Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

— Среди трех тысяч путей демонического самосовершенствования самый редкий путь — это тот, где человек восходит к Дао через внутреннего демона. Заклинатель позволяет демону использовать свое собственное «Я». Если ему удастся дойти до конца, он сможет впитать в себя силу целого мира и сформировать непобедимого демонического дракона. Однако, внутренний демон — это обоюдоострый меч. Это впервые, когда я вижу заклинателя, который бы так далеко продвинулся на этом пути. Мой юный друг, пожалуйста, будь осторожен. Кости Небесного Чудовища отлично подходят для позвоночника дракона.

Пока они говорили, черный дракон приближался к чайной. И смертные, и заклинатели, по сравнению с ним, все они казались обычными насекомыми. Люди с криками бросились кто куда, мгновенно разбежавшись.

Вой демонического зверя был подобен удару молнии, под мощью которой не выстоял бы никто. Ночь сотряс рокот сильнейшего взрыва. Кроме дома, на крыше которого стоял Чэн Цянь, больше ни одно из строений или деревьев вокруг не избежало участи быть уничтоженным.

— Прочь с дороги! — прокричал Чэн Цянь.

Шуанжэнь в его руках немедленно вырвался из ножен. Морозная аура клинка, подобно волнам, разлилась вокруг. Гул, похожий на гудение струн, был слышен отовсюду.

Во влажном жарком воздухе каждая капля воды, казалось, давила на него. Холод окутал всю чайную. Чэн Цянь стоял на крыше с мечом в руке. Он держался твердо, подобно течению, разделяющему море, и не собирался уступать.

Мороз и черные облака столкнулись друг с другом.

Бах!

На узкой дорожке5 света и мрака, два каменных льва, украшавших первый этаж чайной, превратились в пыль. Под металлический визг Шуанжэня, клинок и черный дракон бешено закружились по небу.

5 狭路相逢 (xiálù xiāngféng) встретиться на узкой дорожке (о врагах).

Как раз в тот момент, когда обе стороны сошлись в ближнем бою, Тан Чжэнь подбросил вверх разноцветный камень, тут же превратившийся в клетку, накрывшую всех троих. Когда сияние исчезло, на клетке появился заметный след.

Камень треснул.

Нянь Дада был настолько ошеломлен, что даже начал заикаться.

— Тан... Тан... это… это пятицветный камень богини Нюйвы6, оставленный ею в царстве смертных?

6 女娲 (nǚwā) Нюйва (одна из великих богинь китайского пантеона, сестра (и супруга) легендарного императора Фуси. Создательница человечества; починила небосвод и избавила мир от потопа; богиня сватовства и брака).

В отличие от него, Тан Чжэня, кажется, не слишком волновала судьба такой мелочи.

— Это всего лишь обломок, — мягко произнес мужчина. — Разве он может выстоять против демонического дракона? Так как ему удалось создать зверя, этот заклинатель мог бы иметь все шансы завоевать титул Господина Бэймина.

Нянь Дада от удивления округлил глаза.

— Он может стать Господином Бэймином?!

— Нет, — сказал Тан Чжэнь, — на Темном Пути или все или ничего. Чтобы стать Господином Бэймином, ему необходимо проложить дорогу7 через останки своего предшественника. Но душу предыдущего Бэймина запечатал талантливый даою. Следовательно, теперь он ни жив, ни мертв. Титул, соответственно, тоже запечатан, и никто больше не может претендовать на него.

7 铺路 (pūlù) обр. подготовить; создать условия.

У Нянь Дада не хватило духу слушать его рассказы. Он с тревогой спросил:

— Моему дяде чуть больше ста лет. Разве он может сравниться с повелителем демонов?

Услышав его слова, до этого молчавший Люлан, вдруг крепко сжал кулаки.

Тан Чжэнь ничего на это не ответил, он просто поднял голову и посмотрел вверх. Чэн Цянь все еще стоял на крыше. Юноша был потрясен. Половина кончика лезвия ледяного клинка почернела. Не сводя глаз с дракона, он поднял руку, чтобы вытереть кровь с уголка рта.

Один коготь этого зверя был размером с трех Чэн Цяней, и он нацелился ему прямо в голову. Чэн Цянь прыгнул вперед и собрал вокруг себя все рассеявшиеся по чайной ледяные осколки. Движение «Все или ничего» из стиля «Неприятные последствия» плавно слилось с волей меча, и Шуанжэнь точно вонзился острием между когтей дракона.

Тан Чжэнь похлопал Люлана по руке и тихо сказал:

— Не волнуйся. Он — острый клинок, выкованный Небесным Бедствием.

Глава 65. Когда рождаются демоны, горы и реки меняют цвет.

Черный дракон взревел от боли. Перевернутое вверх дном небо1 превратилось в горшок с кашей2, и густые черные тучи пролились дождем. Этот дождь был подобен чуме, убивавшей все, чего бы он ни коснулся. В мгновение ока на земле не осталось ни единой травинки, и тучи проглотили Чэн Цяня целиком.

1 翻江倒海 (fān jiāng dǎo hǎi) — хаос. (обр. в знач.: перевернуть все вверх дном; устроить беспорядок).

2 一锅粥 (yīguōzhōu) — котёл кашицы, перен. беспорядок, неразбериха.

Нянь Дада был всего лишь провинциальным заклинателем, никогда не видевшим мир, от страха он не мог даже открыть глаза. Люлан же, напротив, шагнул вперед, явно намереваясь покинуть защитный барьер, созданный пятицветным камнем. Но Тан Чжэнь схватил его за плечо и потянул назад.

С маской, скрывавшей половину его лица, Люлан больше не был похож на того юношу, что когда-то пришел в долину Минмин. Сделав над собой усилие, он, наконец, заговорил, грубым, как наждачная бумага, голосом:

— Старший, я…

— Ты едва освоил начальные техники. Ты даже не способен почувствовать Ци. Сейчас ты не сильно-то отличаешься от муравья! Сражения – не твой удел, — безразлично ответил Тан Чжэнь.

— Но старший Чэн спас мне жизнь. Я должен собрать все свое мужество и как следует отплатить ему, — с трудом произнес Люлан.

— Одной твоей храбрости недостаточно. Все, на что ты сейчас способен — это стать закуской для темного заклинателя. Что ты собираешься делать? — безжалостно парировал Тан Чжэнь.

Люлан сжал кулаки.

— Заклинатели, ищущие свой путь, подобны песку, омываемому волнами. Шанс выжить один из десяти. Плохое ли деяние или хорошее, ты должен набраться терпения, чтобы иметь возможность сполна отплатить за него. Какой толк от простых слов? — не глядя на юношу, тихо добавил Тан Чжэнь.

— Но…

Тан Чжэнь, казалось, совсем не беспокоился о Чэн Цяне.

— Взгляни на это, — спокойно ответил он.

Угодив в ловушку черного тумана, Чэн Цянь никак не мог понять, как отсюда выбраться. Все, что он сейчас чувствовал, так это то, как неизведанная сила с легкостью подавила его изначальный дух, едва ли не сбросив юношу обратно на землю.

Его сердце, на много лет забывшее тревоги, забилось быстрее под воздействием этой темной энергии. В юности Чэн Цянь был совершенно беспомощен. На своем пути ему пришлось пережить множество взлетов и падений, встреч и расставаний. Душераздирающая боль, что он вынужден был терпеть в камне сосредоточения души, казалось, вновь обрушилась на него. Из глубины его души раздался голос: «Неужели ты действительно не таишь обид?»

До самой смерти он таил обиду на своих родителей. Он также запомнил Чжоу Ханьчжэна, просто посмотрев ему в глаза. Он до мельчайших подробностей помнил все унижения, что ему пришлось пережить. Мог ли человек с таким характером внезапно стать святым и отпустить все произошедшее?

Неужели он и вправду не держал зла на Хань Юаня, чья рука когда-то пробила его грудь?

Это было то, что даже его незлопамятный старший брат никак не мог забыть. Мог ли ничего не упускавший из виду Чэн Цянь простить его? Последние годы он был свободен от волнений потому, что его характер действительно изменился, превратившись в чистый ветерок и яркую луну3, среди которых не осталось места для прошлых обид? Или он отложил все это в сторону только лишь из-за того, что Тан Чжэнь забрал его память на целых сорок девять лет, и теперь он на все смотрел по-новому?

3 明月清风 (míngyuè qīngfēng) — лунный свет и приятный ветерок; обр. идиллия.

Вдруг, черный туман перед лицом Чэн Цяня принял облик Хань Юаня. Губы юноши тут же скривились в улыбке.

— Третий брат, вечно ты себе лжешь. Ты готов, наконец, взглянуть правде в глаза?

Чэн Цянь сощурился. Он никак не мог понять, был ли Хань Юань перед ним настоящим, или то была лишь иллюзия, созданная черным туманом и внутренним демоном. Все, что он сейчас знал, так это то, что в его непоколебимом спокойствии появилась брешь. Словно огромная плотина, обрушившаяся на муравейник, его сердце разбилось вдребезги.

— Третий брат, прежде ты не был таким лжецом. Если ты кого-то ненавидел, то никогда не показывал этому человеку столь приятного выражения лица. Почему же сейчас ты не смеешь даже думать об обиде? Чего ты боишься? Конфликта в клане? Сомнений в сердцах старших братьев? Или ты боишься показаться мелочным и погубить свою репутацию исключительно справедливого человека? — мрачно посмотрев на него, произнес Хань Юань.

— Заткнись, — холодно перебил его Чэн Цянь. — Как ты смеешь спрашивать меня об этом? Разве не ты это сделал? Даже если ты находился под влиянием «души художника», разве не ты все эти годы шел по Темному Пути? И тебе еще хватает совести жаловаться?

Хань Юань, похоже, не ожидал такого прямого ответа. На мгновение он даже растерялся.

Но пламя гнева уже охватило разум Чэн Цяня. Стиснув зубы, он кое-как заставил свою подавленную духовную энергию вновь циркулировать по телу, старательно игнорируя тот факт, что его грудь болела так сильно, будто вот-вот готова была разорваться. Не обращая ни на что внимания, юноша, наконец, очистил окружавшее его пространство от демонической Ци.

Кроме тюрьмы, которую он лично для себя построил, что еще в этой жизни могло его удержать?

Чэн Цянь не стал пускать в ход ледяной клинок. Подняв руку, он просто ударил Хань Юаня кулаком в лицо и сердито воскликнул:

— Разве у меня нет права обвинять тебя?

Хлоп! Услышав это, оба, и нападавший, и пострадавший, внезапно замерли.

Чэн Цянь был уверен, что, стоявший перед ним Хань Юань был всего лишь иллюзией, созданной его внутренним демоном, потому юноша, не раздумывая, ударил его. Но неожиданно «иллюзия» оказалась человеком из плоти и крови.

Он тут же вспомнил слова Тан Чжэня об «использовании своего собственного «Я»» и о «создании дракона при помощи внутреннего демона». Его глаза округлились, и юноша недоверчиво произнес:

— Ты действительно... Хань Юань?

Хань Юань закрыл лицо руками. Сначала он был ошеломлен, а затем истерически рассмеялся:

— Маленький старший брат. Неужели ты так невнимателен, что не узнаешь меня даже тогда, когда я стою прямо перед тобой? — сказал он.

Чэн Цянь окончательно растерялся. Его рука, с зажатым в ладони мечом, задрожала.

— Значит, тем, кто ворвался в башню Красной птицы, был ты. Демонический дракон — это ты. Тот, кто хочет забрать кости Небесного Чудовища нашей младшей сестры, тоже ты…

Сцепив руки за спиной, Хань Юань небрежно произнес:

— От костей Небесного Чудовища одни несчастья. На что они годятся, кроме как мучить ее каждые несколько лет? Лучше уж вытянуть из нее этот скелет и отдать мне, ужасному темному заклинателю. Из уважения к нашему прошлому, я буду милосердным. Когда заполучу скелет, я сохраню ей жизнь.

Аура Чэн Цяня вздыбилась, подобно яростному цунами. Вокруг его тела разлилась волна ледяной Ци. Словно вихрь, юноша смел остатки демонической энергии и процедил сквозь зубы:

— Почему бы тебе не спросить, сохраню ли я твою жизнь?!

Как только он произнес эти слова, Шуанжэнь в его руке вспыхнул. Окружавший их мрак рассеялся, словно унесенные ветром сухие листья. Хань Юань вынужден был отступить. Он снова принял форму дракона и взмыл в небо.

Сияние меча вспороло всепоглощающую тьму. Чэн Цянь тоже поднялся вверх и бросился на дракона. Сопровождаемый громом и ветром, он отлично понимал, что может его убить.

Среди облаков человек и дракон сошлись в яростной битве, и даже их тени слились в одну настолько, что их невозможно было различить.

— Держись подальше, — покачал головой Тан Чжэнь и вновь потянул Люлана назад. — Снаружи слишком оживленно, а внутри находится главная проблема — Небесное Чудовище. Не думаю, что этот дом выстоит.

Тан чжэньжэнь, казалось, родился с вороньим ртом4, успешно предсказывавшим неприятности. Как только он это произнес, чайная рухнула.

4 乌鸦嘴 (wūyāzuǐ) — обр. человек, приносящий плохие новости (букв. клюв вороны).

Ночь наполнилась шумом. Лужа превратилась в огромное пылающее облако, явив миру свой истинный облик гигантского красного журавля. Ее кости громко трещали, а чудовищная аура слабела под силой меча Янь Чжэнмина. Все вокруг утонуло в алых всполохах.

Глядя на все происходящее, Нянь Дада ошеломленно произнес:

— Это... это красный журавль. Похоже, быть птицей не так-то просто.

Тан Чжэнь слегка отступил назад. Он пристально посмотрел на Лужу и нахмурился.

— С древних времен рождение Небесного Чудовища было предвестником катастрофы. Всю жизнь его преследовали несчастья. Проблема в том, что, помимо всего прочего, она все еще наполовину человек. Едва появившись на свет, она должна была утонуть в крови, но кто-то изменил ее судьбу. Должно быть, ей было нелегко дожить до такого возраста, ее чудовищную ауру не раз подавляли.

Услышав это, Нянь Дада посмотрел в сторону Янь Чжэнмина и не смог сдержать восхищения.

— Ну, что ж, тогда я помогу ему, — произнес Тан Чжэнь.

Вскинув руку, он словно наугад выудил что-то из воздуха. Подобно тому, как весенний ветер превращался в дождь, в его руке собрался сгусток духовной энергии и тут же просочился в, начертанную на земле, киноварную печать.

Заклинания, что в спешке создал Ли Юнь, были повреждены силой красного журавля. Они не смогли бы продержаться долго, но будучи усиленной Тан Чжэнем, печать, казалось, пробудилась и засветилась мягким светом.

