Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

— Я думаю, это безнадежно, — сказал Чэн Цянь. — Если только второй старший брат не найдет другую жабу и не заставит учителя носить на себе запах Жабьей Жидкости. Но я боюсь, что при встрече с сильным последователем Темного Пути, жаба второго старшего брата вновь притворится мертвой.

— Не смотри на меня, я понятия не имею, что делать, — пожал плечами Ли Юнь. — Столкнувшись с грозным противником, любое разумное существо придет в ужас. Но лишь тех из них, кто не слишком глуп, можно использовать для отслеживания людей.

— Это должен быть кто-то, кто обладает интеллектом и не испугается, в случае чего… — Янь Чжэнмин задумался над словами Ли Юня. — Эй, что вы думаете о Луже?

Чэн Цянь закатил глаза. Он не верил ни в то, что его младшая сестра обладает интеллектом, ни в то, что она не придет в ужас. Но в следующую секунду он вдруг понял, что имел в виду Янь Чжэнмин. Хотя у них не было возможности выследить учителя, они могли попытаться что-то сделать со своей младшей сестрой.

Так как учитель всегда брал ребенка с собой, а она еще не научилась понимать человеческий язык, их план определенно не будет раскрыт.

После недолгого обсуждения все трое нашли тонкую деревянную пластину. Начитанный Чэн Цянь предоставил идею, а Янь Чжэнмин отвечал за исполнение. Таким образом, они с трудом нацарапали ножом заклинание слежения.

Это заклинение было очень простым, потому что Чэн Цянь не читал часть для тех, кто уже знает азы. Но, даже учитывая это, навыки старшего брата неожиданно оказались настолько плохи, что он снова и снова терпел неудачу.

Янь Чжэнмин встряхнул ноющей рукой, чувствуя, что даже на официальных уроках он никогда не проявлял подобного усердия. Он не мог не выплеснуть свой гнев на Чэн Цяня.

— Что это, черт возьми, за хрень такая? Стоит ли мне действительно полагаться на твою память? — вскипел Янь Чжэнмин.

Плохой рабочий всегда винит инструменты [2]. Чэн Цянь проглотил эту вульгарную фразу и промолчал, с явным презрением во взгляде оглядывая первого старшего брата с ног до головы. Янь Чжэнмин и Чэн Цянь ссорились, пока Ли Юнь отчаянно пытался заключить мир. К полуночи они наконец-то закончили вырезать заклинание.

[2] На самом деле в оригинале и в анлейте использована куда более вульгарная фраза. Дословно она звучит как «Тот, кто не может сходить в туалет — винит сортир». Мы попытались заменить ее на что-то более благозвучное…

Янь Чжэнмин передал эстафету зевающему Ли Юню.

— Я оставлю все это тебе. Попытайся привязать это к ней. Не могу поверить, что я так долго не спал из-за вас и этой дерьмовой штуки.

Кто, в конце концов, был во всем виноват? Это действительно оказался тот случай, когда «вор кричит вор».

Чэн Цянь чувствовал такую сонливость, что не мог стоять ровно. Оставив позади «Императрицу» [3], Чэн Цянь поплелся к своей комнате. Но как только он подошел к двери и уже собирался войти, его окликнул Янь Чжэнмин:

[3] — 娘娘

niángniang

1) устар. матушка-государыня, государыня-императрица

2) матушка-покровительница (особенно: богиня деторождения)

3) диал. матушка, мамаша, родительница.

— Подожди, Сяо Цянь, я хочу тебе кое-что сказать.

Янь Чжэнмин так быстро вырос всего за год, будто съел какое-то удобрение, его голос постепенно становился глубже и больше не звучал ясно и мелодично, как у подростка. До тех пор, пока Янь Чжэнмин не начинал громко возмущаться, он звучал как настоящий зрелый мужчина.

Чэн Цянь редко слышал у него столь торжественные нотки. Он обернулся, озадаченно глядя на Янь Чжэнмина.

Молодой человек стоял прямо позади него, залитый лунным светом. Его беспокойство и своеволие, казалось, уменьшились и растворились в темноте. В этот момент Янь Чжэнмин был сам на себя не похож.

С минуту поколебавшись, он сказал:

— Только что… я кое-что упустил. На самом деле… я слышал еще одно предложение от Вэнь Я.

Чэн Цянь нахмурился.

— Он сказал, что гора Фуяо всегда была прекрасным местом для воспитания талантов, но в каждом поколении был и будет последователь Темного Пути… — Янь Чжэнмин замолчал. Он смотрел на Чэн Цяня долю секунды, чувствуя, будто этот мальчик подобен хрупкому бамбуку. Кажется, что его так легко сломать, но на самом деле он холоден и тверд. Никто не мог сказать, сколько тяжелых чувств он скрывал в своем сердце. Янь Чжэнмин опустил голову, тихо прошептав, — Ты знаешь, где твой предел, не так ли?

Услышав это, Чэн Цянь не стал насмехаться над ним. Но он также ничего не ответил. Он слышал искреннюю заботу в словах Янь Чжэнмина. Был ли это беспочвенный страх старшего брата или нет, но его посетило чувство, будто Янь Чжэнмин сказал это только ради самого Чэн Цяня. Поскольку первый старший брат всегда был ленивым и избалованным, большую часть времени его младшие братья просто уступали ему, поэтому Чэн Цянь редко находил в себе чувство любви к старшему брату.

До этого момента.

Чэн Цянь ответил молчаливым кивком.

Янь Чжэнмин облегченно вздохнул. Он протянул руку, положил ее на затылок Чэн Цяня и бережно втолкнул мальчика в дом.

— Так будет лучше всего, — мягко сказал Янь Чжэнмин, и тут же вернулся к прежнему себе, указав на складки одежды Чэна Цяня, — Переоденься завтра. Тебе не кажется, что твои вещи похожи на тряпки для уборки?

Чэн Цянь, вероятно, не согласился с ним. Ответом мальчика стала захлопнувшаяся дверь, оставившая Янь Чжэнмина снаружи.

Эта ночь действительно оказалась насыщена событиями. Отослав Янь Чжэнмина прочь, Чэн Цянь бросился на кровать, но стоило ему только заснуть, как он вновь был разбужен.

По сравнению с первым старшим братом, который просто пинком распахнул дверь и вытащил его из-под одеяла, Хань Юань доставил куда больше неудобств. Он украдкой стучал в оконную решетку, как дятел, клюющий дерево, что заставило Чэн Цяня ужасно встревожиться, прежде чем он окончательно проснулся.

Даже сидя верхом на лошади, Чэн Цянь не бросал практику заклинаний. Все эти дни он страдал от боли, вызванной ростом и расширением каналов, что привело к плохому сну. Будучи разбуженным дважды за сегодняшнюю ночь, Чэн Цянь хотел лишь одного – беспощадно убить создателя шума ножом.

Хань Юань не вошел через парадную дверь. Под ничего не выражающим взглядом Чэн Цяня он пролез в окно и рухнул на кровать третьего брата, прошептав:

— Угадай, что я только что видел?

Чэн Цянь не хотел гадать. Он повалился назад, лицом вверх, и, не говоря ни слова, завернулся в одеяло.

— Эй, не спи. Вставай! Я покажу тебе кое-что редкое, — Хань Юань бросился на Чэн Цяня и обеими руками схватился за него. — Ты определенно не видел этого раньше. Сяо Цянь? Сяо Цянь!

Чэн Цянь упрямился, отказываясь высунуть голову, и кричал Хань Юаню:

— Иди найди Императрицу!

Хань Юань замер от потрясения.

— Ты, должно быть, шутишь. Я не посмею. Он обязательно сожжет меня в курильнице.

— Тогда иди и найди Ли Юня! — Чэн Цянь перекатился на другую сторону кровати.

— Я так и сделал, — пожаловался Хань Юань. — Я чуть ли не выстрелил у него над ухом, но он так и не проснулся.

Чэн Цянь промолчал.

Он что, был тем, кому легче всего проснуться и кто имеет меньше шансов разозлиться?!

Хань Юань успешно стянул одеяло с Чэн Цяня. Не обращая внимания на сдерживаемый гнев своего третьего брата, он прошептал ему на ухо:

— Ты видел призраков прежде?

Чэн Цянь уже собирался ударить его ногой, когда услышал это предложение. Его нахмуренные брови внезапно дернулись.

— Что?

Несколько мгновений спустя Чэн Цянь выскользнул с обшарпанного постоялого двора вместе с Хань Юанем.

— Недавно в городе проходила ярмарка, так что я немного задержался, — сказал Хань Юань, когда они двинулись дальше. — На обратном пути я решил срезать. Сюда, следи за своими шагами.

Чэн Цянь в растерянности последовал за ним. Он с осторожностью избегал грязи на дороге, не в силах понять, как Хань Юань так быстро освоился на местности. Может быть, это особый талант нищих, которые много путешествуют? Хань Юань вел его в какое-то отдаленное место. Чэн Цянь одной рукой держал свой деревянный меч, а другой сжимал нож для заклинаний, по пути оставляя следы и делая небольшие пометки на камешках, так как не мог полностью довериться Хань Юаню.

На холодном ветру затуманенный мозг Чэн Цяня начал проясняться. Только тогда он понял, как на него повлияли слова первого старшего брата об управлении призраками, в результате чего он подсознательно последовал за Хань Юанем, услышав это «призрак».

Выйти, чтобы посмотреть на подобное с маленьким нищим, было как-то…

Чэн Цянь подумал, не заразил ли его Хань Юань какой-нибудь глупой болезнью.

Внезапно, его с головы до ног охватила дрожь.

Хань Юань повел его к реке. Он не умел чувствовать энергию, поэтому думал, что на берегу было холодно из-за поздней ночной росы.

Но Чэн Цянь уже ощутил нечто необычное в этом холоде, так как уловил в воздухе запах чего-то зловещего.

Он снова вздрогнул. Последняя капля сонливости исчезла.

«Здесь не может быть настоящей опасности, — спокойно подумал Чэн Цянь, сняв с плеча упавший лист и повертев его в руке. — Иначе как Хань Юань смог вернуться на постоялый двор?»

Хань Юань сложил ладони рупором и закричал:

— Эй! Где ты? Я привел своего младшего старшего брата. Выходи!

Чэн Цянь вскочил, чтобы моментально прикрыть Хань Юаню рот. Он спросил, скрежеща зубами:

— Что ты сделал?

Хань Юань мог только мычать.

С зажатым ртом он показал глазами на что-то позади Чэн Цяня. Чэн Цянь оглянулся, и его дыхание почти остановилось.

Прямо за его спиной незаметно возникло свечение, а обернувшись, Чэн Цянь увидел стоявший там призрак мужчины с бледным лицом, тусклыми глазами и далеким отсутствующим взглядом.

Он быстро подтащил Хань Юаня к себе.

— Кто там?

Хань Юань после непродолжительной борьбы, наконец, освободился от рук Чэн Цяня. Он небрежно похлопал Чэн Цяня по плечу, говоря:

— Все в порядке, не бойся. Сначала я тоже испугался его вида. Но вскоре я нашел его довольно интересным. К тому же, весьма спокойным.

С этими словами он наклонился и, прежде, чем Чэн Цянь смог его остановить, схватил и бросил в призрака небольшой камень. Камень пролетел сквозь тело мужчины и проскакал по земле чуть дальше. Призрак тупо уставился на него, словно какой-нибудь лунатик.

Хань Юань широко улыбнулся и сказал Чэн Цяню:

— Видишь?

Чэн Цянь хотел разве что надавать ему пощечин. Когда камень прошел сквозь тело призрака, он ясно почувствовал этот запах. Это напоминало обычную вонь, но смешанную с чем-то отвратительным и кровавым.

Трупное масло и мальчишеская кровь…

В данный момент у Чэн Цяня не было времени подумать, почему призрак отпустил Хань Юаня. У него был только один вопрос: какая удача улыбалась этому маленькому нищему?

В прошлый раз, отправившись в Долину Демонов, он столкнулся с восстанием монстров. Теперь же, на своей ночной прогулке, он умудрился встретить последователя Темного Пути, управляющего призраками!

Глава 26. Хань Юань, ты покойник!

В этот критический момент казалось, что в голове Чэн Цяня появилась полная копия «Введения в заклинания». Он быстро просмотрел ее от корки до корки. Внезапно, в его сознании всплыл маленький амулет — в последней главе упоминалось, что заклинания, вырезанные на листьях, требуют гораздо меньше энергии, чем те, что вырезаны на дереве, но большинство из них могут быть использованы только один раз.

Приводилось два примера таких амулетов. Один предназначался для освещения, а другой… какая польза заключалась в другом?

Чэн Цянь яростно закусил язык. Потом он вспомнил, что еще не дочитал книгу и потому не знает, как пользоваться вторым заклинанием.

Но теперь у него уже не было времени для волнений. Чэн Цянь заложил руки за спину, не отводя взгляда от призрака.

Стоило его ножу коснуться листа, Чэнь Цянь понял, что попал в безвыходную ситуацию, так как взял на себя сверх меры. Даже если у него был лишь лист, для Чэн Цяня он был все равно что ребенок, еще не научившийся ходить, но уже вынужденный бежать.

Не ломайся… не останавливайся… пожалуйста…

Лицо Чэн Цяня стало бесцветным. Он чувствовал, как лезвие впитывает его энергию, и побледнел, как мумия. Этот нож убивал его. Но это был единственный шанс для него и Хань Юаня.

Возможно, критическая ситуация раскрыла его потенциал: Чэн Цянь завершил свое первое в жизни заклинание без сучка и задоринки. В это мгновение мистическая сила передалась ему через лист, но он был не в том настроении, чтобы тщательно его рассматривать.

Чэн Цянь покачнулся и чуть не упал на землю. Каналы во всем его теле ныли, будто их пронзили тысячи игл.

Хань Юань схватил Чэн Цяня за руку.

— Сяо Цянь, что случилось?

Чэн Цянь сделал два глубоких вдоха и стряхнул с себя Хань Юаня.

— Возвращайся и попроси учителя о помощи.

Хань Юань был ошеломлен.

— Что?

Чэн Цянь крикнул на него:

— Иди!

Внезапно, призрак медленно двинулся к ним. Чэн Цянь сжал лист пальцами и поднес его к своей груди. Он потребовал:

— Стой!

От листа в его руке исходил слабый свет. Поскольку это был первый раз, когда Чэн Цянь вырезал полный амулет, он не знал, правильно ли сделал это. Заклинание казалось неполноценным — сверкала только его половина.

Взгляд призрака упал на огонек. На какое-то время его лицо будто бы немного посветлело, безжизненные глаза задвигались, бледные и потрескавшиеся губы зашевелились. Затем он сказал едва слышным голосом:

— Сердце… Очищающее сердце заклинание…

Ноги Чэн Цяня подкосились, и он чуть не упал.

