Манускрипт египетского мага

Глава 8

Улица выглядела необычно, вся в движущихся огоньках. Зрители расходились, держа в руках плошки, наполненные пшеном или лобио, в которые были воткнуты зажженные свечи. Они прикрывали их ладонями от ветра, и ладони казались светящимися.

Но больше всего удивился Ник, увидев крутящегося здесь Гаспаронэ. Он подскакивал то к одному, то к другому посетителю, предлагал сбегать за фаэтоном, за коляской.

С таким же предложением он подскочил к Нику, и, делая вид, что предлагает побежать за фаэтоном, быстрой скороговоркой произнес:

— Кикодзе ждет у Мирзоевских бань. Просит поспешить.

И тут же исчез.

Ник был удивлен. «Какие же тут бани Мирзоевские?» — подумал он.

Но тут ему на помощь, сам того не ведая, снова пришел Петрус. Неподалеку от чайханы их ждал Сафар, с которым о встрече, правда, с совсем другой целью, заранее договорился Петрусэ. Сафар тоже был со светящейся плошкой в руках. Пошептавшись с ним, Петрус и Ник двинулись вверх по довольно крутой улице, плохо вымощенной булыжником. Они шли медленно, но уже вскоре подошли к приземистому зданию с тусклым фонарем у входа. Это были Мирзоевские бани. Войдя в вестибюль, Ник огляделся. Всюду уже привычный ему мрамор, тусклый свет, льющийся из фонарей с цветными стеклами. Но тут он увидел темную фигуру в глубине вестибюля. Ник насторожился. Но эта фигура подошла к ним и оказалась детективом Кикодзе.

— Что случилось? — шепотом спросил Ник.

— У меня есть определенные оперативные данные. Возможно, португалец находится где-то здесь. Вы прислали мне записку с Гаспаронэ, что будете в чайхане, и я велел ему дождаться вас и передать, что буду ждать здесь, — тихо объяснил Кикодзе.

В эти предутренние часы в бане никого не было. В воздухе чувствовался сильный запах серы, как в преисподней. Сафар, пошептавшись с Кикодзе, повел их в один из старых номеров, который сейчас бездействовал. Он открыл дверь в предбанник, раздевальню, а потом ввел их в большое помещение, где располагались утопленные в полу две громадные ванны, в которых можно было бы плавать, если бы они были наполнены водой. Из стены торчали медные краны. Тьму этого помещения освещали только плошки со свечами, которые держали в руках Сафар и детектив Кикодзе. Сафар провел их в глубину номера и стал там возиться, как оказалось, с маленькой дверью.

— Там вход в подсобные помещения, из которых есть выход в подземелье, по дну которого течет серная вода, — шепотом давал объяснения Кикодзе. — Сафар знает тут все проходы, его еще отец научил. Время от времени приходится тут все чистить и он надзирает за рабочими.

В подсобке Сафар раздал всем смоляные факелы, которые были там приготовлены на случай осмотра подземелий. Это было весьма кстати, потому что тьма была кромешной и две плошки со свечками уже ничего не освещали. Сафар что-то пробормотал и Кикодзе громким шепотом перевел его слова:

— Он скажет, когда зажечь факелы. А пока держитесь стены.

Экспедиция ощупью пробиралась вперед. Через несколько минут все остановились — Сафар возился впереди еще с одной дверью, слышалось лязганье цепи. Потом раздался скрип и дверь отворилась. На путников навалилась теплая волна тяжелого воздуха с сильным запахом серы. Сразу стало трудно дышать.

От своей плошки со свечой Кикодзе зажег факел, и передал плошку шедшему впереди него Нику. То же самое проделала и первая пара и четыре смоляных факела осветили подземелье. Кирпичный свод немного выше человечесого роста давал возможность идти не наклоняясь. По краю шли бордюры, по которым можно было передвигаться только очень осторожно, а по середине подземелья текла серная река, от которой поднимался удушливый пар. Ничего живого тут не могло быть.

— Мы сейчас находимся под улицей, — покашливая, сказал Кикодзе, — на которой находятся Мирзоевские бани. Видите, тут склон. Сафар говорит, что сейчас станет легче дышать, мы войдем в другое подземелье, куда впадает речка, которая течет мимо Орбелиановской бани. Там серная вода смешивается с водой речки и воздух чище.

— Вы бывали здесь раньше, детектив? — спросил Ник.

— По делам службы нет, а так, из любопытства.

