Меня зовут господин Мацумото! том 5

Глава 18

На следующий день я вновь надолго не задержался в офисе, порождая слухи среди сотрудников о том, что большой начальник работой себя не утруждает. Опять тратит время на отдых и развлечения. Если может себе позволить, то почему бы и нет? Они не видели в этом ничего странного. Не то чтобы все так делали, но многие в это верили.

Подобные разговоры словно обсуждение погоды — каждый раз разные, но всегда хорошо заходящие, особенно под кофеёк. Что-то из разряда традиции. Нет ничего проще, чем верить, что: все начальники — лентяи, чиновники — продажны, политики — лживы, а рок-звёзды — наркозависимые. Ну и, конечно же, классика, все вызывающе одетые, ярко накрашенные школьницы — проститутки. Доказывать обратное, только время терять. Скорее получишь прозвище — сказочник, чем — оптимист.

Сидя в почти пустом зрительном зале небольшого театра, ненадолго арендованного моей компанией, я с интересом наблюдал за кастингом на роль ведущих актёров моего же сериала. Следуя правилам хорошего тона, режиссёр отправил приглашение своему главному спонсору и сопродюсеру. Тем более, его об этом просили. Похоже, режиссёр поверил, что я не буду создавать ему дополнительных проблем.

Продвигать сериал в полную силу, с утра до вечера, шесть дней в неделю, будет другой человек, который хорошо разбирается в этом деле. Главный продюсер, который тоже здесь присутствовал, обошёлся мне весьма недёшево, но по-другому никак. Хочешь получить высокий результат — не скупись. Отсутствие опыта у моей компании в этой сфере обязательно скажется на количестве допущенных ошибок, а каждая ошибка будет стоить денег. Так не проще ли с самого начала потратиться на того, кто уменьшит их количество? К тому же, известное имя продюсера, как и режиссёра, уже само по себе является хорошей рекламой. Благодаря ему интерес к фильму будет значительно выше.

Я не считал себя сторуким гением, способным заменить всех. Мне хотя бы за основным направлением своей компании уследить, а это так, побочный заработок. Концентрироваться только на нём — непозволительная роскошь. Однако это вовсе не повод для небрежности. Любая работа должна быть выполнена качественно. Японцев к этой мысли приучали с пелёнок. Я приехал сюда для того, чтобы показать режиссёру заинтересованность в проекте, посмотреть за рабочим процессом, напомнить о том, на кого все эти люди уже работают или только будут работать. Убедиться, что всё в надёжных руках.

Микадо Аоки, недолго посидев со мной, обсудив текущие дела, продемонстрировав окружающим близость к «кошельку» и высокому начальству, радостно упорхнула к коллегам. Со мной осталось только Мэйли, удивлённая приглашению в театр, и молчаливый, не отсвечивающий на заднем ряду Айво-сан.

— Есть новости о Каракатице? — не поворачивая головы, тихо спросил у помощницы.

Такое прозвище для досаждающего мне мелкого пакостника напрашивалось само. На днях, скинув китаянке запись со своего телефона, я попросил её проанализировать. Подключить к этому знакомых, хоть новых, хоть старых, хоть чертей из ада, но найти того, кто выделился из толпы. Отреагировал на мой конфуз с испачканной одеждой как-то иначе, чем того ожидалось. Не знаю, моргнул три раза правым глазом, захлопал в ладоши, тайком сфотографировал, с довольным видом погладил накладную бороду… на женщине. Ну не для меня же всё это представление устраивалось. Интуиция меня ещё не подводила.

— Нет. Но кое-что любопытное обнаружить всё же удалось, — с довольной улыбкой кивнула китаянка, так же внимательно наблюдая за сценой, где выступала очередная претендентка на «красивую жизнь».

Не заставляя себя ждать или подгонять, Мэйли, у которой были свои счёты с этим самоубийцей, рассказала об одной из групп отдыхающих, которая привлекла внимание специалистов.

— Главным подозреваемым в том, что он заранее знал о готовящейся против вас акции, стал вот этот человек.

Включив запись на своём телефоне, дождавшись нужного момента и сделав паузу, китаянка показала на него пальцем.

