Мед

Глава 9

Пять дней спустя

Я иду по обочине трассы, у меня в кармане пять тысяч деревянных рублей. Почему не десять? Потому что почти неделю «барашэк рэзал», а сегодня — в пятницу — выяснилось, что недостаточно хорошо я это делал. Арам решил заплатить мне только пятьдесят процентов от обещанного. А я решил, что идёт оно всё — забрал деньги и свалил.

Работа мне, мягко говоря, не понравилась. Я зверь. Я понимаю, что такое добывать пищу — охотиться, выслеживать, убивать. Но прийти в сарай и завалить животину, у которой других вариантов, кроме как угодить в лагман, нет — это тупо.

И вообще я соскучился по Диане. Сегодня утром глаза открыл, а мысли о ней — до трясучки увидеть захотелось зеленоглазую девочку. Надеюсь, она тоже не против со мной встретиться… Но до города ещё топать и топать — хорошо бы дотемна успеть. Иначе придётся ночевать в подъезде — не ломиться же к ней посреди ночи с букетом.

Кстати, букет купить надо!

Прибавляю шаг, но через пару десятков метров понимаю, что хоть бегом бежать буду, язык на плечо закинув — не успею. Хорошо если к полуночи в город приду. Надо ловить попутку, но с ними не очень. Мимо меня проехала одна машина, полчаса назад. И тишина…

Что за дорога такая проклятая? Никому никуда по ней не надо?

Слышу за спиной рычание мотора. Оборачиваюсь — с горы несётся какая-то тачка. Скорость приличная, вряд ли остановится. Без особой надежды я выставляю руку с оттопыренным большим пальцем — «постой, паровоз». Авто проносится мимо меня и… притормаживая, сворачивает на обочину.

Щурюсь, пытаясь разглядеть в сумерках «зад» машины — номер кажется мне знакомым. Марку этой красотки я знаю и даже катался на точно такой же недавно. Чёрт, на ней и катался!

— Доброго, — я заглядываю в открытое окно пассажирской двери. — До города не подбросишь?

— Подброшу, чего нет? — Михаил Иваныч ухмыляется.

Сажусь, а на душе гадко почему-то. Не нравится он мне. Ой не нравится!

— Тороплюсь, — я достаю из кармана тысячу, протягиваю «фее-крёстной». — До цветочного довези… пожалуйста.

Иваныч косится на тысячу, как на кусок говна, потом переводит взгляд на меня — в нём ничего не меняется:

— Бабки убери, — кривится, врубает радио громче и топит тапку в пол.

Едем молча, под блатные аккорды не менее блатного радио. Почему мне так везёт на этого добродетеля? А чёрт его знает, но гадостные душевные ощущения стоит потерпеть. Зато успею купить букет и к Дине приду не за полночь.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — Михаил делает музыку тише.

— Взаимно, — коротко отбрехиваюсь.

— Я тут частенько езжу. На конеферму… — он косится на меня, а я молчу. — Сегодня Диану провожали.

— Куда провожали? — меня словно электрошокером жахает — поворачиваю голову к Иваныча.

— В Китай улетает на год. Работать.

В Китай. Работать. На год.

На год! Охренеть я отлучился на пять дней подзаработать…

— Улетела уже? — слова царапают горло.

— Да нет, — Иваныч смотрит на наручные часы, — до самолёта часа три ещё.

— Аэропорт далеко?

— Не очень.

— Поехали, — командую.

Сейчас мне насрать, кто за рулём — депутат, президент, да хоть бог! Главное, чтобы домчал в аэропорт до того, как Дина улетит в Китай этот гребанный. Я все пять дней только о ней и думал… Визуал в основном в горизонтальной плоскости, со звуковым сопровождением из страстных стонов и хлюпающих звуков двух соединяющихся в похотливом экстазе тел.

Зажигалочка ведь, красотка! Я видел, что тоже ей нравлюсь ей…

Наверняка подумала, что я свалил насовсем, не собираюсь возвращаться. Вот и решила рвануть в Китай. Хочется верить, что так и было. Потому что если ей плевать на меня, то это полный абзац.

