Мед

Глава 5

Пройдясь по улице, я нахожу пару интересных штук — парк с крытыми беседками, где можно переночевать, и объявление о вакансии на двери магазина. Воодушевляюсь и шагаю дальше — жаль, бесплатную еду здесь не раздают. Жрать охота — живот рычит. Но поесть удастся в лучшем случае завтра. А сейчас в парк. Спать.

Осень. Погодка не лётная, к утру я замёрзну, как пить дать.

Какая-какая улица? Я притормаживаю, делаю несколько шагов назад и читаю надпись на табличке: «ул. Головина, д. 5». Достаю из кармана визитку, которую мне дал Иваныч. Так и есть — в этом доме живёт булочка.

Ну что… Это судьба.

Не задумываясь о времени, я сворачиваю во двор, нахожу нужный подъезд и захожу. Топаю по лестнице вверх, а энтузиазм тает. Диана меня в ипостаси человека ни разу не видела.

Превратиться?.. Вот радости-то будет!

Мне остаётся преодолеть один лестничный пролёт, и я окажусь рядом с квартирой номер четырнадцать, где живёт девочка с зелёными глазами. Но я стою и никуда не иду. Потому что идиот.

Что я ей скажу? Привед, я медвед. Не смешно, блин.

Дилемма века — как объяснить, кто я и зачем припёрся? Булочка конкретно мне в душу запала, ну и не только в душу. Думаю о ней, а в пах жаром бьёт. Красивая такая… Пришла утром, уселась рядом с клеткой и приворожила глазами своими зелёными, пальчиками нежными, которыми меня — медведя — за ухом чесала. И не побоялась ведь.

Ухмыляюсь, мотаю башкой, а образ девчонки перед глазами стоит и растворяться не собирается. Мне кажется, что на меня никто и никогда так не смотрел, как она. У животных, говорит, всё просто — на инстинктах… Я снова хмыкаю — показал бы я тебе те инстинкты, красавица.

Только для начала нам надо познакомиться ещё раз. Но это, видимо, не сегодня. Время позднее и я без идей.

Ищу повод уйти, логикой сам себя давлю, и тут подъездная дверь хлопает. Гулкий звук эхом бьётся о стены, а я мчу вниз — уношу ноги, потому что хочется сделать всё наоборот. Дико хочется!

Мимо меня, вверх по лестнице, стремительно проносится дрыщ в толстовке до колен и джинсах-дудочках. Я только краем глаза успеваю его зацепить, но даже этого достаточно, чтобы понять, что выглядит он, как… Не как мужик, короче.

Выхожу на улицу, прохожу несколько метров и останавливаюсь. Будто кто-то руками за куртку цепляет — останься. Чертовщина… Вдыхаю влажный после дождя воздух и пытаюсь высчитать окна квартиры булочки. Вот эти, наверное — рамы приоткрыты, за шторами горит свет…

Из подъезда выходит тот самый гомосек в узких джинсах и идёт вдоль дома. А-а, вон оно что — у него тачка с торца припаркована. Садится за руль, но не уезжает. Интересно, кого-то ждёт или?..

Какого хрена?

Мне не должно быть дела до этого полупокера в лосинах. Но он мне сильно не нравится. Просто так, без причины не нравится и всё.

Дурное предчувствие не отпускает — крепнет только. И чёрт знает, что делать.

Половина двенадцатого ночи, я скачу по квартире в джинсах и лифчике — футболку ищу. Такси вот-вот должно подъехать, а я ещё не собрана.

Чёрт… Чёрт бы побрал паникёра Фёдора!

Он позвонил и загробным голосом сообщил, что кобыла рожает. Ну как бы пора ей, да. Но у Феди от этого события волосы дыбом. Ему кажется, что всё у лошади идёт не так. Может, и не так… Я не знаю, меня там нет.

Попыталась вызвонить ветеринаршу, а она трубку не взяла. Ну что мне делать? Ехать в «Кони-пони», конечно. Фёдора надо спасать, иначе он инфаркт получит от впечатлений.

Лучше бы я на ферме ночевать осталась.

— Вот ты где! — достаю футболку из-под диванной подушки и победоносно трясу ею.

