Маска зверя

Глава 13

Не всегда приятно оказаться правым. Иногда до последнего веришь, что твои подозрения и дурные предчувствия обманывают тебя, и всё закончится если и не миром и дружбой, то хотя бы обойдётся без человеческих жертв. Но раз за разом убеждаешься в обратном.

Скелеты в шкафу дома Волка оказались не из приятных. Как и последовавший за их раскрытием ультиматум от его главы. Зайцы стали заложниками, а мне теперь ничего не оставалось, кроме как мчаться на юго-запад, чтобы успеть перехватить пленённого Гунмира до того, как его передадут Бродрику. Боюсь, в противном случае вызволить его будет уже архисложной задачей.

Успеть-то я успел. Правда, всего в одном дневном переходе до замка Клён, где пока что обитали князь и его супруга. Но вот что делать дальше, было неясно.

Большой отряд, следующий по главному тракту, я заметил заблаговременно и до темноты старался держаться на отдалении. Я удивился и расстроился одновременно, когда мы проехали небольшую деревушку, а ведь уже вечерело. Выкрасть Гунмира в условиях деревенской застройки было бы куда легче, чем действовать почти что в чистом поле. Но, видимо, какие-то причины на то у командира отряда были. Дождавшись, когда люди князя, наконец-то решили организовать ночёвку, я отправился на разведку. Чтобы не привлекать внимания, свою лошадь я оставил в соседнем лесочке, а броню запрятал в седельную сумку, ведь я искренне надеялся вернуться за своими пожитками. К ночной стоянке добрался уже на своих двоих, а точнее, когда на двоих, когда на четырёх, а под конец и вовсе ползком, словно змея в траве.

Почти три десятка солдат встали плотным лагерем на удобной вытоптанной поляне возле небольшой рощицы и несли вечерний караул. Палатку, где держали Гунмира, я обнаружил сразу. Именно её охраняли лучше всего, при чём не только со стороны входа, но и по всему периметру. А вот тело мёртвого колдуна хоть и было бережно уложено на телегу с тремя бортами и даже накрыто некогда белой тканью, особой ценности, очевидно, не представляло. По крайней мере никто возле него не дежурил. Люди, наоборот, словно избегали этого места.

Лёжа меж двух кустов колючего кустарника, я наблюдал за передвижением солдат и их организацией ночёвки. В голове зрел безумный план, реализовывать который мне очень сильно не хотелось. Но, как назло, ничего другого на ум не приходило. Если же ничего не предпринять сейчас, то завтра утром люди князя выступят в дорогу, и к концу дня прибудут на место. Нужно было действовать, и риск был оправдан.

Дождавшись наиболее тёмного времени суток, я предпринял новую вылазку. Моей целью стала та самая небольшая телега, которая сейчас стояла особняком. Никто не хотел спать или есть по соседству с трупом, уже изрядно промариновавшимся на солнышке. И это сейчас играло мне на руку. Осталось только придумать, как ненадолго отвлечь тех солдат, что не отправились со всеми на боковую, а остались бдеть.

Костёр в центре лагеря догорал, но угли ещё потрескивали жаром и дарили тепло вокруг. Далеко не всем нашлось место в единственном крытом обозе, остальным пришлось разместиться прямо на улице. При этом лучшими местами безусловно считались те, что были поближе к кострищу. Этим тоже можно воспользоваться.

Забравшись под телегу, я решил вновь попробовать себя в аспекте преобразования. Я сконцентрировал своё внимание на куче красных угольков, то и дело вспыхивающих от набегающего на них ветерка. Попробовал зацепиться за это движение воздуха, почувствовать его направление, изменение давления… Всё, что мне было нужно — на мгновение его усилить.

Голова закружилась от несвойственных человеческому восприятию чувств. Но в то же время они завораживали и не отпускали. Хотелось пробовать познавать этот мир по-новому, снова и снова…

Уже готовый к такому повороту, я усилием воли оборвал этот приступ эйфории и сосредоточился на своём желании и его воплощении. Давай же, Бес, помогай!

Короткий сильный поток ветра разметал угли из кострища, прибив их к завёрнутым в походные плащи людям. Не прошло и пары секунд, как вскрикнул первый из них. Уголёк прилетел ему в район густой шевелюры, а следом начали подскакивать и остальные. Кому-то прожгло дырку в одежде, кому-то обожгло руку или ногу. Апогеем стало вспыхнувшее спальное место до последнего нежелающего просыпаться воина. В итоге уже орущего благим матом его пришлось тушить соратникам, сбивая пламя тряпками и плащами.