Я стою в очереди на регистрацию. Очередь длинная, стоять долго, и любимая тётя скрашивает моё предполётное время.

— Документы проверь и билет, — она нервничает.

А я вот вообще не волнуюсь. Отволновалась, хватит.

Я достаю из сумочки паспорт, билет на самолёт и демонстрирую паникующей родственнице. Она кивает и лезет в сумочку за влажными салфетками — у неё лоб взмок и ладошки. Хорошо, что паника не передаётся воздушно-капельным путём. Я больше не хочу волноваться.

После разговора с Ириной я ещё долго сидела на лавочке в раздевалке и размышляла — что меня ждёт лет так через десять? Я — юрист, работаю по профессии, но всё это благодаря маминым связям. Возможно, к тому времени у меня появится муж — не без помощи мамы опять же. Думаю, она и имена внукам сама выбрать захочет…

И вот тут мне стало по-настоящему страшно!

Наверное, моё влечение к Мёду — это лишь попытка сбежать от самой себя. С первым встречным. Глупо и опасно. Так что, можно сказать — пронесло. Я решила, что пора думать своей головой, ни на кого не надеяться и строить собственное будущее вот этими вот руками.

А Мёд?.. Он ушёл. Всё.

Я взяла академ, а маме ничего про работу в Китае не сказала. Позвоню ей, когда буду на месте — объясню всё. Скандал будет грандиозный, да…

Я лечу в Китай. Точка.

Считаю, что поступаю правильно. Но на душе пусто. Нет у меня предвкушения чего-то грандиозного, и радости нет. Ира помогла с документами — всё сделали в кратчайшие сроки. Программу для шоу мне будет ставить хореограф из штатов — не безызвестный, между прочим. Зарплата баснословная, квартира и питание первые три месяца за счёт работодателя. Но…

Пусто, блин! Никак вообще.

Я пытаюсь отыскать в закоулках души хотя бы грусть по дому, который будет от меня невероятно далеко целый год, но и её нет. Среди моей пустоты есть место только мыслям о Мёде…

Где он сейчас? Чем занимается? Не хочу, чтобы он сломался, как наш Федя когда-то. Но что я могу сделать? Не в розыск же его подавать, в самом деле.

Я улетаю в Китай!

— Ну всё, идите, — я пытаюсь спровадить тётю, — вас Михал Иваныч дома ждёт.

— С чего ты взяла? — она таращит на меня глаза, будто я не знаю, что они съехались. — Глупости не говори, — фыркает.

— Идите-идите, — улыбаюсь и обнимаю её.

— Жалко так… — Марина крепко сжимает меня в объятиях. — Я думала, ты у меня работать будешь… Ладно, всё! — вытирает слёзы с глаз. — Ты молоденькая, тебе надо жизнь налаживать. Всё правильно делаешь.

— Я буду скучать, — у меня тоже комок под горлом.

— Пиши и звони мне каждый день. Поняла? — всхлипывает и снова обнимает меня.

— Ага, поняла, — хриплю, дышать сложно.

Прощание затягивается, я и сама едва не плачу. Первая моя эмоция по поводу отъезда, но это скорее «зеркалка» Марининых чувств. У меня в душе по-прежнему чёрная дыра.

Тётя решает уйти, только когда ей звонит Михаил — он подъехал к аэропорту. Видимо, понял, что ждать, когда любимая напровожается и вернётся домой на такси, можно долго и приехал лично забрать Мариночку.

Вот у них любовь, я понимаю!

Тётя идёт к выходу, а я набираю полную грудь воздуха, берусь за ручку чемодана и прямлю спину. Осталось совсем немного, я сяду в самолёт и…

В кармане джинсов вибрирует смартфон — мама. Пожалуй, стоит рассказать ей сейчас. Остановить меня она уже не сможет, а я улечу в новую жизнь с чистой совестью.