Он не должен был рисковать. Как может неполноценный амулет, вырезанный на листе, иметь какой-то особый эффект?

Чэн Цянь пожалел, что не воспользовался заклинанием света; возможно, оно было бы куда полезнее.

Созерцая очищающее сердце заклинание, призрак сделал еще один шаг вперед. Дальше Чэн Цяню некуда было отступать. Он был вынужден взять свой деревянный меч, холодный пот пропитал его одежду. Его рука непроизвольно дрожала от усталости, но острие меча было твердо нацелено на призрака.

Последний постепенно приходил в сознание.

— Я… Я не… не такой уж плохой человек, малыш.

Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он говорил в последний раз. Его бессвязные слова звучали жалко, однако Чэн Цянь был не из тех, кто легко испытывал жалость к другим. Он не удивился словам призрака и крикнул Хань Юаню позади себя:

— Я сказал тебе проваливать! Иди, найди учителя! Не заставляй меня здесь задерживаться!

Хань Юань окончательно растерялся. Глядя на своего маленького старшего брата, пытающегося быть храбрым, он сказал:

— Сяо Цянь, он сказал, что не был…

Не в силах больше сдерживаться, Чэн Цянь воскликнул:

— Заткнись! Ты невежественный идиот! Он — темный заклинатель, практикующий управление призраками!

Слова «темный заклинатель» успешно напугали Хань Юаня. Он замер на несколько секунд, лицо его вытянулось, прежде чем побледнеть, а затем, наконец, исказилось в нескрываемой панике. Он закричал, повернулся и побежал прочь.

Чэн Цянь выпрямил спину, испытав при этом смешанные чувства — пока Хань Юань был здесь, он беспокоился; но, когда тот убежал, сердце Чэн Цяня похолодело и начало болеть, будто его пронзили сосулькой.

Но, прежде чем он успел подавить эти чувства, сзади снова послышались неуверенные шаги. Чэн Цянь обернулся и увидел, что маленький нищий бежит назад.

Хань Юань не только побежал назад, но и взял с собой огромный валун. Он поднял валун над головой, состроив такое лицо, будто собирался обрушить его на голову призрака. Он в гневе уставился на мужчину и спросил:

— Ты… ты темный заклинатель?

Чэн Цянь потерял дар речи. Как камень мог им помочь? Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы призрак был убит камнем?

— Я не темный заклинатель, — в этот самый момент призрак заговорил. — Я… я всего лишь призрачная тень…

«Призрачная тень» — это душа, извлеченная из человека и очищенная в Поглощающей души лампе. В ходе ритуала, она теряет разум и попадает в полное распоряжение последователя Темного Пути, создавшего ее.

— Я… я сбежал. Я не темный заклинатель, — призрак говорил все быстрее и быстрее. Он посмотрел на Чэн Цяня и вежливо произнес: — Малыш, можно мне взять этот очищающий сердце талисман?

— Ерунда. Призрачные тени — поголовно молодые девушки, а ты разве молодая девушка? — усмехнулся Чэн Цянь.

Этот призрак выглядел максимум — как отец девушки!

Призрак перевел взгляд с очищающего талисмана на деревянный меч в руке Чэн Цяня. Он довольно долго молчал, сохраняя пустое выражение лица, будто оглядываясь назад. Через некоторое время он произнес:

— Деревянный меч… ты ученик клана Фуяо. Неудивительно, что в таком юном возрасте вы можете… вы не знаете, что призрачные тени первого класса — это первозданные духи заклинателей, следующие — это их души, и третьи, низшие, — души молодых девушек, не имеющих никакого отношения к пути самосовершенствования. Просто души молодых девушек наиболее доступны и легче всего поддаются очищению.

— Так кто же ты? — спросил Хань Юань.

Призрак выглядел слегка обиженным.

— Первозданный дух, — тихо сказал он.

Закончив эту фразу, он разглядел усталость и недоверие, отразившиеся на лице Чэн Цяня. Поэтому он наклонился и поднял маленький камешек, который бросил в него Хань Юань.

Зрачки Чэн Цяня сузились. Он знал, что обычные души не могут материализоваться. Если этот человек мог поднять камень, то он действительно был первозданным духом.

Но… лишь некоторые могущественные старейшины обладали первозданным духом. Исходя из собственных наблюдений, Чэн Цянь опасался, что даже у его учителя не было ни одного.

Чэн Цянь замер. Удрученный, он, в конце концов, отложил деревянный меч. Он смирился с тем, что у него нет никаких шансов против заклинателя с первозданным духом, независимо от того, были слова этого человека правдивы или нет.

— Я Тан Чжэнь с горы Мулань. Кстати говоря… я однажды встречался с вашим учителем, — сказал призрак немного рассеянно. — Столетие назад я пал жертвой заговора последователя Темного Пути и мой первозданный дух попал в ловушку его Поглощающей души лампы. К счастью, я не был полностью ею порабощен. По счастливой случайности я сбежал, но за сто лет, проведенные в заключении, я потерял способность мыслить трезво и почти забыл свое имя… мне так повезло, что у вас есть очищающее сердце заклинание. Не могли бы вы… дать его мне?

Несколько мгновений Чэн Цянь колебался. Затем он положил лист на землю и с осторожностью отошел на десять шагов назад, прихватив с собой Хань Юаня. На лице призрака промелькнула тень восторга. Он протянул руку, поднял лист и провел по нему пальцами. Лист тут же засиял сильнее, после чего превратился в ярчайший сгусток белого света и исчез в теле призрака. В мгновении ока отвратительная атмосфера и кровавая вонь вокруг него исчезли, а лицо приобрело здоровый цвет.

Призрак, назвавшийся Тан Чжэнем, глубоко вздохнул и отвесил низкий поклон Чэн Цяню и Хань Юаню, сказав:

— У меня нет ничего, кроме молчаливой благодарности за вашу великую помощь, хотя она и не очень-то полезна. Пожалуйста, передайте мой привет вашему мастеру. Темный заклинатель Цзян Пэн был связан с вашим кланом, пожалуйста, скажите учителю, чтобы был осторожен.

С этими словами он растворился в воздухе, будто его никогда и не было.

— Что он имел в виду? — озадаченно спросил Хань Юань некоторое время спустя. — Сяо Цянь, что означали его слова?

Чэн Цянь не ответил. В глазах у него потемнело, и он тяжело опустился на землю.

Хань Юань перепугался. Он порывисто поднял юношу на ноги.

— Сяо Цянь, что случилось?

У Чэн Цяня зазвенело в ушах, а его конечности стали настолько дряблыми, что он больше не мог стоять. Ему ничего не оставалось, кроме как позволить Хань Юаню понести его на спине.

А главный виновник ситуации все еще болтал, пока бежал обратно, неся на себе Чэн Цяня:

— Поговори со мной, Сяо Цянь? Младший старший брат?

Чэн Цянь чувствовал себя настолько отвратительно, что его чуть не вырвало. Вцепившись пальцами в одежду Хань Юаня, он из последних сил выплюнул фразу:

— Я собираюсь рассказать все учителю. Хань Юань, тебе конец!

Глава 27. Дьявол явился!

На следующий день, когда Чэн Цянь проснулся, то чувствовал, будто едва не погиб прошлой ночью. Он открыл глаза и увидел у своей постели Хань Юаня, смотревшего на него так, словно он находился на грани смерти.

Чэн Цянь не обратил на маленького нищего никакого внимания, выбравшись из постели, он начал умываться.

Хань Юань вел себя, будто большой пекинес, доставлявший сплошные неприятности и следовавший за Чэн Цянем, куда бы тот ни пошел. Наконец, юноша холодно сказал:

— Проваливай.

Хань Юань забыл про свою гордость и льстиво позвал:

— Младший старший брат…

От Чэн Цяня исходила ледяная аура.

— Я не расскажу об этом учителю, хорошо? Проваливай! Или я передумаю и пойду к нему прямо сейчас.

Хань Юань поджал хвост и поспешно сбежал.

Чэн Цянь насухо вытер лицо. У него были свои соображения по поводу произошедшего: исходя из того, что сказал первый старший брат, учитель уже узнал от Вэнь Я, что так называемый Цзян Пэн тоже был здесь. В итоге он не мог рассказать учителю о случившемся прошлой ночью — это раскрыло бы их намерения. А если так, то им будет гораздо труднее его выследить.

Выйдя из своего домика, Чэн Цянь увидел, что Янь Чжэнмин снова выразил свое презрение по поводу еды на постоялом дворе, а затем попросил младшего адепта приготовить для него лучшие блюда прямо в присутствии Вэнь Я.

Хань Юань явно не извлек никакого урока из ужасного опыта прошлой ночи. Он все болтал с первым старшим братом, демонстрируя свое желание весело провести время.

Янь Чжэнмин придумывал кучу оправданий вроде того, что из-за жесткой подушки у него затекла шея, подразумевая тем самым, что не желает двигаться от слова совсем.

Из-за того, что в его экипаже пописала младшая сестра, садиться в него Янь Чжэнмин теперь отказывался.

Чэн Цянь чувствовал себя ужасно и к тому же пребывал в плохом настроении. Поэтому, когда он увидел своих шумных братьев, то немедленно нашел способ успокоить свой гнев, усмехнувшись:

— Можешь попросить Лужу постирать твою подушку.

С этими словами он поднял палец и указал на маленькую младшую сестру — та снова забралась в экипаж первого старшего брата и запихивала в рот несчастную подушку, на которую вчера помочилась. Она моргала своими большими и невинными глазами, а на ее лице играла широкая улыбка.

К тому же, так как у нее еще не выросли зубы, у нее изо рта текла слюна.

Казалось, будто Чэн Цянь боялся, что первый старший брат не почувствует себя достаточно плохо, и потому нанес ему еще один словесный удар.

— Смотри, младшая сестра уже прополоскала ее.

Выражение лица Янь Чжэнмина сделалось таким, будто он собирался убить свою младшую сестру, а затем покончить с собой.

Как бы то ни было, ни постоялый двор, ни экипаж, определенно не годились для проживания, а они сами находились в нескольких милях от горы Фуяо. Янь Чжэнмин поднял глаза к небу, печалясь от того, что даже в этом огромном мире для него не нашлось убежища.

Но вскоре учитель избавил его от печали.

— Утренних занятий сегодня не будет; можете пойти повеселиться. Во второй половине дня мы отправимся на лодке на остров Лазурного Дракона.

Хань Юань обрадовался этому и с нетерпением посмотрел на мастера, сказав:

— Учитель, я слышал, что сегодня будет еще одна ярмарка.

— Разве я не давал тебе вчера кошель с деньгами? — раздраженно ответил Мучунь чжэньжэнь. Однако, поддавшись нетерпеливому выражению на лице Хань Юаня, он достал из рукава мешочек и наставил своего ученика, как сделал бы это настоящий скряга. — Будь осторожен со своими деньгами и используй их с умом.

Хань Юань преисполнился безграничной радости, как если бы он стал птицей, вылетевшей из своей клетки. Первый старший брат просто проигнорировал его. Он попросил младших адептов найти место и положить на него несколько войлочных одеял, чтобы он мог вздремнуть.

Ли Юнь хотел пойти с Хань Юанем, но, взглянув на Чэн Цяня, передумал.

— Я буду заниматься фехтованием, — сказал он.

Хань Юань повернулся к Чэн Цяню и подобострастно сказал:

— Младший старший брат, как насчет того, чтобы пойти вместе со мной купить фруктов?

— Возьми с собой младшую сестру, — с долей иронии ответил Чэн Цянь. — Вы двое отлично проведете время вместе.

Хань Юань промолчал.

В конце концов, Хань Юань поднял Лужу, придерживая ее одной рукой. Почесав щеку, он почувствовал, что над ним как будто издеваются. Но вскоре он забыл об этом, ведь Чэн Цянь всегда напоминал иглу, спрятанную в шелковой подушке и готовую уколоть любого, кто к ней прикоснется. Иногда даже учитель не мог избежать этой участи. Хань Юань привык, потому и не возражал, радостно убежав вместе с Лужей.

Длинное лицо Вэнь Я вытянулось. Наблюдая за тем, как ученики Мучунь чжэньжэня с шумом расходятся после коротких разговоров, он дал каждому из них оценку. Уставившись на Янь Чжэнмина, он заметил: «Полное отсутствие дисциплины; бездельник».

Затем он посмотрел на Ли Юня: «Если не считать твердости, то ничего хорошего».

И для Чэн Цяня его оценка была краткой. Не уточняя причины, он заявил: «Ничего не поделаешь».

Хань Юань был последним и единственным, кто не получил в качестве оценки даже слово «бездельник». Вэнь Я очень удивленно спросил Мучунь чжэньжэня:

— Ты взял этого парня для количества?

Что касается Лужи, то она осталась в стороне, поскольку являлась человеком лишь наполовину и у нее еще не было полного набора зубов.

Закончив комментировать, Вэнь Я фыркнул и ушел, не глядя на помрачневшее лицо Мучунь чжэньжэня.

С наступлением темноты ученики клана Фуяо поднялись на борт корабля, направлявшегося на остров Лазурного Дракона.

Все заклинатели были из плоти и крови, как и обычные смертные. Они также делились по рангам и любили сравнивать себя с другими.

В порту Восточного моря выстроились в ряд десятки кораблей и лодок. Некоторые из них были большими, украшенными резными узорами и изящными занавесями, а некоторые — маленькими и настолько разбитыми, что, казалось, вода зальет их, стоит только чуть покачать.

Учитель, как истинный охотник за низкими ценами, сразу же приметил маленькие лодки; это обошлось бы ему всего в пять монет с человека. Для клана Фуяо не могло быть более дешевого и лучшего варианта.

На лодке стояло несколько горшков и мисок. По словам других, их использовали для вычерпывания воды, когда днище протекало.

Но на этот раз план учителя провалился. Как раз когда он пошел к причалу, Янь Чжэнмин послал младшего адепта заказать самый большой, самый дорогой и самый великолепный корабль. Высоко подняв голову и выпятив грудь, он взял на себя инициативу переправить их на остров.

Чэн Цянь пошел последним вместе со своим учителем, потому что не хотел идти ни с одним из своих братьев.

Затем Чэн Цянь увидел, как учитель впервые нахмурился, глядя на старшего брата.

Заметив это, он спросил:

— Что случилось, учитель? Первый старший брат слишком расточительный?

— Действительно трудно что-либо сделать без денег, — сказал Мучунь. — Но деньги, в конечном счете, лишь внешняя вещь, о которой мы не можем слишком заботиться. Ему не следовало быть таким напыщенным.

