Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля

Глава 4

Начало 70-х — время наиболее значительных преобразований в Motown Records с момента основания. Хотя компания еще выпускала первоклассную поп-музыку и блюзы, та схема, по которой она до сих пор работала и добивалась успеха, начинала мешать ее исполнителям.

Некоторые известные артисты между собой жаловались на конвейерный метод записи хитов. Конец 60-х был, безусловно, временем перемен как социальных, так и политических, и это не могло не отразиться на поп-музыке. Чтобы идти в ногу со временем, многие компании постепенно разрывали договоры со своими штатными сочинителями и заключали новые с модными певцами и группами, которые писали и исполняли собственную музыку, отражавшую свободу, которую принесла новая эпоха.

Некоторые исполнители Motown жаждали творческой свободы. Стив Уандер и Марвин Гэй были главными зачинщиками. Оба не хотели мириться с тем «производством» музыки, которое предлагала Motown: исполнять песни штатных сочинителей и продюсеров, таких, как Смоки Робинсон и Норман Витфилд. Они получали огромные суммы с потиражных, хотя им совсем не приходилось маяться по гастролям.

Музыка вовсе не была основной причиной, по которой глава Motown решил перевести свою компанию из Детройта в Лос-Анджелес. Горди уехал так далеко от своих мичиганских корней потому, что его манил к себе серебряный жран. Он хотел попасть в кинематограф, его протеже Дайана Росс-должна была стать его «входным билетом».

Детально продумывая свой переезд на запад, Горди был верен себе. Он воспользовался возможностью «почистить» дом. Сотрудники компании, считавшиеся «мертвым грузом», должны были остаться в Городе моторов, лучшие могли сохранить свои должности, но только если были согласны отправиться в Лос-Анджелес.

Многим казалось, отправиться в Лос-Анджелес — что лететь на Луну. Безусловно, между Детройтом и городом Ангелов была большая разница. Детройт тогда, впрочем, как и сейчас, был рабочим городом. Независимо от того, какую известность обрела Motown, в основном ее музыканты играли ради любви к искусству, а не ради славы. Признаком успеха в жизни — был двухэтажный кирпичный дом с припаркованными рядом машинами последних моделей. В Лос-Анджелесе дом, стоящий на склоне Голливуд-Хиллз или на побережье, и купленный в рассрочку «Мерседес» могли считаться признаком, весьма умеренного успеха.

Хотя кинематограф соблазнил Горди переехать на Западное побережье, наболевший вопрос о развитии в деятельности компании музыкального направления стоял остро. В 60-е годы Motown была достаточно мощной, и это позволило ей с успехом перейти в следующее десятилетие, чего совсем нельзя сказать о годах 70-х, которые принесли Берри Горди много трудностей. Новый стиль группы Sly Stone's оказал большое влияние на черную музыку и даже стала перенимать его. К тому же они просто старели, уже больше не были модными. Дела расстроились. Дайана Росс серьезно готовилась к личной карьере, что не предвещало ничего хорошего для Supre-mes. Многие звезды Motown были оставлены в Детройте. Сейчас больше чем когда-либо компания нуждалась в «притоке свежей крови», нужно было предпринимать что-то, соответствующее духу времени, но не противоречащее ее традициям.

Когда Берри Горди увидел запись, сделанную в Детройте на прослушивании Джексонов, он понял, что это как раз «то, что доктор прописал». С этой группой Motown сможет вступить в новую музыкальную эру, где будет место хитам, которые пишут штатные сочинители компании. Эти ребята не хотели писать собственных песен, она мечтали быть просто звездами. Горди так скучал по недавним еще временам, когда Стив Уандер думал только о том, чтобы петь, а не о том, чтобы публиковать свои произведения.

Заключение контракта с группой, которая бы полностью зависела от материалов, предоставляемых ей Motown, оправдало бы старания Горди по крайней мере еще на несколько лет.

К 1969 году отделение компании на Западном побережье работало под руководством штатного автора и продюсера компании Дека Ричардса. Среди его обязанностей был поиск новых талантливых авторов и исполнителей. В этом году партнеры Берри Горди познакомили Ричардса с двумя молодыми сочинителями — это были Фредди Перрен и Фоне Ми-зелл.

«В то время я много думал о том вкладе, который внес в Motown», — говорил Ричарде. Он написал и выпустил многие лучшие вещи Дайаны Росс и Supremes, Temptations и Марта и Vandellas. «Я не был единственным белым человеком в компании, были еще двое, но я был единственным, кто работал на себя, а не на кого-то другого. Как и в любой компании звукозаписи, у нас было много мелких интриг, сколько я видел разного в отношениях между черными и белыми партнерами. Оглядываясь назад, я думаю, что было бы гораздо лучше, если бы мне предоставили возможность просто работать в полную силу и оценивали бы меня только по моей работе, а не вынуждали принимать участие во всей этой политике».