— Как оказалось, это ваш кузен, Куго Фудзивара из дома Сикикэ. Я нашла и опросила всех свидетелей, которые в тот момент были поблизости. Именно господин Куго вывел группу своих приятелей на то место, откуда им удобнее всего было наблюдать за происходящим. Первым заметил и показал на вас уже после того, как преступник сделал своё грязное дело и скрылся. Что именно он сказал, выяснить не удалось, однако при этом выглядел слишком довольным, а его приятели, напротив, были удивлены и раздосадованы. Между ними возник короткий, но эмоциональный спор, закончившийся в пользу господина Куго. Постояв пару минут, они ушли, вернувшись к бесцельному времяпрепровождению. Что ещё примечательного. На мгновение, когда вы достали телефон и начали снимать свидетелей, господин Куго явно забеспокоился, но быстро взял себя в руки, изобразив удивление и смущение. По мнению главного специалиста отдела криминальной психологии, продемонстрированные им эмоции с большой долей вероятности были искусственными, а не естественными. Скорее всего, он точно знал, что делал, а не импровизировал.

— Неожиданно, — удивлённо признал, огорчённо покачав головой.

Женщина на сцене забеспокоилась, приняв это на свой счёт. Её слова стали звучать чуть громче и чётче, а эмоции выразительнее. Зря. Переигрывать гораздо хуже, чем не доигрывать. Куго тому хороший пример.

Меня расстроило не то, что враг оказался столь глуп, а наличие родства. С родственниками всегда сложнее иметь дела, чем с незнакомцами.

— Осталось выяснить, зачем ему это? После этого уже можно будет подумать над ответными шагами. Вполне возможно, это всего лишь бумажная ширма.

Я не верил, что всё настолько просто, как кажется.

«А спросить напрямую?» — заинтересованным и слегка нетерпеливым взглядом спросила Мэйли, находясь так близко от своей мести.

— Не люблю, когда мне врут, — улыбнувшись, ответил вслух. — Полагаю, его приятели в курсе возможных мотивов Куго. О чём-то же у них возник спор сразу же после того неловкого, не для них, понятное дело, момента. Значит, с чем-то они были не согласны, но отстоять своё мнение не смогли. Как вариант, — предположил, проведя краткий анализ, — не имели очевидных доказательств своей правоты, в отличие от кузена.

Для полноценного анализа у меня всё ещё недостаточно информации. Не исключено, что он меня защищал, как умел, а не нападал, но проверить стоит исходя из худшего. Мне не нужны поводы для предвзятого отношения. Как минимум потому, что дед этого не оценит, а родственники не примут. Легче справиться с одним Куго, чем с десятком старейшин.

— Потряси кого-нибудь из них. Только осторожно, не раскрывая причину нашего интереса, — подчеркнул, что сейчас нужно проявить сдержанность, не пытаясь действовать из принципа: отомщу и забуду.

Для этого ещё придёт время.

— Будет сделано, Фудзивара-сан.

Получив разрешение удалиться, китаянка уважительно кивнула. Она покинула зал неслышно, не привлекая внимание, как и любой другой человек в костюме сотрудника компании, с серьёзным лицом идущий к двери. В её случае опция: «как будет время, посмотрю, что можно придумать», не предусмотрена. Получив задание — она немедленно приступила к исполнению.

Следующей кандидаткой на роль героини второго плана, постепенно дошли и до них, на сцену поднялась моя двоюродная сестра, дочь дяди Такахары. Смотрю, этот нудный тип добился-таки своего. Всё же заставил девушку прийти на пробы, уверенный в том, что я не выгоню сестру на улицу. С чего-то же будущей актрисе и действующие модели нужно начинать строить карьеру. Заполнять послужной список, обзаводится опытом, зарабатывать хорошие деньги, в конце концов. Не с массовки же начинать сниматься непонятно у кого и, тем более, не с дешёвой рекламы какого-нибудь дерьмового мыла, по мнению отца. Могу понять его тревоги. Как и любой родитель, он хотел для своего ребёнка всего самого лучшего, считая его умнее других. Оградить свою любимую малышку от тяжёлых испытаний и неудач. Не винить же его за это. Можно осуждать только методы, но не цель.

Демонстрируя невозмутимость и беспристрастность, как и полагалось в таких случаях, я продолжил неподвижно наблюдать за происходящим. Выданный Фудзивара Химари короткий отрывок из сценария она отыграла довольно неплохо, на мой непрофессиональный и немного предвзятый взгляд. Кто бы что ни говорил, но родственник всегда воспринимается иначе, нежели незнакомец. Впрочем, я уже об этом говорил.

Её внезапные перепады настроения, ярко выраженная мимика и разговоры с воображаемыми собеседниками, не говоря уже про взаимодействие с невидимыми предметами, со стороны напоминали поведение сумасшедшей. Не слишком углубляясь в изучение сценария, я не смог опознать, кого она играет. Покосившись взглядом на режиссёра, не разобрал, насколько ему всё понравилось или не понравилось. Он тоже сидел с непроницаемым выражением лица. Хорошо, хоть не скучающим с оттенком разочарования. Химари покинула сцену, как и все претендентки, низко поклонившись, поблагодарив за внимание, ограничившись минимумом слов. Никакого неформального поведения она себе не позволила. Молодец.

