Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля

Глава 23

Наступил март 1984 года, Майклу 25 лет. По крайней мере 14 из них с помощью прессы он был вовлечен в создание образа семьи Джексонов, образа в общем, но не полностью, правдивого. Это называлось пиар и стало частью психики Майкла, его второй натурой. Но теперь использовали его самого, причем — собственная семья.

Майкл настроил братьев против Дона Кинга, еще не зная до конца его репутацию. Ему просто не понравилось, как этот человек подходит к бизнесу, он не чувствовал, что Кинг обладает достаточным опытом, чтобы обеспечить успех тура Victory.

Когда Фрэнк Дилео больше рассказал Джексону о Кинге, Майкл был уверен, что этот человек никогда не должен был быть причастен к его карьере. Он узнал, что Кинга осуждали за организацию несостоявшегося чемпионата США по боксу, связанную со многими злоупотреблениями. Фрэнк также сообщил об обвинениях, которые Кинг оспаривал, в том, что он присваивал деньги, устраивая закрытые бои и продавая билеты по 500 долларов без финансовой отчетности. Если Майкл должен участвовать в этих гастролях — а он чувствовал, что должен, для матери, — ему необходимо сделать все, что в его силах, чтобы быть как можно дальше от Кинга.

«Должен сообщить тебе следующее, — сказал он Джону Бранка. — Я не желаю, чтобы этот человек говорил мне, что делать, и чтобы он прикоснулся хоть к одному центу из моих денег».

Или, как сказал позже Дон Кинг, «с Майклом вы каждую минуту будто на суде».

Через Бранка Майкл передал Кингу серию инструкций, которые гласили, что:

1. Кинг не может выступать нигде от лица Джексона без предварительного разрешения.

2. Денежные поступления контролируют представители Джексона, а не Кинг.

3. Кинг не может вступать в контакт с другими промоуте-рами, спонсорами и третьими лицами от имени Джексона.

4. Кинг не может нанимать персонал и местных подрядчиков, снимать залы или для этой цели делать что-либо без предварительного согласования с Джексоном.

Кинг был поставлен в тупик инструкциями Майкла, однако, не имея выбора, вынужден был придерживаться их. Он считал, что Джексон находится под влиянием своих белых менеджера и адвоката.

«Я не вижу ни одного черного вокруг него, ни одного», — сказал Кинг кому-то из репортеров.

Наконец Майкл приказал Бранка уволить Кинга.

Бранка попробовал, но Кинг был непреклонен. У него был контракт, и он полагал что Майкл будет придерживаться его. Бранка и Кинг пообедали вместе в Беверли-Хиллз, чтобы попытаться урегулировать разногласия.

«Послушай, Джонни, — сказал Дон Кинг, — нет причины нам с тобой ссориться. Мне нравится Майкл, мне нравишься ты. Давай работать вместе».

Бранка согласился с ним, что надо стараться.

В марте Майклу была сделана 80-минутная хирургическая операция в Мемориальной клинике Бротмана в Калвер-Сити для восстановления обожженной части кожи на затылке во время записи ролика для Pepsi. Он попросил своего служащего Стива Ховелла привезти бета-видеомагнитофон, чтобы смотреть в больнице любимые фильмы про трех комиков.

Ховелл приехал на голубом джипе «Тойота». «Я ненавидел говорить, что работаю на Майкла Джексона. Да кто тебе поверит? Я подошел к дежурному: «Не знаю, как сказать, но...». Он ответил: «Просто сообщите ваше имя». Я назвался, немедленно появился вооруженный охранник, чтобы отвести меня к Майклу. Он был сам себе хозяин. Сиделки были вне себя, потому что здесь был Майкл Джексон. Он прекрасно проводил время. Рассказал, что ходил в родильное отделение, где встречался с будущими мамами. Потом захотел увидеть недоношенных детей. Естественно, его отвели к ним. У меня есть фотография, на которой Майкл с одним из таких детей на руках. Он считал, что дети дают ему вдохновение, что дают ему большую энергию».

В конце марта Фрэнк Дилео и Дон Кинг грелись на солнце, обсуждая планы будущих гастролей, во временном офисе Фрэнка — двойном бунгало в «Беверли-Хиллз Отель». Дилео делал все возможное, чтобы контролировать Дона Кинга, будучи с ним якобы на дружеской ноге. Ясно было, что Дилео не доверяет ему и следит за ним по просьбе Майкла.

Одновременно рок-импресарио с Род-Айлэнда Фрэнк Руссо предложил Джексонам через Джозефа 40 млн долларов, чтобы стать их продюсером вместо Кинга. Джозеф заставил его поверить, что он займет это место.

«Все братья хлопали меня по плечу, открывали шампанское. Я не мог поверить, что это правда», — рассказывал он.

Позже на той же неделе Кинг сидел за рюмкой в ресторане, когда к его столику подошел эмиссар от Руссо и сообщил, что его уволили. Дон Кинг спокойно пошел в телефонную кабину и позвонил Джозефу. Он напомнил ему, что у него на руках подписанный контракт, и требует, чтобы документ уважали.

Но прогнали самого Руссо. Он подал в суд и потребовал неустойку за нарушение условий контракта. Впоследствии иск был удовлетворен.

Весной 1984 года Майкл договорился с доктором Хоф-флином о третьей пластической операции. Он считал, что первые две были сделаны недостаточно хорошо, нос должен был быть тоньше.

«Вы видели, как я выглядел на награждении, стоя рядом с Дайаной? — спрашивал он Хоффлина. — У нее был такой тонкий нос, а у меня такой широкий».

Он не говорил прямо, что хочет такой нос, как у Дайаны Росс, но было очевидно, что такая форма ему нравится больше всего.

«Я видел его сразу после третьей операции, — вспоминал Стив Ховелл. — Майкл не знал, что я нахожусь в доме, мы столкнулись с ним случайно. Он вскрикнул и убежал. Это было, как если вы видите незнакомую женщину в нижнем белье и без макияжа, такова была его реакция. Выглядел он, как парень, который провел боксерский матч, забыв вовремя поднять вверх руки. Лицо было сплошь синим».

