Маска зверя

Глава 19

— Кромвель, скажи, что ты тут делаешь?

Мой вопрос застал мага врасплох, ведь прямо сейчас он сидел за большим накрытым столом и обгладывал куриную ножку, запивая её разбавленным вином. Он удивлённо огляделся по сторонам и, не найдя ничего предосудительного, непонимающе уставился на меня. «Кругом сплошные актёры», — подумал я.

— Не притворяйся, ты понял о чём я. На кой чёрт сдалась вся эта крайне опасная возня магу, не так давно взявшему ранг мастера?

— Хм, наверное, ты хотел спросить, что же такого сто́ящего я мог получить взамен, и не продешевил ли ты сам?

— Можно выразиться и так, — что уж отпираться, такое меня действительно интересовало.

— Я бы предпочёл обсудить это чуть позже. Как закончишь свои дела, загляни ко мне в гости. У меня для тебя есть интересное предложение.

С этими словами он передал мне листочек бумаги, на котором был записан адрес. Пуёль, это в Империи, там мы однажды ненадолго останавливались.

— А разве мои дела здесь не закончены? — спросил я у него.

— Это тебе лучше уточнить у своего заказчика, — Кромвель кивнул на Ульдага, который сидел на другом конце стола и обсуждал что-то с князем. Или, лучше сказать, с будущим королём.

После смерти Сверсена магистр Шад отвёл войска обратно в Греш. Он временно возглавит род, вплоть до совершеннолетия одного из наследников. К тому же он пожелал провести последние дни, отведённые Загоррику, подле него, ну или хотя бы поучаствовать в церемонии прощания, если не успеет застать его в живых.

Бродрик же, похоронив и почтив память погибших, решил, что настало время праздновать. Он отчего-то не спешил возвращаться к своей супруге и предавался пьянству и разврату с местными девицами. Словно пытался отвести душу напоследок. На третий день, устав пить в одиночестве, он надумал устроить всеобщий пир. Надо было видеть лицо барона Волка, погреба́которого были опустошены, а по деревням скуплена вся провизия. Я даже слышал, как он яростно шептал Ульдагу, что если Загоррик не соизволит уйти в мир иной в самое ближайшее время, то он отправит туда Бродрика. На что мастер его успокаивал обещанием возместить потери, когда всё закончится.

Усадив за общий стол своих сторонников и ещё недавних врагов, князь не забыл и про отличившихся в бою командиров и самых доблестных воинов. В общей сложности набралось человек тридцать. Впрочем, несмотря на такую толерантность о субординации никто не забывал, и места распределялись строго по иерархии. Разве что Ульдаг сидел по правую руку от князя, что не соответствовало его положению в обществе. Но я бы посмотрел на того, кто из сидящих в зале посмел бы ему об этом сказать в лицо.

Зато мне отвели место аж в середине стола, как первому сразу после всех благородных. Большая честь, если подумать. Если же подумать ещё раз, то мне на это было насрать. Слева от меня, на один стул поближе к князю сидел Кромвель. Свои права в Империи он ещё не оформил, а потому в статусе ненаследного аристократа находился даже дальше, чем Гунмир. Тот, кстати, не скрываясь, подслушивал наш разговор и даже решил принять в нём участие.

— Не торопись с решением, Мазай. Осенью в период листопада в баронстве Сохран обычно царит приятная погода. Чем не повод провести там немного времени с пользой, прежде чем с головой окунуться в имперскую грязь?

Я вежливо кивнул наследнику Хермира, не став задавать никаких вопросов по поводу такого намёка на место встречи. Если будет по пути, почему бы и не заглянуть? Но и спешить с обещаниями точно не стоит. А что касается загадок, то скоро и так всё станет ясным. Уж больно горят глаза молодого Волка в нетерпении поделиться новостями. Несмотря на его талант полководца ему ещё многому предстоит обучиться, прежде чем возглавить род. Как минимум отцовской сдержанности и хладнокровию.

Громкий голос Бродрика оборвал разговоры и оторвал людей от трапезы:

— Тишины. Я прошу тишины, — князь величественно возвышался над столом, обводя всех присутствующих взглядом, ненадолго задерживаясь на каждом из них. — Я знаю, что половина сидящих здесь с удовольствием поглядела бы, как меня жопой сажают на кол. А вторая вряд ли бы так уж торопилась с этого кола снимать.