Номер, под которым выступала Химари, я позже обнаружил в списке тех, кто прошёл пробы и был приглашён на следующий этап кастинга. Причём совершенно заслуженно. Надеюсь. Ни режиссёру, ни его помощнику, как в таких случаях делается, я про неё ничего не говорил. Если только они сами всё не разузнали, решив сделать мне приятно, или не нашёлся другой важный «проситель». Почувствовав гордость за сестру, отправил ей поздравительное сообщение. Пожелал успехов, ничего не обещав, чтобы не давать ложных надежд. Ни словом не обмолвился про дядю. Мух и дальше планировал держать отдельно от котлет.

Покинуть зал столь же незаметно, как и Мэйли, у меня не получилось. После разговора с режиссёром меня перехватила вернувшаяся Микадо. Она ещё полчаса выносила мозг обсуждением кандидаток, её персоны, достоинства «брильянтов», которые должны украсить чью-то, не будем тыкать пальцем в соблазнительную грудь, а ещё каких-то совсем уж бытовых мелочей. Мне-то зачем всё это знать?

— Тебе заняться нечем или не с кем поделиться хорошим настроением? — со страдальческим вздохом поинтересовался у счастливой актрисы, периодически «теребящей» меня, чтобы не уходил в себя.

При этом так мастерски, что даже не хотелось на неё ругаться.

— Или ты мстишь за всё хорошее, что я для тебя сделал?

— Почему мщу? — удивилась, сделав недовольное лицо. — Вознаграждаю. Ты же сам этого добивался. Наслаждайся… где-то ещё минут одиннадцать, — уточнила, бросив взгляд на часы, — потом придёт помощник и сообщит, где меня ждут, чтобы и дальше нести свет в народ.

— Ага. Днём, в яркий солнечный день, — раздражённо добавил, мысленно поторапливая её помощника. — Слишком много Микадо оказалось даже хуже, чем слишком мало. Кто же знал? — недоверчиво покачал головой.

Вместо удара возмездия по голени — имени Мацудары Аямэ, Микадо посмотрела на меня словно на неразумное дитя, с хорошо заметной жалостью и плохо заметной насмешкой. Развлекается, зараза. Настроение у неё и впрямь отличное, что является хорошим знаком для этого проекта. Гораздо хуже, если бы она ходила мрачная, растрёпанная, с бутылкой в руке и тёмными кругами под глазами, как Эмбер Хёрд в период своего заката.

— Злой ты, Мацумото, — вспомнила мою вторую фамилию. — Уйду я от тебя. Точнее, не буду больше работать.

— Да куда ты денешься из Японии. Лет через семь других вариантов просто не останется, — отмахнулся, сделав вид, что не воспринял это всерьёз.

— Почему? — удивилась актриса.

И, как мне показалась, немного напряглась. Согласен, то ещё заявление.

— Догадайся? — загадочно улыбнувшись, я рассмеялся злодейским смехом, прикрывая рот ладонью.

Мы же в театре, как-никак. Без театральщины здесь не обойтись. Через секунду, отмерев, вернув глазам привычный размер, женщина зябко повела плечами.

— Что-то аж мурашки по позвоночнику пробежались. Больше так не делай. Не умеешь ТАК смеяться, не берись. И не показывай нашему режиссёру. Все места в сериале уже заняты. Только тебя по ту сторону экрана не хватало. С нами! Прошу, не приводи меня к тем же выводам, к которым пришёл сам, пять минут назад. Лучше отведи в ресторан. Кушать я люблю намного больше, чем нервничать, — столь же наигранно закапризничала женщина, выставляя себя слабой и пугливой.

Такую обидеть — рука не поднимется.

— Сегодня мне вряд ли удастся найти столько свободного времени, — с сожалением признал, прикинув своё плотное расписание, — а завтра, думаю, уже тебе будет не до этого. Работа над сериалом постепенно набирает обороты. Прими мои поздравления. Без тебя он вряд ли бы увидел свет, — тепло улыбнулся, возвращая Микадо её же шутку, но в другой упаковке.

Я был совершенно искренен. Когда чьи-то усилия приводят к рождению чего-то нового, это всегда приятно и волнительно. Особенно, если к этому приложена и твоя рука. Творцы достойны моего уважения, в какой бы сфере они ни работали. Вдвойне приятнее наблюдать за творчеством, приносящим удовольствие. Как ни странно, в последнее время люди постепенно всё сводят к повторяющейся механической работе ради банального вознаграждения, приобретая мастерство, постоянство, уважение окружающих, но теряя вдохновение и задор. Последнее всё чаще отдают на откуп всевозможным нейросетям, а потом удивляются, почему у нас застой и деградация, а у искусственного интеллекта столь бурный рост.