Какой бы занятой ни была жизнь Майкла, он всегда находил время, чтобы встретиться с больными детьми. 9 апреля 14-летний Дэвид Смити со своей мамой приехал в Хэйвен-херст, чтобы увидеть своего кумира. У мальчика оставалось немного времени, он умирал от болезни мочевого пузыря. Общество Брасс Ринг, деятельность которого посвящена выполнению желаний смертельно больных детей, связалось с Майклом, чтобы устроить встречу. Он встретил Дэвида в гостиной. Майкл «так стеснялся, что боялся на нас смотреть», рассказывала Карен, мать ребенка. Потом она ушла, Майкл с Дэвидом пошли на кухню позавтракать. Затем Джексон показал своему гостю животных в парке, провел и снял на видеокамеру интервью с мальчиком. Новые друзья играли в видеоигры и посмотрели фильм в домашнем кинотеатре. Майкл подарил Дэвиду красную кожаную куртку, которая была на нем в видео Beat It, и черную расшитую перчатку, которую он носил на награждении премией American Music Awards. Дэвид покидал Хэйвенхерст счастливым. Семь недель спустя он умер.

Вышедший через некоторое время альбом «Victory-победа» был посвящен Кэтрин Джексон, Марвину Гей и Дэвиду Смити.

По иронии судьбы, даже столь добродетельное поведение не могло удовлетворить старейшин Свидетелей Иеговы. Они хотели, чтобы Майкл ограничил и свою исполнительскую деятельность. Его снова пригласили на собрание старейшин в связи с фильмом Thriller. Они опять грозили ему отлучением. Майкл не хотел этого и покинул собрание расстроенным. Он решил отречься от Thriller, если от него требовали этого. Главная вещь самого успешного альбома в истории никогда не будет исполняться ее автором! В дальнейшем Майкл сделает публичное заявление по поводу своего греха в периодическом издании Свидетелей Иеговы «Проснись!»:

«Я никогда более не сделаю фильм, подобный Thriller. Моим намерением было снять хороший, смешной, короткий фильм, а не специально пугать людей с экрана или принести зло. Я никогда более не сделаю ничего подобного, потому что многие были оскорблены этим. Я заморозил дальнейшее распространение фильма, которое контролируется мной, включая показ его в некоторых других странах. Поступают всевозможные предложения по прокату картины. Но я отвечаю: нет, нет и еще раз нет. Я ничего не буду делать с Thriller».

Это удовлетворило старейшин.

Пока.

В мае 1984 года Майкл, его братья и сестры устроили небольшую вечеринку по случаю дня рождения матери в одном из ресторанов в Беверли-Хиллз.

Среди других подарков Кэтрин получила кольцо с бриллиантами и розовый, с бежевым верхом, «Роллс-Ройс». Вокруг машины был завязан огромный белый бант.

«В прессе говорится, что «Роллс-Ройс» подарил Майкл, — отмечала его невестка Энид. — На самом деле это подарок от всех нас. Как должны себя чувствовать братья, когда мир думает, будто подарок был от Майкла? Но это лишь один пример из всего, к чему им пришлось привыкнуть за многие годы. Такие вещи очень ранят. И если, боже упаси, все они попадут в авиакатастрофу, пресса уделит максимум внимания Майклу, и будет лишь маленькое упоминание о том, что «и братья были там».

Вся семья собралась на торжество Кэтрин. Был и вовсе неожиданный сюрприз — дети примчали из Индианы на самолете ее отца. Кэтрин — иеговистка и, согласно ее религии, не должна отмечать дни рождения и получать подарки. Поэтому некоторые ее друзья сочли странным, что она согласилась устроить этот праздник.

Майкл пригласил своего личного видеооператора Стива Ховелла запечатлеть торжество. Чтобы не ударить в грязь лицом, Джермен вызвал своего видеооператора. Прекрасная видеосъемка Ховелла зафиксировала подоплеку происходящего. Семья не кажется очень сплоченной, хотя все сердечны, родные обмениваются комплиментами. Когда появляется Джанет со своим кавалером Джеймсом Де Баржем, все смущаются и рассеиваются. Очевидно, что он не нравится никому.

Эмоциональный пик вечера — невысказанные словами самое главное, самое важное, что происходит между Майклом и Кэтрин. Сын в дорогом серебристом с отливом костюме и в галстуке поднимается на сцену. «Это — одна из твоих любимых песен, — обращается он к матери, взволнованный, смущенный. — Я могу спокойно петь перед тысячами людей. Но поставьте меня перед маленькой компанией, и у меня ничего не получается. Я слишком волнуюсь».

Майклу аккомпанирует звезда кантри Флойд Крамер на электрооргане «Фэндер Роде». За ужином он сидит за столом рядом с Кэтрин. Музыкант приглашен на торжество, потому что она его большая поклонница. Под аккомпанемент Крамера и маленького оркестра Майкл поет For the Good Times. Забавно, что он читает текст песни с суфлерских плакатиков. «Это был, наверное, первый день рождения в истории, во время которого они использовались», — сказал Стив Ховелл.

Как только Майкл запел первую строчку: «Забудь печали, поверь, все позади...» — его глаза заблестели от слез.

Любой наблюдатель счел бы, что Кэтрин думает сейчас о своем замужестве (Джозеф сидел не с ними, за общим столом, а отдельно в этой же комнате). Майкл пел своим чистым голосом, с неподдельным чувством, Кэтрин раскачивалась в кресле в такт музыке. Похоже, исполнение сына захватило ее. Она не может отвести глаз от своего мальчика. Вряд ли какая-нибудь мать смотрела на своего сына с большей любовью. И сын отвечал ей полной взаимностью.

Весной 1984 года Джону Бранка позвонила секретарь Комитета транспорта Элизабет Доул и спросила, не согласится ли Майкл на использование его песни Beat It в качестве музыкального сопровождения рекламы против пьяной езды за рулем по ТВ и радио. Бранка сообщил об этом Майклу.

«Это притянуто за уши, — ответил он. — Я не могу пойти на это».

Бранка сказал, что позвонит Доул и передаст, что они не заинтересованы в этом. Майкл размышлял еще минуту. «Знаешь, что? — вдруг сказал он. — Если я получу какую-нибудь награду из Белого дома, тогда я дам им песню. Подумай, как мог бы ты с ними договориться. Я хочу побывать в Белом доме, стоять на сцене рядом с Рональдом Рейганом, его сотрудниками». Похоже, эта идея понравилась Майклу. «Как ты думаешь, ты сможешь сделать это, Бранка? Договориться с президентом о награде для меня?»