Одеваюсь в прихожей, завязываю шнурки на кроссовках, хватаю ключи, деньги и замираю у двери. Мне снова кажется, что Костик в подъезде — ждёт, чтобы «закончить со мной». Смотрю в глазок — на площадке пусто. Но это ничего не значит. Костя может стоять этажом выше или ниже, или вообще прятаться за мусоропроводом.

Не снимая обуви, иду в кухню к окну — осторожно выглядываю за шторку. На парковке машин нет, но стоит какой-то чувак в кожаной куртке и бейсболке. Здоровый бугай. Немногим меньше нашего раненного мишки.

Блин! Я прячусь за занавеской. Дыхание перехватывает.

Такое ощущение, что этот тип смотрел на меня. В доме сотни окон, а он на меня пялился! Мамочки… Будто не было ни оконного стекла, ни расстояния. Кажется, я его дыхание почувствовала на коже… До мурашек!

Он точно не местный. Что он тут делает ночью? Ждёт кого-то?.. Или это сюрприз от Костика? Он мог попросить кого-то из своих знакомых напугать меня. Или не просто напугать?

От этой мысли становится совсем нехорошо. Я нервно сглатываю и набираю номер Феди. Он не отвечает. Да что же такое?! Звоню ещё раз — не берёт трубку. Всё, что угодно, могло произойти. И хорошо, если с лошадью, а не с конюхом…

Звонят из такси — машина у подъезда. Надо выходить. А у меня ноги не идут. Я уже не знаю, кого бояться — «шкафчика», который сейчас стоит на парковке, или гипотетического Костика, который может прятаться за мусоропроводом.

Не решила кого бояться — не бойся никого!

Иду в прихожую, щёлкаю замком и выхожу в подъезд. Лечу вниз по лестнице, в ушах пищит. Выбегаю из подъезда, а такси нет! Зато есть бугай на парковке.

Чёрт, зачем звонить, чтобы клиент выходил, если машина ещё не приехала?!

Человек-гора стоит под фонарём, и свет на него падает так, что тот кажется просто нереально огромным. Из-за козырька кепки я не вижу верхнюю часть его лица, но чувствую… Физически ощутить на себе взгляд — это сейчас ни черта не метафора! Он меня глазами пожирает — уверена. Мне становится жарко, душно и страх какой-то странный… Я скорее волнуюсь, чем боюсь. Крепче сжимаю бёдра и тоже смотрю. На него. Не дышу почти. А потом соображаю, что надо срочно валить в подъезд. Или не надо? Сейчас вообще непонятно, что будет правильнее. Ситуация — огонь!

— Я закричу… — выдаю хриплым шёпотом — голос сел.

Что булочка сказала? Закричит? С чего бы ей кричать?..

Не ожидал увидеть её здесь — ночь на дворе. Выбежала из подъезда как ошпаренная — глазёнки-блюдца, дышит тяжело и на меня смотрит. С ужасом.

К медведю, значит, руки в клетку совать — нормально, а человека боится? Или её ещё кто-то напугал?

Я делаю несколько шагов к девочке и останавливаюсь — полупокер на тачке стартует с места, покрышки дымят. Он тормозит у подъезда булочки, а она пятится назад.

— Костя… — выдыхает Диана, когда это чудо выходит из машины.

Костя? Костик — так зовут парня, с которым она встречается. Сама мне сказала сегодня. Он нравится её маме, а ей не нравится, но…

Стою, не рыпаюсь.

— Привет, котёнок, — дрыщ в лосинах шагает по тротуару. — Чо так поздно гуляешь?

— Я… Э-эм… Что ты тут делаешь? — девочка прямит спину, храбриться, но я вижу, что её трясёт.

— К тебе приехал. Поднялся на этаж, но в хате было тихо. Думал, ты спишь уже, — он смотрит на Диану с прищуром, не без труда суёт руку в карман узких джинсов. — Так чо, кис, куда собралась?

— Не твоё дело, — тихо, но уверенно выдаёт булочка. — Уезжай, или я…

— Ментов опять вызовешь? — ухмыляется. — Поехали, — хватает Диану за руку.

— Отвали! — она явно не «за» ехать с ним куда-то. — Отвали, сказала! — выкручивает запястье, но у этого петушка силы больше, чем у хрупкой девушки. — Мы расстались!