Я же, воспользовавшись поднявшейся суматохой, умыкнул с телеги тело, сначала стащив его на землю, а затем, взвалив себе на спину, скрылся вместе с ним в темноте ночи. Тащить пришлось изрядно, ибо от трупа предстояло избавиться. В итоге, углубившись в рощицу метров на 50, я наконец решил, что этого будет достаточно. Копать яму не стал, просто свалив тело в траву погуще. Найдут его однажды или нет, было совершенно неважно, так как к тому моменту мой план либо сработает, либо же мне придётся удирать со всех ног.

А ещё я снял с него одежду, и, как бы мне не было противно, начал натягивать её на себя. Не подцепить бы ничего… Лицо подмазал кровью, которую пришлось добыть из себя, но много её и не потребовалось.

Вернувшись обратно к лагерю, я предварительно убедился, что пропажу никто не заметил. Люди уже успокоились и вновь улеглись спать, и лишь наиболее пострадавший от огня воин всё никак не мог найти себе место, чередуя сдержанные стоны с забористыми матерными словами.

Я аккуратно, не издавая шума, забрался в телегу и накрылся некогда белой, а ныне наполовину бордовой от засохшей крови простынёй. Деревянные борта хорошо прикрывали от нежелательных взглядов, которые могли при должном желании различить противоестественное шевеление давно мёртвого тела.

Улёгшись поудобнее, я в очередной раз оценил свой план, как безумный. Но выбор уже сделан, осталось только дождаться утра.

Всё тело Шинка сопротивлялось раннему подъёму. Ночка выдалась неспокойной, да ещё и на редкость холодной для этого времени года. Почему командир приказал ночевать в поле, а не в деревне, которую они оставили 10 лиг позади, он не понимал. Но и спрашивать побоялся. Сам Шинк был из людей Зелёного барона, которому успел прослужить всего ничего, и двух лет не наберётся. А теперь вот по указу своего же господина перешёл в княжеское подчинение. И как человек новый, да к тому же пришлый, особого положения в дружине пока не имел, от того предпочитал помалкивать. Ровно по той же причине места у костра ему также не досталось, из-за чего он продрог и не выспался.

Впрочем, вспоминая как бегали и прыгали подпалённые «старшие» товарищи, Шинк невольно улыбнулся. Всё-таки Т’мир приглядывает за ними, а Он не любит пустую воинскую браваду и спесь.

Караван уже был готов отправляться в дорогу, нужно было лишь запрячь лошадь в телегу, да усадить пленника в обоз. И если с первой задачей справиться было несложно, то вот совладать с младшим Волком было по силам разве что вчетвером. Даже связанный он брыкался не хуже дикого кабана. А сопровождавшие их маги, как назло, отбыли куда-то с очередным княжеским поручением. Ну ничего, день всего остался, а там заслуженный отдых.

С этими мыслями Шинк подвёл спокойную тягловую лошадку к одиноко стоящей телеге, на которой они зачем-то везли труп мёртвого мага. По слухам, чуть ли не личного лекаря князя Бродрика. От такой новости он вряд ли будет в хорошем расположении духа. Но благо, не ему, Шинку, эту новость сообщать.

Кобыла всхрапнула и остановилась, сопротивляясь дальнейшему движению. «Никак запах мертвечины почуяла», — решил Шинк и усилил нажим. Но тут на глазах воина начали происходить странные вещи. Над телегой вдруг заискрился сам воздух, раздались пронзительные хлопки, привлекшие внимание всего лагеря, а затем и вовсе белая ткань, которую они позаимствовали ещё в Козьем логе, чтобы прикрыть от дневного солнышка тело мертвеца, вдруг взлетела высоко в воздух. Сначала за край деревянного борта ухватилась ладонь, а следом показалась голова в капюшоне. Облачённый в окровавленную одежду силуэт поднимался всё выше и выше пока наконец не встал в полный рост. Колдун решил восстать из мёртвых. Да помогут нам Трое…

Надо отдать должное опытным воинам из дружины Бродрика. Если их и напугал вид ожившего трупа, то не помешал им быстро окружить меня, приготовив к бою изрядное количество колюще-режущих предметов. Один из них даже швырнули аккурат мне в живот, на четверть снизив заряд моего щита.