Дышать уже явно становилась легче и Ник продолжил разговор с детективом. Из разговора стало известным удивительное обстоятельство. Весь старый Тифлис, как и Париж, был пронизан подземными артериями. Когда-то все предместье, которое сейчас называлось Сололаки, было покрыто пышными садами, орошаемыми быстрыми горными речками, бравшими свое начало на горных хребтах, со всех сторон окружавших древний город. Речки прорезали сады, давая им прохладу и сбегали вниз, к Куре. Когда город начал застраиваться, речки стали прятать в подземелья, сооружая для них тоннели. Делалось это на века, добротно, тоннели облицовывались хорошо обожженным кирпичом, они были просторными, в человеческий рост, а то и выше, для того, чтобы по веснам, когда горные речки разбухали переполненные водой и неслись к Куре, они бы не разрушались. Так оказалось, что все Сололаки покоились на подземном городе из многочисленного переплетения подземных ходов. Под какими улицами они проходили, знали тифлисские извозчики. Шум от колес фаэтонов и экипажей и цоканье лошадиных копыт по булыжным мостовым были немного звонче в этих местах. Но это знали не все, а только старые и опытные. То же самое было и в районе Майдана и бань. Многие дома имели выходы из подвалов в подземные ходы. Большую часть города можно было обойти по крышам и чердакам, но еще дальше можно было пройти по подземным ходам, если иметь на руках их план.

— Дом Елизаветы Алексеевны, — продолжал Кикодзе, — тоже имеет выход через подвал в узкий лаз, который ведет к довольно просторному тоннелю под Бебутовской улицей. А сам тоннель идет под Хлебной площадью и Сионским собором и выходит прямо к берегу Куры. Если посмотреть с другого берега, с Песков, и знать, куда смотреть, то там виден чернеющий вход в этот подземный ход. Когда Кура поднимается весной, то тоннель заливает. Но это бывает редко, он устроен выше довольно высокой отметки подъема воды.

За этим разговором Ник и не заметил, как они вошли в другой тоннель, гораздо шире предыдущего. Кирпичный свод над их головами был выше и чадящие факелы уже не коптили его.

Здесь уже было легче идти. Время от времени Сафар, высоко подняв факел, осматривал стены.

— Он ищет на стене металлические скобы. Они сделаны в форме буквы «П», представляют собой лестницу, как делают в Тифлисе на домах на случай пожара, и ведут к верхней части стены. Там должно быть убежище, Сафар ведет нас туда, у меня есть какие-то подозрения, — пояснил Кикодзе.

— Убежище? От чего? — спросил Ник.

— Весной бывает сель в горах. И тогда сюда, как в воронку устремляются сумасшедшие потоки воды. Наверху, возле бани, есть чугунная решетка. Она сдерживает камни, крупные ветки, но вода и грязь прорываются сюда. И сегодня довольно опасно, весна, хотя и поздняя. Хорошо, что нет дождя. А то пришлось бы идти по пояс в воде.

В это время Сафар остановился. Все четверо подошли друг к другу поближе и четыре факела осветили мокрую замшелую стену, покрытую склизкой грязью, из которой торчали неровно вбитые скобы. Сафар передал свой факел идущему вслед за ним Петрусу. Петрус поднял оба факела повыше, чтобы Сафар мог видеть скобы и тот, вытирая каждую скобу прихваченной им ветошью, стал осторожно подниматься вверх. Там виден был темный неровный квадрат — вход в убежище. Задрав головы, оставшиеся трое напряженно следили за худощавой и ловкой фигуркой Сафара. Добравшись до убежища, Сафар стал всматриваться, но в темноте он ничего не видел. Тогда Петрус передал Нику факелы, и полез вверх. Когда Петрус был на середине лестнице, и эта высота была уже досягаема для тех, кто стоял внизу, Ник отдал ему факел и поднял свои так высоко, чтобы стена была хоть как-то освещена. Сафар нагнулся, взял факел и поднес его к краю убежища.

— Вай ме! — вырвалось у него. — Там кто-то есть.

— О, Господи, что же это может быть? — вырвалось у Кикодзе.

— Спускайся, Сафар, — сказал Ник, — полезу я. А вы, детектив, будьте на лестнице за мной. На всякий случай, оружие у вас есть?

— Да, конечно, я ведь при исполнении, — быстро ответил Кикодзе.

Сафар спустился с обезьяньей проворностью, а Ник полез наверх, правда, не так ловко, как это только что проделал Сафар. Когда Ник добрался до убежища, поднимавшийся за ним Кикодзе передал ему один из факелов, которые внизу уже держали Петрус и Сафар. Ник осветил вход в убежище. Это была выбитая в стене пещера, узкая, но довольно глубокая. И недалеко от входа лежало что-то, похожее на тюк. Ник влез в пещеру. Факел он передал Кикодзе, который светил внутрь. Ник полез на четвереньках вглубь пещеры. Свет факела едва освещал ее внутренность. Ник подполз к тому, что он принял за тюк и потрогал его. Тюк зашевелился. Это был человек. В ответ на прикосновение он замычал. Тогда Ник стал ощупывать его и наконец, наткнулся на лицо. Оно было завязано или залеплено так, что оставался на свободе только нос, чтобы человек мог дышать, но не мог кричать. Тогда Ник стал искать, где завязана повязка и через несколько секунд освободил лицо несчастного.

— Кто вы? — спросил Ник.