Бесчисленные зеленые лозы поднялись в небо. Сжигаемые безжалостным пламенем, окутавшим птицу, они снова и снова бросались вперед.

На мгновение чудовищное давление на Янь Чжэнмина заметно ослабло. Он посмотрел в сторону Тан Чжэня, напустил на себя сдержанный вид и вежливо кивнул.

Но Тан Чжэнь не утруждал себя вежливостью. Глядя на пойманную в печать Лужу, он тихо произнес:

— Как же нам уложиться в срок…

Внезапно, красный журавль стал еще больше. Облегчение Янь Чжэнмина длилось недолго. Он почувствовал, как безумная энергия Небесного Чудовища столкнулась с его мечом. Юноша вынужден был отступить, и киноварная печать рухнула до того, как он смог прийти Луже на помощь.

Ли Юнь рванулся вперед и закричал:

— Хань Тань!

На клетке, созданной из пятицветного камня, появилась еще одна трещина. Нянь Дада в ужасе указал на нее:

— Старший, что происходит?

— Хотя красный журавль и считается потомком феникса, он не может возродиться из пламени. В своей жизни он должен претерпеть ряд крупных изменений5. Это похоже на человека, который, войдя в Дао, стремится к более высокому уровню развития. Зачастую, помощником в этом деле становится удобный случай, но в нынешней ситуации… это не самое подходящее время. Грядет Небесное Бедствие!

5 脱胎换骨 (tuōtāi huàngǔ) — родиться вновь и сменить кости (обр. в знач.: измениться, переродиться).

Тучи собирались со всех сторон, смешиваясь с черным туманом. Стоя внутри клетки, созданной из пятицветного камня, Нянь Дада почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Тогда, в долине Минмин, когда Чэн Цянь столкнулся с Небесным Бедствием, никто не осмеливался находиться рядом с ним. Это был первый раз, когда он мог видеть нечто подобное вблизи.

Ночь содрогнулась от раскатов грома и на землю обрушилась ослепительная молния. В этот самый момент Янь Чжэнмин собрал весь свой изначальный дух в зажатом в руке клинке. Объединив свой разум и свою энергию, он самолично встретил Небесное Бедствие вместо Лужи.

К грохоту, сотрясшему небеса, добавился оглушительный треск. Меч и молния столкнулись друг с другом, утопив весь мир в яркой вспышке.

Клинок, который Янь Чжэнмин использовал все эти годы, был тем самым, что некогда пострадал от удара Чжоу Ханьчжэна, когда они встретились на пустынном острове в Восточном море. Он сохранил его, чтобы не дать себе забыть об унижении. Однако удар Небесного Бедствия разрушил оружие.

Грудь юноши пронзила острая боль, соединенный с мечом изначальный дух был сильно поврежден. Если он сейчас же не достигнет уровня «формирования клинка», его дух будет уничтожен. Прежде, чем он успел отдышаться, в облаках сверкнула вторая молния.

В этот момент, словно повинуясь какой-то невидимой силе, Лужа в виде красного облака внезапно взмыла ввысь. В ночи, соединившись с черным туманом, возник сияющий столб света.

Все вокруг содрогнулось, предчувствуя рождение Небесного Чудовища. Неся на себе гнев целого мира, вторая молния прошила темноту.

В безумном вихре яростного огня и блеска клинка рев демонического дракона слился с криком божественной птицы. Великое пламя, объявшее Небесное Чудовище, казалось, грозило вот-вот превратить долгую ночь в пепел. Горная цепь Южных окраин ходила ходуном, а защитный барьер из пятицветного камня рассыпался в пыль.

Среди всего этого хаоса вдруг раздался испуганный крик юной барышни:

— Старший брат!

Ее тихий и нежный голос напоминал жужжание маленького насекомого, невесть как оказавшегося в эпицентре бури.

Никто не знал, кого из старших братьев она звала, но ее крик донесся до всех без исключения. До всех, кто мог его слышать.

Черный дракон замедлился и запрокинул голову, будто все его существо пронзила сильная боль. Среди бесконечной темноты ночного неба, тело гигантского зверя несколько раз вспыхнуло, а затем уменьшилось, вновь вернув себе человеческий облик. Безо всякого страха он повернулся спиной к Чэн Цяню.

Взгляд Чэн Цяня застыл. Шуанжэнь резко изменил свою траекторию и едва успел отклониться в сторону, проносясь мимо Хань Юаня.

Мгновение спустя Хань Юань поднял свою бледную руку и схватил черный туман, опутавший красное облако. Но, внезапно, мишенью молнии стал Шуанжэнь.

Чэн Цянь был очень опытен в борьбе со стихийным бедствием. Кроме того, теперь в его руке был ледяной клинок, что делало его еще более могущественным.

Молния, готовая вот-вот поразить его, была остановлена им на полпути. Скользнув вдоль холодного лезвия, она тут же изменила свое направление, сделавшись похожей на хвост гигантской падающей звезды.

Лицо Чэн Цяня озарилось ярким светом.

Стоявший неподалеку от него Хань Юань тихо позвал:

— Третий брат.

Чэн Цянь поднял на него глаза. Его взгляд был холодным, как тогда, много лет назад, когда он лежал на спине на восточном побережье и обещал все рассказать учителю.

Хань Юань стиснул зубы и чуть не расплакался.

В этот момент из земли к небу устремились десятки тысяч лучей, созданных аурой меча. Клинок Янь Чжэнмина сломался и теперь даже обломки кирпичей и камней, дождь и ветер, все, что окружало его, могло бы стать его оружием. Все эти бесчисленные предметы собрались вместе и образовали довольно уродливый, но чрезвычайно острый гигантский меч. Лезвие тут же рассекло связь между красным облаком огненного журавля и черным туманом демонического дракона.

Яростная сила клинка, которая, казалось, могла разделить небо и землю, полностью подавила ауру Небесного Чудовища. Впрочем, Луже это никак не повредило. Вместо этого сила толкнула зловещее красное облако обратно на землю, заставляя его остановиться в трех чи от поверхности.

Из рукава Ли Юнь, один за другим, вылетели десять талисманов. Талисманы тут же облепили Лужу. Стоило им только коснуться ее, и яростное пламя, охватившее ее тело, начало постепенно ослабевать. После того, как все десять достигли цели, умирающий красный журавль, наконец, превратился обратно в девушку с крыльями на спине. Девушка без сознания упала на землю.

Неумолимый гром, наконец, затих.

Хань Юань вздохнул с облегчением. Но вдруг, выражение его лица вновь переменилось. Его рука превратилась в когти, покрытые драконьей чешуей, и юноша замахнулся, целясь Чэн Цяню в спину.

Когда поток воздуха вокруг него изменился, Чэн Цянь уже был настороже, старательно прислушиваясь к вою ветра. Он тут же контратаковал, заблокировав удар своим мечом. Лезвие все еще хранило в себе силу Небесного Бедствия. Шуанжэнь столкнулся с драконьими когтями, рассыпав повсюду сноб искр.

На лице Хань Юаня проступила чешуя. Казалось, юноша собирался что-то сказать, когда вдалеке вдруг послышались звуки рога.

По сравнению с обычным горном, этот величественный гул было слышно отовсюду. Похоже, к несчастной чайной приближалось многотысячное войско. Хань Юань тут же изменился в лице. Его улыбка стала холодной.

— Увы, стая собак6 уже здесь. Маленький старший брат, я должен идти.

6 Здесь слово употребляется в бранном значении.

Сказав это, он оттолкнул Шуанжэнь, и его когти со скрежетом царапнули лезвие. Хань Юань повернулся, чтобы уйти, но меч Чэн Цяня не отпустил его. Громко лязгнув, ледяной клинок снова столкнулся с драконьими когтями.

— Ты вошел в Дао через внутреннего демона. Что это за демон? — чеканя каждое слово, сказал Чэн Цянь.

Выражение лица Хань Юаня снова изменилось. Сжав в ладони сгусток черного тумана, он наотмашь ударил Чэн Цяня в грудь.

Застигнутого врасплох юношу тут же отбросило назад.

Вновь обратившись демоническим драконом, Хань Юань взмыл вверх и отлетел от него на приличное расстояние.

— Вместо того, чтобы спрашивать про моего внутреннего демона, — дракон развернулся в воздухе, лицо Хань Юаня мелькнуло над его огромной головой, и на нем появилась свирепая и ироничная улыбка. — Лучше бы тебе спросить старшего брата, что за демон скрывается в его сердце. Вот только боюсь, ты не осмелишься услышать ответ.

С этими словами дракон ринулся прямо на север, увлекая за собой темные тучи.

Звуки рога смешались с чьими-то криками. Со всех сторон вспыхнули лучи яркого света, тут же устремившись в небо. Это больше напоминало сигнальные огни. Ли Юнь подошел к Луже и медленно сложил ее огромные крылья. Не жалея сил, юноша поднял ее на спину и осведомился:

— Что происходит? Кто это?

Чэн Цянь рухнул вниз с высоты птичьего полета. Он был весь в крови и едва держался на ногах. Янь Чжэнмин тут же поспешил поддержать его и тихо произнес:

— Не торопись.

Нянь Дада сделал шаг вперед, намереваясь поприветствовать неизвестных гостей, но Тан Чжэнь прервал его.

— Не надо любезностей. Это сигнал Инь-Ян и Семицветный огонь. Они из Управления небесных гаданий. Если ты решишь поприветствовать их, у тебя могут возникнуть проблемы. Следуйте за мной, — произнес Тан Чжэнь.

Ли Юнь посмотрел на Янь Чжэнмина, затем на Чэн Цяня, и тот, вспомнив, что забыл представить своих знакомых, тут же поспешил исправить эту оплошность.

— Совсем забыл. Этот господин — старший брат Тан, Тан Чжэнь.

Услышав это, Янь Чжэнмин решительно произнес:

— Даою, прости, что побеспокоили тебя. Идем!

Вся компания последовала за Тан Чжэнем. Они двигались очень быстро и в мгновение ока преодолели сотни ли. Тан Чжэнь, показывавший им дорогу, привел их к развалинам храма. Не останавливаясь, он использовал киноварь Ли Юня, чтобы возвести вокруг развалин печать.

Очевидно, Тан Чжэнь был очень хорошо осведомлен в подобных делах и уже много лет изучал искусство создания печатей. В считанные секунды полуразрушенное святилище оказалось скрыто от чужих глаз.

Ли Юнь опустил Лужу и с готовностью бросился на помощь старшему. В то же время Чэн Цянь и Янь Чжэнмин подперли двери, чтобы защитить их, и молча прислонились к створкам, пытаясь восстановить дыхание.

В этом году ночь праздника середины осени обернулась самой настоящей смутой.

Внезапно, Чэн Цянь спросил:

— Старший брат, что это за внутренний демон, которого ты поймал в тот день в башне Красной птицы?

Глава 66. Всю жизнь держать его рядом с собой

Внутренние раны Янь Чжэнмина еще не зажили, но он так сильно испугался, что едва не задохнулся от кашля.

Чэн Цянь серьезно посмотрел на своего старшего брата, который, так сильно лил слезы1, что едва не подавился кровью, но решил, что в этом не было ничего, что стоило бы скрывать. Он снова продолжил:

1 梨花带雨 (líhuā dài yǔ) — красавица льет слезы.

— Хань Юань сказал, что твой внутренний демон — это то, о чем я не осмелюсь узнать. Однако, я подумал, что бояться здесь нечего. Даже если ты собираешься восстать против нашего учителя и предков, никого из них больше нет рядом. Ты можешь просто рассказать об этом. Может быть, тебе это поможет.

Какой очаровательный болван...

Выслушав его праведные речи, Янь Чжэнмин вдруг почувствовал себя загнанным в угол. Он бросил на Чэн Цяня тусклый взгляд, и выражение его лица стало еще печальнее. С минуту глядя в его честные глаза, Янь Чжэнмин бессильно махнул рукой:

— Убирайся.

Все сладкие слова, которые он себе представлял, на самом деле оказались вымыслом. Янь Чжэнмин обнаружил, что в жестокой реальности самым частым, что он говорил Чэн Цяню, было: «убирайся».

Чэн Цянь нахмурился, не понимая причину этого бессмысленного гнева, но, обуздав свои чувства, он терпеливо произнес:

— Старший брат, даже у смертных, чьи дни заняты дровами, рисом, маслом и солью2, бывают моменты, когда их что-то беспокоит. И нет ничего странного в том, что те, кто, также как и мы, идет по долгому пути самосовершенствования, порой оказываются в тупике.

​​​​​​​2 柴米油盐 (chái mǐ yóu yán) (букв. дрова, рис, масло и соль) — будничный, повседневный.

— В этом действительно нет ничего странного. Совершенно ничего. Разве я что-то такое говорил? — из-за непристойных мыслей в его голове, стыд Янь Чжэнмина быстро превратился в гнев, и он тут же отпустил в адрес Чэн Цяня ряд насмешек. Но стоило ему произнести эти слова, как он сразу же почувствовал, что это и в самом деле было неразумно. Однако, собрав всю волю в кулак, юноша все же решил идти до конца. — Ничего я тебе не скажу. Уходи!

Чэн Цянь ничего не ответил.

Под его непонимающим взглядом Янь Чжэнмин еще больше разозлился. Он долго смотрел на Чэн Цяня, представляя, как притягивает его к себе и кричит ему: «Никак не можешь оставить эту тему? Мой внутренний демон — это ты, ублюдок!»

К сожалению, он мог себе это только представлять. Снаружи Янь Чжэнмин остался неподвижным, как лед​​​​​​​3, но его сердце металось во все стороны​​​​​​​4, словно большая обезьяна.

​​​​​​​3 冰雪 (bīngxuě) — лед и снег (обр. в знач.) сильнейший холод, ледяной.

​​​​​​​4 上蹿下跳 (shàng cuān xià tiào) — обр. метаться, носиться во все стороны.

В конце концов, ему пришлось собственноручно убить ее. Будучи образцом рациональности, он выбрал подход «с глаз долой — из сердца вон» и отвернулся от Чэн Цяня.

После короткого ночного разговора и гораздо более продолжительной борьбы Янь Чжэнмин вдруг вознамерился продолжить их холодную войну.

Чэн Цянь немного помолчал и внезапно сказал с улыбкой:

— Ну, я не буду тебя расспрашивать. В любом случае, я думаю, ты будешь в порядке.

Янь Чжэнмин покосился на него.

— Ты можешь развлечь себя сам… — добавил Чэн Цянь.

Заметив, что на лице главы его клана и, по совместительству, старшего брата вот-вот разразится буря​​​​​​​5, будто бы он горел от желания наказать его, Чэн Цянь впервые в жизни решил действовать по ситуации.