Проследив за отлетевшим в сторону коротким копьём, я решил не затягивать театральную паузу и, недобро глядя с высоты телеги, по центру которой я сейчас стоял, грозно рявкнул:

— Ты из ума выжил, воин, поднимать руку на придворного мага князя⁈ За такое, червяк, я могу казнить тебя на месте!

— Так это… — попытался оправдаться он. — Вы же мёртвый… 6-й день как…

— Не ровняй меня с собой. Там, где ты трижды умрёшь, мне лишь потребуется время, чтобы вернуться. Но теперь мне нужны силы для восстановления. Не поделишься своей плотью и кровью?

Все застыли в нерешительности и страхе. Но видя, как некоторые уже покрепче стискивают оружие, я решил снять напряжение.

— Да шучу я, — сказал я, спускаясь на землю. — Принесите еды, я действительно страшно голоден. Но перед этим мне понадобится вода, чтобы смыть грязь и кровь. Да раздобудьте чистую одежду. В той, что сейчас на мне, на приём к господину Бродрику идти не следует. Выполняйте.

К моему облегчению, один из воинов отдал соответствующие распоряжения, отрядив на его выполнение несколько бойцов. Его я для себя отметил, как командующего отрядом.

Шагая по лагерю и изображая вдруг вернувшегося из-за грани мага, я больше всего опасался того, что кто-то мог знать лекаря в лицо или же хорошо запомнить его голос. В своём плане я исходил из того, что вряд ли с кем из простых бойцов стал бы общаться колдун ковена. Он был скрытной личностью, о чём хотя бы говорила специальная повязка, которой он прикрывал лицо, и которая осталась нетронутой на его мёртвом теле. Вкупе с накинутым капюшоном разобрать черты лица было затруднительно, а заглядывать в глаза ожившему магу большинство вояк в лагере попросту побоятся. На то и был расчёт. Слабым местом оставался командир отряда, который вполне мог иметь куда более тесную кооперацию с убитым мной колдуном.

Когда его подчинённые принесли еду и воду, сам он тоже не преминул оказаться рядом. Нужно было как-то развеять скрытое недоверие, если таковое имело место быть.

— Что с Гунмиром, как всё прошло? — спросил я Еленира, подслушав его имя, когда к нему обращался кто-то из десятников.

— Сын барона Волка находится под стражей, везём в замок Клён на суд князя.

— Хорошо. Как он себя ведёт? Случаются ли приступы?

— По-разному. То словно зверь рычит и кидается на всех, грызёт верёвки. Даже руку себе пытался отгрызть зубами, чтобы сбежать. Ну точно настоящий волк, угодивший в капкан. Но иногда смотрит вполне по-человечески, пытается узнать, где он, расспрашивает о случившемся.

— Ясно. Мне нужно его осмотреть. Худо будет, если он помрёт раньше времени от нанесённых себе же увечий. Это не пойдёт на пользу князю. Проводи меня к нему.

Гунмира я застал во время очередного помутнения рассудка. Его пытались утихомирить сразу несколько бойцов, удерживая на месте и без того связанного по рукам и ногам человека.

— «Бес, ты можешь помочь?» — на всякий случай спросил я.

— «Договориться не выйдет, ничего кроме голода и жажды убивать я не чувствую. Эта сущность уже потеряла рассудок. Я могу её поглотить, от этого мы станем чуточку сильнее. Но тогда человек умрёт, а мы не получим кристалл. Кристалл более ценен для нас.»

— «Тогда остаётся надеяться, что артефакт Ульдага всё ещё работает», — подумал я, а вслух сказал. — Держите его крепче, я успокою господина Гунмира.

Воины ещё с большим усилием вцепились в брыкающееся тело, и я наконец смог надеть ему на шею амулет, упрятав его под мокрую от пота рубаху. Для пущего вида сделал несколько пасов руками, присущих магам аспекта контроля. Сам же я иным взором смотрел на работу артефакта. Казавшийся до этого момента безделушкой он, словно почувствовав тело Гунмира, вдруг ожил и начал вытягивать силу из его очень слабого источника, по крупицам рассеивая её в окружающий мир. Не прошло и пары минут, как её осталось ровно на донышке, и уже не скажешь, что перед тобой хоть и слабый, но всё-таки одарённый. Сам же артефакт теперь довольствовался лишь той энергией, что должна была поступать извне для восполнения энергетического запаса. От того он слабо светился и практически не отличался от какого-нибудь защитного амулета, которые нередко на себе таскали аристократы. Те, которые могли позволить себе такие траты.