В ответ даже не на слова, а на мою искренность и эмоции, вложенные во взгляд, произошло чудо. Эта циничная, хитрая, практичная женщина на мгновение смутилась. Тут же повернувшись, махнула на прощание рукой, показывая, что больше не задерживает. Я спокойно пошёл к выходу, сохраняя улыбку. Вовремя уйти — это тоже искусство.

— Ещё увидимся. Потрать эти одиннадцать минут на самое приятное из жизни звёзд, спокойный отдых в ожидании следующего триумфа, — посоветовал на прощание.

Чтобы сбалансировать хорошие новости, судьба подкинула мне ряд не очень приятных звонков. Я получил их прямо в машине, даже не добравшись до офиса. Такое впечатление, что постепенно она становится этаким его филиалом на колёсах.

Первым поступил звонок из дедушкиного офиса. Его второй секретарь, Сибата-сан, проинформировал о том, что род Токугава вчера интересовался у компетентных органов — всё ли в порядке с законностью моего бизнеса? Якобы для того, чтобы рассмотреть возможность вложиться в мою быстроразвивающуюся компанию, минимизируя риски. С виду, вполне обычный, формальный запрос, вот только с пометками: не срочно, не важно, на общих основаниях, без дополнительных опций.

По сути, этим «открытым письмом» они выразили своё недовольство моими недавними контактами с Аримой. Как я и опасался, её слова после гонки не обошлись без последствий. На них обратили внимание даже те, кого на той вечеринке и близко не было. Поскольку Токугава не могли мне что-то запрещать, таким необычным способом ещё раз напомнили, что не только друг моего друга мой друг, но и враг моего друга мой враг. Старая как мир сентенция, но понятная любому обывателю.

Получилось так, что я о Токугава уже почти забыл, а вот они сделать того же не захотели. Жаль. Радуясь тому, что я теперь не один и не обязан всё помнить, уметь и успевать, попросил Сибату-сан самому подобрать подходящую форму ответа. Желательно, в том же ключе. Что называется: обменяемся нотами протеста. Пусть он даст понять, что послание получено, и на этом всё. В данный момент от комментариев мы воздержимся. Пусть гадают, что это значит. Будут ещё мне всякие Токугавы указывать, с кем вести дела, о чём непременно узнает каждая собака, по заветам старика Мёрфи. Обдумав последнюю мысль, засомневался, не перепутал ли я местами некоторые слова?

После Сибаты-сан позвонила тётя Ируми. В дружеской манере соскучившаяся родственница поинтересовалась, как у меня дела, как прошёл тот запоминающийся вечер. Попросила поделиться впечатлениями. Спросила о том, как я живу. Ещё одна непрошеная забота, только уже с другой стороны, заставила почувствовать себя несколько неуютно. Мне и звонков матери-то хватало за глаза, а теперь ещё и тётя взялась донимать расспросами с последующими советами. А потом они удивляются, почему я такой несамостоятельный?

Если матери я рассказывал о своей жизни, то тёте, такое впечатление, отчитывался, под магическим воздействием её харизмы, тембра голоса, идеально подобранных слов, чувствуя себя словно провинившимся ребёнком. Непривычные ощущения. Сомневаюсь, что она об этом не догадывалась. Настоящая дзёрогумо — смертоносная женщина-паук, ёкай, способная как очаровывать, так и причинять большие страдания тем, с кем имеет дело. Они могут быть как добрыми, так и злобными созданиями. В отличие от представителей западной мифологии, японских призраков нельзя разделить на условно хороших или плохих. Всё зависит от ситуации, их настроения, причин встречи, личной удачи. В этом-то и заключается главная проблема. Никогда не знаешь, что от них ожидать.

Уделив тёте время, выдержал разговор с ней до конца. Пообещал и дальше слушаться малыша Шина, который плохого не посоветует. Судя по всему, братец знал, как угодить тете, приписав себе все заслуги, какие только мог. Интересно, Наполеона тоже он по Европе водил? Понятное дело, в прежней жизни.

Затем на мой телефон пришло короткое сообщение от дяди Такахары, состоявшее всего из одного слова, — «Спасибо».

— Пожалуйста, — ответил вслух, равнодушно пожав плечами, переключаясь на следующий звонок от Цукуды.