Джон Бранка начал действовать. На следующий день он позвонил Элизабет Доул и сказал, что она может получить песню для своей кампании против пьяной езды, если придумает какую-нибудь гуманитарную награду для Майкла. Она согласилась.

Награждение было назначено на 14 мая 1984 года. Событие сулило стать захватывающим. Пожалуй, в Белом доме не было столько праздничной суматохи с тех пор, как вернулись домой заложники из Ирана.

Для этого случая президент был в синем морском кителе с синим в полоску галстуке и белой рубашке. Нэнси в роскошном белом костюме от Адольфо с золотой оторочкой на карманах и золотыми пуговицами, на шее у нее была массивная золотая цепочка. Но вряд ли имело значение, как она была одета, потому что всех затмил Майкл Джексон. Он появился в ослепительном голубом мундире с золотыми эполетами, золотой перевязью и золотым поясом. И, конечно, в «фирменной» белой перчатке на одной руке, сделанной для него дизайнером Биллом Виттеном.

Сотни сотрудников Белого дома (многие из них вооружились фотоаппаратами) отложили на время работу, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Джексона. Правительственные телефоны не отвечали. Вокруг ограды Белого дома плотной стеной стояли поклонники Майкла, многие — в одной белой перчатке, как у него.

2 000 человек приветствовали Рональда Рейгана с Нэнси и Майкла, вышедших на сцену, оборудованную на южной лужайке Белого дома.

Майкл не пел и не танцевал во время церемонии. После того как президент вручил ему почетный знак, он только произнес или скорее прошептал: «Это очень, очень большая честь. Спасибо большое, господин президент».

Потом ухмыльнулся, словно ему вдруг пришло в голову, что вот он действительно стоит рядом с президентом Соединенных Штатов. «Да, и миссис Рейган», — добавил он, словно вспомнив.

Вашингтонская журналистка Мэри Мак-Грори в своем отчете подчеркнула, что это была самая короткая ответная речь в истории Белого дома.

Рейган отметил, что Майкл Джексон является «свидетельством того, что может достичь человек, ведущий образ жизни, свободный от алкоголя и наркотиков. И молодые, и пожилые люди уважают это. И если американцы последуют его примеру, мы сможем противостоять проблеме «пьяного» вождения и, говоря словами Майкла, побьем ее» (Beat It — ударь).

Майкла на церемонии сопровождали восемь телохранителей, менеджер Фрэнк Дилео, адвокат Джон Бранка и журналист Нормана Винтер, он и написал президентскую речь о Джексоне.

После короткой церемонии — она заняла 9 минут — всей свите Майкла устроили экскурсию по Белому дому. Майклу особенно понравился портрет Эндрю Джексона в военном мундире, очень напоминающем его голубую униформу. После экскурсии должна была состояться встреча с президентом и первой леди.

Дела стали принимать дурной оборот, когда Майкл появился в зале для дипломатических приемов, где он должен был встретиться с Рейганом и Нэнси. Ему сказали, что будут присутствовать лишь несколько детей сотрудников Белого дома. Между тем туда набились около 75 взрослых людей. Майкл переступил порог зала, заглянул внутрь и выскочил. Он мчался через холл и скрылся в ванной комнате рядом с президентской библиотекой. Фрэнк Дилео и остальная свита последовали за ним. Прежде чем его успели догнать, Майкл запер за собой дверь.

— Эй, Майкл, выходи, — позвал его Фрэнк.

— Нет. Они сказали, что там будут дети. А это — не дети.

— Но дети будут. Мы сейчас приведем детей, — пообещал сотрудник Белого дома. Он повернулся к своему помощнику: — Послушайте, если миссис Рейган увидит это, она будет чертовски зла. Ступайте и приведите несколько детей, черт побери. Приведите ребенка Джеймса Бейкера. Она симпатичная (шеф службы Джеймс Бейкер привел свою 6-летнюю дочь). Мне все равно, кого вы приведете, но приведите каких-нибудь детей».

Он опять повернулся к закрытой двери.

— Все в порядке, Майкл. Мы сейчас соберем детей.

У него эыл такой голос, будто он успокаивал плачущего ребенка. Фрэнк стоял рядом, скептически наблюдая за этой

сценой.

— Да, но вам придется также удалить всех этих взрослых, прежде чем я выйду отсюда, — предупредил Майкл.

— Хорошо.

Кто-то побежал в комнату для приемов.

— Так, все выходят!

Старший персонал и члены кабинета очистили зал так быстро, что можно было подумать об угрозе взрыва бомбы.

— Что происходит?

— Где Майкл Джексон?

— Он что, уже уехал?

Все говорили одновременно, быстро удаляясь.

Помощник побежал обратно в сторону ванной комнаты, перед дверью которой стояла кучка встревоженных людей, решавших, что им делать теперь. Он переговорил с кем-то из свиты Майкла.

— О'кей. Теперь ты можешь выходить, Майкл. Все в порядке, — сказал Норман.

— Вы уверены? — послышался из-за двери тоненький голос.

Фрэнк Дилео ударил в дверь кулаком, громко и один раз.

— Порядок, Майкл. Выходи.

Дверь медленно отворилась. Показался Майкл. Он смотрел по сторонам, слегка смущенный. Фрэнк обнял его за плечо.

— Извините, — сказал Майкл, — но мне говорили, что не будет так много людей.

Его быстро препроводили в зал приемов, где его ожидали всего несколько официальных лиц со своими детьми.

Первой к Джексону подошла Элизабет Доул. Она протянула ему экземпляр Thriller и попросила оставить автограф на обложке альбома.

Потом вошли Рональд и Нэнси. Они пригласили Майкла пройти в рузвельтовский кабинет, чтобы встретиться с другими сотрудниками и их семьями. Нэнси тихо сказала кому-то из свиты Майкла:

«Я слышала, что он хотел бы походить на певицу Дайану Росс. Но глядя на него вблизи, я бы сказала, что он гораздо красивее, чем она. Не правда ли? Я имею в виду, что она не так уж привлекательна, а он очень красив». Нэнси ожидала услышать ответ, но его не последовало. «Только я хотела бы, чтобы он снял свои солнцезащитные очки, - продолжала она. - Скажите, ему делали операцию на глаза?» Помощник пожал плечами. Она внимательно изучала Майкла, пока он разговаривал с ее мужем в другом конце комнаты. «Безусловно, ему изменили нос, - сказала она самой себе. - И не один раз, я бы сказала. Меня интересуют его скулы. Это грим или он их тоже переделывал?» Нэнси вела себя так, словно и не ждет ответа, но помощник опять пожал плечами.