​​​​​​​5 山雨欲来 (shān yǔ yù lái) ссылается на: 山雨欲来风满楼 (shān yǔ yù lái fēng mǎn lóu) — надвигается ливень в горах, весь дом пронизан ветром; обр. вот-вот разразится буря. Напряжённая обстановка, сложная ситуация.

Сокрушаясь о том, что императрица становился все более и более угрюмым и его все сложнее было уговорить, он достал из своего длинного рукава тонкую палочку и разжал ладонь. Палочка вытянулась, уплотнилась и превратилась в меч, украшенный золотом и нефритами. Это был тот самый меч, который преподнес Чэн Цяню владыка долины Нянь Минмин, перед тем как юноша отправился в путь.

Чэн Цянь передал оружие Янь Чжэнмину и с тонким налетом лести, спросил:

— Разве твой клинок не сломался? Воспользуйся этим. Пусть он мне и не нравится, но это хороший меч. Позже, я найду для тебя что-нибудь получше.

Янь Чжэнмин бросил на меч короткий взгляд и тут же с явным отвращением отвернулся.

— Убери его. Как бельмо на глазу.

На это было больно смотреть… Чэн Цянь оказался отвергнут. Юноша потер переносицу, и решил не обращать на это особого внимания. Долгие годы его старший брат жил как избалованный богатый господин. Конечно же, его предпочтения были слишком высоки. Вполне естественно, что он не согласился бы принять столь грубо сделанное оружие.

Чэн Цянь улыбнулся и сказал:

— О, ну тогда, если хочешь, я отдам тебе Шуанжэнь.

Янь Чжэнмин был ошеломлен, услышав эти слова. Никто из тех, кто вошел в Дао через меч, не мог не соблазниться этим знаменитым ледяным клинком. Даже несмотря на то, что за ним тянулась дурная слава «меча несчастной смерти». Однако Янь Чжэнмин ничего не ощущал по этому поводу. Все эти годы Шуанжэнь приносил ему лишь воспоминания о своем владельце. Всякий раз, когда он видел это оружие, он чувствовал печаль, но никак не жадность.

Янь Чжэнмин странно посмотрел на Чэн Цяня и осведомился:

— Ты хочешь отдать мне Шуанжэнь?

Не говоря ни слова, Чэн Цянь бросил ледяной клинок прямо ему в руки:

— Забирай.

Янь Чжэнмин вытащил меч из ножен, и мороз, исходивший от лезвия, ударил ему в лицо. Настроение юноши явно улучшилось. Он невольно приподнял уголки губ, но, прежде чем он успел рассмеяться, Янь Чжэнмин вспомнил, что этот клинок принадлежал Чэн Цяню, но ведь «человек един с мечом, предавший свой меч — погибнет».

Он не мог не подумать: «Независимо от того, что я у него попрошу, неужели он действительно с радостью отдаст мне это?»

Как только эта горько-сладкая мысль промелькнула в его голове, взгляд Янь Чжэнмина снова потемнел.

Янь Чжэнмин несколько раз входил в печать главы клана, наблюдая за Тун Жу и его судьбой. Юноша испытывал сложные чувства к своему ушедшему учителю. Ему казалось, что мысли их старшего наставника о своем ученике, были несколько… неуместными. В душе, он тайно сочувствовал ему, как товарищу по несчастью. С одной стороны, Янь Чжэнмин испытывал к Тун Жу слабую симпатию. С другой, он проецировал на него свое отвращение. И хотя юноша знал, что нельзя беспричинно гневаться на предков, он ничего не мог с собой поделать.

Если бы Чэн Цянь принадлежал к предыдущему поколению или был его старшим братом, Янь Чжэнмин чувствовал бы себя гораздо спокойнее. Его чувства были бы абсолютно искренними. В лучшем случае ему бы казалось, что он лишь слегка отступил от правильного пути. Возможно, он даже стыдился бы своего эгоизма по отношению к Чэн Цяню. А если бы его выгнали из клана, это было бы даже лучше, ведь табу утратило бы всякую силу.

Но, к сожалению, это был не тот случай. Чэн Цянь — его младший брат, о котором он заботился с самого детства. Их позиции сильно отличались от вышеописанного сценария. Все было совершенно иначе. Какими бы искренними ни были его чувства, все они превращались в неподобающие мысли, коим в его разуме не было места. Как глава клана, он не должен был вести своего младшего брата по ложному пути. У юноши даже не было возможности выразить все то, что лежало у него на сердце. Потому что, каким бы глубоким оно ни было, все это было слишком непристойно.

«Разве я это заслужил?» — с горечью и отвращением подумал Янь Чжэнмин. Не сказав ни слова, он вернул Шуанжэнь Чэн Цяню. Увидев, что Тан Чжэнь и его команда закончили устанавливать защиту, он встал и вошел в разрушенный храм.

Оставшийся позади Чэн Цянь ощутил сильную головную боль. Похоже, его старшему брату теперь было просто невозможно угодить.

Нянь Дада спрятался в разрушенном храме. Увидев вошедшего внутрь Янь Чжэнмина, мальчишка тут же подбежал к нему и воскликнул:

— Старший!

В тот день, когда Чэн Цянь оставил его с Люланом, нуждавшимся в срочной помощи, у него не было другого выбора, кроме как вернуться в долину Минмин. Изо всех сил стараясь состряпать для своего отца убедительную историю, он солгал, не моргнув и глазом: «Старейшина Чэн хочет взять меня в ученики, потому я немедленно должен отправиться за ним, чтобы начать обучение». После всех хлопот ему вновь разрешили покинуть долину Минмин, и он попросту увязался за Тан Чжэнем.

Пусть он и солгал отцу, но Нянь Дада действительно не отказался от своего намерения стать учеником Чэн Цяня. После того, как он стал свидетелем великой битвы клана Фуяо, его нежелание сдаваться, похоже, и вовсе превратилось в навязчивую идею. Таким образом, он сразу же решил польстить своему будущему главе клана.

— Я — Нянь Дада, из долины Минмин. Приветствую тебя, старший.

Полный ненависти к себе, Янь Чжэнмин устало посмотрел на Нянь Дада и моментально сформировал о нем первое впечатление.

«Не стой на моем пути, щенок, не видишь, что отец нездоров?», — подумал Янь Чжэнмин.

Нянь Дада увидел, что взгляд его будущего старшего совершенно не отличался дружелюбием. Он выглядел не таким покладистым, каким его описывал Чэн Цянь. Нянь Дада попытался подбодрить себя: «Среди выдающихся заклинателей прошлых поколений так много необычных личностей. Не стоит слишком много думать об этом. Пока я буду держаться рядом с ними, рано или поздно, мое терпение будет вознаграждено. В будущем, я определенно стану великим заклинателем!»

Янь Чжэнмин не обратил на него никакого внимания. Нянь Дада сразу же вспомнил время, которое он провел с Чэн Цянем. Даже если старший его не слушал, он все равно продолжал говорить. Юноша рассказывал ему обо всем, начиная с того, как он восхищался «старейшиной Чэном» и до того, как он улизнул из долины Минмин. Он говорил о том, как преследовал Чэн Цяня, как нагло держался рядом с ним, и как он сделал все, чтобы путешествовать с Тан Чжэнем. Пока Янь Чжэнмин слушал все это, у него непрерывно подергивался глаз. Но стоило ему заподозрить, что это ублюдок вынашивал кое-какие планы относительно Чэн Цяня, как в его сердце тут же вспыхнул гнев.

Из-за того, что Янь Чжэнмин был не самого лучшего мнения о себе, он начал подозревать весь мир. Он остановился и посмотрел на мальчишку. Он легко мог использовать свое положение, чтобы запугать младшего. Юноша тут же выпустил свою ауру мастера клинка и, не разбираясь, в чем дело, безжалостно спросил:

— Каковы твои намерения относительно моего младшего брата?

Нянь Дада ошеломленно замолчал.

Юноша хотел было признаться, что желал лишь сделать все возможное, чтобы стать лучше, что он обещает с почтением относиться к своим будущим старшим, но, к сожалению, он так испугался, что даже не осмелился поднять глаза. Его ноги затряслись, и мальчишка не смог вымолвить ни слова.

— Говори!

Нянь Дада почувствовал, что вот-вот разрыдается. Это был первый раз, когда он встретился с заклинателем меча лицом к лицу, и он чувствовал, что не хотел бы когда-нибудь вновь пережить этот опыт. Заклинатели меча воистину страшные люди!

Шум, наконец, достиг ушей Ли Юня. Юноша как раз разговаривал с Тан Чжэнем. Причитая про себя: «Как же неловко», — он торопливо подошел к своему старшему брату. Но тот уже успел напугать младшего заклинателя до такой степени, что мальчишка чуть было не обмочил штаны, и Ли Юню ничего не оставалось, кроме как успокоить Нянь Дада.

— В последнее время в нашем клане случилось так много всего… У нашего главы плохое настроение. Молодой господин, пожалуйста, не вините его.

В то же время он оттащил Янь Чжэнмина в сторону и прошипел:

— Что за безумные вещи ты творишь?

Будучи уведенным Ли Юнем прочь, Янь Чжэнмин тут же успокоился. Он понимал, что среагировал слишком остро. Юноша в растерянности открыл рот.

Ли Юнь посмотрел ему в лицо, и его внезапно охватил ужас. Старший брат с самого детства был неравнодушен к Чэн Цяню. Кроме того, Чэн Цяня не было с ними несколько лет. Вернувшись, он тут же угодил в руки главы клана, который баловал его, как сокровище. И, хотя Ли Юнь часто дразнил его, большинство из его фраз были лишь дешевыми шутками. Он никогда не задумывался об этом всерьез.

— Ты…

Не желая отвечать, Янь Чжэнмин резко отвернулся и сделал вид, что ничего не произошло. Словно пытаясь убежать, он поспешно обратился к Тан Чжэню.

— Старший Тан, я слышал от Сяо Цяня, что мы в неоплатном долгу перед вами за спасение его жизни.

Эти двое тут же принялись обмениваться любезностями. Имея дело с чужаками, Янь Чжэнмин всегда держался как глава клана, способный просчитать любой поступок собеседника и принять соответствующие меры. Никто не смог бы сказать, что внутри своей семьи у него была ужасная привычка постоянно вести себя как юный господин.

В присутствии посторонних, Ли Юнь на время отбросил свои смутные сомнения и спросил Тан Чжэня:

— Тан даою проделал столь трудный путь до Южных окраин, но зачем? Можем ли мы вам чем-нибудь помочь?

— Мой юный друг Чэн Цянь, должно быть, рассказал тебе о моем положении, — небрежно произнес Тан Чжэнь. — Хотя моя плоть уже мертва, моя душа все еще здесь. У моего изначального духа нет убежища, и я не хотел бы прибегать к столь бесчеловечной технике, как захват чужого тела. Так что у меня нет другого выбора, кроме как искать трупы недавно умерших людей и превращать их в марионетки, которыми я мог бы пользоваться. Такие марионетки долго не живут, и, к тому же, мне не всегда удается найти подходящий сосуд. Несколько лет назад я воспользовался войной и собрал несколько тел. Но, поскольку, они не могут существовать долго, мне пришлось приложить все усилия, чтобы отправиться к Южным окраинам, на поиски Пламени ледяного сердца. К несчастью, в пути я столкнулся с этим драконом.

Сделав паузу, Тан Чжэнь печально улыбнулся и вновь продолжил:

— Я до сих пор помню, как однажды имел удовольствие встретиться с Хань Юанем. Тогда он был еще ребенком и даже не мог почувствовать Ци. Годы жизни среди людей действительно полны случайностей.

После минутного молчания Янь Чжэнмин произнес:

— В те годы у этого предателя был слишком низкий уровень совершенствования, поэтому он первым угодил в ловушку «души художника», созданную одним вероломным человеком. Затем, по какой-то неизвестной причине, в его теле оказались заперты две души. Половина его «Я» одержима демоном. Неловко говорить это, но его собственная душа, похоже, была подавлена этим существом. Если бы наша младшая сестра не пробудила ее, боюсь, сегодня мы бы все погибли под когтями демонического дракона и ударами Небесного Бедствия.

Никто из присутствующих не был глупцом. Каждый из них смог услышать истинный смысл слов Янь Чжэнмина. Во всех ужасных вещах, что совершил Хань Юань, он обвинял «неизвестное демоническое существо, овладевшее им». Вполне вероятно, что, в будущем, он планировал вернуть Хань Юаня обратно.

Хотя Тан Чжэнь и Тан Ваньцю были учениками одного и того же клана, у них были абсолютно противоположные характеры. Тан Чжэнь прекрасно умел читать чужое настроение. Как только Янь Чжэнмин произнес это, он тут же разгадал его намерения и промолвил:

— О? Так причина в этом? Если это действительно так, думаю, у меня есть решение. В других делах от меня мало проку, но вопросы, связанные с душой — это по моей части.

— Хотелось бы услышать подробности, — поспешно сказал Ли Юнь.

— Две души в одном теле. Вы, конечно, хотите избавиться от одного из них, но боитесь последствий, я прав? В моем распоряжении есть артефакт под названием «Нить, притягивающая души». Она может привести изначальный дух одного человека во внутренний дворец​​​​​​​6 другого. После чего, вы сможете найти способ защитить члена вашего клана и устранить демона, — ответил Тан Чжэнь.

​​​​​​​6 紫府 (zǐfǔ) – пурпурный дворец (обр. в знач.: обитель бессмертных).

Поначалу Янь Чжэнмин лишь делал вид, что вежлив с ним. Однако, услышав эти слова, он не на шутку разволновался. Тщательно подавив свое нетерпение, юноша уважительно произнес:

— Брат Тан, вы так благосклонны к нашему клану. Это действительно…

Но Тан Чжэнь был не из тех, кто сыпал пустыми обещаниями. Если он так сказал, значит, действительно хотел одолжить им этот артефакт. В противном случае он бы просто промолчал.

Чэн Цянь незаметно вошел в храм. Услышав их разговор, он не удержался и сказал:

— В последнее время на Южных окраинах неспокойно. Для вас и этих детей путешествие по таким местам может быть слишком опасным. Мои старшие братья должны последовать за нашим четвертым братом... Но что, если мы поступим так? Если это вас не обременит, я мог бы пойти с вами на поиски Пламени ледяного сердца.

Чэн Цянь, безусловно, не мог бы их обременить. Башня Красной птицы рухнула, откуда ни возьмись появился демонический дракон, темные заклинатели Южных окраин и могущественные кланы со всего света пребывали в хаосе. Даже если Тан Чжэнь был очень хорошо осведомлен, физически он был слаб. Из двух его спутников Люлан был всего лишь подростком, еще не взошедшим в Дао, в то время как Нянь Дада совершенно ничего не знал о внешнем мире. На них в принципе нельзя было положиться. Получить Чэн Цяня в качестве защитника было наивысшим благом для Тан Чжэня.

