Мед

Глава 22

Это не засос — засосище!

Я стою у зеркала в ванной и разглядываю малиновое пятно на собственной шее. Ну, Мёд-Марк, точно по заднице сегодня получишь! Я и медведю по шерстяной попе выдать могу. Мне уже ничего не страшно. Почти.

Исключение — скандал с мамой по поводу моего нового парня. Поругаемся мы с ней по-любому, но масштаб трагедии напрямую зависит от впечатления, которое Мёд на неё произведёт.

Вчера в роли «мужа на час» он каким-то чудом умудрился не нарваться на мамулин гнев. И я почти обрадовалась. Зря. По краю хожу! Если мама догадается, что я в том чёртовом закутке вчера не велосипеды разглядывала — это будет крах всему.

Но думать о плохом не хочется. Всё будет хорошо. Пусть не сразу, но обязательно будет хорошо. У всех нас…

Ночью я вернулась из «сериала» и ещё два часа отмокала в ванной — ждала, когда мама заснёт. Зато потом быстренько прошмыгнула к себе в комнату незамеченной. Но заснуть никак не получалось — рой мыслей в голове мешал. Все ногти сгрызла и, наконец, решила — расскажу всё Марку. Пусть сам с Иванычем разбирается.

А мне неплохо бы разобраться вот с этим — тру пальцами засос и хнычу. Тоналка тут бессильна, но я прихватила с собой в ванную тёплую водолазку с высоким горлом. Должно сработать.

Одеваюсь, выхожу в коридор. Мамочка в кухне колдует у плиты.

— Вкусно пахнет, — захожу к ней и натягиваю воротник кофты на засос.

Блин, палюсь! Или свалить без завтрака? Нет, нельзя. Я вызову подозрения. Чего это дочь прячется?! Непорядок. Надо вести себя непринуждённо.

— Студентам — гранит науки, рабочим лошадкам — овёс, — мама ставит на стол тарелку с овсяной кашей. — Кушай, доча. Приятного аппетита.

— Эм-м-м… Спасибо, — улыбаюсь нервно и сажусь завтракать.

Мамочка разливает кофе по чашкам и мурлычет какую-то мелодию — плохой знак.

— Велик выбрала? — она садится напротив меня.

— Почти, — срочно ем кашу, чтобы рот был занят.

— Тебя не смущает, что скоро зима, а дорога до фермы неблизкая?

Точно подозревает. Слышала вчера?.. Блин!

— Я на осень велосипед купить хочу, — отмазываюсь.

— М-м-м… ясно-ясно. А чего так тепло оделась? — косится на мою шерстяную водолазку. — Холодает, но не до такой степени.

— Не хочу простыть, — отвечаю с набитым ртом.

— Давай я тебе ботинки зимние достану? — мамуля ехидно улыбается.

— Давай, — соглашаюсь — сдавать позиции нельзя.

Мама идёт в коридор к нашему монументальному шкафу-купе. Она ищет в недрах мебели мои зимние боты. О, сегодня я буду выглядеть на пятёрочку! По меркам лохушек. На улице хоть и не большой, но ещё плюс, а я как дед Мороз, только без бороды.

Заканчиваю завтрак и плетусь в прихожую. Там меня уже ждут ботинки. И мамуля.

— Курточку тоже надо потеплее, — выдаёт она и вытаскивает из шкафа мой пуховик.

Я сдохну в нём!

— Спасибо, мам, — улыбаюсь через силу.

— Шапочку зимнюю надо? — мама гнёт бровь.

— Нет! Я капюшон надену.

— Кстати, хотела спросить — сантехник в котором часу придёт трубу чинить? А то я по магазинам пройтись хотела.

— Ты-ы… не жди! — пользуясь случаем отмазываю себя и Мёда заодно. — Он вчера ничего не сказал про время. Да он и не придёт, наверное. Я вызову завтра другого мастера.

— А не надо другого, — мама делает круглые глаза. — Мне этот понравился. Номерок фирмы оставь, я позвоню — уточню время его визита.

— Блин, мамуль, я опаздываю! Всё, давай, пока!