Но в ответ услышал только нечленораздельное мычание. Ник ощупал его дальше, вынул из кармана перочинный нож и разрезал веревки, которые стягивали ему руки и ноги. Он стал энергично растирать пленнику ноги, чтобы в онемевших членах восстановилось кровообращение, и обратился к Кикодзе, который терпеливо стоял на последней ступеньке лестницы и светил факелом, ничего не спрашивая, чтобы не отвлекать Ника.

— Надо как-то спустить его вниз. Предупредите Петруса и Сафара.

— Сейчас, — сказал Кикодзе, и обратившись вниз, крикнул что сейчас Ник будет спускать найденного ими человека.

— Вы сможете двигаться сами? — спросил он у пленника пещеры.

Тот стал понемножку приходить в себя.

— Кто вы? — наконец спросил он хриплым и прерывающимся голосом.

— Детективы. — ответил Ник. — Ищем похищенного человека.

— Меня похитили — услышал, наконец, Ник. — Я португалец.

«Слава Богу» — подумал он. — «Живой». В это время португалец начал становиться на четвереньки. Ник пополз к выходу, а португалец, постанывая, пятился за ним. С большим трудом, придерживая несчастного, Нику удалось спустить его с неудобной и скользкой лестницы из скоб. Внизу протянутые руки Кикодзе, Петруса и Сафара приняли почти сползающего по стене обессиленного человека. Как только его поставили на ноги, он прохрипел:

— Пить…

Кикодзе вытащил из-за пазухи флягу с водой и подал ее португальцу. Несчастный стоял, прислонившись спиной к стене тоннеля, запрокинув голову и жадно глотал воду из фляги. Кадык его ходил вверх и вниз с каждым глотком. Наконец, он опустил флягу, в которой не осталось и капли воды и жалобно проговорил:

— А какой-нибудь еды у вас нет?

— Вай, вай, сацхали каци, бедный человек, — проговорил Сафар и достал из кармана кусок хлеба с сыром.

Ник спросил:

— Вы сможете идти? Мы будем помогать вам.

— Я постараюсь, — ответил португалец.

Все четверо, теперь уже со спасенным португальцем, стали выбираться из подземелья. Португалец опирался на Петруса и Кикодзе, впереди снова шел Сафар с двумя факелами, а позади шествие замыкал Ник. Им предстояло пройти тот же путь и сделать это как можно скорее, пока не рассвело. Ник опасался, что португалец не сможет идти, но тот, прихрамывая на обе ноги, довольно бодро двигался по узкому бордюру, придерживаемый своми спутниками. Обратная дорога была несколько затрудненной. Все уже устали. Наконец, вся пятерка выбралась из большого тоннеля и завернула в более узкий, который вел к Мирзоевским баням. Когда все уже выбрались в этот тоннель, позади раздался какой-то гул.

— Что это? — спросил Ник у Сафара.

Но тот замахал свободной рукой:

— Скорее, скорее, не останавливайтесь.

Все, пыхтя и задыхаясь, прибавили шагу. Гул за ними нарастал. Пройдя еще немного, Сафар остановился и высоко поднял факел. Ник обернулся. В неровном свете факелов они увидели, как по только что оставленному ими тоннелю, с грохотом мчащегося с огромной скоростью железнодорожного поезда, пронеслась водяная лавина. На мгновения она заполнила собой весь тоннель, шедший от Орбелиановской бани и захлестнула своим краем Мирзоевский тоннель. Все пятеро в ужасе прижались к мокрой и скользкой стене. Но опасности уже не было. Если бы они немного замешкались, то им грозила бы неминуемая гибель. Молча они продолжили свой путь и вскоре достигли уже Мирзоевской бани. По очереди они вылезли, наконец, в тот номер, который служил им пристанищем в начале пути. Там они уселись на каменные лежанки, которые есть в каждом номере серной бани, и стали понемногу приходить в себя.

Португалец, отдышавшись, стал благодарить за свое спасение, но Ник махнул ему рукой.

— Подождите, опасность еще не миновала. Нам надо выбраться отсюда так, чтобы нас никто не видел.

Кикодзе, наклонившись к Нику, шепотом предложил ему свой план. Возле чайханы всю ночь дежурят два-три фаэтона. Он спускается к ним, нанимает фаэтон, поднимается к Мирзоевской бане, усаживает в него португальца и везет его в Ортачалы, на конспиративную квартиру. Это надежное место, там португалец будет в безопасности. Пусть он немного придет в себя, тогда можно будет его допросить. Ник согласился с Кикодзе. Тем более, как он полагал, миссия его в спасении португальца окончена, дальше пусть им занимается тифлисская полиция. Кикодзе выскочил из бани и не прошло и пятнадцати минут, как он возвратился с одноконным фаэтоном. Сафар и Петрус помогли посадить португальца в фаэтон, Кикодзе запрыгнул вслед за ним, и фаэтон, погромыхивая по булыжной мостовой, покатил в город.