Даже не стал размышлять над забавными вывертами судьбы. В одном случае я должен принимать помощь брата, а в другом — оказывать её. Напоминаю, у Такахары есть не только дочь. При этом ещё недавно я был единственным ребёнком в семье, и то — приёмным. Как быстро и разительно всё меняется в нашей жизни. Больше всего пугает то, что подготовиться к этим изменениям практически невозможно.

Так вот, связавшийся со мной секретарь фонда Мацумото сообщил удивительную новость. Оказывается, в наш офис на днях прислали аж три большие коробки с копиями бухгалтерской документации компании «Тисао», да ещё безо всяких сопроводительных бумаг. Цукуда полез разбираться, что это ещё за «подарочек» на новоселье. Выяснилось следующее. Я, как наследник дома Нанкэ и будущий собственник «Тисао», второе напрямую связано с первым, должен получать от этой компании не только деньги, но и финансовую отчётность. Вот мне её и прислали… за последние пять лет, исключая текущий. Нюанс в том, что папки из архива тупо покидали в коробки, без разбора, без нумерации и, сильно подозреваю, не все. Более того, там были промежуточные документы о процессе финансовой деятельности, формулы, непонятно откуда взявшиеся цифры, черновики, сложные расчёты, а не краткие итоговые сводки. Интересно, на что отправители рассчитывали? На гения мирового уровня?

Как ответственный сотрудник, опасающийся подвести начальство, давшее ему шанс и оказавшее высокое доверие, а также разочаровать подругу, на которую он имел планы, Цукуда героически принялся разбираться с документами. Он хотел передать их в нормальном виде, читаемом даже неспециалистами. Для этого Цукуда подключил к делу нашего бухгалтера. Тот, почесав голову, чем занимался ещё несколько дней, готовя нового клиента для клиники по пересадке волос, в процессе существенно обогатив свой запас нецензурной лексики, уверенно заявил, что эта «макулатура» — прямая цитата, никакой ценности для нас не представляет. Можно смело её сжигать, хотелось бы, вместе с создателем. Неспециалист в ней всё равно не разберётся, а специалисту она ничего важного не скажет, кроме красочного описания квантовой запутанности финансовых операций, переданной своими словами. Прирождённый бухгалтер, в прошлом почти мошенник, как и любой другой на его месте, Исикава-сан выдал Цукуде перечень действительно необходимых нам документов, на основании которых он подготовит всего пару листов обобщающего отчёта с итоговыми цифрами. Вот это я понимаю — оптимизация «кода».

Обрадованный Цукуда связался с отправителем коробок и… тут начинается самое любопытное, малость обалдел, когда его послали далеко и навсегда. Понятное дело, вежливо, с комплиментами, оформленными в виде служебных отписок, неоспоримых в своей простоте и очевидности. Развитая бюрократия позволяла проворачивать ещё и не такие фокусы. Когда очень хочется дать в ухо, а не за что.

В стиле Джа-Джа Бинкс Цукуде было передано следующее, далее вольная интерпретация: «Моя твоя не понимать и эта фигня не иметь. Твоя хотеть что-то найти? Ищи. Я не против. Ходи везде, смотри, спрашивай у всех. И вообще, приходи просто так, молочка пеко-пеко попьём». Если Цукуда найдёт нарушения законов или посчитает, что его сознательно водят за нос, не вопрос, пусть обращается в полицию. Да хоть в лигу сексуальных меньшинств может писать жалобы.

Если уже я захочу кого-то уволить из слаженной, профессиональной команды бухгалтеров Тисао, хорошо знающей все неочевидные нюансы своей работы, — ради бога, но тогда нужно готовиться к тому, что «моя» компания понесёт сопутствующие убытки, ничего этим не изменив. На последней фразе был сделан едва уловимый акцент с тонким намёком на толстые обстоятельства. Вроде как: «Пожалейте людей, вы сидите далеко и высоко, а мы близко к тем, от кого зависим, и, что важно, низко». Сначала решите эту задачу, а уже потом беритесь за следующие.

Кажется, дядюшка Тсуиоши не хочет делиться чужим, что стало ближе своего. От него Цукуда не получил вообще никаких комментариев. Он с ним даже не разговаривал. Неужели непотопляемый дядя захотел отбить у меня желание копаться в цифрах, одновременно показывая, кто в доме хозяин? Уверен, если я прямо сейчас примчусь к нему, потопаю ножками, грозно покричу, он тут же найдёт виноватого в этом недоразумении. Даст мне ещё немного денег на игровые автоматы, обвинит в халатности или лени своих подчинённых, возможно, кого-нибудь из них показательно уволит, и на этом всё закончится там же, где и началось. Если же попробовать напрямую избавиться от его семьи, глубоко пустившей корни во все структуры компании, к чему он тоже готов, иначе бы так нагло себя не вёл, тогда Тисао придёт конец. На месте старой компании тут же появится аналогичная новая, только уже под другой вывеской. Понятное дело, с уже захваченным рынком и налаженными связями.

