл своим пугающим тоном.

— Но я могу кое-что сделать. Если у Адриана есть какая-то информация…

— Какого хрена я только что сказал, Липовский? Ты нарушаешь прямой приказ?

— Нет... сэр. — Мне хочется прикусить нижнюю губу до крови, но вместо этого я сжимаю кулаки на коленях.

Напряжение в машине нарастает на несколько секунд, прежде чем Виктор говорит:

— Липовский на самом деле близок к Яну, Босс. Позвольте ему делать свое дело и быть полезным.

— Я сказал — нет. И это, блять, окончательное решение.

На этот раз никто не пытается его переубедить. В воздухе происходит какой-то сдвиг, и напряжение, витающее вокруг Кирилла, можно резать ножом.

Всю оставшуюся дорогу Виктор больше рассказывает о клубе, но это не разрушает недоброжелательную атмосферу. Когда мы подъезжаем к дому, Кирилл говорит, что ему нужно поработать одному.

В груди нарастает давление, и мне приходится несколько раз постучать по ней, чтобы нормально дышать.

В такие моменты я начинаю сомневаться в своем выборе и во всем, что я сделала после России.

Я так близка к тому, чтобы сдаться, но потом он делает что-то вроде того, что спасает меня или обращает внимание на детали, касающиеся меня, и я возвращаюсь к своей глупой надежде.

Только для того, чтобы цикл начался снова.

Сейчас это очень токсично, но я не могу положить этому конец.

Иногда, когда это становится слишком тяжело, я пытаюсь позвонить дяде, чтобы убедиться, что у них все в порядке, но его телефон отключен.

На данный момент я действительно отрезана от своей семьи, и это место — самое близкое, что у меня когда-либо было. Я нашла дорогих друзей в лице Юрия, Макса, Кары и других.

Даже присутствие Виктора, похожего на гору, ощущается как якорь.

Константин тоже. Иногда он присоединяется к нам с Кариной за завтраком, но только когда Юли нет рядом.

Кирилл всегда, без исключения, смотрит на нас, когда видит, и вскоре после этого я получаю приказ, что мы уходим из дома.

Тем не менее, я не хочу терять отношения и принадлежность, которую я чувствую в этом месте. Кирилл может меня не одобрить, но я могу хотя бы внести свою лепту, чтобы отгородиться от ненужных врагов.

Я жду, пока Юрий вернется в пристройку и убедится, что Виктор отправился в спортзал, чтобы помучить остальных, а затем следую за Кириллом в офис.

Оказавшись перед дверью, я делаю глубокий вдох, но прежде чем постучать, она открывается, и на пороге появляется он, высокий, крупный и прямо-таки пугающий.

Мой кулак на несколько секунд нависает над его грудью, прежде чем я окончательно прихожу в себя и опускаю его.

Он скрещивает свои развитые руки на груди, заставляя рубашку натянуться на бицепсы.

— Я знаю, зачем ты здесь, и ответ по-прежнему «нет», и попомни мои слова, Липовская, если ты будешь действовать за моей спиной, я тебя уволю.

Я поджала губы.

— Но...

— Никаких «но». Если ты хочешь доказать свою преданность, ты не будешь нарушать мои приказы.

— Позволь мне спросить тебя кое о чем, — шепчу я. — Почему ты просто не раскрыл мой настоящий пол и не избавился от угрозы, которую представляет для тебя Рай? Возможно, раньше ей не хватало власти, но теперь у нее есть влияние, и она может использовать его, чтобы лишить тебя всех достижений, которых ты добился.

— Это не твое дело.

— Э-э... я как бы в центре проблемы, поэтому я думаю, что это мое дело.

— Делай, что тебе говорят, и оставайся на месте.

— Я... могу сказать ей сама.

— Ты в настроении умереть?

— Если это докажет мою преданность.

— Не будь идиоткой.

— Я не идиотка.

— Ты ведешь себя как самоубийца — это определение гребаной идиотки. Как ты докажешь свою преданность, когда умрешь?

— Тогда ты, наконец, поймешь это и перестанешь относиться ко мне так, будто меня не существует. Я здесь, Кирилл. Всегда рядом с тобой, перед тобой и везде, где ты захочешь, так почему... — Я поперхнулась словами. — Почему ты отталкиваешь меня?

— Ты прекрасно знаешь, почему.

— Сможешь ли ты когда-нибудь снова доверять мне? Неужели я веду проигрышную битву?

— Я смогу доверять тебе, если ты не будешь пытаться убить себя. Поняла?

Мое сердце теплеет, и я думаю, что оно взорвется от давления, которое оказывают на него его слова.

Он может доверять мне.

Ну, считай, что доверяет, но это все равно начало.

Кирилл много чего умеет, но он не из тех, кто раздает пустые надежды.

— И сделай нам всем одолжение. — Он сужает глаза. — Перестань дружить с людьми и быть занудой, Липовская.

— Саша. — Слова застряли у меня в горле. — Я ненавижу, когда ты называешь меня по фамилии.

Его лицо остается прежним, только челюсть сжимается, а сам он медленно поправляет очки.

— Оставайся. Блять. На месте. — Он выделяет каждое слово, а затем, точно так же, закрывает дверь перед моим носом.