Гул голосов, в основном принадлежащих неблагородным воинам, пронёсся по залу, означая несогласие с таким тезисом. Бродрик же легонько стукнул по столу, от чего стоящие на нём чашки и кубки зазвенели, заставляя роптавших умолкнуть.

— Пожалуй, кроме тебя, наёмник, — продолжил он, и сейчас его взор был прикован ко мне. — Несмотря на былое ты не так уж сильно жаждешь мести, а если договориться о цене, то и вовсе готов на этот кол насадить моих врагов. По-своему ты честнее всех здесь собравшихся.

И снова несогласный ропот пронёсся над столом.

— Тишины! — рявкнул Бродрик. — Я просил тишины. Дайте вашему князю сказать последние слова. Мастер Ульдаг говорит, что король Греша сегодня скончался. А значит, мне предстоит отправиться на родину, чтобы взойти на трон и править своим народом. Дела северных баронств я передаю в руки совету родов, как это было до моего прихода. Надеюсь, вы уяснили урок и не повторите своих ошибок. Поодиночке вы ничего не стоите в этом мире, каждый захочет вас сожрать. Лишь вместе вы сможете дать отпор сильному врагу. Ровно так, как это было совсем недавно, когда вы разбили армию моего кузена. Это сильная земля, которая помнит дух ваших предков, и пусть таковой она и останется. Празднуйте! Меня же ждёт дорога.

Более не говоря ни слова, Бродрик покинул пиршественный зал, оставив большинство присутствующих в замешательстве. Но далеко не всех. Не прошло и получаса, как слово уже взял барон Хермир.

— Княжество осталось без князя, — также как и Бродрик к пирующим он обращался стоя. — И теперь нам нужно решить, жить ли нам, как и прежде, порознь, или же выбрать нового правителя для этих земель.

— Уж не себя ли ты хочешь предложить, Волк? — спросил воин, сидящий напротив меня, и которого, судя по гомону, поддерживала часть людей, ещё недавно стоявшая на службе у князя. Им такой поворот вряд ли понравился.

— От чьего имени ты говоришь, Киммир? — с угрозой в голосе спросил Хермир. — Своего или же баронессы? Ибо если от своего, то тебя казнят за дерзость, а если от рода Клён, то у тебя ещё будет возможность высказаться, когда придёт время.

— От рода Клён, — выдавил Киммир.

— Что ж, прибереги слова, и тогда твой голос будет учтён. Пока же я лишь хочу созвать совет, — убедившись, что был услышан, барон продолжил уже куда более радостным тоном. — Впрочем, не завершать же такой день столь серьёзным разговором. Есть у меня куда более дельное предложение — отпраздновать помолвку моего сына, нашего славного полководца Гунмира с очаровательной Вереной, прекраснейшим сокровищем баронства Сохран.

Барон Сохран, статный мужчина, прибывший в замок уже после окончания всех сражений, и сидящий сейчас прямо напротив барона Волка, тоже поднялся, чтобы всем было ясно, о чьей дочери идёт речь.

— Это ещё младшие пока не подросли, — сказал он. — Скоро мне от всей этой красоты уже жизни не будет.

Вид отца дочерей, незнающего куда их пристроить, невольно вызвал улыбки у захмелевших воинов. Что бароны, что простые и неблагородные папаши, все они маялись одной бедой. А вот меня куда больше интересовало совсем другое. Баронство Сохран имело общую границу с Северным княжеством. А ещё у его правителя было много детей — пять дочерей и ни одного сына.

Гулянье продолжилось с новой силой. Кто-то поздравлял юного Волка со столь удачной охотой, кто-то подтрунивал над тем, что старший Волк скоро станет дедушкой. Дошло даже до того, что один из изрядно подвыпивших воинов, упав на колено, предложил барону Сохран взвалить на себя часть его нелёгкой ноши, забрав один из прекрасных цветков из его сада. В зале даже на секунду повисла гнетущая тишина, но к всеобщему облегчению, сам многодетный отец лишь добродушно рассмеялся на такое предложение, пожелав воину для начала стать хотя бы командующим княжеской дружины. И ведь этот балбес потом ходил счастливый, приняв всё за чистую монету. Хотя кто его знает, может и станет, тут ведь главное мотивация.

