Мед

Глава 23

Пока добралась до «Кони-пони», прокляла всё на свете. Мой сегодняшний лук — мой личный ад. Вспотела, как лошадь — пришлось расстегнуться и, конечно, я тут же замёрзла.

Буду знать, как врать маме…

Я захожу в будку-проходную. Баб Маши на месте нет. Беру ключ от домика для персонала и топаю к двери. Настроение: не подходи — убью. Приходится нести его с собой на работу.

И тут — опа! — Михал Иваныч собственной персоной. Стреляю в него взглядом калибра 7,62 и хочу пройти мимо, но он ловит меня за запястье.

— Я тебя ждал, Дина, — признаётся не предвещающим ни фига хорошего тоном.

— Зачем? — освобождаю руку и на всякий случай отступаю.

— Поговорить надо.

— Говорите.

— Не здесь.

Поёжившись не то от холода, не то от пронзительного взгляда Иваныча, я кошусь на конюшню — у входа трётся наш инструктор по верховой езде. А ещё мы с Михаилом стоим рядом с проходной в разгар утра — кто-то обязательно придёт на работу…

— Или здесь поговорим, или вообще не поговорим, — заявляю в ультимативной форме.

— Ты боишься меня, что ли? — Иваныч хмыкает.

— Опасаюсь, — признаюсь честно.

Чем закончилась история с Мартой, мне не известно. И вообще после прошлого нашего разговора в ЦУПе моя тётушка напридумывала себе всякой ерунды. В лоб она меня ни в чём не обвиняла, но по её лицу было видно.

— Я ответа жду, — давит Михаил.

— Будем считать, что ничего не слышала, — бросаю в ответ и собираюсь свалить, но он снова ловит меня за руку. — Да отпустите вы меня! — я повышаю голос, и татуированные пальцы разжимаются.

— Не ор-ри! — тихо рычит Иваныч. — Хочешь или нет, но поговорить придётся.

По глазам его вижу — думает, что я услышала лишнее, и не отстанет. А я ничего такого в том телефонном разговоре не уловила. Ни имён, ни конкретики. Но есть одно ма-а-альнькое «НО» — я в курсе, о чём шла речь. Михал Иваныч хотел бы рассказать Марку, кто он такой, только что-то его сдерживает.

Хм-м-м… Возможно, нам стоит это обсудить.

— Окей, давайте, поговорим, — сморю на Михаила, стараясь скрыть волнение, но потроха дрожат. — Это вы убили Марту? — спрашиваю в лоб.

Он меняется в лице, молчит, а потом щурится и тянется в карман за сигаретой.

— Он всё вспомнил и рассказал тебе? — подкуривает.

Как ловко у Иваныча вышло… Не Марк, не мой сын, а «он». Не зря депутатский хлеб ест — мастерски уходит от прямых ответов.

— Нет, он ничего не вспомнил, — я достаю из сумочки коготь и демонстрирую его Михаилу. — Эта штука мне показала… некоторые сюжеты из его жизни, — делаю ход конём.

— Не знал, что амулет может такое, — признаётся Михаил.

Мы оба понимаем, что нашли общий язык. После моего заявления у Иваныча не должно остаться вопросов. Зато у меня их куча.

— Я тоже не знала, — киваю. — Почему вы молчите? Почему не расскажете Марку, кто он.

— Не могу, — Иваныч скуп на объяснения. — А почему — узнай у Тамары.

Я открываю рот, чтобы спросить причём тут ветеринарша, но дверь проходной распахивается, и она собственной персоной заходит на ферму.

— Какие вопросы ко мне? — смотрит на Иваныча, на меня. — Спрашивайте, а то мне прививки лошадям делать. Времени в обрез.

Стоим, жуём молчание, как жвачку. Я бы спросила, но тема деликатная и нужно сообразить, как сформулировать вопрос.

— Дина всё знает, — Иваныч меня опережает.

— А-а, даже так? — у Тамары глаза круглые.

— Ты давай объясни человеку, какого хрена запрещаешь мне рассказывать Марку правду, — в голосе Иваныча слышится упрёк.

— Что за формулировка, Миша? — она закатывает глаза. — Хочешь — иди и расскажи ему всё. Но только потом не надо бежать ко мне с воплем «всё пропало!».