«Это так забавно, в самом деле, — продолжала свои наблюдения Нэнси в то время, как ее муж пожимал Майклу руку. — Мальчик, который выглядит прямо как девочка, шепчет, а не говорит, постоянно носит одну перчатку и солнечные очки. Даже не знаю, что тут можно поделать». И Нэнси в отчаянии покачала головой. Ей не хватало слов.

Наконец человек из свиты Джексона нарушил молчание-«Послушайте, вы не знаете и половины правды», - сказал он Нэнси, выразительно подняв брови. Он улыбнулся, ожидая, что и она тоже рассмеется. Но она не рассмеялась. Нэнси холодно посмотрела на него. «Он - талант, - сказала она покидая своего собеседника, - и я думаю, что это все, что вы должны знать».

У шестерки фоторепортеров, освещавших это событие, была белая перчатка на одной руке.

Майкл покидал Белый дом в сопровождении экскорта из 9 полицейских мотоциклов, нескольких полицейских фургонов и конной полиции.

Возможно, в мае 1984 года Майкл Джексон и был героем Америки, но в июне события приняли иной оборот. Был оглашен план продажи билетов на тур «Победа», начинающийся концертом в Канзас-Сити 6 июля. Его предложили Джозеф Джексон, Дон Кинг и Чак Салливан. Они решили что все билеты будут стоить по 30 долларов и будут продаваться лотами, сразу 4. Их можно заказать, но это не гарантирует, что вы их получите. Имена заказавших будут заложены в компьютер, который случайным образом назовет имена счастливчиков. При этом имя должно быть написано на купоне, опубликованном в местных газетах. Таким образом, поклонники Джексона должны были выслать почтовый денежный перевод на 120 долларов, по 2 доллара за доставку каждого билета и купон, все это — в «стандартном конверте № 10» по адресу, указанному в рекламном объявлении.

Организаторы ожидали, что 12 млн поклонников вышлют — ни много ни мало — 1,5 млрд долларов почтовыми переводами, но лишь один из десяти заказчиков получит билеты. Чтобы участвовать в лотерее, перевод должен был быть выслан не позже чем за 2 недели до концерта. С отсрочкой возврата денег — от 4 до 6 недель — организаторы гастролей и Джексоны будут распоряжаться этими деньгами в течение 8 недель. Учитывая, что общая стоимость билетов — 144 млн долларов, 1,4 млрд подлежали возврату. Будучи положенными в банк, дающий в среднем 7% прибыли в месяц, эти деньги обеспечивали доход в 8 млн долларов в месяц, или 16 млн — за 2 месяца.

Представитель Джексонов Говард Блум заявил, что все полученные дивиденды пойдут на затраты по пересылке и оплате невыполненных заказов.

Билеты явно стоили слишком дорого даже для подростков из белого среднего класса, если они должны были приобретать их непременно 4. Было почти невозможно себе представить, чтобы наиболее верные поклонники Майкла — подростки из негритянского гетто — смогли позволить себе такую роскошь.

Билеты на концерты Rolling Stones или на Брюса Спрингстина в это время стоили по 16 долларов. Сам Майкл хотел, чтобы билеты стоили по 20 долларов, но, как всегда, он был в меньшинстве.

Даже если вы попадали в число счастливчиков, вы не знали об этом, а также о том, на какой из концертов вы пойдете, раньше, чем за 2 дня до него. В случае задержки доставки билеты вполне могли дойти до вас уже после концерта.

До оглашения этого плана Майкл и Джон Бранка встретились с братьями, чтобы отговорить их от него.

— Надо заработать как можно больше на билетах. Тут не существует никаких границ, — сказал один из братьев.

— Нет, — возражал ему Майкл. — Так не делается. Все начнет буксовать. Билеты не должны быть дороже 20 долларов. И идея с заказом по почте — ужасная.

Однако братья проголосовали против Майкла, пять голосов против одного.

— Ладно, хорошо, — решил Майкл, встретившись позже с Бранка и Дилео. — Это будут мои последние гастроли с братьями. Поэтому я не хочу, чтобы вы предпринимали что-либо. Я — просто один голос из 6. Пусть делают, что хотят. Это будет их последняя попытка.

— Но почему, Майкл? — допытывался Фрэнк Дилео. — Они все испортят.

— Потому что, если что-то пойдет не так, я ничего не хочу об этом слышать, — объяснил Майкл. — Ни от матери, ни от отца, ни от братьев. Пусть делают, как хотят, мое дело — сторона. Может быть, деньги, которые они на этом заработают, успокоят их.

С тех пор Майкл в личных беседах стал называть своих братьев «гремлинами». Он говорил: «Появляясь, они замечательно к тебе относятся, но, получив, что хотели, превращаются в монстров».

Когда план распространения билетов стал достоянием гласности, поклонники Джексонов, от океана до океана, были возмущены. Был проведен опрос по телефону, на вопрос: «Считаете ли вы, что поклонников Майкла Джексона обманули?» — 90% из 3000 опрошенных ответили «да».

Газеты выходили с редакционными статьями, клеймящими Джексонов: «Трудно не прийти к выводу, что организаторы гастролей, если не сами юные звезды, обманывают и используют своих многочисленных поклонников. Сообщалось, что все братья, включая Майкла, принимали участие в планировании гастролей. Если это так, то им следовало бы проявить больше уважения к своим поклонникам, которые сделали их богатыми и знаменитыми». Другие газеты по всей стране клеймили позором Джексонов, особенно Майкла, за эту возмутительную демонстрацию жадности. «Гастроли Джексонов посвящены не музыке. Они посвящаются высокомерию и жадности, — писала вашингтонская газета. — Зачем нужен этот имидж — против наркотиков, алкоголя, за гуманное отношение к животным, если сверху жирными буквами написано: «Отдавай свою копилку?»

Несмотря на это негодование, когда в канзасских газетах были напечатаны первые купоны, на рассвете собирались толпы поклонников, чтобы скорее приобрести их. Kansas City Times, чтобы удовлетворить спрос, выпустила дополнительно тираж в 20 тыс. экземпляров. Наготове были почтовые учреждения. Билеты стремительно раскупались.

Газеты продолжали клеймить Джексонов за алчность. Это было смертельно для имиджа Майкла как молодежного героя. Он становился объектом постоянных язвительных насмешек. «Что нашел врач при осмотре Брук Шилдс?» — «Вторую перчатку Майкла Джексона», — гласила популярная тогда шутка.

