— Привет сатирикам! — шумно встретил меня редактор. — Что-нибудь новенькое?
— Да вот, рассказик…
— А ну, давай, давай!
Он взял рассказ, нетерпеливо глянул, по лицу пробежала тень, он поморщился.
— М-да. Про хулиганов. У нас, кажется, в прошлом году что-то такое про них было… Вспомнил! На четвертой странице, петитом, маленькая такая фитюлька, фактическая. — Он вдруг захохотал. — И что сотворили, подлецы, а! Прохожего в прорубь окунули, в моржа превратили! И не поленились прорубь прорубить, вот черти, а! Так что уже было про хулиганов, было, зачем же повторяться, верно? И потом, согласись, это не тема дня, не гвоздь, как говорится, сезона и идёт, так сказать, на убыль, ну и оставим их в покое. И, вообще, сам понимаешь, сатира должна неустанно искать новые объекты, новые мишени для своих стрел. Давай, братец, что-нибудь посовременней, поактуальней, про сервис, сферу обслуживания и тому подобное, понял? Жду. Твори! — Он крепко, через стол, пожал мне руку.
На другой день я понес в редакцию новый рассказик, по-моему, довольно милый. В нем повествовалось о том, как жена перед Новым годом ушла в парикмахерскую, муж ждал-ждал, потом стал звонить, и она отвечала, что ее очередь одна тысяча сто семьдесят первая, и вернулась домой к следующему Новому году, и тогда он освоил вторую профессию — дамского мастера и сам причесывал жену.
Когда я вошел в редакцию, меня встретил арктический холод. Никто на меня не взглянул, не поднял от стола головы.
— Женечка… — неуверенно спросил я секретаршу. — Что… случилось?
Она так вздохнула, что на столе зашевелились бумажки.
— Они… они… — голос прерывался от горя. — Они окунули его в прорубь!
— Кто окунул? Кого!
— Хулиганы! Редактора!