Тогда, что Цукуда от меня хочет? Чтобы я поехал и устроил в финансовом отделе «Тисао» скандал? Каждый раз ездил туда со шпаргалкой за очередной бумажкой, потому что всё сразу мне определённо не дадут? Не проще ли продолжить ежемесячно получать свои проценты, не прилагая никакого труда и не обращая внимание на технические аспекты?

Раздражённо потерев виски, я приказал пока ничего не предпринимать. Коробки пусть закинут на склад и временно о них забудут. Потом вернём, но уже на наших условиях. Сделал вид, будто знаю, что делаю. Сказал, всё идёт по плану, чтобы не тревожить свой персонал. Чужой-то явно не тревожится. А зря.

Мне эти коробки не нужны. Не до них сейчас. Ими займётся специалист, которого только предстоит найти. У нашего бухгалтера и своих дел по горло, чтобы топить его в делах гораздо более крупной компании. У меня он один, а у противника таких целая команда. Сейчас это не к спеху. Звоночек неприятный, признаю, но не срочный. Дед, насколько я понял, от этого дела не просто так самоустранился, с интересом дожидаясь, как я буду решать эту проблему. Он же не вечен. Хотя Такеру-сама очень быстро может призвать вольнодумца к порядку, однако, что дальше? Что я буду делать через год, через два? Не приду ли вновь искать управы уже на следующего управляющего? Напомню, я не осьминог и за всё сразу не ухвачусь. Необходимо не только уметь делегировать полномочия, но и добиваться их исполнения. Кроме того, как именно я собираюсь выстраивать отношения с северной ветвью клана, к которой принадлежит Тсуиоши? Я не на письменном экзамене, где можно обойтись заранее заученными ответами.

Кроме того, мне пока неизвестно, не было ли в назначении дяди на пост управляющего Тисао подводных камней? Возможно, это сделано специально, для уравновешивания интересов нескольких родов внутри одного клана. Уступка, ещё не потерявшая своей значимости. Тот случай, когда проще начать новую партию, чем обнулить результаты предыдущей, так как для этого потребуется получить согласие всех сторон.

Покидая театр, я думал, что одной заботой стало меньше, но даже не доезжая до офиса внезапно узнал, что их количество не только не уменьшилось, а, напротив, увеличилось. Как так? Мне что теперь, из дома вообще не выходить, чтобы подобного больше не повторялось?

Учитывая всё это, я приказал менять маршрут и везти меня к деду. Похоже, опять не попаду в свой офис, укрепляя иллюзию того, что я забыл о сотрудниках и делах фонда. Наигравшись одной игрушкой, взялся за другую. Ренка, небось, уже забеспокоилась, поскольку я стал редко появляться. Что-то непонятное проворачиваю с родственниками. Часто попадаю на страницы светских хроник. Окружён подозрительными слухами. По серьёзным приёмам как не ходил, так и не хожу. Зато на молодёжных вечеринках вытворяю непонятно что. Недавно чуть ли не голышом разгуливал. Её уже замучили расспросами по этому поводу. А уж как зубоскалили подружки, делясь фотографиями. Складывалось впечатление, будто племянник не удержался от соблазнов, став подражать не лучшим представителям нашего круга. Вино, женщины и деньги окончательно вскружили ему голову.

Узнав, что дед думает по поводу инициатив Аримы, это сейчас важнее, я попил с ним чаю. Немного отдохнул от работы. Порадовал простым фактом своего существования. Обсудил дела, в третий раз за день ответив на типовые вопросы о том, как я живу, чем занимаюсь. Первой была Микадо, а второй — тётя Ируми. Выяснив что хотел, дядю Тсуиоши он отказался обсуждать, чем уже дал подсказку, я позвонил упомянутой в нашем разговоре акуле бизнеса. Выразил желание встретиться. Думаю, раз уж Арима дала мне визитку со своим прямым номером, она этот звонок ждала, так что никакой неловкости я не испытывал.

Наш разговор ожидаемо начался с традиционно затянутых, красочных комплиментов и приветствий. Мы же больше не в машине, поздно вечером, где-то на перекрёстке, в неформальной обстановке, желающие поскорее со всем покончить, не прибегая к традиционным танцам и ношению масок. Причём не особо друг друга жалуя, что не скрывалось. К тому же, с того богатого на события вечера прошло два дня. Так что я с ответом, вроде бы, и не слишком тянул, но и не торопился сверх меры. Необходимая пауза была выдержана.