«Я никогда не хотел этих гастролей, — жаловался Майкл раздраженно. — И посмотрите, что получилось».

Фрэнк Дилео предложил Майклу, если он не хочет нанести урон своей карьере и репутации, занять позицию против алчности.

«Их не беспокоит твое будущее, — сказал Дилео про братьев Майкла. — Все, что их волнует, — это их настоящее. Заработать, сколько смогут, и пока могут. Твоя карьера должна прожить дольше этих гастролей. Их карьера может дольше не прожить».

Потом появилось открытое письмо в Dallas Morning News, которое привело Майкла в чувство. 11-летняя Ладонна Джонс писала, что копила по центу, чтобы увидеть шоу Майкла Джексона, но скорее всего не сможет собрать на 4 билета. Она спрашивала Майкла: «Как мог именно ты из всех людей оказаться таким эгоистичным?» Письмо расстроило его. Эгоизм и жажда наживы действительно были в центре планов этих гастролей, он понимал это. Разве его семья уже не заработала больше денег, чем большинство людей может заработать за всю свою жизнь? Однако потребовалось это грустное детское письмо, чтобы он начал действовать.

До сих пор ему не хотелось принимать никаких решений по поводу этих гастролей, но теперь Майкл осознал, что должен сделать это. «Хватит», — сказал он и созвал Джозефа, Дона Кинга и Чака Салливана.

«Измените политику по ценам на билеты. Это грабеж. Вы это знаете. Я это знаю. Измените ее. Или я не буду выступать», — заявил Майкл.

Они договорились, какой системы им придерживаться. Майкл похудел до 105 фунтов, таким истощенным он не был никогда. Его нормальный вес — 125 фунтов. Когда он с братьями прибыл в Бирмингем, штат Алабама, 26 июня на неделю для подготовки к гастролям, вид у него был такой, словно он переживал серьезнейший стресс. Зарегистрировавшись в гостинице, он ослабел настолько, что ему пришлось опереться на кого-нибудь из телохранителей. Когда шеф-повар пришел поприветствовать Джексона, телохранитель отпустил Майкла, и он чуть не упал. Казалось, что у него нет сил, даже чтобы ходить. Возможно, частично это можно было объяснить особенностями его диеты. По распоряжению Майкла его повар сикх Мани Сингх Кхалса держал его на диете из орехов кешью и пекан, трав, семян растений и приправ.

«Он совершенно здоровый парень, — говорил кузен Майкла Тим Уайтхед, сопровождавший братьев в поездках. — Люди не знают, что он — вегетарианец не потому, что мясо вредно, а потому, что он не хочет, чтобы животное было убито ради его обеда. Я часто удивляюсь, как он может жить, питаясь так скудно».

«Если бы я не должен был есть, чтобы жить, я бы вообще не ел», — сказал как-то Майкл своей матери.

Вечером того же дня состоялись трудные телефонные переговоры с братьями, поверенными и менеджерами. Когда они закончились, Майкл был вымотан до последней степени. Он зашел в грузовой лифт (он всегда ездил в грузовых лифтах, а не в обыкновенных), прислонился к стене и стал медленно сползать вниз. Кто-то попытался помочь ему, но он не мог стоять на ногах. «Оставьте меня в покое. Дайте отдохнуть пару секунд», — сказал он.

Свидетели подобных сцен стали поговаривать, что Майкл страдает нервным заболеванием, связанным с потерей аппетита, что не соответствовало истине, но со стороны было похоже на правду.

Пришло время объявить новую схему распространения билетов. Майкл провел пресс-конференцию накануне первого концерта. Опровергнув обвинения в алчности, он сообщил, что хочет пожертвовать все деньги, которые заработает во время этих гастролей, на благотворительность. Более того, в каждом городе почти по 2 000 билетов будут распределены бесплатно среди тех поклонников, которые не в состоянии купить себе билет.

«Мы долго работ&ти, чтобы сделать это шоу как можно лучше, — сказал Майкл. — Но мы знаем, что много ребят не могут приобрести билет. На днях я получил письмо от техасской девочки по имени Ладонна Джонс. Она копила деньги, подрабатывая, но при нынешней системе ей пришлось бы покупать 4 билета, что она не смогла бы сделать. Поэтому я попросил нашего продюсера продумать другую систему, не требующую 120-долларового денежного перевода. Было много разговоров по поводу того, что организаторы прокручивают деньги, полученные за непроданные билеты. Я попросил нашего продюсера как можно быстрее покончить с системой заказов билетов по почте, чтобы никому не приходилось платить, не получая билет сразу». Майкл сказал, что детали повой схемы продажи билетов «деньги — билет» будут сообщены в ближайшее время. Эта схема была введена в третьем по счету городе гастролей — Джэксонвилле.

Майкл не отвечал на вопросы. Его и братьев быстро окружили телохранители, и они словно испарились.

«Почему он решил пожертвовать все свои деньги на благотворительность?» — спросил репортер у Фрэнка Дилео. «Потому что он — отличный парень», — ответил Фрэнк.

Состояние Майкла, это время оценивалось в 75 млн долларов, жертвуя на благотворительность примерно от 3 до 5 млн, которые должен был заработать, он делал щедрый подарок, но не должен был из-за этого изменить свой образ жизни. Его братья, однако, не могли позволить себе столь благородного жеста.

Майкл договорился о 4 бесплатных билетах для Ладонны Джонс, по его просьбе лимузин привез ее на концерт. После шоу он встретился с ней.

«Майкл спросил, хорошие ли у нас были места, — рассказала девочка. — Они были не очень хорошие, но в любом случае это было здорово».

К этому времени Си-би-эс выпустило альбом Victory. Не считая концертного альбома 1981 г., это был первый альбом Джексонов за 4 года, его давно ждали. Одна из песен в нем — State of Shock — исполнялась дуэтом с Миком Джаггером. Это была не столько песня, сколько прославленный гитарный стиль «Rolling Stones». В альбоме были вещи, написанные всеми братьями, и у каждого из них были сольные вокальные партии. Таким образом, это был результат общей работы и прекрасный виниловый почин предстоящих гастролей.

Давно ожидаемый тур Victory стартовал в пятницу 6 июля 1984 года в Канзас-Сити, штат Миссури.