Чэн Цянь дважды вздохнул, прежде чем понял, о чем говорит его наставник. Он огляделся и увидел вокруг себя людей, направляющихся на остров Лазурного Дракона. Кроме моряков и рыбаков, здесь были и люди из других кланов.

Некоторые юноши, не умевшие скрывать свои помыслы, уже вовсю изучали их с головы до ног.

Янь Чжэнмин приказал младшим адептам отнести его роскошные вещи на корабль. Его высокомерие и манеры, по-видимому, скрывали личность заклинателя и делали его похожим на распутного сына из богатой семьи. Он производил впечатление наглого бездельника не от мира сего.

Некоторые люди относились к ним с презрением, некоторые — с отвращением, а несколько человек в лохмотьях ходили вокруг лодок, поглядывая на Янь Чжэнмина со странным выражением на лицах.

Чэн Цянь непроизвольно сжал свой деревянный меч. Он поднял глаза и внезапно спросил:

— Учитель, когда я смогу получить настоящий меч? Такой же, как у первого старшего брата. Думаю, даже его мастерство фехтования не так хорошо, как мое.

Мучунь чжэньжэнь с нежностью посмотрел на него.

— А зачем тебе настоящий меч?

Чэн Цянь снова обвел взглядом людей с недобрыми лицами, думая, как ему следует ответить. Он был чрезвычайно чувствителен к враждебности со стороны других и чувствовал бы себя в безопасности только в том случае, если бы у него было настоящее оружие.

Слова учителя прозвучали для него резко.

Почему человек должен жить в согласии с чужими взглядами и потакать чужим пристрастиям?

Почему люди должны игнорировать свою собственную волю из-за зависти других?

Почему же?!

Но эти мысли нельзя было озвучить учителю. Чэн Цянь был уверен — ему это не понравится. Поэтому, вместо правды, он сказал:

— Я вижу, что у всех остальных они есть.

Мучунь Чжэньжэнь улыбнулся.

— Меч, с которым ты упражняешься, отличается от других. А еще, настоящее оружие может ранить тебя. Просто подожди, пока ты не станешь на несколько лет старше.

Чэн Цянь промолчал, оставив при себе свои мысли.

Он чувствовал, что в словах учителя таилось нечто большее, чем могли услышать уши.

Так как они уже забронировали большой корабль, Мучуню не оставалось иного выбора, кроме как подняться на борт судна вместе с Чэн Цянем.

Погода сегодня была прекрасная. Корабли шли по спокойной воде, и остров Лазурного Дракона, ранее неразличимый, теперь был хорошо виден. Лужу чрезвычайно взволновал запах моря. Она ни на секунду не успокаивалась, ползая вверх-вниз по плечам учителя и путаясь в его волосах, как в птичьем гнезде.

Вместе с ними путешествовали и другие. Со своей палубы братья видели нескольких заклинателей с соседнего корабля, практиковавшихся в фехтовании. Заклинатели сражались друг с другом.

Над еще одним можно было заметить группу стариков, путешествовавших на летающих мечах, вероятно, сопровождавших младших членов своего клана. Возможно, они думали, что корабль идет слишком медленно. Старик, похожий на жирную редиску, поднял руки, отчего его рукава взлетели в воздух. В тот же миг, поднявшийся ветер взволновал море, и их судно весело рассекло волны, словно подгоняемое невидимой ладонью. Несколько соседних лодок едва не перевернулись.

Корабль фехтующих тоже был близок к опрокидыванию. На нос выбежал мужчина средних лет, по-видимому, старший, с тяжелой саблей в руке. Он поднял оружие и использовал какую-то неизвестную силу, чтобы стабилизировать их не маленькое и не большое судно. От усердия его лицо покраснело.

Даже если у клана Фуяо не было никого, кто сопровождал бы их, у них все еще был большой корабль. Он лишь слегка покачивался на огромных волнах, поднимая брызги.

Но именно поэтому Чэн Цянь чувствовал со стороны окружавших их маленьких лодок все более враждебные взгляды.

Вцепившись в свой деревянный меч, Чэн Цянь без всякого выражения стоял на палубе у поручней. Он понимал, что эти заклинатели не были такими мирными и относились к принципу невмешательства немного иначе, чем люди с горы Фуяо. Некоторые из них злоупотребляли своей властью, чтобы запугивать других, а те, кого запугивали, вовсе не ненавидели их. Они завидовали тем, кто от этого спасался.

Чэн Цянь внезапно утратил свой восторг. Он больше не хотел смотреть на то, как эти всемогущие существа летают среди облаков. Его самолюбие снова взяло верх; он беспокоился о том, что они путешествовали бок о бок с этими людьми.

Вернувшись в каюту, Чэн Цянь нашел место, чтобы сесть, и взял свой нож, приступив к практике создания амулетов. Сейчас у него было лишь одно единственное, зудящее желание – проснуться на следующий день всемогущим.

Кроме того, он взял в библиотеке книгу по фехтованию. Она называлась «Фехтование прилива» и случайно совпала с их путешествием по Восточному морю. Чэн Цянь уже закончил изучать второй стиль владения деревянным мечом Фуяо и только перешел к третьему. Он почти догнал Ли Юня, а причина, по которой он учился так быстро, заключалась в том, что он был единственным из всех учеников Мучуня, кто практиковался настолько усердно, что разодрал себе все руки.

По сравнению с деревянным мечом Фуяо, другие стили казались гораздо более прямыми и плоскими, без всяких ослепительных вариаций. Как раз в тот момент, когда Чэн Цянь начал понимать некоторые аспекты в «Фехтовании прилива», вмешался Ли Юнь.

— Сяо Цянь! — Ли Юнь толкнул дверь, пытаясь отдышаться. — Почему ты прячешься здесь? Пойдем со мной. Похоже, темный заклинатель, о котором упоминал первый старший брат, находится прямо здесь!

Глава 28. Стремление к титулу Бэймина.

Чэн Цянь и Ли Юнь поспешили на палубу. Как только Чэн Цянь вышел из каюты, ему в нос ударило ужасное зловоние, а стоило ему поднять голову, как он увидел над собой необычную сцену — первоначально чистое небо оказалось затянуто темными тучами. Они простирались так далеко, насколько хватало взгляда, занимая все поле зрения и скрывая последний солнечный луч.

Все корабли на море остановились, а те старшие, что впечатляли полетами на мечах, теперь приземлились на палубу, по их лицам можно было сказать, что они столкнулись со страшным врагом. Некоторые молодые люди, сначала не обращавшие внимание на происходящее, были немало озадачены, стоило им только взглянуть на небо.

Ли Юнь волновался, расхаживая взад-вперед, он тихо спросил Чэн Цяня:

— Это он? Чего он хочет?

Чэн Цянь вдруг подумал о Тан Чжэне, после чего ответил:

— Вероятно, собрать души совершенствующихся. На Небесном рынке собираются заклинатели со всего континента.

Ли Юнь обернулся и с ужасом взглянул на Чэн Цяня.

— Если бы он действительно хотел захватить людей, его целями стали бы те летающие старшие, но никак не ты. Перестань волноваться, — сказал Чэн Цянь, оглядываясь вокруг. — Где учитель?

Внезапно, откуда-то издалека донесся орлиный крик, и воздух содрогнулся от странного смеха. Мужчины и женщины, старые и молодые: все они сливались в жуткой гармонии. Начиная от низкого и тихого, их голоса постепенно становились все громче и резче, в конце концов, дойдя до того, что стали напоминать хриплые измученные крики. Это было воплощение самого душераздирающего вопля.

Ли Юнь отшатнулся назад, закрывая уши руками:

— Что это?!

Все вокруг погрузилось в хаос. В этот момент, будто из ниоткуда, появился Янь Чжэнмин и схватил Чэн Цяня за плечо, обдав его таким знакомым удушающим ароматом орхидей.

— Что вы двое здесь делаете? Залезайте в каюту! — огрызнулся он.

Чэн Цянь огляделся в поисках Мучунь чжэньжэня, но его нигде не было видно. В панике он потянул Янь Чжэнмина за рукав и спросил:

— Первый старший брат, где мастер?

— Я не знаю. Я тоже его ищу.

Лицо Янь Чжэнмина было суровым, как глубокая вода.

— Чем мешаться под ногами здесь, лучше залезай внутрь…

Его голос утонул в ледянящем кровь хохоте. Янь Чжэнмин закрыл рот, и его брови сошлись на переносице.

Ли Юнь хорошо умел избегать опасности, он вернулся в каюту, как только ему сказали, но Чэн Цянь был не из тех, кто слушал других. У Янь Чжэнмина не было времени спорить, он яростно втолкнул Чэн Цяня внутрь.

Зажглись ветрозащитные и противоударные фонари. Встревоженный и испуганный Хань Юань тоже прятался там.

Сердце Чэн Цяня замерло, когда он увидел Лужицу в руках Хань Юаня.

Следящий амулет, изготовленный ими, Ли Юнь обвязал цветным шелком вокруг талии Лужи. К сожалению, они никогда бы не подумали, что их учитель оставит девочку позади.

Наконец, появился Янь Чжэнмин. Его лицо было изможденным и смертельно бледным. Он тяжело дышал и пыхтел, прислонившись к двери и прикрыв рот рукой, словно изо всех сил стараясь сдержать рвоту.

Через некоторое время он сказал:

— Я узнаю эту вонь: это именно то, что при горении испускает Поглощающая души лампа.

Ли Юнь, сидевший у окна, пробормотал себе под нос:

— Тс-с! Посмотри наверх.

Вскинув голову, Чэн Цянь увидел плотное скопление теней в темном небе.

Их было несколько десятков тысяч, их лица казались размытыми и все они были одеты в лохмотья. Они плавали в воздухе, делая Восточное море похожим на ворота Моста Беспомощности [1].

[1]奈何桥

nàihéqiáo

мост между миром живых и мёртвых

Эти призрачные тени… почему их было так много?

Насколько могущественным был этот демонический совершенствующийся, Цзян Пэн?

Темные тучи клубились, и потоки теней кружили в них, поднимаясь и опускаясь подобно волнам. Наблюдая эту сцену, прежде властные совершенствующиеся вдруг стали похожи на газелей, столкнувшихся со львами. Чэн Цянь видел их трусость, несмотря на то, что все они стояли в полной боевой готовности.

Вспышка молнии, сопровождаемая раскатами грома, разделила мир надвое, за ней последовал черный вихрь, пронесшийся по небу, будто дракон, ныряющий в море. Присмотревшись, люди заметили человека, лежащего на темных облаках.

Чэн Цянь бросил взгляд на руку Янь Чжэнмина, покоющуюся на оконной раме, и увидел, как вздулись под кожей синие вены.

При первом взгляде на темного заклинателя в мыслях Чэн Цяня возникло недоверие: он подумал, что, возможно, с ушами первого старшего брата что-то не так. Неужели мастер действительно называл такого человека «старшим братом»?

Воображение Чэн Цяня подвело его. Он с трудом мог поверить, что такой человек когда-то был членом клана Фуяо.

Какой учитель мог выпустить в свет столь разных учеников?

Бессмертные старшие, как оказалось, ценили свои жизни больше, чем Чэн Цянь мог себе представить. Никто не вызвался выступить против этого дьявола, излучающего смертельную ауру. Они перекидывали принятие решения друг на друга пока, наконец, не появился тот, кто взял на себя ответственность.

Из толпы выступил старик с белой бородой. Он постучал тростью по палубе и, обдумав свои слова, очень вежливо сказал:

— Мы направляемся на остров Лазурного Дракона, на десятилетний Небесный рынок. С какой целью вы остановили нас здесь, даос Цзян?

Его вежливость граничила с лестью, но дьявол, похоже, не купился на это.

— Десятилетний Небесный рынок собрал вместе так много талантливых молодых людей. Потрясающе… — проговорил Цзян Пэн с облаков. Его голос казался легким и нежным. Каждый первый и последний произнесенный слог заставлял людей волноваться, что в следующую секунду он покажет свои клыки.

Цзян Пэн вежливо улыбнулся.

— Я просто приехал на прогулку и решил, почему бы мне, пока я здесь, не посмотреть, появились ли среди вас какие-нибудь новые таланты. Но, учитывая ваши способности, мне не стоит нервничать.

Чэн Цянь первый раз увидел призрачного заклинателя, и это произвело на него совершенно иное впечатление, нежели записи в библиотеке. Потрясение охватило его сердце.

Для кого-то вроде Цзян Пэна, находившегося между человеком и духом… Даже если бы он обладал сверхспособностями, кто бы его уважал?

Кому какое дело до него? Кто бы с ним поладил? Кто бы принял его всерьез?

Получив словесный удар, старик с белой бородой изменился в лице, но так и не смог собраться с духом для ответа.

Обе стороны зашли в тупик. Поскольку одна из них находилась в одиночестве, даже просто молчать по этому поводу стало неловко.

Чэн Цянь не удержался и положил руку на рукоять своего меча, думая: «Если бы у меня были их мечи и способности, я бы немедленно отправил его куда подальше».

Хоть Чэн Цянь и загорелся этим импульсом, он также был уверен, что сейчас его сил не хватит даже на то, чтобы убрать руку первого старшего брата со своего плеча, не говоря уже о борьбе с этим дьяволом.

В конце концов, кто-то осмелился встать и высказаться. Тишину нарушил громовой рев:

— Проваливай, злобный отступник!

Этот крик привлек всеобщее внимание. Чэн Цянь воспользовался моментом, покачнулся и вывернулся из хватки Янь Чжэнмина. Он тут же высунулся из окна, чтобы узнать, кто это сказал.

Говорившим оказалась женщина лет двадцати-тридцати, но ее мнимая молодость ничего не значила для заклинателя.

Она стояла на маленькой лодке, той самой, что стоила пять монет за человека. Вероятно, из-за нехватки средств она была одета в халат, который носили и мужчины, и женщины. Халат пусть и не выглядел потертым, но был далеко не новым, на манжетах красовалось множество заплат. За спиной у нее висела потрепанная сумка и меч; даже его ножны сильно заржавели.

Она, казалось, совсем не заботилась о своей внешности. Будучи грязной, она едва ли могла называться красивой заклинательницей.

Чэн Цянь имел достаточно острый слух, чтобы на расстоянии уловить шепот заклинателей с мечами.

— Кто это? Она флиртует со смертью?

— Тс-с! Это Тан Ваньцю чжэньжэнь с горы Мулань.

— Что? Она — Тан Ваньцю? Та, кто практикует «безумство меча»…

— А почему она тоже здесь?

— Ну… просто… она действительно переоценивает свои способности.

Чэн Цянь точно уловил в шуме слова «гора Мулань».

Она тоже носила фамилию Тан… какие отношения были между ней и призраком Тан Чжэнем?

