Манускрипт египетского мага

Глава 21

Петрус, как верный оруженосец, спал не раздеваясь, в ожидании Ника. Как только Ник вошел в квартиру, Петрус молча тут же кинулся его кормить. Удивительно, но после бессонной ночи, еще и наполненной такими странными приключениями, Ник вовсе не чувствовал себя ни уставшим, ни даже утомленным. В ожидании раннего завтрака он прилег на диван и, видимо, немного вздремнул, когда Петрус разбудил его своим торжественным: «Завтрак подан!»

За завтраком Ник велел Петрусу собрать дорожный саквояж с самыми необходимыми вещами на неделю и отдал ему распоряжения на время своего отсутствия. Кроме того, он хотел узнать, находится Лили у Елизаветы Алексеевны или нет. Вчера вечером, когда он уходил с Джафаром, Лили оставалась наверху. И Ник, под предлогом прощания с Елизаветой Алексеевной, решил подняться к ней. На его осторожный стук дверь открыла Саломэ, вооруженная веником и тряпками.

— Вай ме, — спокойно сказала она, — сейчас скажу, что это вы.

И прошествовала в гостиную. Через несколько секунд появилась Елизавета Алексеевна, на ходу приветливо кивая головой и приглашая Ника к утреннему чаю. Ник с благодарностью принял приглашение и был вознагражден счастливой улыбкой Лили.

— Как прошел ваш визит к шейху? — осведомилась Елизавета Алексеевна, наливая чай Нику в изящную чашечку, на этот раз саксонского фарфора, видимо, китайские чашечки были предназначены для вечерних чаепитий. — Вы не пожалели, что потеряли время?

— О нет, нисколько, то, что рассказал мне шейх о своем народе бесценно для меня, как для этнографа.

Елизавета Алексеевна удовлетворенно кивнула.

— Шейх человек с удивительной биографией. Он объездил почти весь мир, долго жил в Европе и вот теперь почти не выходит из дому, занимаясь философскими раздумьями.

Ник помолчал, раздумывая, сказать или нет о подарке шейха. Но потом все же решился.

— Шейх сделал мне подарок, — сказал он, вынимая из кармана сафьяновую коробочку. — Джафар, передавая его мне, сказал, что это магический перстень. — С этими словами он положил коробочку на стол.

— Интересно, — протянула Елизавета Алексеевна. — Давайте, посмотрим на него?

Лили смотрела то на коробочку, которую уже крутила в руках Елизавета Алексеевна, то на Ника. Казалось, она что-то пытается вспомнить.

— На коже коробочки вытеснены арабские письмена, — задумчиво сказала Елизавета Алексеевна и с этими словами открыла коробочку. Там лежал довольно массивный перстень, скорее всего сделанный из серебра. Сам перстень был гладкий. Странно выглядел камень перстня. Он был черный, этот непонятный камень. Черный и отполированный до зеркального блеска. Но это был не металлический блеск. Скорее, камень был похож на какое-то странное стекло.

— Мне кажется, что я что-то начинаю понимать, — и с этими словами Елизавета Алексеевна взяла перстень в руки. — Вы слышали что-нибудь о пустыне Вабар?

— Это что-то почти библейское, город, наказанный высшими силами за его богатство и гордыню, и уничтоженный небесным огнем? — спросил Ник, удивляясь тому, что Елизавета Алексеевна спрашивает его об этом. Но тут вдруг он понял.

— Вы думаете, что это метеорит? — недоверчиво спросил он.

— И не просто метеорит, а часть самого знаменитого в мире метеорита. Я слышала разговоры об этом. В окружении шейха. В коране существует рассказ о царе по имени Аад, который насмехался над пророком Аллаха. За нечестивость город Убар и все его жители были уничтожены черным облаком, принесшим на крыльях ураган. Возможно, это была космическая катастрофа. Кочевники-бедуины называли это место аль-Хадида, «железные предметы». Его еще называют Дахна — Красно-коричневая пустыня, или Пустой Квартал. Рассказывают, что там находят и похожие на камень перстня осколки. Камень Мекки имеет то же происхождение. Что-то смутное я вспоминаю и в связи с царем Соломоном и принадлежавшим ему метеоритом или, как называли в старину, аэролитом.

И с этими словами Елизавета Алексеевна положила перстень в коробочку.

— Все это очень интересно, — Ник покрутил коробочку в руках, — но почему шейх сделал мне такой ценный подарок?

Ник вопросительно посмотрел на дам. И тут его поразил вид Лили. Она опять сидела с видом галчонка, попавшего в бурю, плотно кутаясь в шелковую шаль. «Лили что-то хочет сказать мне наедине,» — сообразил Ник. Как раз в этот момент в гостиную заглянула Саломэ и Елизавета Алексеевна, извинившись, вышла к ней.

Лили быстрым шепотом сказала:

— Вспомните, Тулуз-Лотрек, мнимый Куртэне — они говорили о перстне, что это ключ…

— О, господи, как я мог забыть. Да, да, я вспомнил, «ключ и ничего более». Неужели разговор шел именно об этом перстне? А за жемчужиной охотились, чтобы потом шантажировать шейха и завладеть перстнем? Или тут скрыто что-то более значимое? Может быть, жемчужина и перстень ключи к чему-то другому?

В этот момент Елизавета Алексеевна вернулась к столу. Ник встал, поблагодарил за чудесный чай и сказал, что уезжает на неделю по делам. Если что-нибудь будет нужно ему передать, Петрус будет знать, как это сделать. Сердечно попрощавшись с дамами, Ник сбежал по лестнице к себе.

Почти готовый раскрытый саквояж уже стоял на середине комнаты, а Петрус возился на кухне, собирая дорожную корзинку с провиантом.

— По-моему, не стоит особенно нагружаться, — крикнул Ник, — там, верно, по дороге на каждом шагу будут духаны.

Петрус появился из кухни, держа в руках корзинку.

— Будут-то будут, а запас всегда с собой иметь надо. Небось, не пешком идете. А в экипаже для корзинки всегда место найдется.

В этот момент снизу раздался звонок. Петрус подхватил саквояж, корзинку и пошел выяснять, кто звонит. Вернулся он уже без вещей и провозгласил с порога, что экипаж ждет на старом месте, то есть на Хлебной площади, и что он уже отправил вещи вперед с посыльным. Нику осталось только вздохнуть и развести руками. Напоследок он еще раз сказал Петрусу, чтобы тот был внимателен и что новости о его местопребывании Петрусу будут сообщать.

— Если же что будет спешное, я пришлю депешу, — сказал Ник уже у подъезда. Пройдя несколько шагов, он обернулся и увидел, что на балконе стоит Лили, завернувшись в шелковую шаль, в обрамлении листьев дикого винограда, цветов глицинии и китайской розы, как дивный портрет в роскошной и фантастической раме.