А Чэн Цянь, в свою очередь, мог бы вернуть ему долг от имени своего клана.

Услышав такие решительные слова, Янь Чжэнмин хотел было возразить. Он совершенно не желал упускать Чэн Цяня из виду. Однако он тут же проглотил все возражения, уже вертевшиеся у него на языке.

«Могу ли я всю жизнь держать его рядом с собой?» — подумал Янь Чжэнмин. Он молча подсчитал все глупости, которые успел совершить, все свои неконтролируемые дурные мысли, и вдруг почувствовал, что было бы лучше действительно отпустить его на некоторое время.

Чэн Цянь был разумным человеком и редко затевал драки по пустякам. Его уровень совершенствования значительно возрос по сравнению с прошлым...

Но едва только на лице Янь Чжэнмина промелькнула тень нерешительности, как Тан Чжэнь сразу же ее заметил.

Он тактично улыбнулся.

— Чэн сяою, ты не должен этого делать. Ты слишком добр к людям. У нас с кланом Фуяо давняя связь. Когда я был еще молод и невежественен, мы с моей младшей сестрой путешествовали по миру. В дороге я ввязался в неприятности и едва не лишился жизни. К счастью, старший Тун из вашего уважаемого клана помог нам. Я остался на горе Фуяо, чтобы немного оправиться от ран и встретил твоего мастера. Я уже потерял счет тому, кто и сколько кому должен. Мои способности ограничены, я могу помогать вам лишь в мелочах. Не нужно мне платить.

Ли Юнь как раз обдумывал его слова. Его ладони слегка вспотели, и юноша поспешно бросил на Янь Чжэнмина взволнованный взгляд. Похоже, речь шла вовсе не о том, чтобы послать Чэн Цяня сопровождать Тан Чжэня и его спутников. Это был выбор старшего брата между правильным и неправильным.

Янь Чжэнмин поднял глаза и уставился прямо перед собой. Его сердце переполнилось до тошноты.

Избегая смотреть на остальных, он ответил, глядя в землю:

— Даою, ты так долго заботился о Сяо Цяне, что теперь он просто обязан помочь тебе. Пусть идет. Если Тан даою может оценить доставшийся ему меч, зачем отказываться?

После того, как Янь Чжэнмин закончил говорить, со стороны Тан Чжэня было бы просто невежливо отказаться. В итоге, все они решили отдохнуть в безымянном полуразрушенном святилище. Через три дня Лужа, наконец, проснулась, и у Тан Чжэня не осталось причин задерживаться здесь. Они ушли прежде, чем Чэн Цянь смог увидеть, насколько же выросли кости Небесного Чудовища.

У Янь Чжэнмина было слишком много слов, которые он хотел сказать. Однако, каждый раз прокручивая их в своей голове, он чувствовал, что все они слишком постыдные. Он позволил им всем остаться и сгнить в глубине своего сердца. Юноша махнул рукой и коротко бросил:

— Иди.

Но у Чэн Цяня, напротив, не хватало духу уйти. Несколько раз наказав своим старшим братьям заботиться об их младшей сестре, он все еще медлил. В конце концов, он вздохнул:

— Если бы только существовал хоть какой-то артефакт, способный перенести меня к вам в случае чего.

Эта фраза потрясла Янь Чжэнмина до глубины души, едва не заставив его тут же передумать. Он собрал всю свою волю в кулак и притворился нетерпеливым.

— Ладно, ладно, ты здесь единственный способный и везде нужный. Иди. Перестань тратить чужое время. Не мозоль мне глаза.

Сказав это, Янь Чжэнмин собрал осколки своего сердца, а затем решительно развернулся и первым ушел прочь.

С севера на юг, с востока на запад, было ли в целом свете такое место, где он мог бы завершить все свои дела и, наконец, успокоиться?

Глава 67. Свидеться сложно, расстаться еще тяжелее*

Чэн Цянь нахмурился и проводил Янь Чжэнмина взглядом, пока тот окончательно не скрылся из виду.

Он привык всегда сообщать только хорошие новости и умалчивать о плохих. И лишь когда его никто не видел, в глазах Чэн Цяня вспыхивала тревога.

Когда он предложил Янь Чжэнмину остаться, а сам вызвался сопровождать Тан Чжэня, он действительно хотел помочь. Однако, Чэн Цянь и сам пришел к той же мысли, что и Янь Чжэнмин: он чувствовал, что должен был на время покинуть клан.

У его старшего брата были дурные манеры, он отказывался идти навстречу и что-либо рассказывать, как бы Чэн Цянь не просил, однако, юноша все равно догадывался, что внутренний демон Янь Чжэнмина был как-то связан с ним самим. В противном случае, он не мог найти ни единой причины, по которой его старший брат не желал бы довериться ему.

Помыслы Чэн Цяня были чисты, но он не очень хорошо находил общий язык с другими людьми. Пусть он и подозревал о причине, но совершенно не понимал, что ему делать дальше. Он не знал, как подступиться к этой теме, не знал, как постучать со стороны1. Он беспокоился, что снова сделает что-то не так и еще больше расстроит старшего брата. Поэтому Чэн Цянь решил на время покинуть клан и возложил все надежды на более ловкого и хитрого Ли Юня.

1 旁敲侧击 (pángqiāocèjī) — стучать сбоку и бить со стороны (обр. в знач.: делать намёки, говорить обиняками).

Но юноша не был до конца уверен, что сможет на него положиться. Его старший брат только что ушел, но Чэн Цянь уже не находил себе места.

Будто бы небеса специально создали такого человека, чтобы заставить его почувствовать всю силу слов: «Свидеться сложно, расстаться еще тяжелее»2.

2 «Без названия» — это любовное стихотворение, написанное Ли Шанъинем (813–858 гг.), поэтом эпохи Тан. *Перевод: Александра Родсет

Безучастно взглянув на Чэн Цяня, Тан Чжэнь в задумчивости произнес:

— Дружбе в вашем клане действительно можно позавидовать.

Чэн Цянь пришел в себя и моментально отозвался:

— Сожалею, что задержал тебя, брат Тан.

— Я медленно передвигаюсь, — беззаботно ответил Тан Чжэнь. — Это пустяки.

Шедший сбоку Нянь Дада тут же вклинился в разговор.

— Старший Тан, ты не в ладах со своим кланом?

— Проблема не в том, ладим мы или нет, — Тан Чжэнь слегка прищурился, будто что-то припоминая. Тень одиночества пробежала по его лицу. — Для клана Фуяо качество всегда было важнее количества. Моя гора Мулань была полной его противоположностью. Наш клан был слишком большим. Главе подчинялось множество старейшин, каждый из которых занимал свою собственную горную вершину и имел право самостоятельно обучать учеников. Я прожил там несколько столетий, но так и не узнал их всех. Единственным поводом встретиться с остальными учениками было нечто похожее на большой турнир. Но с большинством из них мы даже не были знакомы, ни о каких узах не могло быть и речи. Отношения в клане строились исключительно на основании талантов и способностей. На горе Мулань всегда была строгая иерархия, и все ученики смотрели друг на друга с холодком.

Вновь взглянув на Чэн Цяня, Тан Чжэнь продолжил:

— Вы так тепло относитесь друг к другу, вы не похожи на клан. Скорее, вас даже можно назвать семьей.

— В больших кланах слишком много учеников, иерархия там куда строже. Нет ничего удивительного в том, что ученики отдаляются друг от друга. По-другому просто и быть не может. Но ведь даже среди них могут встретиться один или два человека, с которыми вы подружитесь? — произнес Нянь Дада.

— Пожалуй. У меня была младшая сестра, она росла вместе со мной. Она… у нее был не самый легкий характер, но в молодости у нас были хорошие отношения, — ответил Тан Чжэнь.

Это был уже второй раз, когда Чэн Цянь слышал о его младшей сестре.

— Твоя младшая сестра Тан Ваньцю? — спросил он.

— Да, это она, — не оборачиваясь, произнес Тан Чжэнь, — но «старший брат» и «младшая сестра» были ничем иным, как нашими позициями в клановой иерархии. В детстве мы были очень близки, но, когда мы выросли, каждый пошел своей дорогой. На горе Мулань все мы были всего лишь прохожими. Даже если бы сейчас она стояла прямо передо мной, я не уверен, что узнал бы ее. Я знаю, что тебя с ней тоже кое-что связывало. Теперь, когда ее больше нет в этом мире, нет необходимости расплачиваться cо мной за то, что она сделала для тебя.

Тан Чжэнь был человеком тактичным, холодным и прямолинейным. Кто знал, было ли это врожденным свойством его характера, или все лишь потому, что он много лет провел между жизнью и смертью. Он никогда не брал учеников, не возвращался в свой родной клан. Он даже не упоминал гору Мулань. Он только и делал, что бродил по свету. Все, кого он встречал, были для него всего лишь попутчиками.

Притворившись бродячими заклинателями, живущими на Южных окраинах, компания наняла конную повозку, а затем, минуя горы и реки, как простые смертные, отправилась на юг.

Ни Чэн Цянь, ни Тан Чжэнь не жаловали пустые разговоры. Нянь Дада чувствовал себя крайне неловко и у него не осталось другого выбора, кроме как попытаться расшевелить Люлана, которого было легче всего достать. Когда Чэн Цянь был в опасности, Люлан готов был рискнуть ради него всем. Однако, когда все было тихо, юноша не осмеливался произнести ни слова. Он лишь издали следовал за Чэн Цянем и постоянно прятался в тени, опустив голову так низко, словно боялся солнечного света.

Нянь Дада подбежал к Люлану и прошептал ему на ухо:

— Эй, приятель, я хочу вступить в клан Фуяо и стать учеником старейшины Чэна. Хочешь присоединиться ко мне?

Люлан бросил взгляд на спину шедшего впереди Чэн Цяня. Затем быстро отвернулся и молча покачал головой.

Ошибочно полагая, что невежественный Люлан неправильно его понял, Нянь Дада поспешил объяснить погромче:

— О, ты, вероятно, еще не знаешь об этом. Позволь мне рассказать тебе. Люди, вроде них, кто уже сформировал свой изначальный дух, обладают способностью восходить на небеса и спускаться под землю3. Даже заклинатели из мелких кланов могут всю жизнь прожить, но так никого из них и не встретить, чего уж говорить об обычных смертных.

3 上天入地 (shàngtiān rùdì) — восходить на небеса и спускаться под землю (обр. в знач.: везде, повсюду, где угодно).

Люлан лишь молча слушал его.

Нянь Дада всегда любил поучать других. Заметив, что Люлан обратил на него внимание, он пришел в еще больший восторг.

— Более того, обычные заклинатели и те, кто уже сформировал свой изначальный дух — это не одно и то же. Видишь ли, среди старших клана Фуяо наш старейшина Чэн… Ну, тут даже и рассказывать нечего. Но их глава — заклинатель меча! Я впервые встретил настоящего заклинателя меча. Он, конечно, был не очень-то любезен, но это не проблема. Ведь даже просто поговорить с мастером клинка, который зашел дальше стадии формирования изначального духа, уже достаточно, чтобы хвастаться этим годами.

Люлан покачал головой, и с трудом прохрипел:

— Тан чжэньжэнь спас мне жизнь, так что я хочу остаться и хорошо служить ему. Кроме того, мои способности невелики, я буду обузой для Чэн чжэньжэня. Все, что сейчас в моих силах — это помнить о долге, чтобы потом вернуть его.

Услышав это, Нянь Дада растерялся.

— Ты… ты… Эй, может быть, старейшина Чэн захочет принять тебя в ученики.

Люлан опустил голову и замолчал.

За менее чем сто ли пути, они более десяти раз подверглись нападению монстров и мелких демонов.

Однажды Чэн Цянь одним ударом уничтожил двух темных заклинателей, ворвавшихся к ним ночью с намерением убить и ограбить. Тогда он действительно почувствовал, что вправе утверждать, будто косил людей, как коноплю4. Лезвие Шуанжэня покрылось слоем кровавого инея, аура его хозяина была насквозь пропитана убийственными намерениями. В таком виде, даже с близкого расстояния, Чэн Цянь казался незнакомцем.

4 杀人如麻 (shā rén rú má) косить людей, как коноплю (обр. в знач.: массовые убийства).

С тех пор, как на Южных окраинах появился демонический дракон, темные заклинатели заметно оживились. Все выглядело так, будто они планировали восстание. Они стягивались сюда из разных уголков мира, пока, наконец, не образовали клан. Их деяния были грубыми и жестокими: они убивали мужчин, женщин и детей. Все вокруг утонуло в крови, на высоких башнях покачивались человеческие головы. Город, который они заняли, пропитала скверна. В скором времени он полностью оказался во власти этих демонов.

Но дело в том, что Пламя ледяного сердца находилось именно в этом демоническом городе.

«Пламя ледяного сердца» — это вовсе не огонь, а особый камень. Говорят, что снаружи этот артефакт холоден, как вечная мерзлота, но внутри у него сокрыт божественный нефрит, полный священной энергии. Камень мог сохранить человеческое тело на тысячу лет. Оно переставало гнить и замерзало в том состоянии, в котором находилось тогда, когда его хозяин только-только перестал дышать. Это священный артефакт был заложен в фундамент Чжаояна, величайшего города на Южных окраинах.

В этих краях было смертельно жарко, повсюду свирепствовала скверна. Обстановка здесь оставляла желать лучшего. Однако благодаря Пламени ледяного сердца в Чжаояне круглый год царила весна. Это привлекало путешественников и торговцев, и в итоге помогло ему стать первым городом Южных окраин… а теперь он превратился в добычу этих демонов.

Нянь Дада наивно произнес:

— А я думал, что Пламя ледяного сердца — это какое-то сокровище, поэтому жители города ни за что бы не отдали его нам. Мы ведь не смогли бы просто прийти и ограбить их. Но теперь все стало куда проще. Поскольку Чжаоян захвачен темными заклинателями, мы можем выбрать любую тактику, какую только захотим, не рискую сойти с праведного пути. Не так хорошо прибыть рано, как прибыть в нужное время.

Чэн Цянь не верил, что это совпадение. Юноша многозначительно посмотрел на Тан Чжэня.

Неожиданно Тан Чжэнь ответил прямо:

— В нужное время? Я заранее предугадал, что на юге начнется хаос, поэтому специально приехал сюда, чтобы порыбачить в мутной воде. Моя, так называемая «небесная тайна»5 — это всего лишь умение слышать все, что происходит вокруг, видеть все, словно с высоты птичьего полета и немного удачи. С недавних пор на Южных окраинах начала собираться демоническая энергия. Крупные кланы стали странно себя вести. Управление небесных гаданий прислало сюда множество сильных бойцов. Поэтому-то я и решил, что сейчас самое подходящее время. Но, тем не менее, я не мог предсказать, что явится этот демонический дракон и вызовет такие беспорядки.