Едва не сломав дверной замок, я вылетаю в подъезд и, игнорируя лифт, несусь вниз по лестнице. Сердце стучит бешено, пот течёт с меня градом. Чёртов пуховик! И мама…

Оказавшись на улице, я падаю на лавочку и пытаюсь отдышаться.

— Господи, пусть она ничего вчера не слышала… — молюсь шёпотом.

Шопинг на базе позади — мы почти ничего не купили. Зато в магазине сантехники я затарился конкретно. Теперь у меня есть всё, чтобы починить трубу.

Федя рулит к дому булочки, а я проверяю инструмент и расходники — на месте. Вроде ничего не забыл.

— Только быстро, — просит Фёдор. — Ты в магазе слишком долго торчал.

— Понял, — хватаю пакет и выхожу из машины.

Быстро, так быстро. В принципе, дел там минут на двадцать. Кусок ПВХ трубы заменить — это недолго.

Поднимаюсь на нужный этаж, выдыхаю — волнуюсь немного — и нажимаю на кнопку дверного звонка.

— О, явился «муж на час», — мама булочки хмыкает. — Проходите, — пропускает меня в квартиру.

— Часа у меня нет, к сожалению, — стягиваю кроссовки, снимаю куртку.

— Так вы и не муж, — почти моя тёща разводит руками. — Маркетинг всё.

Иду в кухню, она за мной. Похоже, в одиночестве меня не оставят. Ну и чёрт с ним, я не парюсь.

Устраиваюсь под раковиной, работаю. Мать Дины сидит за столом и наблюдает. Взгляд у неё тяжёлый… У меня из руки выскальзывает инструмент и больно бьёт под глаз.

— С-су… — я сдерживаюсь, чтобы не ругнуться. — Сухой трубу надо будет подержать, когда закончу. Несколько часов.

У будущей тёщи звонит телефон, и я выдыхаю. Отвлечётся, не будет меня взглядом сверлить.

— Подержим сухой, не переживайте, — бросает мне холодно. — Привет, Наташенька! — тон её становится весьма дружелюбным. — Как твои дела?.. Ой… Надо же! Не повезло твоему сыну, понимаю. Моя тоже с парнем разошлась… С Костей, ага. И не спрашивай почему. Говорить о таком стыдно… Слушай, Наташ, а что мы теряемся? Давай наших деток познакомим? Глядишь, они поженятся, а мы с тобой породнимся.

Сука! Меня в один момент накрывает яростью. Рука вздрагивает, и инструмент ещё раз падает. Удар приходится в то же место — под глаз.

— Падла! — ору.

— Всё в порядке? — маман булочки отвлекается от телефонного разговора.

— Нет, не в порядке! — я вылезаю из-под раковины, встаю и смотрю на неё.

Чую — взгляд у меня тот ещё… Ничего с собой сделать не могу. Ревность и злость смешиваются в равных пропорциях — коктейль из эмоций. Я нестабилен, и этому есть веская причина, но матери булочки не объяснишь. Сказать при звере, что его истинную хотят выдать замуж за чужого мужика — это комбо-вомбо просто!

— В чём дело? — мама Дины гнёт бровь.

— Почему вы решаете, с кем будет Диана?! — меня несёт. — Она взрослая девочка, может сделать выбор самостоятельно! — рычу.

— Что и требовалось доказать, — кладёт смартфон на стол экраном вверх.

Пару минут назад у неё звонил будильник… А я дятел! Развела меня маман красиво.

— Поговорим? — я беру стул, сажусь напротив неё.

— Поговорим, — соглашается. — Так понимаю, ты не сантехник, а моя дочь вчера в подъезде не велосипеды смотрела, — мама булочки держит осанку. — Меня зовут Татьяна Алексеевна. А тебя как?

Блин! Представлюсь Мёдом и уйду в ещё больший минус по очкам у будущей тёщи. Я всё ещё надеюсь жениться на Дине, да.

— Марк, — выдаю имя, которым меня назвала Машка.

— М-м-угу… Звучит благородно. Сколько тебе лет, Марк?

Если бы я знал!

— Двадцать… шесть, — с потолка практически цифру беру.

Чувствую я себя десятилетним пацаном, которого валит на уроке злая училка.