Дек Ричарде услышал, что Бобби Тайлер «открыл» молодежную группу и записывал ее в Детройте. Тайлер делал в то время хорошие песни, но не было среди них хита. «Мы пробовали много всякого разного, но никак не могли найти правильного направления, — вспоминал Бобби. — Я пытался сделать с ними несколько песен группы Temptations, некоторые песни Стива Уандера и кое-что еще. И песни были хорошие, и ребята талантливые, но что-то не получалось — хита не выходило».

Дек Ричарде и Берри Горди были довольно близкими друзьями на протяжении последних нескольких лет. У Ри-чардса даже была специальная телефонная линия, которой мог пользоваться только Горди. Всегда переполненный новыми идеями, он мог позвонить в любое время суток.

Ричарде был частью коллектива сочинителей-продюсеров Motown, который назывался Клан. Клану принадлежали такие известные хиты компании, как, например, «Ребенок любви». Насколько высоко ценил Горди работу, которую выполнял Клан, настолько он был утомлен бесконечными конфликтами, возникавшими при сотрудничестве одаренных авторов и продюсеров. Когда Ричарде предложил объединить Мизелла и Перрена в одну группу с Холландами и Дозье, Берри не пришел в восторг от этой идеи. Последние и Motown вели в это время дорогостоящую судебную тяжбу. Автор-ско-продюсерская группа считала, что ей должны были дать часть акций компании, так как ей принадлежало авторство многих наиболее известных хитов. Но рядом с ними работали и другие авторы и продюсеры, которые также вложили много труда в развитие Motown, и никто из них не имел акций.

«Горди не хотел появления никаких новых закулисных суперзвезд», — считал Фредди Перрен.

Наконец Горди смягчился и на протяжении следующих трех месяцев Ричарде, Перрен и Мизелл вместе работали над песней I Want То Be Free для Глэдис Найт и группы Pips. Ричарде был первым продюсером, записавшим их в 1967 году, когда они заключили контракт с Motown, но эти песни никогда не вышли в свет.

«Дек сказал, — отмечал Фредди Перрен, — что один из способов сразу попасть в центр внимания в Motown — найти исполнителя, находящегося в простое, и написать хит для него. Так мы и решили сделать». На протяжении достаточно длительного времени у Глэдис не было хитов.

Тем временем Берри пригласил Дека на шоу «Пятерки Джексонов» в Дэйзи. Это произвело на него большое впечатление. Судьба начала поворачиваться лицом. Когда Дек сыграл Берри мелодию из I Want То Be Free, ему она очень понравилась. «Это могло бы идеально подойти «для ребят из Гэри», — сказал он. «Берри некоторое время думал об этом номере, - вспоминал Дек. - Он начинал нравиться ему. Я хотел вовлечь в это Берри по двум причинам. Во-первых, потому, что он был великолепным композитором, во-вторых — у него было некоторое влияние на компанию. Он был постоянно занят творчеством. Наконец я сказал: «Послушай, Берри, почему бы тебе действительно не включиться в это дело?» Он ответил: «Хорошо. Кое-что я сделаю. Я прослушаю и выскажу свое мнение». Это было как раз то, что нужно. У Берри был очень богатый опыт, и теперь он был к нашим услугам».

Дек решил сделать группу, в которую входили Мизелл, Пиррен, он сам и Горди, корпорацией, что будет поддерживать демократическое начало, исключать возможность личного влияния. И гарантирует ко всем справедливое отношение. Доход был поделен так: Ричарде получает 50%, так как это была его идея, кроме того, он был не только композитором, но и продюсером; Фредди и Фоне делят поровну 40%, Берри получает 10%. К сожалению, в последующие годы большинство лучших работ Дека Ричардса выходило под именем корпорации, что означало, что он лично никогда не получил должного признания за свои лучшие произведения. «Когда запись инструментовки была практически закончена, — вспоминает Ричарде, — пришло время репетировать вокал с ребятами, чтобы подготовиться для записи. Мальчики пришли в дом к Берри, чтобы наладить отношения, поговорить о песне. Потом начали репетировать в моей квартире в Вест-Голливуд. Они невероятно упорно работали над этим номером — от шести до двенадцати часов в день. Я привозил их к себе и отвозил домой. Это была тяжелая работа».

Майкл рассказывал, что, когда ему было 11 лет, он иногда садился на скамейку и наблюдал за детьми, играющими в парке напротив Motown. «Я смотрел на них с огромным удивлением. Я даже не мог представить себе такую свободу, возможность столь беззаботно проводить время, и больше всего на свете мечтал я о такой свободе, о том, чтобы просто уйти и быть таким, как они. Когда ты маленький и тебе приходится работать, мир может показаться очень несправедливым», — подчеркивал он.

Но и работая, Майкл не лишал себя развлечений в студии, когда ему это удавалось. «Майкл был во многом похож на других детей, — отмечает Фредди Перрен. — Например, иногда брал лист бумаги с прикрепленным к нему скотчем, подходил к тебе со словами «Привет, как дела», а сам в это время приклеивал к твоей спине этот листок с надписью «Дай мне под зад» или что-нибудь в этом роде».