5 天机 (tiānjī) — тайны природы; механизм вращения небесной сферы.

Сердце Чэн Цяня дрогнуло. Что не так с этим воплощением Хань Юаня? Он превратился в дракона, но зачем он полетел на север? Может быть, его целью была столица империи?

Неужели… Он все еще не забыл обиду за то, что стал жертвой заклинания Чжоу Ханьчжэна, и теперь решил навлечь беду на императорский двор?

Чэн Цянь и Тан Чжэнь познакомились очень давно, но из-за особенностей характеров они никогда не были особенно близки. Между ними всегда сохранялась некоторая дистанция. Однако они могли позволить себе быть более откровенными друг с другом, чем с другими людьми.

— Брат Тан, я хотел бы спросить у тебя кое о чем… — прямо сказал Чэн Цянь.

— О твоем четвертый младший брате?

— Именно. Правда ли, что в теле моего четвертого брата две души? — осведомился юноша.

Когда они встретились у подножия горы Фуяо, он не смог узнать повзрослевшую Лужу. Но Хань Юань… один «Хань Юань» пытался освободить незнакомую барышню, в то время как второй явно хотел ее убить.

Во время Небесного Бедствия один «Хань Юань» хладнокровно желал на живую вытащить из Лужи скелет Небесного Чудовища, но ведь был и другой. Пытаясь спасти ее, он рискнул всем, чтобы поглотить демоническую энергию.

— Судя по тому, что я вижу, ты до сих пор не понял, что значить быть «ведомым внутренним демоном», — сказал Тан Чжэнь. — Тот, другой, что внутри него — это не отдельная сущность, это и есть его собственный внутренний демон, с помощью которого он все это время совершенствовался. На таком уровне он уже давно вышел из-под контроля. Теперь он пытается напасть на истинное «Я». Итак, как, по-твоему, какой вывод мы можем из этого сделать? Внутренний демон — это и он, и одновременно не он. Это воплощение его глубочайшей ненависти. Но, если твой старший брат настаивает на том, что он непременно одержим демоном, то, конечно же, можно найти аргументы и для этой версии.

— Как он до этого дошел? — спросил Чэн Цянь.

— Я не знаю. Я могу только догадываться, — Тан Чжэнь на мгновение задумался, а затем не сдержался и произнес. — Возьмем меня в качестве примера. Сейчас я просто блуждающий призрак, жаждущий вновь обрести тело. Даже во сне эта мысль не дает мне покоя. Захватить тело другого человека было бы для меня наилучшим решением. Оно бы не сгнило, а я, вдобавок ко всему, получил бы еще и уровень совершенствования прежнего владельца. Но захват чужого тела — искусство Темного Пути. Я знаю, как это сделать, но не хочу. И все же, как было бы удобно, будь у меня такой внутренний демон. Если бы я не хотел что-то делать, демон мог бы сделать все вместо меня. Я мог бы получить желаемое, утверждая, что это произошло вовсе не по моей воле. В таком случае я остался бы невиновным, но все равно пожинал бы плоды, не так ли?

Даже если Тан Чжэнь сказал «я не знаю», его слова были остры, как нож. Чэн Цянь на мгновение потерял дар речи.

— Твой младший брат, ступивший на Темный Путь, вы хорошо ладили? — снова спросил Тан Чжэнь.

Чэн Цянь сжал пальцами Шуанжэнь и тихо произнес, но слова словно застряли в его горле.

— Лучше, чем с моими кровными братьями.

Тан Чжэнь мягко улыбнулся.

— В этом есть смысл. Его уровень самосовершенствования был слишком низким. Когда его клан оказался в опасности, он ничем не смог помочь. Хуже того, он был использован врагом, чтобы убить тебя. Как он мог встретиться со своими товарищами? Как он мог смотреть на себя? Поэтому, собрав всю свою решимость, он воспользовался оставшимся влиянием заклинания, а затем просто поплыл по течению, позволив своему внутреннему демону наставить себя на ложный путь. Чтобы быть ведомым внутренним демоном, нужно быть одновременно и сильным, и слабым. Похоже, твой четвертый брат тоже на редкость талантлив.

— Давай пока закончим на этом, — внезапно произнес Чэн Цянь, сожалея, что он не может немедленно вернуться к Янь Чжэнмину и остальным. — Брат Тан, сегодня вечером я принесу тебе Пламя ледяного сердца. Пожалуйста, расскажи мне план.

Темные заклинатели потворствовали плотским желаниям, поэтому демонический город никогда не спал.

В ту же ночь Чэн Цянь в одиночку пробрался за его стены.

Он скрыл свою ауру и проскользнул мимо кровавых барьеров. Достав карту, которую дал ему Тан Чжэнь, юноша тщательно сверился с ней. Он все еще немного сомневался. Внутри стен высились три башни с колоколами и барабанами. Пламя ледяного сердца покоилось в центре площади, к которой стекались все городские улицы. Находясь здесь, камень защищал город от царившей повсюду скверны. Первоначальный план Чэн Цяня состоял в том, чтобы прокрасться внутрь и выкопать его, а затем также незаметно скрыться. К сожалению, в месте, где было сокрыто Пламя ледяного сердца, эти грязные темные заклинатели построили павильон.

Глядя на, полное демонической ауры, строение, Чэн Цянь почувствовал, что столкнулся с дилеммой. Он спрятался за поворотом на ближайшую улицу, не зная, стоило ли ему прямо сейчас броситься в атаку, убить всех вокруг и забрать камень, или же тихо прокрасться внутрь и действовать по обстоятельствам.

В этот момент на улице послышались неуверенные шаги.

В сторону Чэн Цяня, пьяно пошатываясь, шел полуобнаженный темный заклинатель.

Сперва Чэн Цянь не обратил на него никакого внимания. Каждый раз, когда он скрывал свою ауру, все окружавшие его люди переставали принимать его за живого человека. Они видели в нем лишь человекоподобную куклу и попросту игнорировали его присутствие.

Однако этот заклинатель оказался не так-то прост. Едва завидев Чэн Цяня, он с любопытством подошел поближе и обошел юношу по кругу. Видя, что выражение лица Чэн Цяня осталось неподвижным, а его тело было полностью лишено признаков присутствия живого духа, темный заклинатель хихикнул и коснулся его щеки. Шмыгая носом, он произнес:

— Кто забыл здесь куклу? Какой качественный товар, я непременно должен этим воспользоваться...

С этими словами пьяный бесстыдник сунул свои руки под одежду Чэн Цяня.

Чэн Цянь онемел от шока.

Юноша тут же покрылся мурашками.

Этот демонический совершенствующийся, похоже, действительно был очень пьян. Слегка покачиваясь, он произнес:

— О… почему эта штука выглядит так, будто может двигаться самостоятельно? Твой прошлый хозяин, должно быть, хорошо с тобой развлекался...

Не в силах больше этого выносить, Чэн Цянь тут же высвободил свою острую, как лед, ауру. Темный заклинатель был поражен. Едва он пришел в себя, как сразу же встретился взглядом с парой, горящих жаждой убийства, глаз. Но, прежде чем он успел издать хотя бы звук, холодное лезвие пронзило его горло.

После этого случая Чэн Цянь моментально отбросил свою идею «тихо проникнуть внутрь». Словно призрак, он бросился к павильону.

Вдоль стены было сложено несколько трупов. По их виду можно было определить, что смерть, вероятно, наступила не так давно, след духовной энергии еще не до конца рассеялся. Очевидно, все они были заклинателями. Глядя на них, Чэн Цянь обнаружил, что ни одно из тел не было целым. У кого-то не хватало конечностей, у кого-то и вовсе осталась одна только голова.

Чуть дальше, в углу, сидела молодая девушка, чем-то похожая на Лужу. Чэн Цянь так удивился, что не удержался и попытался повнимательнее ее рассмотреть. У девушки были маленькие округлые щечки, а на лбу виднелась киноварная родинка. Барышня оказалась гораздо симпатичнее его худенькой сестренки, до сих пор бегавшей с перьями в волосах. Но, к сожалению, нижней части ее тела нигде не было видно.

Гладя на красавицу, встретившую такой ужасный конец, даже Чэн Цянь, человек с железным сердцем, больше не мог этого выносить. Он плотнее сжал в руке Шуанжэнь, спрятался за стеной и аккуратно запрыгнул на крышу павильона.

Стоило ему оказаться наверху, как Чэн Цянь тут же понял, что этот павильон был построен не так, как большинство других. На самом деле это тоже был артефакт. Снаружи он казался не больше обычной чайной, но внутри его пространство было поистине огромным и включало в себя несколько этажей.

Юноша заглянул внутрь и увидел сотни демонических совершенствующихся, упивавшихся безумием. Проникавший повсюду странный запах долетал до самой крыши. Пахло кровью и чем-то сладким. Чэн Цяня тут же затошнило.

На нижнем этаже юноша разглядел темную комнату. В комнате были заперты люди. К сожалению, она была слишком далеко, чтобы Чэн Цянь мог с уверенностью сказать, заклинатели то были или смертные. Он видел лишь, как несколько демонических совершенствующихся открыли дверь, а затем с помощью огромных цепей вытащили оттуда молодого человека.

Изначально белые одежды несчастного все были в пятнах засохшей крови. В полумертвом состоянии его выволокли наружу и подвесили над высокой платформой посреди двора.

На платформу вышел невысокий мужчина с голым торсом. В руке он держал стальной хлыст. Под взглядами всех присутствующих он обошел несчастного по кругу и внезапно хлестнул его так сильно, что во все стороны разлетелись кровавые брызги. Толпа разразилась возбужденными криками, будто бы все они находились на каком-то празднике.

Чэн Цяню стало любопытно и он остановился, чтобы понаблюдать. Юноше показалось, что то, как этот коротышка бил свою жертву, хоть и выглядело жестоко, но на деле, он вовсе не хотел, чтобы молодой человек умер. Чэн Цянь спросил себя: «Он не убивает его, только чтобы подольше помучить? Или у него осталась хоть капля милосердия, и он попросту хочет сохранить этому человеку жизнь?»

Но прежде, чем Чэн Цянь закончил свою мысль, на платформу поднялись еще несколько заклинателей и заклинательниц. Выражаясь словами его старшего брата, они были как «бельмо на глазу». Казалось, они полностью лишились разума, им потребовалась целая вечность, чтобы сделать всего лишь несколько шагов. От кончиков волос и до кончиков пальцев ног их тела постоянно извивались и сплетались вместе, превращая людей в двуногих змей.

Чэн Цянь пораженно подумал: «Что же они делают?»

Но то, что произошло дальше, заставило юношу раскрыть от удивления рот. Добравшись до подвешенного, эти демоны тут же окружили его. Один за другим, темные заклинатели взбирались на несчастного, бесконечно терзая его тело. Беззастенчиво сбросив одежды, они тут же вовлекли свою полумертвую жертву в настоящую оргию.

Наблюдая за всем эти действом, Чэн Цянь ошеломленно молчал.

Что за чертовщина тут творится?!

Глава 68. Запомни этот клинок

«У темных заклинателей нет ни морали, ни совести, они поистине необузданны. Их логово — Южные окраины. Ты действительно по-своему силен, но ты не хитрее их. Прошу тебя, уходи сразу, как только добудешь Пламя ледяного сердца, и постарайся не ввязываться в драку. Но если ты все же захочешь сразиться с ними, сперва выберись из города».

Именно такой совет Тан Чжэнь дал Чэн Цяню перед его уходом. И юноша был не настолько безрассуден, чтобы так быстро забыть об этом.

Однако стоило ему только увидеть эту сцену, как Чэн Цянь тут же вспомнил о темном заклинателе, которого он ранее встретил у ворот. В его сердце вновь вспыхнула ярость. Ему захотелось взмахнуть мечом и тотчас разрубить это проклятое логово.

Чэн Цянь почувствовал, как по телу пробежали мурашки. Чтобы успокоить свой гнев и руку, которая словно сама потянулась к ножнам, юноша принялся читать про себя Священные писания «О ясности и тишине».

Закончив с чтением, Чэн Цянь прильнул к стене и, используя полумрак павильона как прикрытие, осторожно спустился вниз.

К счастью, все, кто находился внутри, были слишком заняты своими похотливыми развлечениями. Никто даже не заметил его, как если бы он был дымом от курильницы.

Чэн Цянь спрятался за бамбуковой занавеской. Изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, что его окружало, он тут же приступил к поискам Пламени ледяного сердца. Юноша аккуратно достал из рукава маленькую нефритовую черепашку, которую дал ему Тан Чжэнь. Нефрит был зеленым и прозрачным, как кристалл, размером фигурка была с большой палец взрослого человека. Вращая круглой головой, черепашка принялась ползать по чужой ладони, старательно изучая клубившуюся вокруг ауру. Затем она внезапно открыла рот, будто проголодавшись, и остановилась, уставившись куда-то в сторону.

Чэн Цянь поднял глаза и проследил за ее взглядом. Вдруг, юноша почувствовал себя так, словно его ударила молния. В том месте, куда смотрела черепашка, находилась та самая платформа!

Решив, что с артефактом что-то не так, Чэн Цянь поспешно перевернул ее вверх ногами. Но даже оказавшись на спине, черепашка все еще сучила своими маленькими лапками, упорно поворачиваясь в указанном направлении.

Или эта маленькая дрянь была самой похотливой из черепах, или Пламя ледяного сердца каким-то непостижимым образом вдруг оказалось под платформой.

Чэн Цянь вздохнул, осознавая, что мысли о Хань Юане спровоцировали его, заставив действовать опрометчиво. Ему вообще не следовало покидать дом.

Однако он зашел уже слишком далеко. Чэн Цянь оглянулся, а затем бросился к месту, где держали пленников. Его тело тут же покрылось слоем инея, и стоявшие у двери охранники застыли на своих постах. Чэн Цянь в мгновение ока оказался перед тюрьмой. Высвободив свой изначальный дух, он потянулся к висевшему на клетке железному замку.

Хотя он и действовал бесшумно, более бдительные заклинатели все же заметили его.

— Кто там крадется? — закричал один из них.

Но Чэн Цянь не остановился. Юноша был полон отвращения. Он никак не мог понять, как смели эти наглецы обвинять других в столь сомнительных вещах.

Желая покончить с этим как можно скорее, Чэн Цянь высвободил клубившийся вокруг него холод, и морозная аура хлынула во все стороны. Внутри павильона поднялась самая настоящая метель. Еще до того, как кто-либо из охранников успел среагировать, он ударом меча разбил железную клетку.

Вот к чему приводит недостаток нравственности. Большинство темных заклинателей не привыкли носить на себе много одежды, и теперь их голые задницы страдали от суровых ветров. Начавшийся хаос превратил это место в бурлящий котел.