Что ж, если это дело рук Ульдага, то он не только мастер в магии, но и весьма преуспел как конструктор артефактов. Но если есть такое простое решение, то почему в мире до сих пор существует проблема одержимых? Боюсь, на этот вопрос никто кроме того же Ульдага мне не ответит.

Гунмир прекратил буйствовать, взгляд приобрёл какую-то осмысленность. Но я пока старался с ним глазами не встречаться, чтобы не спровоцировать неконтролируемую реакцию ещё не до конца пришедшего в себя человека. Пора было переходить ко второй стадии плана.

— Я стабилизировал его состояние. Но всё куда хуже, чем я думал. Процесс разрушения личности идёт слишком быстро, а у меня нет с собой необходимых средств, чтобы его замедлить. Боюсь, после полудня он умрёт.

— Но как же⁈ — в уверенном до этого момента голосе командующего послышалась взволнованность. — Мне приказано доставить его живым и невредимым.

— Как и мне, — кивнул я. — Но я говорю то, что вижу. Я не привык закрывать глаза на правду. И сейчас нам нужно действовать без промедления. Ещё до полудня мы должны быть в замке Клён, чтобы не допустить смерть господина Гунмира.

— Но обозу не успеть за это время преодолеть такое расстояние. Тут лиг 35, не меньше. Если на то будет воля Т’мира, то успеем до захода солнца.

— А к тем ли богам ты взываешь? — с некоторой долей напряжения в голосе спросил его я.

— Так… я же… — опешил он, не зная, что ответить. Новый князь, будучи грешцем, не разделял веру в Троих, которая укоренилась в этих землях довольно давно.

— Успокойся. Такое мало меня волнует, и сообщать князю я не собираюсь. Но постарайся впредь следить за языком. Что касается времени, то успеть к закату — равносильно потери пленника. Я не могу с этим согласиться. Сколько лошадей в вашем распоряжении?

— Тринадцать, если считать тягловых, — ответил командующий, но видя, что я скривил лицо, поправился. — Десять для верховой езды.

— А сколько из них смогут поддерживать высокий темп длительное время?

— Не знаю, я в таком несильно разбираюсь.

— Самое время начать, — сообщил я. — Нужно отобрать 6 самых быстрых: две для меня и пленника, ещё 4 для твоих воинов. Мне не помешает сопровождение, на тот случай, если в дороге что-то приключится. Обоз пойдёт за нами следом.

— Я отправлюсь с вами, — решительно заявил Еленир. — Я лично должен передать пленника и убедиться, что с ним всё в порядке.

— Само собой, — утвердительно кивнул я. — Мы оба за него несём ответственность, и я не хочу в случае чего быть тем единственным, кому достанется всё недовольство князя. Поэтому, естественно, ты отправляешься со мной. Но не мешкай, время дорого как никогда. Займись лошадьми и отбери людей. Я же пока немного подготовлю юного Волка к нашему короткому путешествию. Нужно сделать так, чтобы он вёл себя послушно и не тормозил нас в пути.

Довольно скоро я и баронский сын сидели в сёдлах, а в качестве сопровождения с нами были готовы отправиться ещё 5 княжеских воинов, включая их командира.

— А он не сбежит? — Еленир с недоверием посмотрел на пленника, которому предстояло передвигаться на лошади самостоятельно.

— Нет, — уверенно и с лёгким оттенком пренебрежения ответил я. — На время пути он будет под моим контролем. Но если так тебе будет спокойнее, то вот, держи.

Я перекинул ему конец верёвки, которой были оплетены запястья Гунмира. Тот при этом сидел ровно и отрешённым взглядом смотрел прямо перед собой, словно его совсем не волновала его дальнейшая судьба.

— Вперёд, — скомандовал я, понукая свою лошадь начать движение.

За мной последовали остальные всадники, образовав «коробочку» вокруг ценного пленника. Всё-таки определённый уровень недоверия у Еленира был, и с каждым часом он будет только нарастать. Ведь ментальная податливость от пережитого им шока (а маги с того света возвращаются не так уж часто) будет сходить на нет, а правильные вопросы, заданные самому себе, будут наталкивать его на определённые выводы.