«Любой человек, посмотрев это шоу, станет лучше, — сказал Дон Кинг прессе. — Майкл Джексон перешагнул все земные границы. Люди всех рас, цветов кожи и убеждений ждут это турне. Это могло случиться только в Америке. Как я благодарен судьбе за то, что я — американец!»

«Кто-нибудь может заставить этого человека заткнуться? — спрашивал Джексон у своего друга. — Разве без него не хватает напряжения?»

Ко всем бедам прибавилась еще одна — из-за травмы ноги Джекки не мог выступать с братьями.

В день первого концерта 43 тысячи фанов начали собираться вокруг стадиона Arrowhead задолго до заката, загорая на одеялах и закусывая сэндвичами с курицей. На самом стадионе в это время 500 человек службы секьюрити и 1000 рабочих сцены готовились к концерту.

Идея шоу принадлежала самому Майклу. Высокотехничная компьютеризированная, в манере Джорджа Лукаса, сцена и система освещения стали визитной карточкой этого представления. Среди прочего, там была гидравлическая система, которая выдвигала сцену, представляя группу. Майкл был в узких брюках с вертикальными черно-белыми полосами «под зебру», расшитой блестками рубашке, белых носках, туфлях-«лодочках» в стиле 50-х и в белой перчатке, — словно появившуюся прямо из-под земли в слепящем свете двух сотен прожекторов.

Братья, видимые сначала только как силуэты, медленно, под барабанную дробь, спускались по лестнице, приближались к микрофонам, снимали свои солнечные очки и стремительно начинали первую песню — сочинение Майкла «Wanna Be Startin' Somethin'. Тут были лазеры, красные и зеленые, малиновые стробоскопы, фиолетовые дымовые шашки — магия, иллюзия и фейерверки. 18 песен программы раздавались из 100 мощнейших уличных колонок.

Странным образом, братья не исполняли ни одного номера из своего нового альбома Victory. Марлон объяснил, что Майкл отказался исполнять их вживую перед публикой.

«Тут есть кто-нибудь из Канзас-Сити?» — спросил Майкл толпу, которая ревом ответила ему.

Джермен исполнил 3 своих вещи, но был, казалось, не в форме и пел вяло. Сольные хиты Майкла приберегли напоследок. Он был в отличном голосе, более, чем когда-либо, настоящий вокалист. К концу шоу аудитория — матери с годовалыми детьми, тинейджеры со своими родителями, вместе черные и белые (белые преобладали) — была доведена до неистовства. Они испытывали чувство подлинного единения с Джексонами, несмотря на то что большинство из 43 тысяч зрителей должны были приноравливаться, чтобы увидеть искаженное изображение Джексонов на экранах, установленных в разных местах гигантского футбольного стадиона.

Было понятно, что эта публика платила неслыханную цену за билеты, чтобы увидеть лишь одного человека — Майкла Джексона. Благодаря его музыке (не говоря о достижениях техники) слава артиста достигла столь мифических размеров, что никто сейчас не мог с ним сравниться. Для его публики ни один из противоречивых слухов, о которых они читали или слышали за последние несколько месяцев, не имел значения по сравнению с тем фактом, что ОН, неоспоримая звезда, вышел сейчас на сцену, чтобы обратиться непосредственно к ним. Все, что сегодня было важно, — это талант Майкла, страсть, с которой он отдавался своей работе, их признание его искусства и то, как он исполнял этот невозможный обратный, скользящий словно по стеклу, шаг через всю сцену. Аудитория выражала свое признание оглушительным ревом, аплодисментами после каждой песни.

После первого же из трех концертов в Канзас-Сити стала очевидна тягостная правда: Майклу не стоило соглашаться на эти гастроли по многим причинам, не считая организационных трудностей. Он был сейчас лидером группы, частью которой он себя больше не ощущал. Как написал один из критиков, «Марлон, Джермен, Рэнди и Тито были похожи на незваных гостей на собственном празднике». Все чувствовали, несмотря на всю энергию его выступления, что Майкла сковывает настоящий страх — боязнь полностью затмить и этим унизить братьев своим электризующим присутствием. И в свете последних событий вас не оставляла мысль, что он не может дождаться конца этого феерического действа. В то же время его братья выступали с такой самоотдачей, словно это — их последний в жизни шанс.

Слова Джермена в его интервью пролили немного света на ту ревность и разлад между братьями, которые расцвели пышным цветом:

«Хотя Майкл очень талантлив, львиная доля его успеха — от удачи и везения. На его месте оказался он, но очень просто мог оказаться и я. Но я сейчас делаю массу вещей. Я — самый энергичный из братьев. И я останусь им, когда они займутся каждый своим делом».

Ни на секунду, казалось, братья не имели общих ценностей и равных достижений с главной звездой их группы. И ни на секунду не могло показаться, что Майкл хочет работать с ними дольше, чем он был вынужден. Стараясь доказать свою лояльность семье, Майкл отдалялся от нес еще дальше. И, может быть, он потерял при этом частичку своей души. Наверняка почувствовал, что потерял что-то, когда Джеймс Браун, один из его кумиров, отклонил его предложение выступить вместе в «Мэдисон сквер гарден» в Нью-Йорке. Всегда бывший для Майкла примером, он счел, что цены на билеты столь высоки, что на концерт не сможет прийти большинство черных поклонников его группы. Браун отказался выступить в знак протеста.

Это должно было причинить боль Майклу и заставить его задуматься.

Агония тура Victory продолжалась до 9 декабря — то же шоу, те же слова на каждом выступлении. Майкл — не импровизатор. Во время концерта придерживается схемы и редко отходит от нее. Брюс Спрингстин посетил концерт Джексонов в Филадельфии, после шоу они беседовали с Майклом за кулисами.

— Вы разговариваете с людьми во время ваших концертов? — спросил его Джексон. — Я слышал, что вы делаете это.

— Да, я рассказываю им истории, — ответил Брюс. — Я выяснил, что людям это нравится. Им нравится слышать ваш голос не только во время пения. Они сходят с ума от того, что вы просто говорите.

Майкл пожал плечами:

— О, я никогда не мог делать этого. Мне кажется, тогда люди узнают про меня то, чего они не должны знать.

Чем ближе было окончание гастролей, тем с большим нетерпением Майкл ждал этого.

«Мы планировали, что эти гастроли станут величайшими в истории, — сказал позже Джозеф. — Но вмешались посторонние. Скоро братья стали друг для друга как кость в горле».