Воспользовавшись ситуацией, Чэн Цянь пробрался в середину двора. Шуанжэнь очертил в воздухе ослепительно яркий, как снег, полукруг, и внезапно обрушился на полную заклинателей платформу, разрубив ее на две части. Оказавшись на месте, юноша тут же разжал руку, выпуская на волю бившуюся в его ладони маленькую черепашку.

Едва коснувшись земли, черепашка, бывшая размером с большой палец, вдруг выросла до размеров небольшого холма. Она гордо возвышалась над платформой, словно бы всегда была неотъемлемой частью этого места. Открыв рот, нефритовая черепашка испустила глубокий вздох. Стены павильона дрогнули, и под грудой развалин, прямо из-под земли, показался огромный камень.

В этот самый момент, на балконе третьего этажа, среди беснующейся толпы темных заклинателей, появился опрятно одетый человек. Его лицо было полностью закрыто.

— Откуда ты взялся, маленький воришка? Ты что, хочешь умереть?! — крикнул незнакомец.

Слово «воришка» неприятно резануло слух Чэн Цяня. Юноша вдруг отчетливо осознал, что не намерен мириться с подобным прозвищем.

Человек в длинных одеждах выглядел отчужденным. Он взмахнул рукой и тут же атаковал юношу, совершенно не думая об ущербе.

Под натиском темной энергии, снежная буря, созданная Чэн Цянем, постепенно рассеялась. Один из низкоуровневых заклинателей, что вовремя не успел убежать, угодил в самое сердце черного тумана. Тьма тут же поглотила его, оставив вместо несчастного голый скелет. Скелет был белее куриных костей, обглоданных голодным нищим!

Похоже, даже у этого адского места был свой страж. Чэн Цянь холодно усмехнулся и прыгнул на шею нефритовой черепахи. Юноша выпустил из рук Шуанжэнь, и морозный воздух, яростным вихрем, устремился вверх, желая сбросить темного заклинателя с балкона. Холодная аура меча столкнулась с горячим ветром Южных окраин, и с неба, как в самый разгар непогоды, хлынула вода.

Человек в длинных одеждах не устоял под натиском клинка. Силясь увернуться, он отступил на несколько шагов назад. Воспользовавшись моментом, нефритовая черепаха раскрыла рот и проглотила Пламя ледяного сердца!

Получив желаемое, Чэн Цянь заставил нефритовую черепаху вернуться к прежнему размеру и поспешно спрятал ее в рукав. Заметив, что перестарался, вызвав столь сильный переполох, юноша приготовился бежать. Однако в этот момент кто-то внезапно окликнул его из стоявшей в тени клетки.

— Старший, пожалуйста, спаси нас! Мы ученики горы Белого тигра, что в Западной Лян!

Ранее Чэн Цянь уже разрушил одну тюрьму, но вовсе не потому, что хотел спасти тех пленников, а потому, что ему нужно было чем-то отвлечь охрану. Однако теперь ему казалось, что он сделал достаточно. Если их способности находились на таком низком уровне, винить в этом им следовало только самих себя.

Похоже, он не слишком-то верил в то, что жизни учеников горы Белого тигра стоили больше, чем жизнь других людей. Тем не менее, услышав это название, Чэн Цянь не удержался и остановился. Один из ключей от замка горы Фуяо хранился у владыки горы Белого тигра.

Чэн Цянь понятия не имел, зачем их мастер оставил такой замок, но он не мог не беспокоиться о том, с какими трудностями приходилось сталкиваться его старшему брату. Правда это была или нет, но, когда он услышал слова «гора Белого тигра», он больше не мог отступить.

Но стоило только Чэн Цяню приблизиться к тюрьме, как на него тотчас бросилась группа темных заклинателей. Взмахнув мечом, он создал огромную волну, что смела этих обезьян прочь, а затем встал перед тем, кто его окликнул.

Окликнувшим оказался юноша. У него было живое лицо и такие яркие глаза, что казалось, будто они излучали свет. Чэн Цянь боялся, что от юноши будут одни неприятности, но, увидев этот взгляд, он не мог не проникнуться сочувствием к его владельцу. Молодой человек хватался за соломинку, но неожиданно, на помощь к нему пришел Чэн Цянь, что несказанно осчастливило юнца.

И все же, как бы он ни был счастлив, он все еще оставался в здравом уме. Едва завидев Чэн Цяня, он поспешно предупредил:

— Старший, на цепи, которой мы связаны, висит заклинание ограничения!

Не говоря ни слова, Чэн Цянь занес меч и с силой рубанул по звеньям, но ответом ему был лишь лязг. Ледяной клинок столкнулся с железом, но цепь не сдвинулась с места.

— Грубой силой здесь не поможешь, — торопливо произнес молодой человек. — Позволь мне придумать другой способ. Старший, осторожно!

Несколько темных заклинателей попытались напасть на Чэн Цяня сзади.

Но тот даже не оглянулся. Шуанжэнь очертил в воздухе широкую дугу. Этому смертоносному клинку редко выпадал шанс вступить в настоящий бой. Кончик меча окрасился в красный, лезвие дрожало, словно живое. Одним движением он тут же отсек несколько голов. Разбрызгивая повсюду кровь, Шуанжэнь развернулся и, прежде чем пленник успел возразить, вновь ударил в то же самое место.

Юноша замолчал, не в силах вымолвить ни слова. Морозный клинок и темное заклинание снова и снова атаковали друг друга. Каждое последующее столкновение было еще более жестоким, чем предыдущее. В этой борьбе не на жизнь, а на смерть темная энергия и нестерпимый холод слились воедино, сделавшись практически неотличимыми.

Попав под такое невероятное давление, пленный юноша ни на миг не решался закрыть глаза. Он никак не мог понять, как путь к свободе мог быть таким простым и грубым.

В конце концов, победила более свирепая сторона.

Юноша в изумлении открыл рот. На заколдованной цепи появилась трещина. Демоническая энергия черным дымом хлынула наружу. Все, что осталось на месте нерушимых оков — лишь железные звенья, рассыпавшиеся при малейшем прикосновении.

Чэн Цянь поднял руку вверх и выпустил в небо луч белого света. Свет превратился в силуэт лошади и устремился прочь. Это был сигнал Тан Чжэню, о том, что он преуспел и теперь собирался бежать, так что его союзники должны были быть готовы в любой момент прийти ему на помощь.

Демоническая энергия стекалась со всех сторон, подобно надвигавшейся грозе. Тьма безжалостно нацелилась на Чэн Цяня, но юноша отмахнулся от нее Шуанжэнем.

Стоя в эпицентре бури, Чэн Цянь сам себе казался трясущим дерево муравьем1. Зажав в ладони морозный клинок, он, не оглядываясь, обратился к юноше:

1 蚍蜉撼树 (pí fú hàn shù) — трясущий дерево муравей (обр.: с малыми силами и не располагая достаточными средствами и способностями пытаться творить великие дела; дела не по плечу).

— Держись подальше.

Увидев способности этого человека, юноша быстро проникся ситуацией. Не осмелившись ослушаться, он без оглядки выбежал из павильона.

Чэн Цянь внезапно переменил стойку. Крепче перехватив клинок, несший на себе остатки демонической энергии, он с силой ударил им по земле. Земля Чжаояна раскололась, по улицам побежали глубокие трещины. Темная Ци хлынула во все стороны и дома, служившие логовом демонов, в одночасье рухнули. Чэн Цянь всегда был таким: он либо вообще ни о чем не беспокоился, либо непременно доводил начатое до конца. Таким образом, он освободил из тюрьмы всех несчастных.

Большинство заключенных здесь были заклинателями. Должно быть, в этом адском месте они подвергались всевозможным пыткам, и когда они внезапно обрили свободу, их глаза тут же налились кровью.

Началась потасовка.

Едва только Чэн Цянь решил, что теперь самое время воспользоваться хаосом и сбежать, как до его ушей донеслись звуки пипы2. Казалось, они явились из ниоткуда. Пройдя сквозь тело юноши, мелодия нарушила поток его Ци.

2 Пипа — китайский четырехструнный щипковый музыкальный инструмент типа лютни. Один из самых распространенных и известных китайских музыкальных инструментов.

Звуки пипы заполнили весь Чжаоян, они напоминали шум шагающей армии. Приторная сладость, смешавшаяся со зловонием крови, наводнила это место. Чэн Цянь почувствовал себя так, словно упал в кучу хлопка. Неописуемая слабость наполнила его тело. Чей-то голос шептал ему в уши, а пара нежных рук, от прикосновения которых покалывало кожу, принялась упоенно ласкать его.

К несчастью для этого темного заклинателя, его чары столкнулись с железной стеной. Чэн Цянь по природе своей не слишком-то поддавался соблазнению. Более того, проникнув в демоническое логово, он успел стать свидетелем множества сомнительных деяний. Его тело покрылось мурашками, и юноша сердито взмахнул Шуанжэнем, поднимая вихрь, намереваясь непременно обрушить его на то, что встало у него на пути, независимо от того, красавица-то была или просто скелет. Вдыхая странный, въедавшийся в кожу запах, Чэн Цянь желал лишь одного — найти водоем и хорошенько вымыться.

Увидев его непоколебимую волю, кто-то вдалеке фыркнул, и мелодия пипы изменилась. К ней примешалась череда звуков, похожих на свист флейты. Резкий и тонкий, он все больше и больше врезался в уши.

Чэн Цянь увидел перед собой цветок, и его фантазия ожила. В одно мгновение в его сердце замелькали бесчисленные образы. Приторно-сладкий аромат исчез, и до юноши донесся знакомый запах орхидей. Руки, что крепко обвивали его, превратились в невесомую дымку. Неподалеку от него стоял кто-то, кого он очень хорошо знал.

Этот человек держал в руке веер и, ласково улыбаясь, смотрел на Чэн Цяня. На пальце у него виднелось кольцо с монетой.

Чэн Цянь молча уставился перед собой.

Он был в оцепенении. К счастью, это длилось недолго. В его ладонь упало точно такое же кольцо. Настоящее, то самое, которое он забрал у Янь Чжэнмина.

Из монеты появился дух подражания и предстал перед иллюзией. Казалось, его совершенно не волновало, кто находился перед ним. Дух замахнулся, отвесив человеку из иллюзии звонкую пощечину, и наваждение тут же развеялось. Затем, презрительно взглянув на Чэн Цяня, он снова скрылся в медном кольце с крайне высокомерным выражением лица.

Этот глупый дух подражания неожиданно оказался весьма полезен. Похоже, он мог отгонять зло.

Чэн Цянь пришел в себя и почувствовал, как горят его уши. Юноша подумал, что в ближайшее время он точно не сможет смотреть на себя в зеркало.

Взмахнув Шуанжэнем, он моментально заморозил повисший в воздухе туман, превратив его в огромную ледяную глыбу. Глыба рухнула вниз, столкнувшись с лезвием меча. Шум разнесся по округе, развеяв странную музыку, и иллюзия окончательно растворилась в белесом мареве.

Чэн Цянь наконец понял, что струны были развешаны по всему Чжаояну. Когда дул ветер, они сами по себе издавали звуки, наполняя улицы множеством видений. На городской стене стоял темный заклинатель и держал в руках пипу. С первого взгляда трудно было понять, мужчина это был или женщина. Бросив на Чэн Цяня холодный взгляд, заклинатель тут же исчез.

Неподалеку от Чэн Цяня приземлился неизвестный юноша.

— Этот демон один из «кошмарных путников», глава «клана Радости». Они просто омерзительны. Меня зовут Чжуан Наньси, я младший ученик горы Белого тигра. Я был послан сюда, чтобы исследовать это сборище темных заклинателей. Однако, я понятия не имел об этой уловке и легко угодил в ловушку. Старший, как я могу к тебе обращаться?

— Клан Фуяо, Чэн Цянь, — лаконично бросил юноша, а затем взлетел в воздух, в мгновение ока оказавшись на городской колокольне, и с силой ударил темного заклинателя, уже собиравшегося было протрубить в рог. Затем он вновь оглянулся на Чжуан Наньси. — Почему ты все еще здесь? Хочешь, чтобы вокруг тебя собрались все демоны этого города?

Услышав его слова, Чжуан Наньси поспешно запрыгнул на большое дерево. Его движения образовали в воздухе большой лук высотой в три чжана. Словно гигантская птица, Чжуан Наньси нырнул с высоты на «тетиву» и громко произнес:

— Сяо Ци, одолжи мне немного огня!

Словно из ниоткуда появился еще один юноша. Незнакомец был небольшого роста. Приблизившись, он ловко начертил перед собой заклинание, и появившийся символ вспыхнул холодным огнем. Пламя, как падающая звезда, устремилось к Чжуан Наньси.

— Это последний, — произнес юноша.

С протяжным свистом холодное пламя вытянулось до семи или восьми чи в длину. Превратившись в огромную стрелу, оно точно легло на тетиву. С резким звуком стрела взлетела в небо, достигла небывалой высоты, а затем взорвалась тысячами искр. Искры упали на землю и расцвели огненными цветами, грозя сжечь Чжаоян дотла.

Чжуан Наньси издал протяжный свист и тут же получил ответ. Несколько теней последовали его приказу и покинули город, демонстрируя отменную дисциплину и хорошую выучку.

Чэн Цянь взволнованно наблюдал за юношами со стороны. По сравнению с учениками острова Лазурного дракона, носившими вечный траур, и с башней Красной птицы, которая рухнула, ничего после себя не оставив, учеников горы Белого тигра определенно ждало светлое будущее, даже несмотря на отсутствие у них опыта.

Под руководством Чэн Цяня компания учеников открыла городские ворота и ринулась на север. Темные заклинатели последовали за ними.

Чжуан Наньси громко спросил Чэн Цяня:

— Старший, как нам избавиться от них?

— В этом нет необходимости.

Как только он это произнес, с неба рухнул черный флаг. Он пролетел мимо группы Чэн Цяня и заключил преследователей в ловушку.

Высоко в облаках, верхом на невесть откуда взявшихся летающих лошадях, его уже ждали Тан Чжэнь, Нянь Дада и Люлан.

— Забери ее, — Чэн Цянь бросил в руки Тан Чжэню нефритовую черепаху. — Здесь лучше не задерживаться. Вперед!

Нянь Дада был так напуган разлившейся по небу демонической энергией, что стоило ему только услышать слова Чэн Цяня, как он немедленно взмахнул кнутом и пустил летающую лошадь галопом.

— Дядя Чэн, поторопись!

Но Чэн Цянь проигнорировал его, так и не сдвинувшись с места.

В мгновение ока в черном флаге Тан Чжэня образовалась дыра. Глава клана Радости с пипой в руках и его подчиненные уже почти догнали юношу. Преследователи остановились на некотором расстоянии от Чэн Цяня.