«После того как я отвозил ребят домой, — рассказывал Дек, — я прослушивай запись сегодняшней работы вместе с Берри, он давал комментарии и советы. Потом мы дорабатывали материал. Работа велась очень тщательно. В результате мы переименовали песню в I Want То Be Free.

Самая большая проблема с Джексонами была не в их желании или нежелании работать. Работать они хотели всегда и делали это с удовольствием. Трудность была в том, что ты должен был быть для них преподавателем фонетики и английского языка, правильное произношение слов было для них весьма сложным. Мы должны были многократно повторять слова, одно за другим. Майкл, как и его братья, проглатывали звуки, произносили нечетко. Он больше думал о танцах или о чем угодно, но только не о словах. Я говорил ему: «Майкл, мне нужны все эти ноты, каждая из них». Что касается пения, мелодии, он был замечателен. Мы оказывали на него давление, потому что когда тебе попадается такой потрясающий ребенок, ты хочешь, чтобы он был еще лучше. Я думал, если в «сыром» виде он столь великолепен, какой же он будет, если его «отполировать».

«Я помню, что Дек Ричарде был одним из первых моих учителей, — говорил Майкл. — Боже мой, мы потратили столько времени на эту песню. Он был со мной очень терпелив, со всеми нами. Снова, и снова, и снова — я думаю, мы переписывали эту песню раз сто. Я даже не представлял, что запись может быть такой тяжелой работой. Помню, как я засыпал у микрофона. Я уже не верил, что это когда-нибудь может закончиться. Когда у меня возникла надежда, что мы закончили, оказывалось, что мы опять должны что-то переделывать».

«Это было время, когда я начал понимать философию Motown — записывать песню до тех пор, пока она не будет доведена до идеального качества. — Джермен добавил: — Мы все говорили друг другу: «Ну хватит, песня уже достаточно хороша». Но компания никогда не была удовлетворена, до тех пор, пока песня не была доведена до совершенства. Когда мы закончили I Want То Be Free, она была более чем идеальной. Она была невероятной».

Заключительный этап записи этой песни продолжался до двух часов ночи. «По всей видимости, это был самый дорогой сингл в истории Motown, — напомнил Дек Ричарде. — Он стоил порядка 10 тысяч долларов. В то время затраты на один сингл в Компании составляли в среднем 2—3 тысячи. Мы продолжали прибавлять и вычитать до самого конца. Мой личный вклад в песню начался с гитары, но в последний момент я захотел добавить фортепиано. Я обратился к Фредди и Фонсу, чтобы они приняли участие и пробежались пальцем по клавиатуре — тогда песня по-настоящему оживет».

Наконец запись была завершена. 2 октября 1969 г. после заключительного монтажа песни Берри спросил Дека, как лучше написать название группы на обложке пластинки. Дек считал, что группа должна называться Jackson 5, и пятерка должна быть написана цифрой. Берри согласился, что отныне группа так и должна называться. В это время Джекки было 18, Тито 15, Джермену 14, Марлону 12, а Майклу 11 лет.

«Я был в восторге от песни I Want То Be Free, — говорил Дек, — никогда не забуду, что первым человеком, которому я дал послушать ее, был Стив Уандер. Я относился к нему с большим уважением, мы были друзьями. Все остальные находились под слишком сильным влиянием Берри, и я не мог им доверять по-настоящему. Стив внимательно послушал и сказал: «Знаешь, мне не понравились барабаны». Я засмеялся — на всех не угодишь».

Пока отец и братья Майкла переезжали из отеля в отель, сам он в октябре 1969-го жил в доме Дайаны Росс.

«Все было просчитано. Я хотел, чтобы Майкл был рядом с ней, — объяснил однажды Берри Горди. — Люди думают, что он случайно оказался там, но это совсем не так. Я хотел, чтобы Дайана научила мальчика всему, чему могла. Я не рассчитывал, что она уделит Майклу много внимания. Она была очень занята в то время — много гастролировала с Supremes. Дайана — человек, который оказывает на окружающих большое влияние. Я знал, что Майкл научится чему-нибудь в любом случае, только оттого, что находится рядом с ней, когда она дома.

Дайана говорила, что Майкл чем-то напоминал ей ее саму в 11 лет. Он был столь же любознателен, сколько и талантлив. Она была такой же, когда я встретил ее. Тогда ей было 16. Когда я спросил ее, можно ли Майкл поживет у нее, она сразу согласилась и сказала, что ей будет приятно заботиться о ком-то, кроме себя самой».

Так же, как Джозеф был подвержен влиянию Берри, его сын во всем учился у Дайаны Росс. Она очень хотела помочь, но настолько была занята своей карьерой, что едва ли была в состоянии исполнять роль приемной матери. Единственное, что имело значение в ее жизни и окружении, — шоу-бизнес. «Ты будешь великой звездой», — постоянно повторяла она Майклу. Мальчик очень нравился ей, и она произносила эти слова с самыми лучшими намерениями. Но желание стать звездой, настоящей звездой слишком долго было главной целью ее жизни. Она, к сожалению, не была тем человеком, который мог показать ему подлинные жизненные ценности.