— Учишься, работаешь? — маман продолжает допрос.

— Работаю.

— Где? Кем?

— Пока не хочу говорить. Только устроился, боюсь сглазить, — не вру, но пыль в глаза пустить пытаюсь.

— Оригинально! Ладно, допустим, — Татьяна Алексеевна щурится, разглядывает меня. — А родители у нас кто?

Чем дальше в лес, тем хреновее вопросы. Для меня. Я ни черта о себе не помню, но ведь вспомню, и если мои ответы разойдутся с оригиналом… Вот веселуха будет!

И тут в моей памяти всплывает Иваныч. Мы похожи… Это, безусловно, безумие, но я решаюсь:

— Мой отец — депутат местной думы, — выдаю, а потроха трясутся.

Я вовремя затыкаюсь — не называю имя придуманного отца и молюсь, чтобы тёща не спросила. Потому что Иваныч ухлёстывает за Мариной, а она с мамой булочки какая-никакая, но родня. Если что, эта ложь вылезет мне боком — врагу не пожелаешь. Санта-Барбара курит в сторонке.

Мама булочки не задаёт больше вопросов. Она встаёт, идёт к раковине и заглядывает под неё:

— Для мажора ты слишком рукастый, — заявляет строго.

Не поверила. И правильно сделала. Правды я сказал мало.

— Татьяна Алексеевна, я настроен серьёзно. Хочу жениться на Диане, — пытаюсь быть честным.

— Прекрасное желание, — она возвращается за стол. — Судя по поведению моей дочери, ты её сильно зацепил. И я понимаю почему. От тебя буквально фонит настоящим мужчиной. Я сама когда-то была юной и влюблённой. Но! — поднимает вверх указательный палец. — Моей маме не удалось уберечь меня от ошибки.

— Считаете, что я не достоин вашей дочери? — я снова начинаю закипать.

— Если бы я так считала, ты бы тут не сидел, — тарабанит маникюром по столешнице. — Я просто хочу быть уверена, что Диана не будет впахивать на двух работах, пока её муж лежит на диване.

Хорошая мать желает своему ребёнку только самого лучшего. Винить Татьяну Алексеевну не в чем. Если бы ко мне припёрся амнезийный женишок дочери, который ещё и сочиняет на ходу факты собственной биографии, я бы ни хрена не обрадовался. Со мной ещё по-доброму поговорили…

Федя обрывает мне мобильный — я задержался. Пора валить зарабатывать — доказывать, что я могу обеспечить мою сладкую булочку. На этом, собственно мы с Татьяной Алексеевной и прощаемся.

Я выхожу из квартиры со странным чувством — вроде поговорили и всё понятно, но ни хрена не понятно на самом деле. Есть ощущение, что я занимаюсь какой-то хренью невероятной. Я не хочу вспоминать собственное прошлое, а причина одна — страх. Мне упорно кажется, что там есть что-то, что оттолкнёт от меня не только маму моей булочки, но и её саму.

Но, с другой стороны, в той жизни, которую я не помню, наверняка есть всё, чтобы решить львиную долю навалившихся на меня проблем. Вряд ли я дожил до своих лет и ничего не имею.

В башке вакуум.

Я спускаюсь в лифте, голова трещит. Ничего я сам не вспомню. Нужен кто-то, кто расскажет — кем я был до того, как меня изрешетили пулями. И этим человеком может быть Машка…

Как же не хочется брать её за жабры! А надо.

— Федь, продиктуй телефон Марины, пожалуйста, — я сажусь в грузовичок.

— На черта? — конюх лупает глазами.

— Отпрошусь у неё ещё на час. Дело есть.

— Ты не охренел часом? — тут даже добряк-Фёдор не выдерживает. — Марина — женщина понимающая, но меру знать надо.

— Вопрос жизни и смерти, — смотрю на него с самым серьёзным выражением на лице.

— Ладно, щас дам номер Марины, — лезет в карман за мобильником. — Но я поехал на ферму. Возвращаться сам будешь.

— Без вопросов, Федь, — хриплю.

На сердце тяжко, на душе погано. Плохое предчувствие не покидает ни на секунду.