Это место находилось за пределами демонического города, здесь больше не было всех тех ловушек и уловок, на которые мог бы положиться глава клана Радости. Казалось, он внезапно пожалел, что потерял самообладание и едва не бросился наутек.

За исключением действительно талантливых и гениальных заклинателей, тот, кто следовал по Темному Пути, был обречен на вечные поражения. Особенно, когда дело касалось применения грубой силы.

Чэн Цянь в одиночестве стоял на своем мече посреди бескрайнего неба. Рукава его изношенной одежды развевались на ветру, подобно парусам. Однако никто из преследователей не смел приблизиться к нему больше, чем на три чжана. Южные окраины заполонила странная удушливая тишина.

Взглянув на бегущую впереди группу Чжуан Наньси, глава клана Радости осторожно спросил:

— Господин, могу ли я поинтересоваться, что вы имеете против моего клана? Почему вы так внезапно напали на Чжаоян?

Этот темный заклинатель был поистине бесстыден. Прошло совсем немного времени, а он уже считал Чжаоян своим домом.

— Ничего. Я вовсе не святой, что борется за справедливость. Просто… — остановив свой взгляд на пипе в руках главы клана, Чэн Цянь медленно обнажил Шуанжэнь. Едва только клинок покинул ножны, как воздух наполнился пронзительным скрежетом. Юноша холодно улыбнулся. — Ты посмел использовать против меня свою грязную иллюзию и заставил ее принять облик главы моего клана!

Окончательно рассвирепев, юноша сразу же атаковал темного заклинателя. Сила, которую Чэн Цянь держал в себе, пока находился в демоническом городе, наконец вырвалась на свободу. Его ледяная аура тут же обнажила свои клыки.

Глава клана Радости в ужасе схватился за инструмент. С глухим треском струны пипы оборвались, и громкий шум оглушил Чэн Цяня. Воспользовавшись моментом, так называемый «глава клана» тут же бросился наутек, совершенно не заботясь о том, живы ли еще его подчиненные, или уже нет.

К сожалению, он не смог убежать далеко.

Когда меч пронзил его сердце насквозь, он услышал полный ярости голос своего врага:

— Запомни этот клинок и мой совет: в следующей жизни, прежде чем нарушать чужие запреты, лучше хорошенько подумай, есть ли у тебя в запасе еще одна жизнь!

Глава 69. Грандиозные амбиции главы

Даже после того, как Чэн Цянь покончил с темным заклинателем, он все еще не мог успокоиться. Будто у него в горле застряла кость.

Неужели все действительно было так? Он постоянно высмеивал своего старшего брата, совершенно не заботясь об уважении. Однако его крайне беспокоило, если кто-то пытался наступить ему на хвост или погладить против чешуи.

Вдобавок, Чэн Цянь жутко сердился на Хань Юаня. С какими же подонками он общался столько лет?

Одной пощечины в тот день ему было явно недостаточно.

Чэн Цянь знал, что, получив Пламя ледяного сердца, Тан Чжэнь определенно не станет его дожидаться, а значит, ему тоже не стоило задерживаться здесь. Безжалостно убив всех темных заклинателей Южных окраин, юноша сразу же покинул это адское место. Вот только он понятия не имел, куда ему идти. По логике вещей, он уже выполнил свою задачу, и теперь должен был повернуть на север, к своему старшему брату. Однако по какой-то причине Чэн Цянь не хотел так скоро встречаться с Янь Чжэнмином.

К счастью, оказалось, что в этот день у него появился кто-то, кто с радостью готов был подложить ему подушку. Едва достигнув границы Южных окраин, Чэн Цянь столкнулся с Чжуан Наньси. Юноша все это время ждал его.

Отпустив всех своих собратьев-учеников, Чжуан Наньси остался стоять на месте. Как только он увидел Чэн Цяня, то сразу же подошел, чтобы поприветствовать его.

— Старший Чэн! Спасибо, что спас нас. Без тебя мы бы все здесь погибли.

Молодой человек был очень умен, к тому же, его способности были на довольно высоком уровне, так что у Чэн Цяня сложилось о нем хорошее впечатление. Махнув рукой, он произнес:

— Не надо церемоний. Никакой я не старший. В этом нет ничего особенного, я просто случайно оказался поблизости.

Чжуан Наньси был ошеломлен.

— Старший, значит, ты проник в Чжаоян только из-за этого камня?

Чэн Цянь понятия не имел, почему он задал этот вопрос. Однако он не стал поправлять юношу и спокойно ответил:

— Так и есть. А в чем дело?

— Несколько дней назад, когда мы угодили в ловушку этих темных заклинателей, моей младшей сестре посчастливилось спастись. Старший, едва я увидел тебя, то сразу же решил, что это она привела подкрепление, — поспешно сказал Чжуан Наньси.

— Разве твоя младшая сестра не могла связаться с вашим кланом? Зачем бы ей понадобилось приводить на помощь случайного незнакомца? — произнес Чэн Цянь.

Чжуан Наньси так и не нашел, что ему ответить и печально улыбнулся.

— Кстати говоря… «Младшая сестра» — это всего лишь обращение. Она… она была моим другом… мы встретились как ряски на воде1. Я думал, что старший мог ее видеть.

1 萍水相逢 (píngshuǐ xiāngféng) — встретиться как ряски на воде; обр., о случайной встрече, случайном знакомстве в пути.

— Ты ждал меня здесь только из-за нее? Как она выглядит? — небрежно спросил Чэн Цянь. На самом деле юноша не питал к этой истории ни малейшего интереса.

Чжуан Наньси тут же пустился в пространные разговоры, фонтанируя восторженными описаниями. После слов: «Ее облик мог бы посрамить цветы и затмить луну! Едва завидев ее, рыбы тонут в озерах, а гуси падают с облаков», — Чэн Цянь понял, что больше не в силах этого выносить. Все, что он успел понять, так это то, что младшая сестра Чжуан Наньси была невероятно красивой девушкой. Весь остальной рассказ казался совершенно бесполезным. С губ Чэн Цяня сорвался вопрос:

— Она твоя возлюбленная?

Чжуан Наньси смутился и замолчал.

Он никак не ожидал, что кто-то может быть настолько прямолинейным. Юноша смущенно посмотрел на Чэн Цяня, и его лицо залилось румянцем. Для мужчины, у Чжуан Наньси были слишком живые глаза. По ним с легкостью можно было прочесть все его чувства.

Чэн Цянь нахмурился, невольно припомнив весь тот фарс, устроенный темными заклинателями в Чжаояне. Он подумал: «Вместо того, чтобы так легкомысленно тратить свое время, почему бы тебе не сосредоточиться на своем самосовершенствовании? Как ты можешь называть себя учеником великого клана? Похоже, вам всем еще очень далеко до плакальщиков с острова Лазурного дракона. Во всяком случае, они хотя бы старательные».

Едва эта мысль промелькнула в его голове, и Чэн Цянь тут же потерял терпение. Ему больше не хотелось иметь с Чжуан Наньси никаких дел. Однако, учитывая тот факт, что юноша являлся учеником горы Белого тигра, и в будущем их наверняка ждала еще одна встреча, Чэн Цяню пришлось подавить это чувство.

В конце концов, заклинатели или нет, все они до сих пор оставались людьми. А какой человек может избежать мирских хлопот? Даже если Чэн Цянь мало заботился о себе, он должен был помнить о своем клане. Каким бы нетерпеливым он ни был, он должен был сделать над собой усилие.

— Заклинательницы, которых мне доводилось встречать, не сильно отличались от твоих описаний. Я не смогу узнать ее лишь по твоим словам, — произнес юноша.

— Да, это моя ошибка, — смутился Чжуан Наньси, потирая руки. — У нее овальное личико​​​​​​​2, а на лбу видна киноварная родинка. Думаю, если бы ты ее увидел, ты бы обязательно запомнил.

​​​​​​​2 鹅蛋脸 (édànliǎn) — лицо гусиным яйцом, овальное лицо (эталон женской красоты в традиционном Китае).

Чэн Цянь промолчал.

Он спросил об этом только лишь из вежливости, и никак не ожидал, что действительно мог бы повстречаться с ней. Множество людей украшали свои лбы киноварными знаками, но очень немногие рождались с ними. Не та ли это девушка, чье мертвое тело он нашел у павильона?

Когда началась суматоха, она так и не смогла убежать… Ей не удалось.

Чэн Цянь хотел было бросить холодное «соболезную», но, глядя в глаза Чжуан Наньси, он почему-то не смог этого сделать. Чэн Цянь крайне редко видел в заклинателях нечто подобное. Бесконечная надежда и страстное желание. Казалось, что одно лишь описание этой девушки доставляло юноше несказанную радость.

«Да он ей просто одержим», — решил Чэн Цянь.

Стоило ему только подумать об этом, и прежнее раздражение как рукой сняло. Кто-то, кто с такой любовью и преданностью говорил о другом человеке, не мог не тронуть его сердце.

Чэн Цянь понятия не имел, что ему ответить.

Увидев, что его собеседник молчит, Чжуан Наньси разочарованно вздохнул и сказал:

— О, может быть, она и старшие потерялись. Я попробую еще раз поискать их поблизости.

Но вдруг Чэн Цянь произнес:

— Весь день ты проводишь в мечтах о заклинательнице, не имеющей к тебе никакого отношения… Не думал ли ты, что это может повлиять на твое самосовершенствование?

Ему всегда казалось, что смертные женились только по нужде. Чтобы было кому заботиться о домашних делах и ради продолжения рода. Заклинателей такие проблемы совершенно не беспокоили. Кроме того, праведный путь связывает человека с небом и землей, разум совершенствующегося должен быть чист и свободен от мирских желаний. Поэтому заклинатели становились партнерами только лишь для укрепления отношений между кланами, или для обмена методами совершенствования.

Все они вынуждены были бороться против целого мира, против жестокости общества и против своих собственных демонов. Все, кроме темных заклинателей, потворствовавших своим порокам. Кто в здравом уме согласился бы испытать нечто столь же бессмысленное, как романтические чувства?

Однако, как только слова слетели с его губ, Чэн Цянь тут же пожалел об этом. Он сказал себе: «Какой абсурд. Все это не имеет ко мне никакого отношения. Почему я вообще об этом спросил?»

К счастью, Чжуан Наньси это мало волновало.

— Старейшины горы Белого тигра говорили мне то же самое. Она самая обычная заклинательница, у нее за душой ни гроша… Но меня это не интересует. Даже будь она обычной смертной, она бы все равно мне понравилась. — откровенно ответил он.

— Смертные редко доживают до семидесяти лет, — холодно произнес Чэн Цянь.

Грубо говоря, для заклинателей связи со смертными были сродни связям с домашними животными. Их дружба жила лишь несколько десятилетий. Стоило им только привыкнуть друг к другу, и уже нужно было заботиться о похоронах. Такие отношения никогда не длились долго, и печалиться здесь было совершенно не о чем.

Чжан Наньси улыбнулся.

— Это ничего. Если понадобится, я уничтожу свое ядро и останусь с ней. Мы будем жить как обычная пара. Но пока это не противоречит морали, я готов сделать для нее все, что угодно.

Чэн Цянь хранил молчание.

С одной стороны, он был немного ошеломлен мятежными мыслями Чжуан Наньси. С другой, ему повезло, что он не успел выболтать всю правду. Чэн Цянь в тайне сочувствовал этому юноше. В итоге, он решил умолчать о том, что неизвестная заклинательница погибла. Может быть, если Чжуан Наньси не удастся разыскать эту девушку, то со временем он сможет отказаться от нее?

Будто почувствовав, что сказал слишком много, Чжуан Наньси смущенно произнес:

— Я больше не побеспокою старшего такими легкомысленными речами. А?

Пока они говорили, горизонт озарился холодным светом, а затем взорвался ослепительным фейерверком. Казалось, это сияние можно было увидеть из любой точки мира.

— Это сигнал зала Черной черепахи, так они призывают своих учеников, — с некоторым сомнением произнес Чжуан Наньси. — Как странно. Старший Бянь давно уже отошел от мирских дел. Зачем ему приезжать на Южные окраины?

— Зал Черной черепахи? Один из Четырех Святых? Разве они не живут на крайнем севере? — спросил Чэн Цянь.

— Верно, — ответил Чжуан Наньси. — Зал Черной черепахи и моя родная гора Белого тигра стоят друг напротив друга. Между нами лежит огромное ледяное море, поэтому мы всегда сохраняем мир. Если они прибыли сюда, я должен немедленно пойти и поприветствовать их. Старший Чэн, у тебя еще есть дела? Если нет, почему бы тебе не присоединиться ко мне?

Услышав это, Чэн Цянь почувствовал, что, даже потратив так много времени на пустые разговоры с этим мальчишкой, выслушивая бесполезные романтические истории, он все равно был бы рад последовать за Чжуан Наньси.

Вдалеке, заслоняя небо, развевался огромный черный флаг. Чжуан Наньси посерьезнел.

— Похоже, сам верховный старейшина зала Черной черепахи прибыл сюда. Увы, я слышал, что появление на Южных окраинах дракона потрясло весь мир. Не знаю, к счастью это или нет.

Чэн Цянь молчал, ощущая пропитавшую все вокруг мощную ауру. В тот день, когда содрогнулось Восточное море и владыка Гу был повержен, царила точно такая же атмосфера. С тех пор как Чэн Цянь покинул долину Минмин, это был первый заклинатель, заставивший юношу почувствовать свою неоспоримую силу. Это вернуло ему воспоминания о путешествии на остров Лазурного дракона.

Чжуан Наньси издали доложил о себе:

— Ученик горы Белого тигра Чжуан Наньси пришел сюда по приказу своего учителя, чтобы лично поприветствовать старейшину зала Черной черепахи.

Как только он представился, окружавшее их давление заметно уменьшилось, словно освобождая юноше путь.

Следуя за Чжуан Наньси, Чэн Цянь увидел в тени черного флага великое множество заклинателей в черных одеждах. Вокруг них, словно неся за собой зиму, клубилась едва заметная морозная Ци. Некоторые из присутствующих заклинателей узнавали Чжуан Наньси и уступали ему дорогу. Некоторые даже кивали ему в знак приветствия.

Подняв глаза, Чэн Цянь увидел под флагом летающую повозку, запряженную лошадьми в тяжелых стальных доспехах. Перед повозкой стоял мужчина средних лет. Его глаза источали молнии. Незнакомец неотрывно смотрел на Чэн Цяня. Чжуан Наньси сделал шаг вперед и обратился к «верховному старейшине». Обменявшись с юношей несколькими словами, старейшина невольно перевел взгляд на Чэн Цяня.