Выйдя на тракт, лошади перешли с быстрого шага на рысь, увеличивая расстояние между нами и основными силами отряда, а значит делая мои шансы на успех всё весомее. За нашими спинами заворочался неторопливый обоз и затопали ногами пешие воины. Я с нетерпением дожидался, когда мы пропадём из их вида, ну или хотя бы отдалимся на достаточное расстояние, чтобы начать действовать. Всё пока шло слишком хорошо…

Наконец, скрывшись за очередным пригорком, поросшим изумрудной травой, я решил, что лучшего момента может уже и не представиться. Но не успел я хоть что-то предпринять, как Еленир указал рукой вперёд.

— Кажется, нас встречают, — сказал он, и в его голосе я отчётливо почувствовал облегчение.

— Так и есть, — не подавая виду, что обеспокоен появлением новых действующих лиц, подтвердил я.

После чего притормозил свою лошадь, пропуская Гунмира и охраняющих его людей вперёд. Два «лезвия», сорвавшиеся с пальцев моих рук, подрезали сухожилия у идущих последними животных, заставив их заржать от боли и начать метаться из стороны в сторону. Одна из них скинула седока, а вторая, на которой как раз восседал Еленир, вплотную прижалась к Гунмиру. Юный Волк, прекратив изображать из себя послушный овощ, ухватился связанными руками за подвернувшуюся рукоять меча командира отряда и вторым движением отсёк ему кисть, всё ещё удерживающую верёвку.

— Что за?.. — другой воин схватил свой топор, намереваясь рубануть меня прямо с лошади, но получил «градом» прямо в грудь и вылетел из седла.

Ещё один попытался достать Гунмира, но его лошадь вдруг оступилась и завалилась набок, частично погребая под собой седока. Сознание животного было дезориентировано заклинанием «вверх дном». Последний боеспособный солдат всё-таки умудрился достать меня своим копьём, пытаясь тем самым если и не убить, то выкинуть из седла. Но силы для этого у него не хватило, а щит погасил удар и отвёл копьё. В ответ мой «серп» располосовал его ногу, вместе с крупом лошади, в который он угодил.

Наша возня не могла остаться незамеченной для отряда, идущего нам на встречу. Глядя, как их лошади переходят на галоп, я скомандовал Гунмиру:

— Уходим, быстрее! Нам нужно вернуться к стоянке лагеря!

Парень кивнул и, отбросив меч, направил лошадь в сторону от тракта, уходя от преследования и обходя по дуге идущий примерно в 3-х лигах позади нас обоз. Наверняка он лучше меня знал прилегающую к дороге местность, поэтому я без лишних разговоров последовал за ним, оставив за своей спиной 5-х покалеченных людей князя.

Первое время я видел, что расстояние между нами и вражескими всадниками сокращается. Их лошади были больше и сильнее наших. Да и вообще, не похожи они были на обычных воинов из княжеской дружины. Мои опасения подтвердил Гунмир:

— Конница баронессы Жиневы, — крикнул он, стараясь перекричать шум ветра в моих ушах.

Услышав такое, моим первым желанием было выжать из своей кобылы последние силы, но юный Волк меня осадил:

— Держись за мной, не загони лошадь!

То и дело оглядываясь назад, откровенно страшно было наблюдать, как кавалькада из десяти всадников настигает нас. Я уже отчётливо видел их дорогую начищенную броню, сверкающую на ярком солнце, их сильных коней, из-под копыт которых вылетали целые куски дёрна, и даже выражение лиц, переполненных охотничьим азартом и жаждой крови. Ещё немного, и мне снова предстоит вступить в бой, вот только сил для этого оставалось маловато, а противников, наоборот, было чересчур уж много.

Однако время продолжало идти, а конный вал до нас так и не добрался. Постепенно расстояние прекратило сокращаться, а затем и вовсе начало увеличиваться. Наши с Гунмиром лошадки тяжело дышали, но всё же продолжали поддерживать умеренный темп, в то время как боевые кони баронских всадников поднаелись за время спринта и откровенно начали сдавать.

Вслед нам посыпались оскорбления и угрозы, разобрать которые я не смог. Да мне откровенно было всё равно, что там кричат эти люди в своей бессильной злобе от неудачной охоты. Главное, что мы отрывались от них. А значит, этот чёртов безумный план сработал.