— Ты, сука, мне дашь! — рывком открывает дверь тачки, пытается запихать туда булочку. — Дашь, я сказал!

Я отмираю. Ноги сами несут меня к подъезду, кулаки сжимаются, и я больше ничего не слышу — ни звука, как оглох. В голове пульсирует ярость.

Но слух возвращается с криком булочки.

— Козёл! — орёт она из салона машины в адрес Кости.

И он обязательно парировал бы, но я надёжно держу его за загривок и с размаха прикладываю мордой о кузов. Глухой «бум»… Тишина. А потом по ночному двору прокатывается громкий мат Костика. Ошалевший, он пытается достать меня кулаком, я уворачиваюсь — большого труда это не составляет. Хватаю уродца за шею сзади — он вопит, а я ещё крепче сжимаю пальцы. Нажим — дожим в воспитательных целях.

— Ещё раз до неё дотронешься — размажу, — прижимаю Константина к лобовому стеклу и вожу его рожей, как тряпкой, со скрипом.

Булочка смотрит на нас из салона — она в шоке. Я тоже, если честно. Не понимаю, как мне удаётся держать себя в руках, чтобы тупо не переломить дрыщу хребет. Хочется!

— Ты кто?.. — Костя под прессом едва шевелит языком.

— Точно хочешь это знать? — отрываю его от стекла, беру за грудки.

Как в тебе жизнь-то держится, доходяга? Ножки — палочки, ручки ещё тоньше. Я бы на месте булочки даже по приказу богов с таким встречаться не стал. С ним на улицу выйти страшно — от каждого пинчера придётся защищать.

— Сл-ы-ышь! — в полупокере просыпается гопник. — Отпустил, твою мать!

Он хватается за мои запястья, дёргается, а мне пофиг.

— Выходи, красавица, — обращаюсь к булочке.

Она выходит сначала из стазиса, потом из машины. Бледная, на глазах слёзы. Смотрит на меня и ротиком воздух хватает — сказать что-то хочет.

— Здра… Здравствуйте, — выдыхает, и по щекам ползут мокрые дорожки.

— Слышь, Дина! Чо за… Кто это?! — вопит Костик.

— Я не знаю, — голос у Дианы дрожит.

Дрыщ собирается ответить, но я не слушаю блеяние и утрамбовываю его в машину — за руль, хлопаю дверью так, что стёкла едва не вываливаются, и наклоняюсь к приоткрытому окну:

— Дорогу сюда забудь, — рычу в рожу Костику.

Беру обалдевшую Диану под локоть и веду в подъезд.

Господи, что ему от меня надо?!

Шкаф тащит меня в подъезд, а я не знаю зачем. Догадываюсь, конечно. Но верить, что всё происходит на самом деле, не хочу. Такси так и не приехало, а я, кажется, спаслась от одной неприятности и влипла в другую. Покрупнее…

Я не вырываюсь, не кричу. Пока не кричу. Сейчас зайдём в подъезд, и я такой ор подниму — девятый этаж проснётся. Но едва мы переступаем порог, я оказываюсь прижата к стене, а мой рот накрывает широкая тяжёлая ладонь.

— М-м-м! — мычу-кричу, и в груди сжимается от ужаса.

Вот дура!

— Тише. Ладно? — уговаривает меня шкаф.

Его лицо близко… Он весь близко! Мне в живот упирается однозначно твёрдый член. Горячий каменный пах этого мужика впечатан в мой живот, а в его глазах я вижу сумасшедшую похоть — бегущей строкой мелькает, только успевай читать. Он прижимается ко мне теснее, и становится невыносимо жарко, а между ног у меня как-то… не так, как обычно. Влажно? Ч-чёрт! Это что за стокгольмский синдром, мать твою?!

— Не будешь кричать? — он повторят вопрос.

Мотаю головой — безмолвно обещаю вести себя тихо. А что мне остаётся? Я сейчас задохнусь к чёртовой матери!

— Не трогайте меня, пожалуйста… — умоляю, едва он убирает руку.