Весь октябрь Дайана оставалась дома, но была очень занята. Она терпела присутствие Майкла в своем доме только потому, что Берри попросил ее об этом. Для нее это было очень беспокойное время. Она собиралась уйти из группы Supremes и начать самостоятельную карьеру. Она работала над этим долгие годы, и теперь ей не терпелось внести личный вклад в шоу-бизнес. В это время у нее был очень сложный роман с Берри. Майкл, безусловно, слышал множество ссор

МАЙКЛ ДЖЕКСОН, жизнь короля 59

между ними, а потом видел, как они улыбались и любезничали друг с другом перед репортерами. Он многое узнавал о кухне шоу-бизнеса, но только время покажет, как это отразилось на нем.

Днем Майкл ходил в школу, а по вечерам до поздней ночи записывался в студии. Теперь он настаивает, чтобы, когда жил у Дайаны, она вводила его в мир искусства. На самом деле Кэтрин вдохновила его на занятия рисованием. Когда она бьь.а маленькой, то научилась делать зарисовки, писать этюды, чтобы хоть как-то скрасить свою трудную жизнь, когда она болела полиомиелитом.

«Почти каждый день мы ходили покупать карандаши и краски, — писал Майкл о Дайане в автобиографии, хотя на самом деле это мало походило на правду. — Если мы не рисовали, то ходили в музеи».

Майкл говорит, что Дайана познакомила его с работами Микеланджело и Дега, что и стало началом его огромного интереса к искусству.

«Она никогда даже не слышала ни о каком Микеланджело, пока не вышла за меня замуж в 1971 году», — заявил однажды Боб Зильберштейн, ее бывший муж.

Возможно, Майкл просто принял невнимание к себе за интерес («Вот краски, мальчик, иди порисуй, не мешай мне»).

«Майкл, видимо, действительно считал, что именно Дайана научила его рисовать, — сказала однажды Вирджиния Хар-рис, близкий друг семьи Джексонов, которая когда-то была хорошо знакома с Дайаной Росс. — Это было очень великодушно с ее стороны разрешить Майклу жить у нее в доме. Марлон тоже провел там неделю. Но даже теперь, спустя много лет, Майкл все еще хочет верить, что они с Дайаной были большими друзьями. Когда он был маленький, он очень идеализировал ее. Он не хочет расстаться со своими фантастическими воспоминаниями, несмотря на то что для них нет никакого основания».

Очарованность Майкла Дайаной продолжалась долгие годы. Она была звездой, и он постоянно учился у нее. «Я помню, как просто сидел в углу и наблюдал за ее движениями, — вспоминал Майкл. — Она владела искусством движения. Вы когда-нибудь видели ее жесты, как работают ее руки? Я был... — запнулся он, пытаясь подобрать правильное слово, — я был заворожен ею. Целыми днями, когда не репетировал свои песни, я слушал ее. Однажды наблюдал, как она репетировала перед зеркалом. Она не заметила этого. Я изучал ее - как она движется, как поет и, вообще, какая она. Потом я ей сказал: «Дайана, я хочу быть таким, как ты». А она ответила: «Будь самим собой, и ты будешь великой звездой».

Одиннадцатилетний Майкл чувствовал себя очень одиноко во время своего месячного пребывания в доме Дайаны Росс. Он очень скучал по матери и без конца звонил ей.

«Кэтрин очень волновалась, когда Майкл жил у Дайаны, — рассказывает приятельница его матери, пожелавшая не называть себя. — Кэтрин беспокоилась из-за образа жизни, который вела певица. Она боялась, что это может оказать плохое влияние на сына. Кроме того, Кэтрин очень мало знала о Росс, только как о звезде с репутацией эгоистки, и могла только фантазировать, как проходит жизнь ее сына в ее доме и как он с этим справляется. Она должна была быть святой, чтобы не думать о том, каким жизненным ценностям учит ее сына Дайана».

Более того, Росс не очень хотела говорить с Кэтрин напрямую. Когда та звонила, чтобы узнать, как сын, ей приходилось беседовать с кем-нибудь из прислуги, если Майкл не мог подойти к телефону. Дайана обычно не брала трубку. В то время у нее еще не было собственных детей, ей было трудно понять материнское беспокойство.

Волнения Кэтрин о буйных вечеринках в доме Дайаны были напрасны. Она в то время практически ни с кем не общалась, рано ложилась спать и рано вставала, чтобы успеть сделать все дела. Возможно, она не уделяла Майклу достаточного внимания, когда он жил у нее, но не могла сделать мальчику ничего плохого.