— Что пропало? — я лупаю глазами и вообще ничего не понимаю.

— Судя по всему, Марк несколько суток находился под действием психотропного вещества, — объясняет ветеринарша. — Из-за него он не мог поменять ипостась — оставался медведем. И из-за него же потерял память. Этот препарат строго рецептурный. Даже людей от него плющит жёстко, а для оборотня это почти яд. Живучий у тебя сын, — смотрит на Михаила. — Накачали дрянью, расстреляли, а он живёхонький.

— Тебе спасибо, — бурчит отец живучего оборотня.

— Это да, — Тамара вздёргивает подбородок. — И пускать мой труд псу под хвост не советую. Марк ещё не пришёл в норму, и сильный стресс для него крайне опасен. Если он вспомнит, чем занимался и как жил… — замолкает. — Да у него сердце остановится, — заключает она, и сердце едва не останавливается у меня. — Подождём, пока яд выведется из организма. К спячке как раз успеет, — разводит руками. — Там даже рассказывать ничего не придётся. Захрапит ваш мишка и всю свою жизнь во снах за зиму пересмотрит. Как кино.

Остановите землю, я сойду. Психотроп, спячка, шокирующая деятельность Мёда… Что?

— Видать, не всё она знает, — Иваныч наблюдает за мной, докуривая сигарету.

— Видать… — шепчу. — Можно, подробнее?

— Можно, — соглашается Михаил. — Смотаемся с тобой кое-куда, сама увидишь.

— Но я… — бормочу, поглядывая на ЦУП. — Ладно, смотаемся, — соглашаюсь рискнуть.

— В машине тебя жду, — Иваныч выбрасывает бычок в урну и выходит с фермы.

У меня голова кругом. Я совершенно ничего не понимаю.

— Чего замерла? — Тамара тормошит меня за плечо.

— А? — встрепенувшись, смотрю на неё, а перед глазами туман. — Надо тётю предупредить, что… — прикусываю губу, жмурюсь.

Что я поехала кататься с её мужиком, ага. Вообще не вариант.

— Иди, предупреди, — ветеринарша пожимает плечами.

— Нет, не стоит, — выдыхаю. — Вы долго на ферме будете?

— Часа два минимум.

— Прикройте меня перед тётей, пожалуйста, — складываю ладошки вместе и умоляюще смотрю на Тамару.

— Конспирация-то какая!

Мне очень надо знать правду, а тётя со своей необоснованной ревностью полезет в бутылку.

— Так нужно. Ничего плохого, — оправдываюсь. — Правда.

— Ладно, — соглашается, — я попробую. Но обещать ничего не могу. Вру я хреново.

Хоть как-нибудь… Мёд сейчас с Федей в городе закупается на базе, а тёть Марина с утра всегда в запаре у себя в кабинете. Часов до одиннадцати ни тот, ни другая меня не хватятся. Успею. Это нечестно с моей стороны, но выбирать не приходится.

Мы с Тамарой идём по конеферме. Я спешу в домик для персонала переодеться — сил нет потеть.

— Перед спячкой откорми мишку, — советует ветеринарша.

— Что? Как это? — я останавливаюсь, растерянно хлопаю ресницами, глядя на Тамару.

— Ты и про спячку не в курсе?

— Нет, — мотаю головой. — Марк уснёт, как… Как медведь?

— Вообще-то он и есть медведь, хоть и оборотень. Его вторая ипостась — полноценный зверь со всеми вытекающими. Будет спать, лапу сосать — не сомневайся.

Господи! Ладно, разберёмся. Наверное.

— Тамар… — я мнусь, не решаясь спросить. — Чем Марк занимался?

— Ой, нет! — она отмахивается, как от мухи. — Пусть тебе Миша всё объясняет. Не надо меня впутывать, — разворачивается и идёт к конюшне.

Боже, что там такое? Криминал?

Я облизываю пересохшие от волнения губы и быстро иду в домик для персонала. Натянуть на себя робу. Что угодно, только не пуховик этот дурацкий и боты зимние!

Залетаю в дом, несусь в комнату отдыха, где стоят шкафчики с одеждой, и торопливо стягиваю с себя куртку-душегубку. Фу-у-ух, блин! Вспотела от переживаний ещё сильнее. Мокрая, как мышь.