Я же успел перекинуться парой слов с полевыми командирами, отбиться от вопросов Кромвеля о том, какие знания мне передал Ульдаг, наесться деликатесов, обнаруженных на «благородном» краю стола, и всё это приходилось проделывать, ловко лавируя по залу, стараясь оказываться в противоположном от барона Клевер углу. В целом же, всё прошло чинно и мирно, и больше никаких инцидентов не случилось.

Чего нельзя было сказать про гулянку, которую организовали для простых солдат. Во дворе они помещались с трудом, поэтому бочки с пивом и брагой для них выкатили прямо на дорогу возле замка. Благо, половину воинов уже отправили в разные концы княжества, кого нести службу, а кого залечивать раны. Но напоить даже полтысячи здоровых мужиков — дело непростое. Так и вышло, что горячительных напитков на всех не хватило, отчего начались стычки и драки, в которых, как водится, подвыпившие бойцы начали припоминать друг другу все недавние обиды.

Разыскивая в этом бурлящем котле своих ребят, я с определённой долей тревоги подумал о Колтуне, которому просто фатально не везло на подобного рода происшествия. Каково же было моё удивление, когда с подбитым глазом оказался Дунвест, самый рассудительный из всех.

— Ну серьёзно, как так-то? — спросил я его. — Тоже защищал честь отряда?

— Упал, — буркнул он, явно не желая вдаваться в подробности.

Допытываться я не стал, оставив бывшего рыцаря в покое. Но разве могли в такой ситуации смолчать его товарищи? Конечно, нет. Не прошло и пары минут, как Шуст уже по секрету выкладывал всё, что знал.

— На этот раз была задета честь дамы, — театрально закатив глаза к небу, сказал он. — А если дама в беде, то как не помочь?

— И где эта дама теперь? — спросил я, уже почему-то догадываясь, как повернулось дело.

— Да всё там же, вон, меж тех телег, со своими товарками. Там сена накидано для удобства, и уже два десятка человек в очереди стоит. 3 медяка посмотреть, 2 серебра поучаствовать.

— А в глаз-то ему кто дал?

— Тот, кто с этого процент имеет. Девицы не одни приехали, а с «кавалерами», те следят, чтобы народ платил, да девок не попортил. Он как расклад узнал, так даже мстить им не стал. Вон, ходит понурый, даже браги кружку выпил, а ведь до этого от одного её запаха морщился и иначе как мочой не называл.

— Ясно, главное, что все целы. А даму сердца лучше в ином месте поискать. Это и к тебе, Шуст, тоже относится, а то я смотрю ты уже все цены и подробности знаешь. У Зефа и так дел невпроворот, чтобы ещё на ваши чешущиеся письки отвлекаться.

— Да я так… ради интереса же, — заюлил он. — Глянул только…

— Ага, за три медяка. Иди, скажи всем, чтобы сворачивались. Нам завтра выступать, головы поутру должны быть ясные.

— А куда? — спросил он.

— А это я как раз и собираюсь выяснить.

Настойчивое внимание мастера Ульдага я почувствовал отчётливо и даже безошибочно определил направление. Солнце светило как раз со стороны надвратной башни замка, и распознать по чёрному силуэту, кто именно там стоит, было сложно. Но я не сомневался, что это был он.

Устало вздохнув, я отправился во внутренний двор, к лестнице, ведущей на стену. Обилие еды и несколько бокалов вина отбивали всякое желание карабкаться по ступеням вверх. Поэтому, добравшись наконец до мастера, я не сдержал сарказма.

— Так нравится открывающийся отсюда вид?

Но Ульдаг, по своему обыкновению, даже в таком простом вопросе нашёл философскую подоплёку.

— Хороший обзор создаёт иллюзию контроля. Тебе кажется, что ты видишь далеко и ясно, но в такие моменты обычно не замечаешь того, что творится под собственным носом. Именно поэтому проиграл магистр Шад.

— Что ж, магистр действительно отступил, а король Загоррик закончил свой жизненный путь. Бродрик уже седлает коня и готов выступить в Греш, чтобы занять пустующий трон. Думаю, и у вас, мастер, в связи с этим найдутся неотложные дела. Так не пора ли нам рассчитаться и отправится каждый своей дорогой?