Звездный час Майкла и его братьев был близок. I Want You Back была выпущена в октябре 1969-го. Нельзя сказать, чтобы эта песня сразу стала хитом. В рейтинге ста лучших песен она заняла 90-е место. Motown пришлось хорошо поработать, чтобы диск-жокеи начали активно крутить магазины продавать пластинки.

Через десять недель, 31 января 70-го года, песня вышла на первое место. Это был прорыв для Майкла и его старших братьев — они завоевали любовь и восхищение в сердцах белых американцев среднего класса. Среди черного населения песня тоже пользовалась большой популярностью.

Так же, как Supremes в шестидесятых, Джексоны представляли чистую, задушевную негритянскую музыку соул, которая легко воспринималась и запоминалась.

Пластинка продержалась на первом месте всего неделю, но продолжала пользоваться успехом: в США было продано 2 060 711 штук, четыре миллиона — за границей.

«I Want You Back, вероятно, лучшая поп-пластинка, когда-либо выпущенная Motown», - писал Дон Вэйлер в своей книге «История Motown».

По словам Майкла, им говорили, что ни одна группа не начинала так здорово, как они.

Когда появилась эта песня, группа изменила свой имидж. Сюзанн де Пасс, которая теперь была президентом Motown по продукции, отвечала за новые костюмы и прически мальчиков. Лучшие стилисты работали над внешностью каждого из братьев. Знаменитой школы мастерства, в которой раньше обучали уличных мальчишек изысканным манерам, больше не было после переезда компании в Лос-Анджелес.

18 октября 1969 года был знаменательным днем для группы — Джексоны впервые появились на национальном телевидении в передаче The Hollywood Palace, которую вела Дайана Росс. За сценой, как всегда, отец напутствовал сыновей. Майкл вспоминал, что Джозефа можно было очень легко вывести из терпения, он всегда повторял одно и то же по тысяче раз. В этот вечер, рассказывал Джек Луис, художник по декорациям канала Эй-би-си, глава семьи был более возбужден, чем обычно, он метался по сцене, как лев. «Я не сомневаюсь^ что он нервничал больше, чем ребята. Они были в полном восторге от того, что прорвались. Дайана Росс все время уходила за сцену и беседовала с Майклом наедине.

Она часто поглаживала его по голове, и я заметил, что это его раздражало. Горди тоже был за кулисами. Перед выходом ребят на сцену он подошел к ним, обнял всех вместе и что-то сказал им. Вслед за ним то же самое сделал Джозеф. Жизнь мальчиков была отрепетирована до мельчайших подробностей».

Ребята были одеты в одинаковые костюмы, те самые, в которых выступали на своем дебюте в Daisy: бледно-зеленые двубортные жилеты и расклешенные брюки такого же цвета, на ногах — замшевые сапоги в тон костюму. Многие зрители полагали, что костюмы были куплены фирмой Motown, на самом деле их приобрели для сыновей родители в Гэри.

Стоя за занавесом, братья слышали, как Дайана говорила публике: «Сегодня я с удовольствием представляю вам юную звезду, которая тем не менее выступает уже всю свою жизнь. Он работает со своей семьей. Когда он поет и танцует, сцена начинает светиться». В этот момент Сэмми Дэвис-младший вышел, кланяясь, на сцену. Он, видимо, думал, что Дайана представляла его, но она уточнила, что имела в виду группу Джексонов и ее солиста Майкла Джексона.

Занавес раскрылся, братья пели Sing a Simple Song.

«Тем временем, — продолжает Джек Луис, — Джозеф и Берри Горди горячо спорили за сценой.

— Что значит «Майкл Джексон и Джексон 5»? Я желаю знать, — настаивал Джо. — Никто мне об этом не сказал. Никто со мной этого не обсудил.

Берри пожал плечами:

— Это не то, что было написано в приглашениях, — сказал он. — Дайана сделала это от себя лично. Это был ее экспромт.

— Мне это не нравится, — кипел Джо. — Все ребята равны. Мы не выделяем Майкла. Это только создаст проблемы.

— Но ведь совершенно очевидно, что Майкл — звезда группы, — пытался объяснять Берри.

— Они все звезды, — возразил Джо.

— В любом случае теперь уже слишком поздно, — сказал Берри.

Они оба досмотрели представление. Когда братья исполнили песню Can You Remember и I Want You Back, Дайана начала неистово аплодировать, и вслед за ней взорвался весь зал. Потом она танцевала с Майклом. «Ты уверена, что Сэмми Дэвис начинал именно так?» — спросил ее мальчик. Дэвид услышал свое имя, вышел на сцену и присоединился к танцу. Он обнял Дайану, делая вид, будто огорчен, что Майкл «обошел» его.

Юный певец, не обращая на него внимания, продолжал танцевать, пока Сэмми не схватил его и не уволок со сцены: «Я посажу тебя в мешок! Ты, восьмидесятиоднолетний карлик». Эти слова были произнесены в шутку, но доля правды в них была. Майкл уже стал любимцем публики, и каждый артист, который выступал вместе с ним на сцене, должен был быть настороже, чтобы не только ему достались симпатии зрителей.