— Помнишь литературу, которую ты мне одолжила? — радостно поинтересовался, словно речь шла о чём-то несерьёзном.

— Это в синем, зелёном и красном переплёте? — уточнила Арима, правильно поняв намёк на моё нежелание по незащищённой линии называть вещи своими именами.

— Да. Не против, если я её сегодня верну? Желательно, пораньше, чтобы опять не задерживаться на работе. Слишком много читать тоже вредно, — высказал просьбу.

Даже две, явную и скрытую.

— Только если поделишься впечатлениями от прочитанного. Надеюсь, книги тебе понравились?

— Не все, но кое-что интересное для себя нашёл. Можем обсудить, если захочешь, — согласился, не став вдаваться в подробности.

— Неплохо. Ты растёшь в моих глазах, Фудзивара. Могло быть и хуже, — удовлетворённо заметила Арима, изначально не рассчитывая на то, что все предложения будут приняты сразу, безо всяких условий.

Это бы выглядело слишком подозрительно. Если ты не видишь, в чём заключается выгода второй стороны сделки, значит, тебя собираются не только раздеть, но и поиметь.

— Подъезжай через полтора часа в мой главный офис. Устроит?

«В разгар рабочего дня? Через парадный вход? Чтобы все видели, что на этот раз я к тебе приехал, а не наоборот, а значит, всё гораздо сложнее, чем выглядит на первый взгляд», — успел подумать, оценив эффектность этого хода.

Именно из таких мелочей и складывается общее впечатление, зачастую — ошибочное. Арима никогда не добивается только одной, сиюминутной цели.

— Хорошо, — тем не менее я охотно согласился, «не заметив» подвоха.

Альтернативные варианты ещё хуже. Вот если бы мой род, тут она права, не был заинтересован в поддержке одной Аримы, ради удара по всем, тогда да, можно было достать из кармана и показать ей свою гордость. Арима тоже это хорошо понимала, поэтому и была настолько в себе уверена.

В огромный, современный, отражающий лучи солнца небоскрёб из бетона, стекла и стали я приехал словно принц из восточной сказки. Без коня, но зато в роскошном лимузине, с кортежем, в сопровождении важных с виду пожилых мужчин с солидными кожаными портфелями. Пусть все видят, совершается официальный визит человека с Большим статусом. Здесь подобные пафосные явления «небожителей» народу с некоторым налётом высокомерной наглости и вальяжности автоматически вызывали у него определённый рефлекс поведения. Люди сразу становились предельно вежливыми, взволнованными, избегающими задавать вопросы, поскольку усомнившихся бьют чаще, чем уверовавших.

То, что меня никто должным образом не встречал, да и вообще, не был к этому готов, сразу бросалось в глаза. Конечно, никто об этом не скажет ни слова, сделав вид, будто так и положено, но выглядеть это будет, в первую очередь для Аримы, не очень хорошо, давая мне простор для манёвров и мнимых обид, а ей — поводы для извинений. А то, ишь, решила поиграть во взрослые игры, без разрешения родителей. Показать, что у нас равноправие, но при этом её голова находится выше моей. Пусть сначала с табуретки слезет. Она же не Мацумото. То есть, условно говоря, человек с улицы. Впрочем, не стоит забывать, что и я теперь не только Мацумото.

Спрятавшись за дежурной улыбкой и встав, как указано в инструкции, со скрытым беспокойством сотрудница ресепшена оглядела внушительную делегацию, которую я попросил у деда для солидности. Вежливо уточнила цель нашего визита. Услышав мою фамилию, девушка немного расслабилась, так как успела получить на этот счёт, опять же, спасительные инструкции. Вызвав начальника, с радостью передала ему важных гостей, снимая с себя ответственность и заботу о них.

У лифта, отпустив синхронно поклонившуюся свиту, как мы и договаривались, я проследовал за молчаливым проводником сразу к кабинету самой госпожи Аримы. Неважно, что я прекрасно знал дорогу и предполагалось, что мне всего лишь разрешат пройти, а не будут вынуждены сопровождать, каждый раз вежливо прося подождать, пройти, постоять, исполняя ритуальные танцы. Правила поведения теперь задавал я.

Ещё не будучи проинформированной о моём маленьком представлении, Арима приняла гостя совершенно спокойно, в рабочей обстановке. Любезно предложила кофе. Уделила минуту на вежливые приветствия, невозмутимо держась с достоинством королевы. В противовес ей я вёл себя более расслабленно, даже в меру раскованно, но не бесцеремонно, не показывая и тени неуверенности или беспокойства.