Но, прежде чем он успел хорошенько подумать, бесцветные души, парившие в небе, повернулись к Тан Ваньцю. Темные тучи извергались зловещими потоками. Лодочник, плывший с Тан Ваньцю, был так напуган, что сжался в комок, желая броситься в море.

Цзян Пэн бросил на женщину безразличный взгляд. Внезапно, он поджал губы, и пронзительный свист достиг ушей всех присутствующих. Чэн Цянь почувствовал, как загудело в голове, и в какой-то момент ему показалось, что он оглох.

Как только это случилось, все призрачные тени начали собираться в черного дракона. Дракон изогнулся и спикировал прямо на разбитую лодку. С жалким воплем перепуганный лодочник бросился в море, однако, прежде чем он достиг воды, призрачная тень схватила его за лодыжку и сильно укусила.

Сияющий меч пронесся над ним, отрубив дракону голову, когда тому уже почти удалось сломать несчастному ногу.

Несмотря на ржавые ножны, само оружие было необычайно чистым и ослепительно ярким. Запыленная женщина стояла одна на носу лодки, окруженная тысячами призрачных теней.

Каким бы блестящим ни был ее меч, он лишь изредка вспыхивал среди непроглядных туч. Крики и хохот призраков смешивались с ревом волн. Черные тени почти съели Тан Ваньцю, ее жалкая фигура лишь время от времени мелькала среди них.

Она была одиноким бойцом. Пусть неуклюжая, но эта женщина внушала благоговейный трепет.

Казалось, ей было наплевать на тех, кто ради самосохранения предпочел оставаться зеваками. Все, что можно было разглядеть — твердость на ее угловатом лице. Она представляла собой самую ироничную сатиру на этих трусов.

Чэн Цянь был настолько захвачен битвой, что перестал моргать. Но вскоре он обнаружил, что что-то пошло не так. Хотя сияющий меч Тан Ваньцю и носился вокруг, казалось, одерживая верх, сама она была почти что на последнем издыхании.

В то время, как темный заклинатель беззаботно восседал на облаках, скрестив ноги и наслаждаясь представлением, призрачные тени накатывали волнами и постоянно собирались в воздухе, непрерывно ныряя к Тан Ваньцю.

Чэн Цянь поморщился. У него было такое чувство, что Тан чжэньжэнь не могла сравниться по силе с этим демоническим совершенствующимся.

«Зло не восторжествует над добродетелью» — это просто чушь собачья. Нельзя было отрицать, что дьявол куда сильнее. Какой бы бесстрашной ни выглядела эта женщина, в конечном счете, она была лишь человеком из плоти и крови.

Внезапно треснув, лодка Тан Ваньцю раскололась надвое. Женщина удержалась от вскрика и сумела запрыгнуть на свой летающий меч, но была вновь придавлена стаей призрачных теней, едва попытавшись подняться. Переломные моменты случались один за другим.

Кто-то что-то прокричал, но никто не помог.

Внезапно, стрела вспорола голубое небо, оставив за собой след. Она пронзила черный туман, окутавший Тан чжэньжэнь, и хвостовое перо ее издало громкий свист. Призрачные тени оказались уничтожены прежде, чем смогли увернуться, а стрела продолжила свой путь к демоническому заклинателю. Она была быстра и яростна, как первый луч солнца, пробившийся сквозь предрассветную тьму.

Чэн Цянь резко повернул голову, увидел своего учителя, и пораженно замер.

Пока никто не видел, Мучунь чжэньжэнь покинул большой корабль, и теперь стоял на маленькой разбитой лодке, держа в руках лук. Лодочник и первые пассажиры уже сбежали, оставив свое оружие. Он был весь мокрый. Одежда прилипла к его телу, подчеркивая сгорбленную спину и ужасную худобу. Он был похож на старую линялую птицу, свернувшуюся калачиком от бившей ее дрожи.

По сравнению с ним даже несчастная Тан Ваньцю казалась гораздо более привлекательной.

Чэн Цянь тут же оттолкнул Ли Юня с дороги и выбежал из каюты. Перегнувшись через перила корабля, он вновь увидел мастера. На руках у него были деревянные стружки. Вероятно, учитель заранее вырезал на стреле какой-то амулет.

Этот поразительный выстрел, казалось, сжег Мучунь чжэньжэня изнутри, поскольку вид у него был слегка удрученный. Он едва мог стоять, опираясь на нос лодки, как увядший лист, дрожащий на осеннем ветру.

Стрела смогла оглушить темного заклинателя. Он скатился с облака и завис в воздухе, с каменным лицом глядя на Мучунь чжэньжэня.

Мучунь открыл и закрыл рот, так и не произнеся ни слова. Он усмехнулся и, выждав минуту, позвал:

— Цзян Пэн.

— Хань Мучунь, — демонический совершенствующийся расплылся в неописуемой улыбке. — Рад снова тебя видеть. Это действительно смело с твоей стороны — выделяться на фоне кого-то другого, когда ты сам уже наполовину мертв.

Мучунь чжэньжэнь постепенно выпрямил спину, будучи сгорбленным, казалось, в течение миллиона лет, и встретился взглядом с дьяволом. Ощетинившись козлиной бородкой, он расплылся в грубоватой улыбке и насмешливо сказал:

— Ты мне льстишь.

Лицо Цзян Пэна внезапно изменилось. Он взмахнул рукавом, и все призрачные тени мгновенно испарились, оставив его в небе одного. Когда Цзян Пэн вновь заговорил, голос его прозвучал зловеще:

— Муравей, пытающийся встряхнуть гигантское дерево, и отбросы, стоящие одной ногой в могиле. Сегодня моя лампа поглотит вас всех. Вы станете ступеньками на моем пути к титулу Бэймина!

Стоило ему это сказать, как причудливые волны поднялись горой, и что-то на глубине забурлило, словно закипая. Огромный морской дракон взрезал неспокойную водную гладь. Взмахнув хвостом, он сбил с ног множество людей.

Мучунь чжэньжэнь бросил быстрый взгляд назад, на Чэн Цяня, в нетерпении смотрящего на него, и вытащил деревянный меч, висевший на бедре. Однако стоило ему решиться вступить с Цзян Пэном в смертельную битву, как его руку сковала какая-то невидимая сила.

Лицо Мучунь чжэньжэня вытянулось. Но тут в его ушах зазвенел успокаивающий голос:

— Не двигайся. Я возьму его на себя.

Прежде чем Мучунь чжэньжэнь успел среагировать, из его рукава выпала старинная медная монета.

Когда монета коснулась дна лодки, из нее вырвался белый дым и в мгновение ока смешался с водяным паром, поднимавшимся от беспокойных волн.

Море пришло в полный беспорядок. Глядя на гигантского оцепеневшего дракона, Мучунь чжэньжэнь сменил несколько выражений лица, прежде чем остановился на крайне серьезном.

Водяное чудовище широко раскрыло пасть, собираясь поглотить большой корабль целиком, как вдруг замерло, почувствовав что-то в воздухе. Через секунду оно неожиданно распалось на брызги и пар, погрузившись в море и подняв мощные волны.

Это было что-то совершенно непредвиденное. Даже Цзян Пэн отступил и напряженно пробормотал:

— Кто?...

Когда пар рассеялся, в том месте, где исчез водяной дракон, собравшиеся со всех сторон бесчисленные черные тени приняли человеческую форму. Но лицо этого человека все еще оставалось расплывчатым.

Он усмехнулся и неторопливо произнес своим глубоким голосом:

— Передо мной бушует тот, что хочет завоевать титул Бэймина?

Глава 29. Миллионы людей уже ушли из жизни

Внезапно на море воцарилась тишина.

Четырем ученикам клана Фуяо этот силуэт показался несколько знакомым. Янь Чжэнмин уловил пару слов из того, что сказала тень. И хотя он был единственным, кто знал, как этот человек, некогда живший в табличке, теперь появился здесь — все они понимали: он должен быть тесно связан с их кланом.

В последний раз, когда они встречались в Долине Демонов, несравненный темный заклинатель относился к ним очень дружелюбно. Хотя ему нравилось дурачить этих детей, он никогда не злился, даже если они разоблачали его ложь. Это говорило о его покладистом характере.

Однако сегодня он выглядел совершенно другим человеком.

Хотя Янь Чжэнмин стоял на палубе большого корабля, он чувствовал ужасающе свирепые вибрации, исходящие от Господина Бэймина, и вызывающие волнение на море.

Лицо Цзян Пэна исказилось, и он спрыгнул с облаков прямо на корабль, на котором плыла группа заклинателей с мечами.

Те совершенствующиеся, что мгновение назад сверкали своим оружием и убивали призрачные тени, теперь в спешке попрыгали за борт, как клецки, брошенные в кастрюлю. Без предупреждения или причины они плюхались в воду, поднимая впечатляющие волны.

Разразился шторм, заставив Янь Чжэнмина пошатнуться, почти потеряв равновесие.

К счастью, весь корпус корабля был увешан мощными амулетами, нарисованными талантливыми заклинателями, что позволяло ему сохранять стабильное положение на воде в течение долгого времени. Именно по этой причине арендовать его стоило так дорого. Но только Янь Чжэнмину удалось ровно встать на ноги, как его сердце замерло. Учитель исчез вместе со своей лодкой!

— Скажи капитану, чтобы он отогнал корабль, — велел Янь Чжэнмин младшему адепту. — В моем багаже есть подзорная труба, принеси ее мне… Чэн Цянь, какого черта ты делаешь? Ложись!

Чэн Цянь поднялся на палубу последним и, когда Янь Чжэнмин отвлекся, бросился осматривать окрестности.

Янь Чжэнмин закатал рукава, сделал шаг вперед и потянул Чэн Цяня вниз, обхватив руками за талию.

Чэн Цянь искал Мучунь чжэньжэня. Когда его дернули куда-то, как цыпленка, не дав найти хоть что-нибудь, он начал сопротивляться изо всех сил.

— Что ты делаешь?! — крикнул Янь Чжэнмин ему в ухо.

— Я ищу учителя!

— Ты ищешь смерти!

Янь Чжэнмин вскипел от злости. Затем он увидел Сюэцина, спешившего к Чэн Цяню, и приказал ему:

— Э-э… ты, как тебя зовут? Подойди, присмотри за этим ребенком, не позволяй ему…

Корабль в очередной раз тряхнуло, и речь Янь Чжэнмина прервалась. Дрались Господин Бэймин и Цзян Пэн.

Водяной дракон вновь прорвался на поверхность воды. Даже большое судно клана Фуяо не удержалось и накренилось набок. У Янь Чжэнмина не осталось времени, чтобы передать Чэн Цяня в руки Сюэцину. Он крепко обнял Чэн Цяня и тут же упал, ударившись спиной о дверь соседней каюты. Амулеты, развешанные по всей палубе, начали безумно скрежетать.

С одной стороны, всемогущий темный заклинатель, способный заманить первозданных духов в свою Пожирающую души лампу, а с другой — несравненный в своей дьявольской силе Господин Бэймин. Их потрясающие столкновения заставляли людей на море чувствовать себя беспомощными сверчками, вынужденными смиренно плыть по волнам.

Оказавшись в таком жалком положении, Янь Чжэнмин, в конце концов, не мог не озвучить свои мысли.

— Я знал, что нам не следовало покидать гору!

Чэн Цянь с трудом поднял голову и пожаловался:

— Ты давишь мне на ребра.

Янь Чжэнмин поднялся на ноги и обеими руками втолкнул Чэн Цяня в каюту.

— Это потому, что ты такой маленький, что моя рука может дотянуться только до твоих ребер!

Все защитные заклинания на большом корабле работали в полную силу. Он покачивался, словно мерцающий огонек свечи, посреди бушующих приливов. Возможно, после пережитого опыта учитель больше не будет возражать против теории молодого господина Янь о том, что «дешевые вещи не хороши; хорошие вещи не дешевы».

Янь Чжэнмин перевел дух и приготовился оценить сложившуюся ситуацию, но водяной пар затуманил его зрение, так что он ничего не смог разглядеть. Он невольно подумал о том, что услышал от Вэнь Я. По его мнению, Господин Бэймин являлся их старшим, все еще беспокоящимся о клане, даже несмотря на то, что пошел по Темному Пути. В прошлый раз, в Долине Демонов, он пожертвовал одной из своих душ ради спасения детей.

При этой мысли Янь Чжэнмин внезапно забеспокоился: черная тень перед ними, вероятно, была неполным первозданным духом, так как у него оставались лишь две из трех облачных душ, а призрачный заклинатель, с другой стороны, был кровожадным убийцей и не выглядел как кто-то, с кем можно шутить. Что если он победит даже Господина Бэймина?

Но эта мысль задержалась в его голове лишь на секунду или около того, прежде чем полностью исчезнуть. «Это битва между двумя темными заклинателями. Какая бы сторона ни победила, она не имеет к нам никакого отношения» — подумал Янь Чжэнмин и, придав своему лицу другое выражение, приготовился повернуться, чтобы прочитать Чэн Цяню лекцию. Однако, обернувшись, он обнаружил только, что, стоило ему отвлечься на мгновение, как Чэн Цянь снова пропал!

И Лужа тоже.

Их исчезновение заставило Янь Чжэнмина задохнуться от гнева, беспокойство забурлило в его животе. В волнении он огляделся, опасаясь, что оба этих отродья попались в лапы призрачных теней или, что они упали в море в суматохе.

— Молодой господин, там третий дядя!

Янь Чжэнмин, спотыкаясь, подбежал к младшему адепту и в направлении, в котором тот указывал, увидел, как Чэн Цянь и Лужа тихо приземлились на разбитую лодку учителя.

Крылья Лужи еще не успели исчезнуть, что делало очевидным их способ туда попасть. Янь Чжэнмин лишь одного не мог понять – как Чэн Цянь сумел уговорить ее.

Тем временем два дьявола продолжали свое сражение. В такой напряженной ситуации Янь Чжэнмин не мог впустую разглагольствовать о своем младшем брате; вместо этого он мог лишь смотреть на него. Заметив, как этот ублюдок машет ему из протекающей лодки, Янь Чжэнмин почувствовал в животе болевой спазм.

Он вдруг осознал, что «мягкий и тихий» младший брат оказался настолько храбрым, что мог запросто пренебречь жизнью и смертью. Этому мальчику было наплевать, упадет ли небо или содрогнется ли земля, он заботился лишь о нескольких людях. Поэтому, даже если оба этих темных заклинателя собирались проделать дыру в небесах, все, что он хотел сделать, — это найти своего учителя.

Мучунь чжэньжэнь так испугался прибытия своих учеников, что его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он поспешно сложил указательный и средний пальцы вместе, выстрелил сгустком духовной энергии в Лужу и Чэн Цяня, чтобы сбить их, и поднял руки, чтобы поймать их.