Я превращаюсь в маленькую трясущуюся от ужаса собачонку — скулю, надеясь, что волкодав не изнасилует меня… Хотя, точнее будет сказать — не порвёт членом, как тузик грелку. Не время, не место и вообще не та ситуация, чтобы оценивать, но я оценила… мужское достоинство. Даже через джинсы, не глядя, понятно — в штанах у него дрын, блин!

Шкаф меняется в лице и отступает назад. Получив возможность, я делаю вдох полной грудью, всхлипываю, а ноги не держат — сползаю по стеночке вниз.

— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… — повторяю, как заведённая. — Не надо…

Сижу на грязном холодном полу, прижимая ладони к лицу, и рыдаю. Мне страшно и дико. Страшно — потому что мольбы тут явно не помогут, а дико — потому что я должна испытывать ужас и отвращение, но испытываю совсем другие чувства.

Такого предательства от собственного тела я не ожидала. Трясусь, словно на морозе, и… хочу этого мужчину. Ненормальная!

— Я ничего такого… — он силой, но при этом крайне осторожно отрывает мои руки от лица. — Слышишь? — сидит на корточках и смотрит на меня виновато. — Не собирался я…

— Угу, — киваю, хлюпая носом.

— Капец, — шкаф мотает головой, встаёт, а я зажмуриваюсь.

Всего на мгновение, но тот самый дрын в его джинсах оказывается слишком близко от моего лица. По спине к загривку ползут мурашки. Нервно сглотнув, я облизываю губы и открываю глаза. Мужчина отошёл на несколько шагов, стоит у радиатора отопления, смотрит на меня растерянно.

А может, он правда не собирался ничего со мной делать?.. Напуганная Костей, я продолжила паниковать по инерции. Но зачем тогда он меня к стене прижал и рот рукой закрыл?

— Я… — корячусь, пытаясь встать. — Вы… Ой!

Сильные руки приводят меня в вертикальное положение. Мужчина бережно прислоняет меня к стене — стою я по-прежнему не слишком уверенно — и отходит.

— Я не собирался. Серьёзно, — оправдывается.

— Было непонятно, — я вытираю слёзы.

— Да блин… — тормошит пятернёй тёмные волосы на макушке и дует щёки. — Я видел, что ты собралась заорать, вот и… Короче, извини.

— Ничего страшного, — тянет улыбнуться, но получается однобоко и нервно.

— Иди домой, — командует мой несостоявшийся насильник.

— Угу, — киваю и, не веря, что меня пронесло, начинаю подниматься по лестнице.

Это что такое?!

Я замираю, оттягиваю край своей футболки и офигиваю — на ткани красное влажное пятно приличных размеров, будто меня кто-то в бок ножом пырнул. Трогаю пальцами, и на подушечках остаются липкие следы. Мамочки! Не думая, я задираю майку — на коже тоже красное, но раны нет. Что, блин?..

Я медленно поворачиваюсь к мужчине и прилипаю взглядом к его торсу.

— Господи, у вас кровь… — шепчу.

— Где? — он опускает голову, распахивает кожаную куртку. — А-а это… — хмурится, глядя на пропитавшуюся кровью белую футболку. — Пройдёт.

— В смысле пройдёт? — у меня глаз дёргается.

Там далеко не немножко крови — отжимать можно. Вон уже на кармане джинсов тоже…

— Без смысла. Домой иди, — в голосе мужчины мелькают стальные ноты.

Его лицо становиться цветом верхней части подъездной стены — той, которая побелена. Пошатнувшись, он одной рукой цепляется за перила, а другой накрывает рану. Его пальцы в одно мгновение окрашиваются в алый. Не фиговое кровотечение и останавливаться без посторонней помощи оно явно не собирается.

Не знаю, что с ним, но… этот шкаф спас меня от Костика. Бросать его здесь, истекающего кровью, нельзя. Быстро спускаюсь по лестнице, беру его под руку:

— Идёмте со мной.

— Куда? — хрипит раненый.

— Поднимемся ко мне. Дам вам перекись и бинты, — веду его вверх по лестнице, жму кнопку лифта. — Скорую надо вызвать, наверное.

— Перекиси и бинтов будет достаточно.

Отчаянный мужик, но дело хозяйское. В квартиру, конечно, я его не пущу. Просто отдам всё, что купила сегодня для мишки.