— Рассчитаться… А чего ты хочешь больше, очередной кусочек правды или горсть золотых монет? Если выберешь второе, то ничего не будешь мне должен за заклинание, которое я тебе передал. Подумай, прежде чем ответить.

Думать действительно полезно, но для себя я уже всё решил.

— Трудно оценивать то, что ещё не видел и не слышал. Но всё же, я предпочту не менять условия сделки.

Ульдаг понимающе кивнул и повесил «купол».

— Тогда тебе придётся послушать историю про одного маленького мальчика. Не помню, когда именно это началось. Может, мне тогда было 9 или 10 лет. Я начал слышать голос. Не слова, но мысли. Он звал меня, просил освободить, накормить. Эти просьбы сводили с ума, не давали думать ни о чём другом. Семья считала меня спятившим, отец и вовсе дважды «забывал» меня в лесу, но я всё равно находил дорогу домой. Когда он в третий раз попытался избавиться от меня, я не стал возвращаться, а отправился на поиски того, кто меня звал всё это время. Я не помню дороги, не помню, как дошёл до места, пред глазами лишь тот момент, когда я уже стоял у входа в храм забытых богов. Сделай шаг, и потеряешь душу. Но я сделал. Сделал и следующий. Дошёл до конца и оказался в большом зале. Голос здесь звучал сильнее. Он просил впустить его, но там не было дверей. Лишь большой и ровный камень, похожий на алтарь. А затем пришли другие. Несколько мальчишек и девчонок, таких же как я. Их тоже привёл сюда зов. И когда мы все собрались в этом зале, голос сказал нам, что нужно делать.

Ульдаг смотрел в даль, на набегающие с севера белые облака, но взгляд его сейчас был обращён внутрь, он словно перенёсся на сто с лишним лет назад, в своё прошлое, и заново проживал тот день.

— Сначала мы убили самого слабого из нас, не способного дать отпор. Камень впитал его силу и кровь, но этого оказалось мало. Тогда последовала новая жертва, а затем ещё одна. Наверное, я сообразил раньше всех, чего именно добивается голос, и не стал ждать, когда очередь дойдёт до меня самого. Не успела последняя из жертв закончить свою агонию, как я уже вцепился зубами в горло ещё стоявшего на ногах «напарника». Он был сильнее меня, но я был злее и смог с ним справиться. С ещё бьющимся сердцем я затащил его тело на алтарь. Всех этих жертв едва хватило, чтобы, если и не отворить дверь, то хотя бы приоткрыть щель. Я как зачарованный смотрел на искрящийся танец света, видел, как истончается кромка материального мира, был готов узреть чудо. Но вместо чуда я познал голод. Не уверен, что нормально питался, пока брёл до храма, но то чувство, которое завладело мной в тот момент, не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывает человек, не евший несколько дней. Мой разум, моё тело больше не подчинялись мне, а я снова куда-то шёл, не разбирая пути. Я был бесправным наблюдателем, но даже такой возможности меня постепенно пытались лишить. Сколько я скитался по лесу, пока не вышел к людям, я не знаю. Но точно помню, что они не обрадовались встречи со мной. Началась охота, а я превратился в беглеца. Тогда голос вновь заговорил со мной, и на этот раз он уже звучал внутри меня самого. Он пытался получить информацию об этом мире, приспособиться, подстроиться… иногда передавал контроль и следил за тем, как я веду себя, когда принимаю решения сам. Так прошло несколько лет, я даже смог вернуться к нормальной жизни, но перед своим совершеннолетием повстречал мага, который, распознав во мне одержимого, вознамерился избавить меня от страданий. И снова моим домом стал грешский лес, который так часто укрывает беглецов и преступников. Там же в лесу случилась наша встреча с будущим королём. А затем была клятва, принесённая в Той’о’туре — служение трону. И это не просто слова. Мой народ сохранил немало реликвий из прошлых времён. Неожиданно это стало тем барьером, который помог мне выиграть время, чтоб стать сильнее и говорить со своим вторым «я» на равных.

Мастер ненадолго замолчал, а его взгляд снова был здесь и сейчас смотрел на меня.