— Привет, хорошо, что ты позвонила, — выдыхаю в трубку.

— Да?.. — мама теряется на пару секунд, но только на пару. — Дина, я разговаривала сегодня по телефону с отцом Константина…

— Я сейчас вообще не о нём! — у меня начинает подгорать. — Ты можешь меня выслушать нормально? Хоть раз в жизни!

— Сначала я скажу, — отрезает строго. — В общем, я знаю, что Костю немного занесло. Он виноват, да — напился, побуянил, но твоя вина в этом тоже есть. Поэтому, когда он завтра придёт к тебе мириться, ты его простишь.

Что?.. Костика только «немного» занесло? И в этом виновата я?!

У меня слов нет, чтобы выразить крайнюю степень охренения! Чушь, которую только что выдала моя мамуля да ещё и припечатала приказом «простишь его» — это явный перебор. Я собираюсь высказать ей, но на моём запястье сжимаются крупные мужские пальцы. Ощутимо так.

Поднимаю глаза и перестаю дышать… Мёд!

У меня лёгкое головокружение, как после бокала шампанского, сердце сначала разгоняется до сверхзвуковой, а затем замирает. Его глаза скрыты под козырьком бейсболки — я вижу только нижнюю часть лица. Тёмная щетина на скулах и подбородке, сжатые в крепкую полоску узкие губы… Настрой у него явно решительный, вот только я не понимаю, что он тут делает?

— Диана?! Дина?! — кричит маминым голосом трубка в моей руке. — Ты меня слышала?!

— Слышала, — я прижимаю телефон к уху. — Перезвоню потом, — сбрасываю звонок.

— Идём, — заявляет Мёд и выдёргивает меня из очереди на регистрацию.

В смысле — идём?! Куда?!

Моя рука в плену стальной хватки этого мужчины, и я скачу за ним лягушонком, намертво вцепившись в ручку чемодана. На нас оборачиваются — смотрят с интересом, а я перебираю ногами и только булькаю возмущённо. Мёд тащит меня к выходу из здания аэропорта.

— Ты с ума сошёл?! — кричу, упираясь. — Стой! Стой же! — пытаюсь остановить этот тягач в кожаной куртке. — У меня самолёт!

Он останавливается, но руку мою не отпускает. Пальцы мои занемели, а по загривку ползут мурашки. Я не вижу глаз Мёда, и это хорошо, потому что он меня сейчас взглядом убивает. К гадалке не ходи!

— Ты не летишь, — заявляет спокойно, но в его голосе чувствуется оголённый нерв.

— Ты откуда тут взялся вообще?!

— Ты. Никуда. Не. Летишь, — чеканит он, игнорируя мой суперэмоциональный вопрос.

— С чего бы это?! — я в ступоре. И в ужасе.

Он снова ведёт меня к выходу. Стойка регистрации всё дальше, как и мои планы. Я не понимаю, что происходит! Понятно одно — все, на что я решилась, вот-вот полетит псу под хвост. Оно уже летит!

Прохлада позднего осеннего вечера заползает под влажную от пота одежду, но я следую за Мёдом и не пытаюсь вырваться. Во-первых, это бесполезно, а во-вторых, чёрная дыра затянулась. У меня на душе тепло и как-то… правильно.

Да, боже, я именного этого хотела!

Не в Китай улететь, не заработать, а чтобы меня остановили. Чтобы Мёд это сделал. И чудо случилось. Реально чудо! Я уже и не надеялась, что мы когда-нибудь встретимся.

Выходим на парковку, где ошиваются «щипачи». Таксисты, словно чайки, учуявшие корм, наперебой обещают довезти до города недорого. Очень дорого! Но Мёда это, похоже, не волнует.

Он дёргает дверь одной из машин, едва ли не запихивает меня в салон и садится сам. Я сейчас позволяю ему делать это с моей жизнью. Сама.

— Головина, дом пять, — Мёд называет мой адрес водителю.