После шоу за сценой был настоящий праздник. Ребята хохотали, прыгали, похлопывали друг друга по спинам. Отец, конечно, был с ними: он праздновал победу своих сыновей.

Дайана вышла за сцену и направилась к Майклу. «Я так тобой горжусь, — сказала она и крепко обняла его. — Ты — лучше всех. Ты просто самый лучший. Ты будешь огромной, огромной звездой!»

Потом, отвернувшись от Майкла, она бросила, ни к кому не обращаясь: «Принесет мне наконец кто-нибудь полотенце? Оно где-то там, за сценой!» — повторила она громче. «Я принесу, — предложил Майкл. Он исчез на мгновение и вернулся с большим белым пушистым полотенцем. — Вот оно, мисс Росс»? — сказал он. Дайана улыбнулась. «Спасибо, Майкл, — погладила она его по голове. — Называй меня просто Дайана, хорошо?» Он просиял и убежал.

Берри подошел к Дайане: «Почему ты их так представила -- Майкл Джексон и Джексоны 5»?

Она посмотрела на него с вызовом: «Я так решила».

«Я знаю, но отец был просто разъярен», — не успокаивался Берри.

Дайана посмотрела на него так, будто хотела сказать: «Ну и что? Тебя это волнует?» Вслух же произнесла: «На вот, возьми», — и протянула ему полотенце.

«Действительно, — согласился Берри и перекинул полотенце через плечо. — Подумаешь...»

Никто еще со времен Сэмми Дэвиса-младшего не видел мир ребенка с таким врожденным чувством сцены. И в танцах, и в пении Майкл Джексон проявлял невероятный талант. После того как он записал в студии Motown песню Who's Loving You Смокки Робинсона, сотрудники компании удивленно спрашивали друг друга: «Где этот ребенок мог научиться таким чувствам?» Ответ был прост: нигде, они просто жили в нем.

«Я скажу вам, как перед богом. Я никогда не знал, что делал в мои ранние годы, — признался однажды Майкл Джексон. — Все получалось как-то само собой. Я никогда не знал, как на самом деле надо петь. Я никак не контролировал это. Оно просто возникало во мне само по себе».

Продюсеры Motown поражались тому, что Майкл любил играть во все игры, которыми увлекались его сверстники, — карты, прятки. Играл в перерывах между записями песен. Но как только выходил на сцену, брал в руки микрофон и начинал петь, его охватывали эмоции, которые могли быть только в глубоко чувствующем сердце и много познавшей душе. Когда ему говорили, что он должен петь, как отвергнутый влюбленный, никто и не ожидал, что он сможет это сделать, никто не мог представить, что он может испытывать такие чувства. Откуда бы им в нем взяться? В конце концов, в то время он был одиннадцатилетним мальчиком, которому слишком рано петь такие песни и вообще стоять перед микрофоном.

Майкл был такого маленького роста, что продюсер Дек Ричарде обычно сажал его на перевернутое мусорное ведро, чтобы он мог достать до микрофона. Джермен и Джекки обычно стояли по обеим сторонам от него, Марлон и Тито редко принимали участие в таких записях. Перед Майклом стояла подставка с нотами. Джермен и Джекки постукивали по краям ведра, на котором он сидел. И в таких условиях от него ожидали таких серьезных эмоций?

Конечно, Майкл Джексон не был первым сольным юным исполнителем, которого услышала Америка. Манера пения черного Френки Лимана, солиста группы The Teenagers в 50-е годы, тоже не соответствовала его возрасту. Корни вокального мастерства Майкла можно проследить в традиционном черном госпеле — духовном песнопении американских негров, хотя он никогда не пел в хоре. Джексон был гораздо более изобретательным и изощренным в танцах, чем Френки.

Когда Майкл и его братья стали профессиональными артистами, вероятно, существовали тысячи подростков с не меньшим танцевальным талантом. Но было у Майкла одно качество, которое резко отличало его от других сверстников, мечтающих стать артистами. Он был очень настойчивым и внимательным и все годы, что выступал, тщательно наблюдал за работой всех артистов, принимавших участие в концертах, в программе которых была и группа «Джексон 5». Майкл мог прекрасно выделить моменты, приемы, которые, очевидно, будут хорошо приняты публикой. У одного он учился драматическому искусству, у другого перенимал, как играючи перекидывать микрофон из руки в руку, у третьего — как делать скользящие шаги.

Например, у Джеймса Брауна научился и усовершенствовал его знаменитое вращение, позаимствовал так называемую верблюжью походку, которую тот популяризировал. Когда Майкл впервые продемонстрировал это на сцене American Band Stand, публика приняла его с восторгом. Между тем аудитория на этом концерте была весьма придирчивой, и в основном белокожие тинейджеры.