В начале гастролей была договоренность, что в автобусе Джексонов путешествуют только братья. После одного из концертов Майкл появился с Эмми Льюисом. Братья были недовольны. Еще до начала второй половины гастролей братья уже путешествовали по городам в отдельных автобусах и лимузинах — Джекки (на костылях, присоединившийся к братьям к середине тура, не выступавший с ними), Марлон, Рэнди и Тито в одном автобусе, Джермен и Майкл — порознь. При перелетах все братья пользовались коммерческими авиалиниями, Майкл предпочитал небольшой реактивный самолет, напомнив некоторым обозревателям времена, когда группа Supremes передвигалась на «Кадиллаке», а Дайа-ну Росс возил шофер на лимузине. Пару раз муж Пиа Задоры мультимиллионер Мешулам Риклис, друживший с Джексонами, позволял братьям воспользоваться своим личным самолетом. В Нью-Йорке группа должна была на вертолете добраться до стадиона Giants, условились, что в вертолете не будет посторонних. Майкл появился в обществе сына Джона Леннона — Джулиана. Братья обменялись злобными взглядами.

Гастроли могут быть источником огромного стресса и ощущения одиночества даже при самых лучших обстоятельствах. Чувствовать себя в изоляции от людей, с которыми ты выходишь на сцену, отгородиться от своей семьи — все это должно было и внутренне опустошить столь ранимого человека, как Майкл. Беду семьи, начавшей распадаться, гастроли только увеличили. В одном из городов Майкл, страдавший истощением и обезвоживанием организма, вынужден был прибегнуть к помощи врача.

Вероятно, из-за напряжения с ним все труднее становилось находить общий язык. Некоторые из его требований казались за рамками разумного. Где-то он грозился не выйти на сцену, если не будет уволен один из журналистов, освещавших гастроли. Некоторые строки его публикаций не понравилось Майклу. Братья угрозу проигнорировали. В самую последнюю минуту перед шоу Фрэнк Дилео объявил, что Майкл не появится, если не будет гарантии отставки этого человека. Он был уволен.

«Он — примадонна, — заметил один из свидетелей закулисных интриг гастролей. — Он еще хуже своей наставницы — Дайаны Росс».

Майкл почти все время был один и развлекал себя днем тем, что делал домашние видео с самим собой в разных ситуациях. В Мичигане отправился в полицейский участок, чтобы сделать видео с 30 офицерами полиции — он любит видеть себя в окружении людей в униформе. Офицер полиции .Аллан Буз вспоминал об этом: «Он сидел в глубине микроавтобуса, словно маленькая испуганная ласка. Я подумал: «Это не может быть человек, сколотивший столько бабок, выступая на сцене». Он выглядел так, словно готов в любой момент расплакаться. Кто-то может сказать, что он смахивает на голубого, но я бы так никогда не сказал. Он выглядел хрупким, почти хилым. Но у него по-настоящему большая рука. Я — здоровый парень, но, когда мы пожимали руки, моя утонула в его пятерне».

Во время гастролей к Джексонам обратился продюсер, который хотел за несколько миллионов получить право снять их шоу и выпустить его на видео после окончания тура. Они решили проголосовать. Все были за видео — и за миллионы, кроме Майкла. Он угрожал, что не будет выступать, если они заключат сделку. Отныне никто не должен был снимать шоу. Предложение было отклонено.

Три дня спустя, выйдя на сцену, братья обнаружили, что кругом установлены камеры. Марлон, танцуя, чуть не столкнул одну из них. Было очевидно, что Майкл сам договорился о видеосъемке шоу.

«Я дам вам копии, не волнуйтесь», — пообещал он, когда все накинулись на него после концерта. Но они так и не увидели копий.

Братья останавливались в отелях на разных этажах. Они отказывались говорить друг с другом по дороге на стадионы. Каждый раз, когда назначалась встреча по какому-нибудь поводу, ей предшествовали переговоры внутри разных фракций, в которых участвовали два адвоката Майкла, адвокат Джермена и два адвоката, представлявшие остальных братьев.

«Это была катастрофа, — рассказывал давний друг семьи Джойс Маккрэй. — Это было кульминацией самого поразительного опыта, который Майкл пережил со своей семьей. Его невероятный успех воздействовал на всех членов семьи. Некоторые люди завистливы. Было отрицание, была вся гамма человеческих эмоций. Больше всего задет был Джекки, считая, что это он вывел Майкла в звезды. Он еще и самый старший. Есть версия, что это он «создал» Майкла Джексона».

Пятеро братьев Джексонов — Джекки, Тито, Марлон, Джермен и Рэнди — спешили убедиться, что они получат свои 75% с продажи билетов не позже чем через сутки после каждого концерта (Джекки заработал миллионы, хотя не выступал с ними). Майкл проводил гораздо больше времени со своим удавом по имени Мускулы, чем с братьями.

«Фрэнк Дилео до смерти боялся этого проклятого удава, — рассказывал один из приближенных. — Как-то Майкл стал травить его удавом в номере отеля. Фрэнк был так напуган, что достал пистолет и чуть не пристрелил эту чертову штуку. Майкл вскрикнул в ужасе, телохранитель сбил Фрэнка с нот и отобрал у него пистолет. Больше Майкл не пытался проделать что-либо подобное».

Поддержание костюмов Джексонов, созданных Биллом Виттеном и оцененных в полмиллиона долларов, в порядке, чистыми и выглаженными, было всегда сложной задачей, никогда, однако, не беспокоившей братьев. Обычно они покидали концертный зал в костюмах, сшитых из дорогих тканей и украшенных металлом, стеклом, люрексом, спандексом, кожей и бисером. Приехав в отель, они разоблачались и укладывали костюмы в контейнер. Его отправляли к костюмерше Мэри Джейн Вензел, которая смотрела, нет ли пятен, оторвавшихся блесток, и приводила их в порядок. Братьям не приходилось даже заботиться о своем нижнем белье — это было заботой Вензел, своей обуви (черные туфли от Басе Виджанс у Майкла и сапоги — у остальных), ремнях, шляпах, перчатках и носках. Все, о чем им приходилось заботиться, — это выступления и общение друг с другом, что было непростым делом.