— Диана, ты здесь?!

Голос тётушки заставляет меня замереть со старенькой кофтой в руке.

— Да, здесь! — кричу ей. — Переодеваюсь!

— В конюшне собралась? — она заходит в комнату. — Зря. Я планирую занять тебя документами до обеда.

Вот чёрт! Именно тогда, когда мне надо слинять незаметно. Что Марине в голову взбрело? Обычно она по утрам висит на телефоне — звонки, звонки, звонки и ещё… звонки. А тут решила документы мне всучить. Закон подлости пашет на полную катушку.

— Тамара пришла, прививки лошадям делать будет, — я пытаюсь придумать отмазку. — Просила меня помочь.

— У нас теперь персонала хватает. Народ вернулся. Помогут ей, не переживай.

— Я… Э-э… Лошадки их, наверное, не помнят, — леплю, что первое в голову приходит. — Будут волноваться, не дай бог что. Можно я сначала в конюшню к Тамаре? А после обеда я ваша. Всё успею, обещаю!

— Странная ты какая-то, — тётя смотрит на меня с подозрением. — Пот градом, глаза навыкате.

— Это я прогноз не глянула и пуховик напялила, — улыбаюсь натянуто. — Чуть не сдохла, пока доехала.

— Ладно, иди к Тамаре, — соглашается тётя, и я выдыхаю. — Но после обеда как штык у меня.

— Буду! — обещаю, торжественно приложив ладонь к груди.

Марина уже собирается уходить, но замирает и, обернувшись, снова смотрит на меня:

— Миша уехал, не видела?

— Мы с ним столкнулись у проходной минут десять назад. На выход шёл, — надеюсь, не видно, что меня бросило в жар, в холод и в дрожь одновременно.

— Угу, хорошо… — сощурившись, цедит тётя и уходит.

Интересно, я уже схлопотала обезвоживание или ещё нет?

Утерев взмокший лоб, быстро нахожу в шкафчике футболку, джинсы и старый кардиган — его мне мама отдала. Он велик, но больше ничего подходящего нет. И на ноги финальный штрих — резиновые сапоги. Выгляжу я ещё хуже, чем до того, но зато не сварюсь заживо.

Выглянув в окно, оцениваю обстановку — всё чисто. Как преступница какая-то шифруюсь. Выхожу из домика для персонала, иду к конюшне, а там ныряю за угол и, пригнувшись, бегу вдоль забора к воротам. Через проходную нельзя — я видела, что баба Маша шла на своё рабочее место.

Добираюсь до ворот и выскальзываю в щель, даже не сняв замок и цепь. Какое счастье, что я худая! И никакие лишние пять килограмм не помешали мне просочиться. Они и не лишние вовсе!

Согнувшись в три погибели, я бегу к машине Иваныча и буквально втекаю внутрь. Стёкла тонированные, можно выдохнуть.

— Это что было? — Михаил смотрит на меня с удивлением.

— Не хочу, чтобы тёть Марина узнала, что я с вами поехала, — признаюсь честно.

— Почему? — он ещё больше удивляется.

— Потому что она ревнует вас. Не заметили?

Михал Иваныч сияет, как начищенный ботинок. Походу, он реально ничего такого за моей тётей не замечал. Подкормила я мужское самолюбие, ага.

— С вами, с бабами, в дурку загреметь можно, — типа ворчит, а улыбка так и лезет на небритую рожу. — Ревность-шмевность… Я Маришке только звезду с неба не достал — понятно же, что никто другой мне не сдался. Чо вам, бабам, надо?

— Не знаю, — фыркаю. Поддерживать пустую болтовню никакого желания. — Вы лучше расскажите, чем таким ужасным Марк занимался?

Лыба у Иваныча пропадает, как по щелчку пальцев.

— Ужасным? — спрашивает вникуда у никого. — Смотря как посмотреть…

Мастер речевых оборотов, блин!

Михаил врубает радио на приличную громкость — невербальный ответ понятен. Он ничего не станет объяснять… По крайней мере, пока мы не доберёмся до места.

Я не знаю, куда мы едем, но очень надеюсь, что там меня ждёт правда. Вся.