Майкл учился не только у мужчин. У Дайаны Росс он заимствовал не только чувство стиля, но и умение показать свою внутреннюю силу. У Дайаны Росс была так называемая «тихая власть, сила присутствия». Майкл наблюдал за тем, как люди реагировали на нее, когда она входила в комнату. Она притягивала внимание. В ней был какой-то магнит, и ему это нравилось. И еще одному научился он у Дайаны. В своих ранних песнях он периодически вставлял некий звук у-у-... Не длинное, печальное у-у-у-у, а скорее выкрики, восклицательные знаки. Дайана использовала этот эффект во многих песнях, которые исполняла с группой Supremes. Майкл обратил на него внимание, адаптировал для своего пения и, так сказать, положил в «багаж влияния». Каждое маленькое «у-у» помогало.

«Майкл был одержимым, он был предан своему делу, был самым большим талантом, который мы видели после Дайаны Росс, — отмечал Смокки Робинсон в беседе с писателем Дэвидом Риц, соавтора его автобиографии, вышедшей в 1989 году. — Аккомпанемент его братьев, которые не были одарены в такой же степени, способностями ни к пению, ни к танцам, только дополнял выступление».

29 октября 1969 года Ральф Зельцер подал прошение в Верховный суд Калифорнии для пересмотра контракта Motown, чтобы удостовериться, что его условия соответствуют законам штата о труде, как братья Джексоны теперь собирались там. Адвокат сделал это, чтобы избежать потенциальных проблем и чтобы семье Джексонов никогда не пришлось обращаться в суд из-за того, что условия контракта недействительны, не соответствуют законам о детском труде. Зельцер, который находился в Детройте, не присутствовал на заседании суда. Motown на суде представляла Сюзанн де Пасс. На суд пришли мальчики Джексоны и их отец. Судебный клерк спросил каждого члена группы и Джозефа, были ли они удовлетворены условиями контракта и были ли эти условия им полностью объяснены.

Все ответили утвердительно. Были ли у них какие-нибудь вопросы к контракту? Нет, сказали они, никаких. «Я думаю, это хороший контракт, — сказал одиннадцатилетний Майкл, который даже не читал его. — Я действительно так думаю. У меня нет никаких претензий к этому документу».

Судья Лестер Олсон прочитал контракт, казалось, он настроен несколько скептически относительно справедливости некоторых его пунктов. Но в его обязанности не входило принимать какие-либо решения по таким вопросам. Его целью было только удостовериться, что контракт соответствовал законам о детском труде. Суд решил, что 25% заработанных Майклом и его братьями денег, поскольку все они были несовершеннолетними, будут положены на счет Джозефа Джексона, который станет доверенным лицом. Это было обычное решение таких вопросов в соответствии с актом Когана от 1939 года. 75% от заработка мальчиков могли быть истрачены их родителями по своему усмотрению. Также судья решил, что если один из братьев захочет записать сольный сингл или альбом, он должен будет делиться своим доходом с братьями.

Через 6 лет, когда Джексоны подали в суд на Motown, Сюзанн де Пасс вспоминала: «Никто из группы Джексонов, ни Джозеф не выражали никаких недовольств в связи с контрактом. Напротив, как они заявили на суде, все его условия их полностью устраивали».

В начале ноября 1969 года Берри Горди снял квартиру для семьи Джексонов на Квинз-роуд в Лос-Анджелесе. Майкл переехал в этот дом вместе с отцом и братьями. К этому времени старшие мальчики поступили в Fairfax High Shcool. Сузи Джексон (ее девичья фамилия Смит), которая училась там же, а впоследствии вышла замуж за Джонни Джексона, вспоминает: «Моя сестра-близнец, я и еще одна наша подруга были представлены Джекки, Тито и Джонни. Нам сказали, что эти ребята работали с Motown.

«Подумаешь... Все, кто приезжает из Детройта, говорят, что работают на эту компанию, — отметила я про себя. — Помню, что даже тогда у них был телохранитель, которого звали Джек Ричардсон. Он был очень близким другом семьи и правой рукой Джозефа. Все называли его дядюшка Джек.

Он каждый день встречал их после школы и отвозил в автобусе, на дверце которого было написано «Джексон 5». Однажды ребята подвезли нас до дома, а потом поехали дальше, к себе. Джекки понравилась моя сестра, Тито — моя подруга, а Джонни — я».

Однажды в субботу мы незаметно выскользнули из дома и пошли к ребятам в их большой розовый дом на Квинз-роуд. Мы очень волновались и боялись идти — незваные гости туда не допускались. Джозеф был весьма строгим отцом, — продолжает Сузи. — Когда мы подошли к дому, мальчики репетировали песню I Want You Back. Мы не знали ее. Мы слушали, как пел Майкл. Даже тогда было очевидно, что он — настоящая звезда. В нем было что-то необыкновенное. Мы безумно жалели, что он был еще совсем мал. «Был бы он хоть чуточку постарше, как его братья», — мечтали мы. В наших беседах часто речь шла о том, что эти ребята добьются большого успеха. Однажды они пригласили нас на прогулку в горы, показывали дома всех знаменитостей. Вдруг я почувствовала острую боль в боку. Через пять дней у меня случился приступ аппендицита, мне сделали операцию. На следующий день Джонни передал мне три дюжины красных роз. Моя мама потребовала, чтобы я сказала, от кого они, а когда узнала, что букет мне прислал Джонни Джексон, разразился колоссальный скандал — я еврейка, а он черный.