Он уже собирался отругать обоих, когда Чэн Цянь схватил его за рукав. Первой фразой, сорвавшейся с его уст, было:

— Учитель, с вами все в порядке?!

— Ах-ах! — повторила за ним Лужа.

Веки Мучунь чжэньжэня продолжали подергиваться. С одной стороны, он хотел дать каждому из них пощечину; с другой, его сердце настолько тронули и смягчили слова Чэн Цяня, что, в конце концов, он не смог сделать то, что хотел.

В этот момент над их головами раздался крик. Тело Цзян Пэна стало почти прозрачным, в его груди смутно виднелось ужасное пламя. Потоки темного, словно чернила, воздуха волнами поднимались к его лицу, затмевая даже белки глаз.

Ошеломленный, Мучунь пробормотал:

— Использовать свое тело как лампу… он что, сумасшедший?

Мучунь чжэньжэнь воткнул свой деревянный меч в палубу, и его облик изменился. Оружие в его руке, казалось, сделалось исключительно острым, без особых усилий вонзившись глубоко в деревянные доски. В то же мгновение вода, окружавшая их, поднялась, образуя шар, заключивший в себя мастера и его учеников.

Стоило Мучуню сделать это, как над морем снова пронесся невыразимый рев, такой оглушительный, что даже их сфера не могла полностью блокировать его, и такой скорбный, что казалось, будто тысячи призраков стонут одновременно. Зловещий вихрь поднялся вверх и собрал темные облака вместе. Молния зависла над ними, когда небесный полог окутал мир тьмой, затмив даже значимость образа Господина Бэймина.

Тени бесчинствовали, а фигура его становилась все более хрупкой. Под его ногами предательски вздымались волны. Он выглядел как самая несгибаемая заноза между небом и землей.

Наблюдая за этой фигурой, Чэн Цянь вдруг ясно понял: «Неважно, сколько вокруг врагов, они не смогут подчинить мою волю».

Могущественный темный совершенствующийся, способный очищать первозданных духов и победить нищую уродливую заклинательницу, дикий водяной дракон и необструганный деревянный меч, громы и молнии, раздробленная душа… Ослепительный свет меча Тан Ваньцю, опилки на кончиках пальцев мастера и одинокая спина Господина Бэймина… внезапно, все эти картины вспыхнули в сознании Чэн Цяня, и в этот миг что-то влетело в его тело, промчалось по ноющим и все еще восстанавливающимся каналам, пронося по ним отголоски боли.

Вздрогнув, Мучунь чжэньжэнь поспешил подхватить упавшего Чэн Цяня. Он не ожидал, что этот мальчик погрузится в свою первую медитацию в такой ситуации, и не был уверен в том, храбрился ли его ученик или ему просто суждено было встать на опасный путь в будущем.

Ситуация стала критической для Чэн Цяня. Небесный рынок всегда проходил на острове в Восточном море. На том острове были лес и горы, наполнявшие эту область духовной энергией. Теперь этот обильный поток чрезмерно поглощался телом Чэн Цяня, будто океан, хлынувший в маленький ручеек и почти разорвавший хрупкие каналы.

Лужа испугалась до смерти. Она беспомощно наблюдала, как ее третий старший брат свернулся калачиком от нахлынувшей боли.

В небе Цзян Пэн полностью превратился в огромную Пожирающую души лампу. Призрачные тени, многочисленные, как ивовые сережки, в мгновение ока оказались втянуты в зловещее пламя, и даже черный туман, покрывавший тело Господина Бэймина, почти рассеялся. Но, прежде чем кто-либо успел разглядеть его лицо, Господин Бэймин бросился к лампе с поразительной быстротой, словно мотылек, несущийся на огонь.

Однако, в тот момент, когда Господин Бэймин двинулся, Лужа внезапно потеряла контроль над своими крыльями и взлетела в воздух, будто что-то потянуло ее наверх.

Ужаснувшись, Мучунь чжэньжэнь выбросил вперед руку, чтобы схватить ее за одежду, вынужденный одновременно присматривать еще и за Чэн Цянем.

Только тогда он заметил яркий пояс на талии пухленькой девочки. Он дотянулся и снял его.

Мучунь вытряхнул из пояса деревянный талисман. Это был именно тот «следящий талисман», который Чэн Цянь поручил сделать Янь Чжэнмину.

Сам Чэн Цянь был всего лишь новичком, еще невполне понимавшим искусство создания заклинаний, а Янь Чжэнмин оставался не кем иным, как любителем. Вдобавок ко всему, они часто ссорились, пока создавали этот амулет, так как они вообще могли что-то правильно вырезать?

На самом деле, даже взглянув на него, Мучунь чжэньжэнь так и не понял, что это за заклинание.

Это не имело бы значения, будь оно полностью неверным. В лучшем случае, это осталось бы пустой тратой древесины. Самое опасное заключалось в том, что этот неизвестный амулет, казалось, теперь активировался!

Как раз в тот момент, когда Господин Бэймин и Пожирающая души лампа столкнулись в небе, всепоглощающая тьма боролась с неимоверной яркостью. Искра, вырвавшаяся из талисмана, стремительно растянулась и расширилась, превратившись в свет. Этот свет рванулся вверх и врезался в молнию, сошедшую с небес. На мгновение все ослепли, и мир перед ними побелел.

Наконец, пламя погасло. Господин Бэймин и Цзян Пэн исчезли, как и Мучунь чжэньжэнь с обоими своими учениками. Там, где они когда-то стояли, остались лишь клочья цветного шелка.

Чэн Цянь мучался от боли, сравнимой с тысячью порезами, прежде чем почувствовал, что она наконец-то отступила. Он думал, что умирает. В бессознательном состоянии ему показалось, будто бы он слышит тихий крик. Это была… младшая сестра?

Затем он услышал другой голос, шептавший:

— Ш-ш, не плачь.

Когда хныканье Лужи прекратилось, все вокруг Чэн Цяня, казалось, отодвинулось от него. Он перестал ощущать свои конечности, а вскоре и само свое существование. Ему казалось, что он погружается в незнакомое место и растворяется в нем.

Некоторое время спустя Чэн Цянь пришел в себя, и самочувствие его сделалось лучше, чем когда-либо прежде. Даже усталость и внутренние повреждения, полученные им в последние несколько дней, исчезли.

Он медленно выдохнул и зажмурился. Потом он обнаружил, что действительно оказался в незнакомом месте.

Оно выглядело как долина с невероятно огромным деревом. Его торчащий из земли ствол был высотой с дом, а под ним, у самых корней, лежал скелет.

Рядом со скелетом сидела его младшая сестра и незнакомый мужчина.

Ошеломленный, Чэн Цянь приподнялся.

— Старший… кто ты?

И тут Чэн Цяня осенило: он знает его! Это был тот самый человек с порванного портрета, который Чэн Цянь обнаружил на предпоследнем этаже библиотеки. Перед ногами этого человека безмолвно лежала тощая ласка, и нельзя было с уверенностью сказать, жива ли она.

Лужа с любопытством уставилась на незнакомца. Хотя ее человеческая часть не узнавала его, демоническая часть находила этого человека очень знакомым.

«Незнакомец» повернулся к Чэн Цяню, слабо улыбнувшись:

— Прошло совсем немного времени, а ты уже не узнаешь своего учителя?

Ноги Чэн Цяня слегка онемели; услышав знакомый голос, он сразу же упал обратно на землю.

— Учитель?

Как получилось, что его тощий коротконогий мастер стал таким красавцем?!

Постоянно слыша слово «учитель», Лужа понимала, что оно означает. Она издала удивленное «о» и склонила голову, в серьезной задумчивости разглядывая мужчину, пока из ее рта не потекла струйка блестящей слюны.

Заметив это, мужчина в длинном ханьфу вздохнул и тщательно вытер ей рот своими широкими рукавами.

— Только я, твой учитель, не стал бы ненавидеть тебя за это, моя грязная девочка. Если бы твой первый старший брат был здесь, он бы потушил тебя на обед.

Эта знакомая манера говорить вернула Лужице чувство родства. Она быстро забыла о том, как выглядел мастер до того, как его лицо «изменилось», и радостно высморкалась, испачкав чистые одежды учителя слезами и соплями.

Чэн Цянь был так смущен, что ему казалось, будто он спит. У него было столько вопросов, но он мог начать только с самых неотложных.

— Мастер, что это за место? И… как вы стали таким?

Мучунь чжэньжэнь достал табличку, разломившуюся на две половинки, и, бросив их в Чэн Цяня, угрюмо сказал:

— У тебя хватает наглости спрашивать меня об этом? Посмотрите, что вы, ребята, вырезали!

Чэн Цянь сразу понял, что это было то, над чем они работали полночи.

— Это… это следящий амулет, — пробормотал он.

Мучунь чжэньжэнь вздохнул:

— Как смеют любители вроде тебя трогать амулеты, которых ты никогда раньше не видел? У тебя действительно есть мужество… В этих линиях присутствует не одна ошибка, что делает этот талисман лишь заготовкой для отслеживающего. Первоначально он не имел никакой пользы, но Пожирающая души лампа и мощный первозданный дух Бэймина заставили его активироваться, и теперь он последовал за Господином Бэймином на его кладбище.

Чэн Цянь не мог не посмотреть на скелет под деревом.

Это Господин Бэймин?

Он мертв?

Много сомнений витало в голове Чэн Цяня. Он осторожно спросил:

— Учитель, вы его знаете?

Мучунь чжэньжэнь криво улыбнулся.

— Благодаря вам, ребята, я узнал его только сейчас.

С этими словами он выудил из рукава медную монету и сказал:

— Брат Вэнь Я дал мне три медные монеты [1]; теперь у меня осталась только эта.

[1] Три медные монеты были впервые упомянуты в 5 главе.

Кончики его пальцев выглядели ослепительно белыми в сравнении с ржавым медяком. Чэн Цянь обнаружил, что убогая внешность учителя с усами все еще была для него более привычной. Этот человек, словно сошедший с картины, казался Чэн Цяню таким далеким, будто в следующий момент он снова вернется в портрет.

Мучунь чжэньжэнь щелкнул по монете кончиком пальца, медь звякнула, и от нее отделилось туманное облако, превратившись в фигуру Господина Бэймина.

Внимательно посмотрев на мужчину, Мучунь чжэньжэнь, все еще придерживая Лужу, медленно опустился на колени и поздоровался:

— Господин.

Глава 30. Учитель ушел

Чэн Цянь был совершенно ошеломлен случившимся. Поначалу он терзался сомнениями касательно того, должен ли он теперь называть его «дедушкой».

Всего лишь год назад, когда Чэн Цянь впервые взошел на гору Фуяо, он слепо думал, что это был незаконный, но все же довольно приличный клан.

И было вполне понятно, почему он так решил; в конце концов, если не считать рассказов о странствующих заклинателях, в каких бы народных историях не описывались кланы, заслуживающие упоминания, в них всегда было множество людей, сражавшихся и интриговавших друг против друга?

Между тем у клана Фуяо был разве что глава с горсткой неоперившихся птенцов – возможно, даже банда молодых людей из сельской местности представляла собой нечто большее, чем это.

Но за последние пару дней Чэн Цянь очень последовательно узнал о том, что у него есть не только дядюшка-наставник, но и дедушка-наставник. Хоть тут и нечем было гордиться.

Просто взглянув на своего «дядю», совершавшего поразительные подвиги, и своего «дедушку», лучшего темного заклинателя в мире, а затем – на своего жалкого учителя, Чэн Цянь не мог не задаться вопросом, существовал ли клан Фуяо лишь для того, чтобы разъяснить миру смысл фразы «в то время как священник взбирается на столб, дьявол взбирается на десять».

И более того, Чэн Цянь колебался, какое определение лучше подходило клану Фуяо: «клан домашних птиц» или «центр демонических совершенствующихся»?

Как только его узнали, Господин Бэймин вздохнул. Черный туман вокруг его тела рассеялся, открыв истинное лицо.

В его манере держаться не было ни намека на превосходство, как не было и свирепых черт в его облике. В целом, он выглядел обычным человеком.

Запавшие глаза придавали его лицу еще больше привлекательности. Кроме того, этот легендарный мастер на самом деле оказался невзрачным мужчиной средних лет – изможденным, с желтоватым лицом и проступающей на висках сединой.

Спрятав ладони в длинных рукавах, Господин Бэймин стоял возле своего одинокого трупа. Затем он махнул рукой и сказал:

- Встань, Сяо Чунь. Ты никогда не становился передо мной на колени, когда я был жив, так зачем же делать это сейчас?

Мучунь чжэньжэнь охотно встал, как ему было велено, и положил Лужу на землю, позволив ей подползти к Чэн Цяню.

- Как бы там ни было, я навещаю вашу могилу; конечно, я должен преклонить колени перед моим предком.

Чэн Цянь: «…»

Он вдруг обнаружил, что это была традиция клана Фуяо – не проявлять должного уважения к своим старейшинам и мастерам.

- Я думал, что вы умерли, а первозданный дух переродился. Вот почему я даже принял Сяо Цяня за вашу реинкарнацию: его бацзы [1] был таким же, и своим упрямым характером он напоминал вас. Но я никогда не думал... что ваша душа задержалась в этом мире, привязавшись к трем медным монетам, - Мучунь чжэньжэнь ненадолго замолчал, прежде чем обижено продолжить. – Господин, если уж вы и должны были к чему-то привязаться, то почему выбрали именно медные монеты? Даже если вы не смогли найти золото, серебряные слитки также были бы отличным решением!

[1] Бацзы: китайская астрологическая система для предсказания судьбы человека.

Когда Господина Бэймина окутывал черный туман, его аура мастера Темного Пути сочилась из каждой поры, заставляя людей с готовностью падать ниц. Но, как только он открыл свой истинный облик, все это сошло на нет.

- Если бы я это сделал, разве у меня был бы шанс увидеть тебя снова? Ты бы промотал их, чтобы удовлетворить свои насущные потребности, - Господин Бэймин усмехнулся, глядя на Мучунь чжэньжэня с таким же мрачным выражением лица, с каким сам Мучунь разговаривал с Янь Чжэнмином.

- Господин, времена изменились. Наш клан уже не так беден, как прежде.

- Я знаю. Ты принял в ученики Бога изобилия, - иронически заметил Господин Бэймин, в прочем, не изменившись в лице.

После этого короткого разговора учитель и ученик на мгновение уставились друг на друга, прежде чем разразиться внезапным смехом, немало озадачившим Чэн Цяня.

Держа Лужицу, Чэн Цянь пристально смотрел на труп с ввалившимися глазами, совершенно не понимая, что так развеселило обоих старших.