Минут двадцать мы обсуждали технические вопросы по тем пунктам, где сотрудничество было возможно, с минимумом рисков, которые Арима хотела на нас переложить. Попутно обмениваясь многозначительными фразами, туманными намёками, развлекались игрой слов со скрытыми остротами и шуточными обвинениями, словом, ощущали себя в привычной обстановке, а потом нас грубо прервали. В кабинет неожиданно вломилась сердитая девушка, начавшая прямо с порога высказывать свои претензии, даже не успев увидеть хозяйку. Она вела себя, как дома, на что имела некоторые основания, о чём я, к большому сожалению, узнал чуть позже. Самое удивительное, ею оказалась та самая загадочная девушка из бара и больницы, с которой я имел удовольствие переспать. Ну не несчастьем же это назвать? Хотя, смотря с какой стороны на это посмотреть.

— Что значит, карта заблокирована? Издеваешься? Ну, я приехала! И что дальше? Чего ты от меня хочешь, чёртова ссс… — бесцеремонно вторгнувшаяся особа с наездом накинулась на опешившую Ариму.

Едва увидев меня, она моментально проглотила окончание. Более того, будто бы вместе с языком. Её глаза, как и рот, тут же округлились, а сама девушка стала выглядеть очень забавно. Раздражённо потерев виски, сдержав крепкое словечко, рвущееся с языка, Арима сухо подсказала.

— Казуко, если ты не видишь, я занята. Я ждала тебя два часа назад! Два! — глава компании повысила голос, придав ему свирепость.

Даже на пальцах показала, для идиотов, а то девушка в этот момент выглядела очень глупой. Своим поведением Казуко выставила её в дурном свете. Фудзивара мог подумать, будто подобное здесь в порядке вещей. Ариму здесь настолько не уважают, что могут себе такое позволить. Тогда, чем он хуже?

— Я была занята, — растерянно оправдалась девушка, не сводя с меня недоверчивого взгляда.

— Ты что здесь делаешь? — она настолько забылась, в том числе и о правилах хорошего тона, что спросила напрямик.

— Сижу. Смотрю в окно. Гадаю, похоже ли вот то облако на человека в старомодной шляпе, — что пришло в голову, то и ответил, не раздумывая, глядя на неё самыми честными, ясными глазами монашки, застуканной в монастыре за молитвой.

Правда, в соседнем, мужском, но это так, несущественные мелочи.

— А ты? — достав воображаемое зеркальце, отразил нападение.

— Пришла к сестре разбираться, почему она… впрочем, неважно, — смутившись ещё сильнее, Казуко Арима забегала взглядом по кабинету в поисках подходящего предмета, способного исполнить роль мужика в шляпе.

— Сестре? — я был настолько поражён, что переспросил чуть громче и в другой тональности.

Что-то сильно захотелось вспотеть… и проснуться! Только кто бы мне это позволил?

— Вы знакомы? — заинтересовалась нашей реакцией Ясуко.

Я тут же едва заметно покачал головой, призывая Казуко не говорить лишнего. Об этом лишнем я сам подумаю, позже.

— Да, — уверенно ответил с фальшивым спокойствием.

— Нет, — одновременно сказала Казуко, кивком показав, что всё поняла, завороженно глядя мне в глаза.

Caramba! Что именно она поняла? У меня даже испанский язык прорезался, которого я никогда не учил.

— Я хотел сказать — нет, — мгновенно подыграл девушке, ещё не понимая, зачем, но раз она считает, что так будет лучше, прислушаемся к её совету.

Надеюсь, Казуко знает, что делает, ведь факт нашего знакомства легко проверить, в отличие от того, насколько далеко оно зашло. Девушка тоже так подумала, но… не довела мысль до конца.

— То есть — да, — она столь же оперативно поменяла свои показания, опять же, открыв рот синхронно со мной.

Под пристальным взглядом старшей Аримы, пугающим своей космической пустотой, я глубоко вздохнул. Не желая принимать участие в этом фарсе, доводя его до абсурда, немного наклонил голову и прикрыл глаза ладонью, показывая вселенскую усталость и печаль. Приём называется — «уход в тень», или — «не смотрите на меня, я стесняюсь».

В кабинете на несколько секунд повисла звенящая тишина. Выражение лица Аримы стало, как у человека, который два часа в потёмках подбирал отмычку к задней двери чужого дома и вдруг совершенно случайно обнаружил, что она не заперта. Более того, из спальни доносится подозрительно знакомый голосок.