— Спрашивай, но помни, что если задаёшь вопросы, то значит сам готов давать ответы, — добавил он.

Вопросов было море, но если за каждый из них придётся делиться своей собственной информацией, то нужно быть осторожным.

— Срок клятвы истёк, об этом вы сказали Бродрику. Значит, и барьера больше нет. Так что же защищает вас теперь?

— Барьеры мне больше не нужны. Много позже принесённой клятвы случился экзамен на ранг мастера, который сплавил воедино две половины. С тех пор нет больше того мальчика, что однажды откликнулся на зов. Как нет и того, кто его так усердно звал.

— Это и есть тот путь, который вы предлагаете мне?

— Как один из вариантов. Или же я могу разделить вас, но тогда ты утратишь дар, а тот второй станет для меня пищей.

И вновь в улыбке Ульдага проступил оскал голодного хищника. Будто его второе «я» иногда пробивалось наружу.

— Что ж, думаю, у меня ещё есть время, чтобы принять решение.

— Но так ли его много? — спросил маг, протянув руку к моей груди, от чего я невольно сделал шаг назад. — Твой барьер прочен, он не даёт никому влезать в твои мысли и чувства без твоего на то разрешения. Но как долго ты будешь оставаться под его защитой?

— Если это тот вопрос, на который я должен ответить взамен, то это не в моей власти. Чужой секрет, и он стои́т выше нас обоих.

— Тогда ответь на другой, — не стал спорить Ульдаг. — Ты ведь не отсюда, верно? Пришлый, да ещё и несущий с собой память о своём доме. Это видно по тому, как этот мир пытается как можно быстрее вплести тебя в свой узор, связывая концы самых крепких и важных его нитей с твоей собственной. Ты был там, за порогом, прошёл по той тропинке меж миров… Ты же видел Мост⁈

В ответ я неторопливо кивнул, а Ульдаг облегчённо выдохнул.

— Что ж, думаю, именно там ты и встретил своего попутчика. Не все они очутились в Павелене, кого-то произошедший катаклизм вышвырнул за его пределы, оставив болтаться на изнанке миров. Мост притягивает их словно огонь мотыльков. Они ждут своего часа, когда какой-то одарённый, но ещё никем «не занятый» разумный пройдёт по нему. Или приоткроет для них дверь. Вероятность такого ничтожно мала, но в их распоряжении сотни и тысячи лет, на протяжение которых их единственным спутником является голод.

— Можно ли его утолить?

Ульдаг отрицательно покачал головой.

— Лишь приглушить на время. В этом мире нет того, что им нужно. А если и есть, то мне об этом неизвестно. Если найдёшь способ, не забудь поделиться со мной. Ведь теперь это и мой голод.

Так себе перспектива, подумал я. Быть в вечном поиске того, что хотя бы на время поможет тебе забыть о терзающем чувстве. Я помнил тот краткий миг, когда ощутил его в Козьем логе.

— Позволено ли мне будет задать последний вопрос.

— Попробуй, — предложил мастер.

— Зачем вам делиться со мной информацией? Какую цель вы преследуете?

— Сейчас я делюсь знаниями не только с тобой. Он тоже слышит, хоть и не верит, прячется от меня. Он долго спал, его память постепенно вернётся, я лишь помогаю ему в этом.

— Но для чего?

Мастер белой ленты, которой несмотря на окончание своей клятвы продолжал заплетать волосы, ответил не сразу. Он будто сам раздумывал над причиной.

— Может, потому что вместе с голодом мне досталось и одиночество. Я помню другой мир, столь непохожий на этот, я вижу его в своих снах, переживаю его гибель, и знаю, кто в этом виноват. И этим знанием мне не с кем поделиться. Все окружающие меня «осколки» давно утратили себя и даже саму возможность восстановления. За редким исключением.

— Та девочка, Варфа?

— Возможно, — не стал отнекиваться он. — По крайней мере, я надеюсь на это. К тому же свою выгоду от работы с тобой я уже получил. И планирую воспользоваться твоими услугами ещё раз. Ты ведь не забыл про нашу сделку?

Мысленно подсчитав остаток золотых монет, которые мне предстояло выплатить даже с учётом совершённых подвигов, я обречённо выдохнул.

— Что на этот раз требуется сделать?