Мгновение спустя Мучунь чжэньжэнь перестал смеяться и спросил:

- Одна из ваших душ рассеялась в Долине Демонов, а другая сгорела в Пожирающей души лампе, выходит, это последняя? Если надолго задержаться в этом мире, не имея ничего, на что можно было бы положиться, даже Господин Бэймин в конечном счете будет искоренен, верно?

- Это просто смерть, ничего серьезного, - Господин Бэймин снова улыбнулся.

- А как насчет старшего брата, он тоже умер?

Перед десятками кораблей и под бесчисленными взглядами Мучунь должен был называть его напрямую «Цзян Пэн». Но теперь, перед Господином Бэймином, скрывать было нечего, и он использовал обращение «старший брат».

Господин Бэймин помолчал, полуприкрыл глаза и ответил:

- Я прорвался сквозь темное пламя со всей силой оставшейся у меня и нанес ему тяжелый удар. Но твой старший брат соединил свое тело с Поглощающей души лампой; его дух стал ядром этой лампы и никогда больше не сможет войти в цикл реинкарнации. Он больше не может считаться человеком, так что, возможно, он мертв.

Мучунь чжэньжэнь некоторое время молчал, прежде чем снова спросить:

- Он узнал вас?

Господин Бэймин продолжал улыбаться, ничего на это не отвечая. Его молчание как бы говорило: «Теперь, когда все дошло до этого момента, имеет ли значение, узнал он меня или нет?»

Затем он повернулся к Чэн Цяню и доброжелательно сказал:

- Малыш, я вижу тебя уже в третий раз. Подойди сюда.

Чэн Цянь приблизился, но не подошел к Господину Бэймину, как ему было сказано. Вместо этого он молча шагнул к Мучунь чжэньжэню и холодно отдал должное Господину Бэймину, не зная, как к нему обращаться.

Несмотря на то, что учитель и Господин Бэймин, казалось, были очень близки, пока болтали, интуиция подсказывала Чэн Цяню, что на самом деле это может быть вовсе не так.

Если предположить, что все было именно так, как казалось сейчас, Чэн Цянь не мог понять, почему учитель не упомянул их «дедушку» хотя бы один раз за последние несколько лет и почему не пришел похоронить его.

Господин Бэймин опустил голову и терпеливо спросил:

- Ты такой дерзкий маленький негодяй, что решился на медитацию в подобной ситуации. На тебя снизошло озарение?

Чэн Цянь поколебался, прежде чем вежливо ответить:

- Просвещенный вами, старший, и Тан чжэньжэнь, я научился быть бесстрашным перед небом, землей, людьми и всем остальным.

Его ответ всколыхнул в сердце Господина Бэймина множество чувств. С минуту он внимательно изучал Чэн Цяня, прежде чем мягко сказать:

- Хороший мальчик. В конце концов, уничтоженная «родословная» нашего клана Фуяо вновь соединилась.

Чэн Цянь ужаснулся его словам.

Изменившаяся за долю секунды внешность учителя, кажущаяся безжизненной ласка и слова Цзян Пэна о том, что учитель наполовину мертв... все эти детали вспыхнули в голове Чэн Цяня, и перед ним воедино собрался факт, жестокий факт. Чэн Цянь мгновенно понял подтекст многозначительных слов Господина Бэймина.

Он резко повернул голову, недоверчиво взглянув на учителя, внезапно превратившегося в красивого мужчину.

Мучунь чжэньжэнь положил на голову Чэн Цяня ладонь, вздохнув:

- Если бы ты только мог поделиться своими знаниями с четвертым младшим братом… да, Сяо Цянь, твоя догадка верна. «Родословная» клана Фуяо оборвалась много лет назад. Я уже мертвый человек.

Чэн Цянь до скрежета стиснул зубы, но не произнес ни слова.

Мучунь чжэньжэнь не обратил на это никакого внимания.

- Прежний глава клана, а именно, мой учитель, переживал переломный момент в своем уединенном самосовершенствовании и не мог заниматься другими делами. В это время его первый ученик, Цзян Пэн, ступил на Темный Путь управления призраками и сбежал. Я отправился за ним, но переоценил свои способности и стал первой жертвой его Поглощающей души лампы. К счастью, его умения тогда еще не сформировались окончательно, и фрагмент моего первозданного духа смог уцелеть. Итак, я спасся и попал в тело умиравшего духа ласки, не сумевшего преодолеть Небесное Бедствие. Таким образом, я получил возможность унаследовать и передать печать главы клана.

Взгляд Господина Бэймина сделался печальным.

- Ты…

Мучунь чжэньжэнь рассмеялся.

- Я прекрасно справлялся с телом духа ласки. Единственная проблема заключалась в том, что он был слишком жаден.

- А ты не боишься, что твой первозданный дух истощится и рассеется, и что ты никогда не войдешь в цикл перерождения, если будешь использовать мертвое тело как свое собственное? - тихо сказал Господин Бэймин.

Мучунь чжэньжэнь слегка встряхнул рукавами и бросил быстрый взгляд на свои ноги. Затем, улыбаясь, сказал с безразличным видом, подражая Господину Бэймину:

- Ничего серьезного.

- Учитель, а кто испортил портрет в библиотеке? - тихо спросил Чэн Цянь.

Мучунь чжэньжэнь поразился:

- Разве я его не убрал? Ой ... наверное, то был я сам. Мой первозданный дух подвергся пыткам в Поглощающей души лампе, так что я не мог не выразить недовольство после того, как сбежал. Кроме того, тело духа ласки было мертво, и я поначалу не мог привыкнуть к нему. Так что, какое-то время, я находился в беспамятстве.

Он рассказывал о тех событиях, но при внимательном рассмотрении они все казались сильно преуменьшенными. Чэн Цянь вдруг почувствовал, как что-то сдавило ему грудь. Он обнял Мучунь чжэньжэня и зарылся лицом в складки его одежды.

Так тепло... как же случилось, что это был лишь обрывок его первозданного духа?

Мучунь продолжил:

- Овладев этим телом, я не смог даже на ноги подняться. Так что я катился и полз, пытаясь вернуться и найти учителя. Однако…

Господин Бэймин стоял одинокой тенью.

- Я увидел Четырех Святых, осаждающих гору Фуяо, - сказал Мучунь чжэньжэнь Чэн Цяню. - Только тогда я понял, что мой учитель на самом деле был на редкость талантливым демоном, появляющимся далеко не в каждом поколении. Четверо Святых были самыми могущественными людьми того времени. Поле битвы раскинулось от горы Фуяо до Безмятежной долины в двухстах ли оттуда, того места, где мы сейчас стоим. Эта битва вызвала Небесное Бедствие, превратившее долину в море огня. В течение следующих трех лет земля здесь оставалась безжизненной. Один из Четырех Святых погиб, а остальные получили тяжелые ранения. Я думаю, если бы они выбрали другое время, не тогда, когда мастер все еще находился в уединении, кто-то другой мог бы умереть под этим древним деревом.

Затем он повернулся к господину Бэймину.

- Я не знал, что вы уже достигли титула Бэймина. Пожалуйста, простите меня за мое невежество, учитель.

Мучунь чжэньжэнь был намеренно осторожен в выборе слов. По какой-то причине он не упомянул ни один из ключевых моментов: например, как Цзян Пэн встал на Темный Путь? Зачем ему убивать Мучуня? Как Господин Бэймин вступил на эту дорогу? Кто были эти Четверо Святых? И почему они так отчаянно сражались?

От начала истории и до ее конца Мучунь обозначил лишь ход событий без какого-либо упоминания причин.

В обычных обстоятельствах Чэн Цянь определенно расспросил бы учителя обо всех своих сомнениях. Но теперь это его совершенно не беспокоило. Он даже не мог дышать ровно, так, словно его грудь была забита ватой, и это вызывало желание громко всхлипнуть.

Мучунь чжэньжэнь мягко, но уверенно, высвободился из объятий Чэн Цяня. Он наклонился и поднял ветку, обернувшуюся деревянным мечом в его руке. Затем он вышел на поляну и сказал Чэн Цяню:

- Ты закончил изучать второй стиль; теперь я покажу тебе оставшиеся три. Смотри внимательно.

Чэн Цянь постоянно уговаривал Мучунь чжэньжэня научить его, но все неизменно заканчивалось тем, что его отсылали с мешком конфет. Но теперь, когда учитель наконец предложил ему поучиться, он не испытывал ни малейшего воодушевления по этому поводу.

Он знал, что учитель собирается их покинуть.

Некоторое время Чэн Цянь стоял абсолютно ошеломленный. Внезапно, будто потоки воды, прорвавшие плотину, из его глаз хлынули слезы. Он задержал дыхание и прикусил губу, тщетно пытаясь остановить рыдания.

Никогда прежде Чэн Цянь так не плакал. Даже когда его продали родители, он не проронил ни слезинки. Однако сейчас он рыдал так, словно завтра никогда не наступит.

Впервые в своей жизни Чэн Цянь испытал пронизывающую и неизлечимую боль, которую неспособен был выдержать и вынести. Она тлела в его сердце вместе с достоинством, которое он все время пытался сохранить.

Лужа осторожно потянула Чэн Цяня за подол, но он попросту проигнорировал ее, потому она тоже начала всхлипывать.

Господина Бэймина, казалось, это позабавило. Он спросил:

- Юноша, разве не ты говорил, что бесстрашен перед небом, землей и людьми? Почему ты сейчас хнычешь?

Чэн Цянь отчаянно пытался сдержать свой крик, но обнаружил, что, если ему и удавалось скрывать свои печали и радости, этих слез он скрыть не может. Он плакал и тер глаза, мир вокруг то размывался, то прояснялся вновь.

- Учитель, я не смогу, и вы меня этому не научите, ясно? Вы... вы больше не хотите нас видеть? – сказал Чэн Цянь сдавленным от рыданий голосом.

Мучунь медленно опустил деревянный меч. Он хотел успокоить юношу, но потом вспомнил, что Чэн Цянь – это не Хань Юань; его будет нелегко уговорить. После долгой паузы он сказал:

- Все дело в карме, это моя судьба. Даже если бы сегодняшние события не случились, у меня все равно оставалось бы не так много времени. Я не смогу заботиться о тебе всю жизнь.

Тут Мучунь чжэньжэнь остановился. Он знал, что бы он ни сказал, этот парнишка обязательно придерется к словам.

Мучунь взмахнул деревянным мечом, выставив его перед грудью, и сделал аккуратное первое движение. На этот раз он не читал абсурдную мнемоническую рифму и намеренно не медлил.

Первый стиль, «Длинный полет птицы Рух». Отважные юноши, высоко вознесшие свои идеалы, доберутся до луны. [2]

[2] Используется для описания человека, которого ждет большое будущее.

Второй стиль, «Поиск и преследование». Бесконечный прогресс и боль лежат в твердых движениях меча.

Третий стиль, «Неприятные последствия». Если каждый получит все, чего желает, он все равно останется муравьем на огромной земле; все, что кажется твердым, в конечном счете будет разрушено, как замок из песка, размываемый волнами.

Четвертый стиль, «Падение из процветания». Никто не сможет убежать от своей судьбы, даже пережив взлеты и падения.

Пятый стиль, «Возвращение к истине»…

Чэн Цянь не мог не вспомнить произнесенные некогда учителем слова: «Смерть и вознесение на Небеса – есть ли разница?»

Они оба были людьми, а люди приходили и уходили, ничем не отличаясь друг от друга.

Слезы еще не высохли на лице Чэн Цяня, когда Мучунь чжэньжэнь закончил демонстрировать все стили владения деревянным мечом Фуяо.

- Ты все хорошо запомнил? – ласково спросил он.

Чэн Цянь сжал губы и упрямо воскликнул:

- Нет!

- Лжец! Я все равно больше ничего тебе не покажу, - Мучунь чжэньжэнь протянул руку и щелкнул Чэн Цяня по лбу. Вскоре его улыбка погасла. Он снова заговорил, - Сяо Цянь, ты помнишь наши правила? Что там говорится о судьбе членов клана, навлекших на него позор?

Чэн Цянь посмотрел на Господина Бэймина налитыми кровью глазами, но ничего не ответил.

Мучунь чжэньжэнь мягко продолжил:

- Совершившие непростительные грехи, будут уничтожены своими товарищами-соучениками – вот причина, благодаря которой, хотя с момента основания среди нас и появилось немало предателей, мы все еще занимаем надлежащее положение среди других кланов.

Чэн Цянь вытер слезы.

- Дао учит нас тому, что природа должна идти своим чередом, а совершенствующийся – оставаться верным своему пути. Если он принес несчастье другим, для него наверняка найдется наказание, так как за преступление всегда придется отвечать перед небесами, - спокойно сказал Мучунь чжэньжэнь.

Рукав его ханьфу внезапно колыхнуться, хоть ветра и не было. Его лицо стало мертвенно-бледным, и, казалось, что-то блеснуло в его глазах.

Господин Бэймин сказал, с невозмутимым выражением лица:

- Я оставался главой клана Фуяо в течение восьмидесяти лет, но я действительно повинен за наших предков, и за вас, и за твоего старшего брата. Потому я поклялся использовать три облачные души, чтобы защитить наш клан от трех катастроф. Только после этого мой прах может быть развеен по ветру. Так что, Сяо Чунь, тебе не нужно делать это самому.

Услышав это, Мучунь чжэньжэнь вовсе не бросился благодарить его. По сути, он вообще не выказал никаких особых чувств, только стоически ответил:

- Учитель, если я позволю тебе умереть естественной смертью, будет ли это справедливо по отношению к скорбящим душам, убитым тобой?

Его голос был ровным и, как всегда, мягким. Однако, по мнению Чэн Цяня, это были самые ледяные слова, которые он когда-либо слышал.

Это прозвучало так, как если бы Мучунь чжэньжэнь погрузил все свои эмоции в холодную воду, без намека на то, что радость и боль хотя бы отразятся на ее поверхности.

В воздухе мелькнула сверкающая линия. Это были сложнейшие невидимые заклинания, то, что Ли Юнь превозносил до небес.

Господин Бэймин не увернулся и не попытался убежать. Он стоял неподвижно, глядя прищуренными глазами на мимолетный магический след, медленно растворяющийся в очертаниях природы, а затем сказал:

- Запечатывание одной души другой.

- Моя жизнь будет стоить того, если я смогу запечатать Господина Бэймина, - с улыбкой ответил Мучунь чжэньжэнь.

Чэн Цянь широко распахнул глаза, и в следующую секунду огромная сила отбросила его назад. Он пошатнулся и упал, на время потеряв сознание.