Пока я лежала в послеоперационной палате, — вспоминает Сузи, — Джозеф звонил в клинику узнать, как я. Однажды моя мама говорила с ним по телефону. Он рассказал ей, как мы пробрались к ним в дом и вид у нас при этом был самый отчаянный».

В декабре 1969 года Кэтрин, Джанет, ЛаТойя и Рэнди присоединились к семье в Лос-Анджелесе. Motown оплатила их перелет. Это был первый полет в их жизни.

Кэтрин почувствовала облегчение от того, что ее семья покинула Гэри. Многие годы она ждала этого. Муж и Джек Ричардсон встретили ее в аэропорту. Возможно, она была расстроена, что мальчики не пришли, но вида не показала. После столь долгого расставания еще какие-то полчаса не имели значения. Джозеф попытался обнять жену, но ему это не удалось — Кэтрин была занята своими восторженными детьми. Джозеф рыкнул на них, чтобы прекратили прыгать и кричать, но это длилось недолго. «Добро пожаловать в Калифорнию, Кэт, — сказал он. — Долго же ты собиралась».

Когда машина подъехала к дому, мальчики уже стояли на улице в ожидании. Майкл первый бросился в объятия к матери. «Боже мой, боже мой, как ты вырос!» — сказала она. Потом обнимала по очереди всех своих сыновей, и слезы катились по ее щекам. Джекки схватил Марлона и подкинул его в воздух. «Я следующая, я следующая!» — запищала трехлетняя Джанет.

Кэтрин вспомнила, что, как только вошла в дом, она стала оглядывать гостиную и была поражена: она была такая огромная, в два раза больше, чем весь их дом в Гэри. «Да-а, это тебе не Гэри, это точно!» — сказал Джозеф с гордой улыбкой. Потом попросил, чтобы жена закрыла глаза, и вывел ее в садик за домом. «Теперь можешь открывать», — сказал он. Потрясающая панорама ночного Лос-Анджелеса открывалась с холма, на котором стоял их дом. Тысячи, миллионы огней мерцали, как падающие звезды. «Я думаю, так выглядит рай!» — воскликнула Кэтрин, когда дар речи вернулся к ней. — Я никогда не видела ничего подобного, такой красоты». — «Теперь будешь видеть это каждый вечер», — сказал Джозеф.

Кэтрин попросила, чтобы ее ненадолго оставили одну. Позднее она говорила, что стояла там, то и дело встряхивая головой, боясь, что все это может внезапно пропасть, как прекрасный сон, откроет глаза и опять окажется в своей постели в Гэри. «Красиво?!» — она обернулась на звук незнакомого женского голоса, но, прежде чем смогла что-то ответить, к ней подбежал Майкл. «Мама! Это она! Это Дайана Росс! Правда, она очень красивая? Очень, очень красивая!»

Позднее, рассказывая кому-то из друзей об этом, Кэтрин вспоминала, что на улице было довольно темно, и она не могла как следует рассмотреть Дайану, но отметила, что та была такой же молодой, красивой и стройной, как на телеэкранах. В тот момент женщина с болью думала, как она сама выглядела в глазах великолепной Дайаны. К большому ее удивлению, знаменитость была дружелюбна. Она поздоровалась за руку: «Миссис Джексон, я очень рада, что наконец встретилась с вами. Ваши дети так много мне о вас рассказывали. У вас великолепные дети». Хотя Кэтрин было приятно услышать такой лестный отзыв о своих сыновьях, ее преследовала мысль, почему там была Дайана и когда она приехала. «Я просто зашла в гости», — видимо, почувствовав этот молчаливый вопрос, попыталась объяснить она и, ласково обняв, поцеловала ее в щеку.

Кэтрин сказала Дайане, что очень благодарна ей за все, сделанное ею для мальчиков и особенно для Майкла, что счастлива заняться наконец их воспитанием. В этот момент ей показалось, что Дайана как-то неловко себя почувствовала. Ее поведение вдруг резко изменилось. «Я очень рада за вас и хотела бы поговорить с вами более обстоятельно, но, к сожалению, не могу, сильно занята». — «Но, может быть, останетесь на чашечку кофе?» — предложила Кэтрин. «Нет-нет, я действительно должна сейчас же бежать. Надеюсь, вы не обидитесь на меня». — «Да, конечно, конечно, я понимаю», — сказала Кэтрин. Не произнеся больше ни единого слова, Дайана повернулась и скрылась в темноте.

«Пока!» — крикнул Майкл, но она не ответила.

Кэтрин обняла сына, и так, обнявшись, они вошла в дом, чтобы начать там новую жизнь.