— Это же…

Их встреча была похожа на столкновение тысячелетней ледяной бездны с бескрайними заснеженными полями. Это пробудило в Чэн Цяне небывалую решимость. Он попытался успокоиться, удерживая тревожно дрожавший в его руке Шуанжэнь, и уже собирался было ответить, как вдруг кто-то крикнул:

— Старейшина! Я знаю его, это он!

«Это я «кто»?» — поразился Чэн Цянь. Но прежде, чем он успел подумать об этом, кричавший уже выхватил меч и бросился на него.

Тем временем, за тысячи миль отсюда, слухи о демоническом драконе привели Янь Чжэнмина на Центральные равнины. Юноша бесцельно катал по ладони три медные монеты, но так ничего не узнал.

В те времена, когда они еще были учениками на горе Фуяо, их мастер порой тоже играл с монетами. Однако, он никогда не рассказывал им секретов прорицания. Мучунь чжэньжэнь не только никогда не заговаривал об этом, но и отзывался о гаданиях с долей скептицизма и сарказма.

Многих детей волновали речи старших. Если старшие говорили о чем-то: «Это плохо, не делай этого», — дети почти наверняка хотели бы это попробовать. Однако, когда старшие говорили: «Какой человек будет заниматься подобными глупостями? Только скачущие вокруг обезьяны решились бы на подобное», — мало кто захотел бы возвращаться к такому, даже будучи взрослым.

Хотя прошло уже более ста лет, Янь Чжэнмин все еще понятия не имел, что делать с этими монетами. В столь неопределенные времена, юноша порой не мог удержаться от желания взглянуть на превратности судьбы, но он каждый раз чувствовал, что его стремление узнать будущее было самой настоящей глупостью.

Янь Чжэнмин глубоко вздохнул.

Он не знал, возможно ли вернуть назад превратившегося в дракона Хань Юаня. Не знал, увидит ли он в этой жизни, как откроются двери горы Фуяо.

А еще он понятия не имел, как ему теперь смотреть Чэн Цяню в глаза.

Янь Чжэнмин щелкнул пальцами, и медные монеты, резко звякнув, взмыли в небо, сливаясь воедино как Инь и Ян.

«Учитель, что же мне делать?» — подумал глава клана Фуяо.

К сожалению, спрашивать об этом у учителя было пустой тратой времени. Когда Хань Мучунь был жив, у него на все был только один ответ: «Ты должен плыть по течению». Этот чудак ко всему относился одинаково и не ведал бед. Теперь, когда его тело умерло, а душа исчезла, он, вероятно, стал еще спокойнее.

Чэн Цянь… Что такого хорошего было в Чэн Цяне?

Глава клана Янь пытался допросить самого себя. У его брата был острый язык и злые помыслы. Основываясь на том, что Янь Чжэнмин знал о Чэн Цяне, с его способностью сохранять непоколебимое выражение лица, юноша выдавал лишь десятую часть того, что было у него на душе. Никто и представить себе не мог, насколько отвратительный внутренний мир мог бы скрываться под величественным фасадом.

Он был упрям и неразумен, не ел ни твердой, ни мягкой пищи, и его окаменевшее сердце казалось прочней железа.

Было ли хоть что-то невозможное для того, кто провел в уединении среди льда пятьдесят лет, питаясь одной только холодной водой? В конце концов, Янь Чжэнмин вынужден был признать, что даже будучи главой клана, он никак не мог контролировать своего ублюдочного младшего брата.

Кроме того, у Чэн Цяня была целая куча невыносимых вредных привычек. Он был невероятно неопрятен, и ложился спать, даже не приняв ванну. Он мог дотронуться до чего угодно, каким бы отвратительным оно ни было. Более того, после этого он никогда не мыл руки... Вдобавок ко всему, он обладал странной проницательность. Чэн Цянь всегда видел насквозь то, чего не должен был видеть, но никогда не знал того, что должен был знать. Он постоянно ковырялся в сокровенных чувствах других людей, тыкая пальцем в то, что нельзя было показывать.

Вначале Янь Чжэнмин пытался найти себе хоть какое-нибудь оправдание, но в итоге лишь сильнее разозлился.

Если подумать, он всегда любил все красивое и ненавидел уродство. Все эти годы он прикидывался «слепцом», чтобы поиздеваться над другими. Но вот, наконец, возмездие настигло и его. Янь Чжэнмин с горечью обнаружил, что и в самом деле был слеп.

Внезапно за его спиной раздался голос:

— Старший брат, монеты упали.

Едва заслышав слово «монета», Янь Чжэнмин вздрогнул, будто его поймали с поличным.

Из-за его спины, бесшумно, словно призрак, выплыл Ли Юнь, и сердито уставился на него, не говоря ни слова.

Янь Чжэнмин бросил на юношу короткий взгляд.

— Что ты делаешь?

— Где Лужа? — воровато озираясь, спросил Ли Юнь.

— Тренируется с огнем в глубине горы, — произнес Янь Чжэнмин. — Чего ты тут шныряешь?

После удара молнии Лужа с радостью обнаружила, что теперь она не только стала похожа на взрослую девушку, но и обрела способность управлять истинным пламенем Самадхи. Для нее это было в новинку. Девушка решила ковать железо, пока горячо, и с головой погрузилась в самосовершенствование.

Услышав, что сестры здесь нет, Ли Юнь тут же уселся рядом с Янь Чжэнмином.

Делая вид, будто понятия не имеет, с чего начать, он с осторожностью осведомился:

— Как это ты согласился отослать свое сокровище?

Люди, чья совесть была чиста, сильно отличались от тех, в чьих сердцах поселились темные призраки. Уже одного этого вопроса оказалось вполне достаточно, чтобы Янь Чжэнмин оторвался от своего занятия. Ему тут же захотелось возразить: «О каком таком сокровище идет речь?» Однако, прежде чем он смог произнести это вслух, он почувствовал, что это было бы слишком наиграно. После секундного замешательства Янь Чжэнмин вдруг осознал, что Ли Юнь просто не мог спросить об этом без конкретного умысла. Юноша раздраженно потер лоб и прямо осведомился:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Старший брат... — вздохнул Ли Юнь.

— Не стоит поднимать эту тему, — внезапно прервал его Янь Чжэнмин. С минуту помолчав, он снова произнес. — Тебе не нужно ничего говорить. В глубине души я и сам прекрасно знаю, что с этим делать... Мне больше ста лет, я умею себя вести.

Ли Юнь редко бывал так серьезен.

— Да, я знаю, что ты умеешь соблюдать правила приличия, но как ты поступишь?

Янь Чжэнмин был ошеломлен.

Взглянув на него, Ли Юнь покачал головой и тихо произнес:

— Нелегко идти по пути мечника. Ты уже достиг уровня «формирование клинка». Такое в мире редко встречается. Каждый твой шаг подобен ходьбе по острию ножа. Ты уже заработал внутреннего демона, что ты собираешься делать в будущем?

Слова младшего брата немного опечалили Янь Чжэнмина, но юноша постарался не подавать вида. Как ни в чем не бывало, он небрежно бросил:

— В чем дело? Люди ничем не отличаются от муравьев. Их жизни длятся всего несколько десятилетий, но они все еще способны меняться. Очевидно, что человеку свойственно влюбляться в новое и забывать старое. Я тоже ничем не отличаюсь от них. Через несколько лет это чувство попросту исчезнет.

— Старший брат, ты действительно думаешь, что внутренний демон появился у тебя из-за того, что ты запросто мог бы забыть через пару лет? Ты думаешь, что я такой же глупец как наша маленькая птичка и совершенно ничего не понимаю? — вздохнул Ли Юнь.

Янь Чжэнмин промолчал.

Эти двое молча уставились друг на друга. Через некоторое время Ли Юнь снова заговорил:

— Ты... действительно собираешься держать это в секрете от Сяо Цяня? По-моему, так будет только хуже…

Монета в руке Янь Чжэнмина с треском сломалась. Выражение лица юноши сделалось холодным.

— Не говори об этом больше. — отрезал он.

— Но…

— Никаких «но», — взгляд Янь Чжэнмина стал глубокими и острым, как лед. Это не на шутку напугало Ли Юня. — Ты не должен никому об этом говорить, особенно Чэн Цяню.

Ли Юнь открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но, в конце концов, он попросту проглотил свои слова и неохотно кивнул.

— Не кивай для вида. Поклянись! — потребовал Янь Чжэнмин.

— Ох, старший брат…

— Прекрати нести чушь!

Понимая, что переубеждать его не было никакого смысла, Ли Юнь вынужден был поднять руку и сказать:

— Клянусь, я сохраню это в тайне и никогда ничего не скажу третьему брату. Иначе…

— Иначе в тебя ударит молния и ты умрешь мучительной смертью, — продолжил за него Янь Чжэнмин.

Ли Юнь немедленно подскочил на месте:

— Ты что, с ума сошел?!

Янь Чжэнмин взглянул на него и спокойно сказал:

— Ли Юнь, похоже, у тебя проблемы. Ты, вероятно, думаешь, что все, кто храбрее тебя, непременно сумасшедшие.

Ли Юнь пристально посмотрел на него и беспомощно произнес:

— Если внутренний демон проживет слишком долго и твое сердце будет разбито, что ты тогда будешь делать?

— Если я умру, вы, ребята, сможете избрать другого главу, — протянул Янь Чжэнмин. — Это было бы очень кстати, потому что я не хочу оставаться в этом положении навечно. Исходя из того, что я успел услышать, изначальный дух вполне может возродиться. Как насчет того, чтобы в следующей жизни обратиться лисицей-оборотнем? Если до этого дойдет, вы должны будете убедить Лужу упорно совершенствоваться, чтобы стать великим Небесным Чудовищем. Тогда она сможет узурпировать трон, занять место Королевы монстров и защитить меня.

Столь грандиозные амбиции главы клана лишили Ли Юня дара речи. Какое-то время юноша действительно не мог произнести ни одного слова.

В итоге, Янь Чжэнмин окончательно перестал обращать на него внимание и, слегка сжав пальцы, принялся напевать какую-то вульгарную песню.

Все приходит в упадок, и прошлого не изменить.

Страданью подвластен, и тот, кто богат, и кто нищий.

Нам всем предстоит, свои котелки перебить​​​​​​​3,

И в спешке решить, кто в этой жизни лишний.

Пусть ветер терзает восток, ливни запад затопят.

Эй-эй, посмотри же, герой, как меняется мир!

Вот только все это лишь песня, правда денег не стоит.

И так каждый день, живи эту жизнь как жил.

Уж лучше я буду просто свободным ублюдком!

Реки глотать и выпивать моря.

И буду выплевывать их, будто бы это шутка.

Тысячи лет и долгие времена…

​​​​​​​3 破釜 (pòfǔ) – дырявый котелок. Ссылается на 破釜沈舟 (pò fǔ chén zhōu) – разбить котлы, потопить лодки (обр. в знач.: стоять насмерть, отрезать себе путь к отступлению, сжечь мосты, не отступать, не сдаваться.

Это была песня, что часто пели бродяги, попрошайничавшие у ворот усадьбы Фуяо. Услышав ее, Ли Юнь внезапно ощутил печаль и беспокойство.

Время от времени Янь Чжэнмин искренне завидовал им. Ему хотелось быть похожим на этих бездомных, ведь в этой жизни не было ничего, что могло бы побеспокоить их. Однако, вспоминая, как они вылавливали из своих волос вшей, он больше не испытывал этого желания. Он знал, что в этом мире больше не было места, которое он мог бы назвать своим домом. И все же он отлично помнил песни попрошаек.

Когда Янь Чжэнмин попытался устроиться поудобнее, его сердце внезапно сжалось, будто бы его ударили молотом. Он вздрогнул и тут же прекратил петь.

— Что на этот раз? — испуганно спросил Ли Юнь, глядя на старшего брата широко открытыми глазами.

Лицо Янь Чжэнмина напоминало облик демона.

— Амулет, которым я подвязал волосы Сяо Цяня…

Глава 70. Последний стиль деревянного меча клана Фуяо

Разумеется, Чэн Цянь не собирался просто стоять и ждать, когда его зарежут. Прежде чем он успел обнажить Шуанжэнь, вихрь, смешавшийся с осколками льда, вырвался наружу и отразил удар.

Юноша бросил на нападавшего недоуменный и сердитый взгляд, желая проделать в его голове немалую дыру.

Однако, когда Чэн Цянь, наконец, разглядел противника, пламя его гнева тут же угасло. Это был один из двух заклинателей с изначальным духом, некоторое время назад сопровождавших избалованного мальчишку.

Тогда… кем же на самом деле был тот бесполезный кусок мусора из повозки?

Чжуан Наньси застыл в приветственной позе. Став свидетелем столь внезапного развития событий, юноша в растерянности спросил:

— Верховный… Верховный старейшина, что происходит?

Чэн Цянь без труда отбросил коренастого заклинателя назад. Тот рухнул и кубарем покатился по земле. Но прежде, чем он снова смог подняться, заклинатель выкрикнул:

— Верховный старейшина, это он убил нашего молодого господина!

Услышав это, верховный старейшина прищурился и посмотрел на Чэн Цяня, как покупатель на лошадь, а затем сказал:

— Молодой господин улизнул, пока владыка пребывал в уединении. Это случилось около месяца назад. Он долго не возвращался, потому мы отправились на его поиски. Несколько дней назад мы получили известие, что молодой господин появился на Южных окраинах. Однако, когда этот старик отправился туда, чтобы проверить это, то обнаружилось, что от его окружения осталась лишь кучка бесполезной дряни...

Коренастый заклинатель был уже в довольно преклонном возрасте. Когда на него указали пальцем, назвав «бесполезной дрянью», его лицо потемнело, но он не посмел возразить. Даже будучи заклинателем с изначальным духом, в присутствии верховного старейшины он все равно вел себя как испуганный цыпленок.

Даже не взглянув на старика, верховный старейшина холодно спросил Чжуан Наньси:

— Племянник, я так и не спросил у тебя, кто этот человек, которого ты привел?

— Молодой господин? Этого не может быть… Молодой господин Бянь? —услышав это, Чжуан Наньси нахмурился и посмотрел на Чэн Цяня. И хотя Чэн Цянь не выглядел ни виноватым, ни испуганным, Чжуан Наньси не мог не волноваться.

Владыка зала Черной черепахи Бянь Сюй был одним из Четырех Святых. Он жил далеко на севере и вот уже много лет как отстранился от мирской суеты. Среди Четырех Святых, помимо эксцентричного Сюй Инчжи, именно он был тем, кто всегда старался держаться подальше от неприятностей. Всю свою жизнь он был скромным и вежливым. Никто и никогда не обвинял его в каких-либо аморальных поступках. Он не делал ничего, что могло бы привлечь к нему внимание, как владыка острова Лазурного дракона, выступавший учителем для целого мира. К сожалению, заслуги всей его жизни были разрушены рукой его единственного сына Бянь Сяохуэя.