Когда он снова открыл глаза, Господина Бэймина уже нигде не было. Чэн Цянь увидел тонкую полоску черного тумана, окутанную золотистым светом. В конце концов, и она исчезла в ржавой медной монетке в руке Мучунь чжэньжэня.

Только вот рука, державшая ее… нет, все тело Мучунь чжэньжэня становилось прозрачным. Он опустился на колени и спрятал монету под древним деревом, рядом со скелетом, прежде чем с улыбкой поманил к себе Чэн Цяня.

Мучунь чжэньжэнь сказал:

- На теле этой ласки была печать. Иди и сними ее.

Чэн Цянь не сдвинулся с места, кажется, твердо решив делать все наперекор словам учителя.

Улыбка Мучунь чжэньжэня постепенно исчезла. Он поднял руку, желая погладить Чэн Цяня по голове, но обнаружил, что она прошла прямо насквозь.

Он сказал:

- Это печать главы клана Фуяо. Не забудь отдать ее своему первому старшему брату, когда вернешься, и попроси его заботиться о вас, мальчиках, в будущем. Что касается владения мечом, то вам действительно нужно усерднее работать над вторым стилем.

Закончив, он посмотрел на Чэн Цяня с каким-то глубоким чувством, таившимся в его взгляде, прежде чем вновь пошевелить губами. Его слова прозвучали почти неслышно:

- Я ухожу. Прощай.

Как только он закончил фразу, его фигура полностью исчезла, подобно горстке разбитого стекла, постепенно исчезающего в грязи.

По легенде, когда-то давно в мире существовало большое дерево под названием Чунь, весна и осень для которого наступали каждые восемьсот лет. Люди часто говорили «живи долго, как Чунь», чтобы пожелать долголетия своим родителям. Однако люди, в конце концов, не были ни травой, ни деревьями.

Мучунь чжэньжэнь похоронил в грязи медную монету и с ее помощью, казалось, отправил Чэн Цяня в новое начало – каждое поколение начинает свой «Поиск и преследование» с того момента, как своими собственными руками похоронит предыдущее.

Глава 31. Будьте готовы

Том 2. Поиск и преследование

Свет пробивался сквозь облака, постепенно разгоняя туман в долине.

Чэн Цянь не знал, как долго он простоял на коленях, не знал, как ему подняться и куда идти.

В его голове всплывали воспоминания об учителе, защищавшем его от дождя, о том, как тот качал головой и о том, как учил его фехтованию на деревянных мечах Фуяо. Движения клинка повторялись в его голове раз за разом, хотел он того или нет.

В конце концов, все, что у него осталось, — это оцепенение и беспомощность, вызванные потерей любимого человека.

Чэн Цянь напоминал маленькую птичку. Вернувшись после первой попытки взлететь, птичка с радостью ждала, когда ее похвалят, но вдруг обнаружила, что ее гнездо исчезло. С этого дня он больше никогда не получит той похвалы, к которой так стремился. Даже если когда-нибудь станет исключительным заклинателем.

Чэн Цянь не хотел признаваться в своем страхе. «Это просто одиночество», — подумал он.

Только сейчас он почувствовал, что ему нужен враг или что-то такое, что в течение следующего десятилетия, множества десятилетий или даже на всю оставшуюся жизнь даст ему какую-то ясную цель. Позволит извлечь из этой ненависти неиссякаемую силу, способную помочь ему двигаться строго по курсу.

К сожалению, такого врага у него не было.

Мастер видел его насквозь. Он предчувствовал, что именно Чэн Цянь сделает в момент беспомощности, поэтому не дал мальчику ни единого шанса.

Ни одно слово не сорвалось с его губ относительно запутанных отношений между ним, Цзян Пэном, безымянным Господином Бэймином и Четырьмя Святыми. Он похоронил все эти истории вместе с медной монеткой, не оставив даже зернышка ненависти Чэн Цяню, тем самым заставив его выбросить все, на что он мог положиться, в попытках подняться после пережитого горя.

В то же время, однако, Мучунь чжэньжэнь оставил ему маленький хвостик — младшую сестру, которая выла до тех пор, пока не устала.

В своем нынешнем возрасте Лужа едва ли могла понять, что на самом деле произошло. Она проголодалась и огляделась в поисках учителя, но не нашла его. Рядом был лишь старший брат, совершенно не обращавший на нее внимание.

Пусть обычно она и была крепким спокойным ребенком, но от голода она сдерживаться уже не могла, так что просто плакала навзрыд. Однако вскоре Лужа обнаружила, что в сложившейся ситуации ее плач был совершенно бесполезен, потому принялась грызть деревянный меч, оставленный ее учителем.

Когда Чэн Цянь, наконец, вспомнил о своей младшей сестре, Лужа, имевшая лишь пять молочных зубов, уже прогрызла в деревянном лезвии несколько дыр.

Эти молочные зубы были поистине достойны Небесного Чудовища!

Чэн Цянь покачнулся и поднялся, опираясь на собственные колени. Пальцами он разжал ей челюсти.

— Выплюнь!

— Ах-ах! — Лужа выплюнула в него две щепки.

После этого Чэн Цянь отнес ее на берег реки и заставил прополоскать рот. Впервые столкнувшись с раздражением своего старшего брата, Лужа тут же закатила ему истерику.

Чэн Цянь бросил на нее свирепый взгляд.

— Перестань плакать.

— А-а-а! — протестующее закричала Лужица.

Чэн Цянь позволил ей рыдать дальше, никак не реагируя, он лишь пристально посмотрел на нее.

Какое-то время девочка еще всхлипывала рядом с ним, пока окончательно не поняла, что это бесполезно. Она не знала, куда ушел мастер. Поскольку их здесь было только двое, рядом не оказалось никого, кому она могла бы пожаловаться на своего старшего брата. Луже ничего не оставалось, кроме как замолчать, надеясь, что совесть ее третьего старшего брата заставит его найти для нее какую-нибудь еду.

Даже жирный червяк подойдет!

Чэн Цянь спас деревянный меч, острие которого было обгрызено младшей сестрой, и тщательно вымыл его в реке. У него не было настроения уговаривать девочку, потому он просто положил ее у воды и серьезно предупредил:

— Сиди спокойно, не двигайся.

С этими словами он закатал штаны до колен и принялся ловить рыбу.

У Лужи было одно достоинство: она знала, как действовать, когда дело касалось ее собственной выгоды. Она быстро разглядела перспективу получения еды в действиях Чэн Цяня, поэтому тихо сидела на берегу, будто хорошо обученная собака.

Однако поймать рыбу оказалось не так-то просто. Чэн Цянь никогда не занимался этим, когда жил дома, не говоря уже о том времени, что он провел в клане Фуяо. Так что он был действительно плох в таких делах. Каждый раз эти чешуйчатые твари выскальзывали из его рук, и время от времени хлестали хвостами, раздирая кожу.

День клонился к вечеру. В конце концов, Лужа больше не могла ждать. Мучимая голодом и жаждой, она свернулась калачиком, сунула палец в рот и заснула.

Стоя босиком в холодной воде, Чэн Цянь взглянул на нее. Он выпрямил больную спину и принялся зализывать раны на руках.

Учитель сказал, что однажды он сможет взмыть в небо и нырнуть в море, но самым жестоким фактом было то, что он не мог даже поймать рыбу.

Он не знал, какие растения в Безмятежной долине ядовиты, поэтому не решался срывать плоды и листья. У него не хватило смелости провоцировать животных, так как у него не было при себе оружия, и ему совсем не хотелось становиться для них обедом.

Он всегда презирал других, чувствуя, что в будущем наверняка станет могущественным заклинателем. Но сейчас он застрял на месте, в попытке просто раздобыть себе немного еды.

Постепенно совсем стемнело. Вокруг было тревожно тихо. Откуда-то из глубины леса донесся вой. Чэн Цянь некоторое время слушал окружающие их звуки и вдруг нахмурился. Он поспешил к берегу, поднял спящую Лужу и сжал свой деревянный меч, раздумывая, где бы ему найти укрытие.

В мгновение ока вой стал ближе. Звук этот, накатывающий волнами, заставил Чэн Цяня напрячься с головы до ног от чувства, что он будто бы находится под огнем.

Чэн Цянь больше не смел колебаться. Он схватил девочку и побежал вверх по течению реки. Но, к сожалению, в этот момент черная тень выскочила из леса и приземлилась перед Чэн Цянем, встав у него на пути. В темноте тяжелое дыхание слышалось все отчетливее. Пара зеленых глаз, зловеще поблескивая, уставилась на двух восхитительных детей.

Чэн Цянь внезапно остановился. Он отступил назад, выставив перед собой деревянный меч.

Кусты вокруг него зашевелились, и остальные волки не заставили себя ждать, плотным кольцом окружив Чэн Цяня и Лужицу. Каждый зверь был размером с жеребенка, и все они, обнажив клыки, смотрели прямо на детей.

Лужица свернулась калачиком на груди Чэн Цяня, не смея издать ни звука. Ее родословная Королевы монстров не сработала в качестве сдерживающего фактора. По-видимому, даже если она и была потомком древнего существа, эти отвратительные звери не испугались бы детеныша.

Чэн Цянь старался казаться бесстрастным, он замер в окружении волков с оружием наготове. Он знал, что не должен выказывать ни малейшего признака страха перед лицом этих существ, ведь даже секундное колебание даст им возможность разорвать его и младшую сестру в клочья.

Чэн Цянь пошевелил запястьем, готовясь к первому движению деревянного меча Фуяо, и прошептал Луже на ухо:

— Где твои крылья? Унеси нас отсюда.

Лужа покраснела. Но, то ли из-за того, что от голода она лишилась сил, то ли потому, что была напугана, но пара крыльев, выросшая из ее спины, оказалась размером с ладонь. Они были настолько маленькие, что, когда они хлопали, их можно было использовать разве что как веер.

Сердце Чэн Цяня ушло в пятки. Как и ожидалось, при виде крыльев Лужи вожак стаи заметил слабость в сердце Чэн Цяня. Внезапно он присел и зарычал, словно отдавая приказ. Увидев его движение, Чэн Цянь напряг мышцы рук до предела. Затем он ощутил порыв зловещего ветра, накатившего на них сзади. Стремительно развернувшись, он, недолго думая, совершил третье движение из «Долгого полета птицы Рух». Сломанный деревянный меч описал в воздухе крутую дугу и ловко ушел из-под когтя, нанося свирепый удар в челюсть зверя.

Чэн Цянь много работал над своим искусством владения мечом. По крайней мере, в первых двух стилях он намного превосходил своего старшего брата, Янь Чжэнмина, который тренировался так, будто не придавал этому никакого значения.

Глаза вожака волков хитро блеснули, и он поспешно отдал еще одну команду. Два зверя, притаившиеся в стороне, выскочили и преградили Чэн Цяню путь к отступлению.

С самого начала состояние Чэн Цяня оставляло желать лучшего. Будучи полумертвым от горя, боли и отчаяния, а теперь, стоя под хищными взглядами волков, он, наконец, позволил ярости перелиться через край.

Повинуясь дикому порыву, Чэн Цянь поднялся, чтобы встретить зверя лицом к лицу. Этот импульс случайно совпал с его бесстрашием.

Его настроение и умение владеть мечом пробуждали друг в друге все самое лучшее. Казалось, что на острие деревянного клинка блеснул свет, и как только «Долгий долет птицы Рух» завершился, Чэн Цянь отпустил свое оружие. Это было то самое умение, которым Чэн Цянь частенько развлекался. Он ударил локтем по рукояти и протолкнул меч прямо в пасть волку.

Кончик меча безжалостно врезался зверю под язык. Клыки вспороли Чэн Цяню рукав, полоснув по коже, и от запястья до плеча протянулась глубокая рана.

Волк дернулся, захлебнувшись предсмертным воем, но деревянный меч Чэн Цяня сломался.

Тем не менее, еще один зверь уже протянул огромную лапу к голове Лужи. Чэн Цянь с быстротой молнии перебросил девочку в другую руку, и, несмотря на то, что его оружие сломалось, ударил волка по носу оставшейся половиной. Покалеченный, волк повалился на спину, а Чэн Цянь от удара отлетел назад.

Кровь из раны Чэн Цяня испачкала Лужу, от ее запаха лицо девочки сделалось бледным, и вся она принялась испуганно дрожать. Но прежде чем Чэн Цянь успел утешить ее, он почувствовал, будто сестра в его руке потяжелела, и следующее, что он понял, это то, как его подняли в воздух — Лужица успела развернуть свои крылья в самый последний момент.

Без промедления Небесное Чудовище взмыло в небо, и поднятый ею ветер подбросил вожака волков в воздух.

Вожак стаи и подумать не мог, что такое случится. Он зарычал и прыгнул, надеясь ухватить Чэн Цяня за ногу, но, к сожалению, мальчишка был уже вне его досягаемости. Волк рухнул назад и принялся в гневе кружить по земле.

Все еще не расставшись с мыслью об убийстве, Чэн Цянь бросил взгляд на зверя, залитого лунным светом. Внезапно, что-то словно напугало его. Волк согнул передние лапы, поджал хвост и заскулил.

С Чэн Цянем Лужа едва ли могла улететь слишком далеко. В конце концов, она была слишком мала и быстро устала, потому, стоило им преодолеть часть пути, как они тут же начали падать и в итоге, барахтаясь, скатились по холму.

Кусая губы, Чэн Цянь прислонился к оставшейся половине своего деревянного меча и оторвал кусок ткани от одежды, чтобы остановить кровотечение и не привлечь запахом других зверей.

Прямо сейчас Чэн Цянь испытывал острую боль. Он весь промок от выпавшей за ночь росы, а его младшая сестра и вовсе не могла позаботиться о себе. Он все еще должен был развести огонь, найти еду, выбрать место, где они могли бы дождаться утра, и постоянно следить за обстановкой вокруг.

Пока он шел по Безмятежной долине, охваченный сложными чувствами, то обнаружил, что у него совершенно нет времени на обдумывание запутанных отношений между мастером и теми демоническими заклинателями. Более того, времени не было даже на то, чтобы предаваться одиночеству и тяжким думам о предстоящем будущем.

Самым неотложным делом на данный момент было выйти из этой долины, забрать младшую сестру и вернуть печать главы клана старшему брату.

Когда люди с берега Восточного моря, наконец, прибыли на остров Лазурного Дракона, суматоха уже улеглась.

Поскольку Мучунь чжэньжэнь никогда не рассказывал своим ученикам, что за люди живут в этих краях, и не представлял им каких-либо сильных заклинателей, идея потворствовать им или, по крайней мере, приветствовать их, вообще не пришла в голову Янь Чжэнмину.

Бурные воды не успокоились. Янь Чжэнмин велел младшим адептам выслать все маленькие лодочки с корабля на поиски младшего брата и сестры.