Гастроли наконец подходили к концу. Были объявлены даты трех заключительных концертов в Лос-Анджелесе. Билеты на них были быстро распроданы. Полный энтузиазма, Фрэнк Дилео считал, что нужно провести еще три концерта. Превосходный продюсер грамзаписи, в концертной деятельности он был новичком. Майкл не был любителем; ему были известны тонкости и концертного бизнеса, и грамзаписи. Он был таким опытным профессионалом, что к этому времени вполне мог продюсировать самого себя.

«Фрэнк, ты уверен, что эти три концерта будут выкуплены?» — спросил Майкл.

Фрэнк ответил, что уверен.

«Что-то я сомневаюсь в этом. Лучше бы так оно и было, Фрэнк. — предупредил его Майкл. — А то я очень расстроюсь. Я не люблю играть на пустых стадионах».

Майкл считал, что Дилео должен объявлять прессе каждый из дополнительных концертов по одному. Если концерт будет выкуплен, можно объявлять следующий. Но Фрэнк решил анонсировать все три дополнительных концерта одновременно, это больше впечатляло.

В конце концов были полностью выкуплены только пять концертов. На шестое, заключительное шоу тысячи билетов не были распроданы, к большому разочарованию всех в лагере Джексонов.

«Я предчувствовал что-то в этом духе. Я не выйду выступать на полупустой стадион, — пригрозил Майкл. — Кто-нибудь должен что-то придумать, и побыстрее».

Все, кто хоть отдаленно был знаком с Джексонами, получили сотни билетов для распространения среди друзей бесплатно. Билеты раздавались знакомым и дальним родственникам. Фрэнк Дилео вручал билеты представителям компаний грамзаписи и их женам. Ирвинг Азофф дарил их работникам МСА Records и их семьям. Норман Винтер раздавал их всем ученикам частной школы, в которой училась его дочь.

«И Майкл Джексон сел в лужу, чего никто не ожидал, — заметил один из обозревателей. — Он сам не раздал ни одного билета, потому что слишком сходил с ума от разочарования, которое принесла всем эта ситуация. Это было его последним шоу вместе с братьями, они бесплатно раздавали билеты всем желающим. Что за окончание для тура Victory».

«Это унизительно, — сказал Майкл своему знакомому. — И во всем виноват Фрэнк. Ему конец. Он уволен. Так ему и надо».

И хотя на этот раз он его не уволил, не разговаривал с мим много недель.

Еще более усугубили атмосферу в конце гастролей разногласия из-за недоразумения с гастрольными деньгами, свя-шнными с Чаком Салливаном, что поставило концерты в Лос-Анджелесе под угрозу срыва. Вальяжный Дон Кинг провел пресс-конференцию, чтобы объявить, что Джексоны все-гаки выступят там, и праздновал победу над «алчностью» Салливана. Тот аннулировал обещанный Джексонам аккредитив на 24 млн долларов через 2 недели после начала гастролей. Салливан, потерпев убытки на 4 млн долларов к моменту перемещения тура на Западное побережье, заболел сердечным недомоганием, как он сказал, в результате тура Victory и распрей с Джексонами из-за денег. Даже адвокат Салливана Джим Мюррей признал, что он «довел кое-что до абсолютно пикового положения».

Во время пресс-конференции Дон Кинг продолжал приписывать Джексонам высшие человеческие достоинства и обрушился на прессу за «очернительство» их в последние месяцы. Он назвал «умеренной» 30-долларовую цену билетов. Рассказывал о своих «чудесных взаимоотношениях со всеми братьями, особенно с Майклом». Неделю спустя большое жюри в Нью-Йорке обвинило Кинга в 23 случаях сокрытия доходов.

8 последнюю неделю гастролей Джозеф и Дон Кинг начали строить планы продолжения тура Victory в Европе.

«Мы с Доном Кингом планировали турне по всему миру. Майкл знал об этом», — скажет Джозеф позже. Когда Майкл услышал об этих намерениях, он передал им через Дилео краткое послание: «Забудьте об этом».

9 декабря 1984 г. Майкл со сцены объявил всем: «Это паше последнее шоу и последнее выступление вместе. Мы были вместе долгих 20 лет, и мы любим вас всех». Братья изумленно посмотрели на него, словно это было для них новостью.

После этого представления в Лос-Анджелесе Фрэнк Дилео, отзывавшийся обо всех участниках гастролей как о банде, способной стрелять только в спину», протянул руку Дону Кингу, поздравляя его.

«Приятно было работать с вами, — сказал он, формально пожав ему руку. И добавил саркастически: — Может быть, мы встретимся когда-нибудь в баре».

За кулисами репортер спросил Майкла: «Как долго вы с Фрэнком Дилео?»

Майкл посмотрел на него ледяным взглядом: «вам надо было спросить, как долго он со мной».

«Невозможно себе представить, чтобы такой великий человек, как Майкл Джексон, относился так к своей семье, — разглагольствовал Дон Кинг. — Он считает, что его отец был не прав по отношению к нему. Может быть, отец и был в чем-то не прав, но он был чертовки прав во многом!»

Последние замечания Дона Кинга вряд ли вернули ему расположение Майкла. Он сказал: «Что Майкл должен понять, так это то, что он ниггер. Неважно, насколько хорошо он умеет петь или танцевать. Все равно, как бы он ни гарцевал. Он — мировая мегазвезда, но все равно он останется ме-газвездой-ниггером. Он должен признать этот факт. Не только понять это, он должен признать и принять это и продемонстрировать, что он хочет быть ниггером. Зачем? Чтобы показать, что ниггер способен на это».

Дон Кинг стал для Майкла Джексона худшим из кошмаров. Майкл пожертвовал все доходы от тура Victory — почти 5 млн долларов — Фонду Мартелла по исследованиям в области онкологии, Единому Фонду негритянских колледжей и Лагерям летнего отдыха Рональда Макдональда. Европейские гастроли Джексонов не состоялись. Когда Майкл писал о туре Victory в своей автобиографии, он не упомянул о Доне Кинге, Джозефе и Кэтрин, Чаке Салливане и других главных действующих лицах по ту сторону кулис.

О своих братьях Майкл писал ностальгически-слащаво: «Это было прекрасное чувство — играть снова с моими братьями. Мы снова были все вместе. Я наслаждался гастролями».

Вот что он поверил бумаге, но, вполне очевидно, на душе у него было иное. Хотел или не хотел он признать это публично, настоящей победой для Майкла стало то, что Джексоны прекратили свое существование как действующая группа.

Их будущее в качестве семьи тоже не обещало ничего хорошего.