Ли Юнь и Хань Юань собрались в каюте, перебирая стопки книг, которые Чэн Цянь взял с собой, в то время как Янь Чжэнмин раздраженно расхаживал туда-сюда, инструктируя:

— Ищите книги о заклинаниях. Хань Юань, не трогай это, они все еще связаны, он, возможно, не читал их. Поторопись!

— Не торопи меня, я ищу. Это, вероятно… — Ли Юнь поднял руку. — Первый старший брат, это она?

Янь Чжэнмин немедленно отбросил книгу, которую держал, в сторону и подошел, чтобы взять ту, что протянул ему Ли Юнь, внимательно просмотрев главы, касающиеся заклинаний слежения.

Какого черта… это все?

— Что там написано? — спросил обеспокоенный Хань Юань.

— Тут написано…

В этот момент в комнату, тяжело дыша, ворвался один из младших адептов:

— Молодой господин, вас спрашивает чжэньжэнь.

— Что за шум?! Я занят поисками людей! — Янь Чжэнмин махнул на него рукой, не поднимая глаз, и прочитал Ли Юню и Хань Юаню аннотацию к главе. — Говорится, что следящий амулет и его создатель тесно связаны. Я вырезал его сам, но с тем же успехом это могла быть любая другая ерунда. Я ничего не почувствовал после его создания. Что, черт возьми, это за связь?

Стоило Ли Юню услышать это, как он тут же изменился в лице.

— Старший брат…

— Говори прямо! Что ты хочешь сказать?

— Ты вообще задумывался о том, что следящий амулет, который мы сделали, мог оказаться неудачным?

Янь Чжэнмин был хорошо воспитан. Через некоторое время он пробормотал:

— Но медная монетка…

Крайне огорченный, Янь Чжэнмин ударил себя по лбу. Это была вина Чэн Цяня, он всегда вел себя так.

— Хотя я никогда не хвастался, но я доверился этому новичку, даже не подумав!

Если бы на этого ублюдка вообще можно было положиться, разве пропал бы он сейчас?

В этот момент в каюту вбежал еще один младший адепт. В руках он держал обрывок ленты.

— Молодой господин, они нашли это… — сказал он в панике.

— Я обвязал это вокруг талии младшей сестры. Следящий амулет, завернутый в нее, пропал! — Ли Юнь схватил ленту, его зрачки сузились.

Молодые люди смотрели друг на друга в безмолвном ужасе.

Внезапно к их разговору примешался грубый женский голос:

— Заклинание слежения? Что еще за заклинание слежения?

Ли Юнь обернулся и увидел Тан Ваньцю чжэньжэнь. Она выглядела, как утонувшая крыса. Ее взгляд упал на обрывок ленты.

Зачем она пришла сюда?

Слегка удивленный, Ли Юнь поприветствовал ее, как полагает младшему.

— Тан чжэньжэнь.

Проходя мимо Ли Юня, Янь Чжэнмин свирепо уставился на того из младших адептов, кто первым пришел сообщить ему эту новость.

— Почему ты не предупредил меня о прибытии старшего? Какой от тебя прок?

Тан Ваньцю равнодушно отмахнулась от него и взяла ленту из рук Ли Юня. Она немного помолчала, прежде чем спросить:

— Это ведь вещь не твоего мастера, верно?

В этот момент у Янь Чжэнмина кончилось терпение, но, так как Тан Ваньцю была в некотором роде старшей для них, ему пришлось сдержать волнение и недовольство. Юноша нахмурился и произнес:

— Это нашей младшей сестры. Она еще малышка, и мы боялись, что она может потеряться, поэтому привязали эту ленту к ней на всякий случай. Пожалуйста, простите нас за то, что мы плохие хозяева. Так как прямо сейчас наш учитель отсутствует, может, вы не откажетесь от чашки чая?

Последняя фраза была сказана таким тоном, будто это было вовсе не приглашение, а приказ гостю удалиться.

К счастью, Тан Ваньцю была беспечным человеком, не обладающим тонким умом. Так что она совершенно не заметила в его голосе неучтивости.

Тан Ваньцю сказала:

— Сдавайся. Амулет, созданный тобой, уже должен был разлететься на куски из-за этих двух демонов.

Янь Чжэнмин промолчал.

Она снова и снова твердила об этом. Неужели эта женщина специально пришла сюда, чтобы посмеяться над ними?

Порой ему приходилось судить о людях по внешнему виду, особенно, если речь шла о женщине, не обращавшей внимание на имидж. Если только за всем этим не стояла какая-нибудь история, они, в основном, относились к людям типа Тан чжэньжэнь: индивидуалисты, неспособные читать чужие эмоции.

Глядя на угловатое лицо Тан Ваньцю с челюстью шире, чем ее лоб, Янь Чжэнмин был подавлен и мрачен, размышляя, как бы отослать ее отсюда поскорее. Но прежде чем он успел решить, с чего начать, Тан Ваньцю перешла прямо к делу, не сказав ни одной сочувственной банальности, будто она была еще более нетерпелива, чем он:

— Владыка острова Лазурного Дракона попросил меня отвести тебя к нему. Пойдем со мной.

Янь Чжэнмин снова промолчал.

Ли Юнь хорошо знал характер своего старшего брата. Опасаясь, что он слишком резко выскажется, Ли Юнь поспешил вперед и вполголоса предупредил Янь Чжэнмина:

— Старший брат.

К его удивлению, однако, Янь Чжэнмин не прыгал в бешенстве и не выказывал никаких признаков гнева. После недолгого раздумья он опустил глаза и спросил:

— Зачем владыке острова видеть нас? Он знает нашего учителя?

Густые брови Тан Ваньцю поползли вверх, казалось, будто каждый волосок поднялся, как бы говоря: «Это очевидно. А зачем же еще?»

Сердце Янь Чжэнмина бешено забилось. Он поспешно сказал:

— Но наш учитель пропал. Могу я попросить владыку острова об одолжении…

— Его уже ищут. Пойдем.

Глава 32. Что значит быть старшим братом

Остров Лазурного Дракона был типичной Небесной горой, склоны которой в течение всего сезона покрывали цветы. Если смотреть с моря, то можно было увидеть землю, вечно окутанную туманом, похожую на плывущую по океану персиковую рощу, где заклинатели были одеты либо в строгие одежды, либо в изящные даосские халаты.

Повелитель острова Лазурного Дракона был причислен к Четырем Святым. Он медитировал в уединении в течение многих лет и редко показывался на людях.

Однако, мужчина совершенно неожиданно вышел специально, чтобы увидеть Янь Чжэнмина. Он отнесся к нему с радушием, будто к своему младшему брату. Возможно, чтобы выразить сочувствие расстроенному Янь Чжэнмину,

владыка острова почти не разговаривал с ним. Предоставив Чжэнмину жилье, господин великодушно заявил, что все ресурсы на острове Лазурного Дракона находятся в распоряжении юноши, пока он не найдет своего учителя и младших брата и сестру.

Конечно, остальные заклинатели не могли громко сплетничать об этом, как необразованные деревенские жители. Они делали это под покровом тайны.

Впрочем, это было вполне понятно. Многочисленные люди толпились, чтобы выразить уважение владыке острова Лазурного Дракона, который не потрудился появиться даже на десятилетнем Небесном рынке. Что же сделали эти дети, чтобы заслужить его благосклонность?

Эти сопляки умели лишь разбрасываться богатством, не говоря уже о низком уровне развития, и они все еще не проявляли никакой сдержанности даже после того, как прибыли на остров. Остальные заклинатели испытывали к ним крепкую неприязнь.

Пока эти волны бушевали, никто из них даже и не задумывался о том, что молодой господин Янь едва ли был свободен от забот. Владыка острова запросил бацзы Чэн Цяня и Лужи и послал бесчисленное множество людей на их поиски. Но вот уже в течение трех дней от них не было никаких вестей.

Янь Чжэнмин не знал, как он пережил эти три дня.

Утром четвертого дня Юй-эр, одна из служанок Янь Чжэнмина, осторожно толкнула дверь его комнаты. В руках у нее был набор инструментов для расчесывания волос. Девушка собиралась возжечь благовония, а потом разбудить молодого мастера, но с удивлением обнаружила, что Янь Чжэнмина в комнате не было.

Юй-эр испугалась. Она подумала, что встала слишком поздно, и, приготовившись к нагоняю, нерешительно вошла внутрь, но обнаружила, что постель застелил младший адепт, а живущего здесь человека нигде не было видно.

- Где молодой господин? - Поспешно спросила Юй-эр.

- Я слышал, что они получили новости о главе клана, поэтому молодой мастер встал среди ночи и ушел, - ответил мальчик.

Юй-эр некоторое время стояла потрясенная его словами. Все в семье Янь отличались хорошим воспитанием, и они никогда не обращались плохо со слугами. Разве что они испортили Янь Чжэнмина. Юй-эр родилась прислугой, но, так как она была девочкой, ее воспитывали словно молодую госпожу. В обычное время на горе Фуяо ее единственной работой было расчесывать волосы молодого мастера, и ничего больше. Даже когда два дьявола сражались на море, она благополучно сидела в каюте, несмотря на бушующий снаружи шторм. Теперь она впервые была в панике.

Прижимая сандаловую шкатулку к груди, Юй-эр снова спросила:

- О-он сказал, когда вернется?

Младший адепт оглянулся на эту неуверенную в себе маленькую девочку и невольно понизил голос, сказав:

- Он ничего не сказал. Это только между нами - прошлой ночью я слышал, как молодой мастер говорил со вторым дядей. Вполне вероятно, что, если что-то пойдет не так, мы не сможем вернуться на гору Фуяо в ближайшее время. В этом случае вы должны иметь в виду, что все люди на этом острове - заклинатели. Будь их поведение хорошим или плохим, они – люди, владеющие силой. Чтобы убить нас, им потребуется не больше усилий, чем раздавить муравья. Ведите себя спокойно и уверенно. Не стоит понапрасну провоцировать их, ясно? - Добавил младший адепт, понизив голос.

Владыка острова Лазурного Дракона, казалось, был очень тесно связан с кланом Фуяо. Он на самом деле рассматривал возможность того, что Мучунь чжэньжэнь и его ученики могли оказаться в Безмятежной долине, и даже послал туда своих людей. Но, по какой-то причине, никто из заклинателей не осмелился войти туда, чтобы прочесать местность. Все, что они сделали – это остались ждать.

После трех дней ожидания они, наконец, увидели Чэн Цяня и Лужу.

Чэн Цянь выглядел таким несчастным, каким только мог быть в подобный момент. Никто из заклинателей представить себе не мог, что Мучунь чжэньжэнь ушел, и двоим детям пришлось пересечь долину самостоятельно.

Эти места кишели зверями и маленькими монстрами, но дети все еще были живы. Должно быть, какая-то душа на небесах благословила их.

Заклинатели считали, что это должно было испугать подростка и не ожидали, что он справится с выпавшими на их долю опасностями так хорошо.

Ближе к вечеру, одна из заклинательниц принесла Чэн Цяню миску овощного супа, купленного в соседней деревне. Поблагодарил ее, Чэн Цянь первым попробовал суп, а затем потянул к себе Лужицу, взял ложку и поднес к ее рту. Последние три дня были для Лужи настоящим чистилищем, и она почти превратилась в голодное привидение.

Лужа широко открыла рот, собираясь, наконец, поесть, но Чэн Цянь резко отдернул руку, и девочка впилась зубами в воздух.

Она смотрела на него так жалобно, словно слезы вот-вот польются из ее глаз.

Чэн Цянь прошептал:

- Помнишь, что я тебе говорил? Еда будет твоей, если ты сможешь это сделать.

Лужа поспешно кивнула, сложила перед собой пухлые ручки и любезно поклонилась, после чего получила первый кусочек пищи за последние дни.

Со стороны эта сцена напоминала издевательства хулиганистого старшего брата над бедной младшей сестрой, но на самом деле все дело было в инстинктах Лужи.

После их встречи с группой незнакомцев, Чэн Цянь немедленно приказал младшей сестре, с этого момента, не показывать свои крылья кому-либо.

- Почему ваш клан принял в ученики такого маленького ребенка? - Спросила заклинательница. Женщина, вероятно, считала пухленькую девочку весьма забавной.

Чэн Цянь слегка улыбнулся ей.

- Однажды мой младший брат сбежал с горы на ярмарку, но по дороге подобрал ее. Последние годы выдались неурожайными, и ее семья, вероятно, не могла позволить себе прокормить ребенка. Мой младший брат нашел ее довольно жалкой, потому забрал с собой. Вы ведь понимаете, десять или двадцать лет краткий миг в жизни заклинателя, но этого времени вполне достаточно, чтобы она выросла из лепечущего ребенка в большую девочку. Не столь важно, насколько она мала сейчас, ведь время летит так быстро.

Заклинательница не удержалась от шутки:

- Ты сам еще не пережил этот «краткий миг», но говоришь, как взрослый. Кстати, я думаю, тебе лучше вернуться с нами, чтобы залечить свои раны. Даже если твои старшие братья приехали верхом на летающих лошадях и путешествовали день и ночь, это займет у них, по крайней мере, один или два дня.

- Я бы пошел с вами, если бы был один, но так как со мной младшая сестра, она может причинить вам неудобства. Лучше нам будет дождаться старших братьев. Прежде чем уйти, мой учитель попросил меня слушаться первого старшего брата. Я совершенно не знаю, что делать прямо сейчас, и не могу решить сам, - ответил Чэн Цянь, вытирая рот Лужи.

Заклинательница промолчала. Этот мальчишка не казался ей ни в малейшей степени невежественным.

Возможно, из-за своего юного возраста, Чэн Цянь, на самом деле, не очень хорошо умел общаться с людьми. Он редко говорил что-либо по своей инициативе и не пытался завязать отношения с другими. Он был восхитительно вежлив, но в то же время упрям, как мул.

Все тело Чэн Цяня покрывали раны: некоторые от царапин и укусов зверей, некоторые от падений. Повязка на руке насквозь пропиталась кровью и присохла к коже.

Преодолев Безмятежную долину, Чэн Цянь должен был быть, по крайней мере, серьезно ранен, если не мертв, ведь, ко всему прочему, ему приходилось нести с собой маленькую лепечущую девочку. В конце концов, у него не оставалось иного выбора, кроме как пойти с ними. А что до произошедшего в долине, он просто молчал об этом и не говорил ни слова, как бы его ни спрашивали.

Когда взошла луна, наконец, прибыл Янь Чжэнмин. Он пришел один, не взяв с собой ни Ли Юня, ни Хань Юаня, ни кого-то из младших адептов. Он раздернул занавески, украшенной изображениями орлов, кареты и спрыгнул на землю еще до того, как она остановилась.