Мертвая хватка

21

В нью-йоркское отделение Интерпола пришел стандартный протокол о смерти гражданина США, о чем должна быть уведомлена полиция по месту проживания ближайших родственников погибшего. В данном случае это полиция округа Суффолк, куда входит Ист-Хэмптон.

К семействам вроде Джордино подход особый. В компьютерах отмечены все известные члены мафиозных семей, даже дальние кузены и кузины; в соответствующих полицейских департаментах имеются контактные адреса и телефоны; к каждому, кто представляет какой-нибудь интерес в этом смысле, прикреплен конкретный сотрудник.

Следователь Пат Лэниган из специальной следственной бригады при управлении окружного прокурора сидел за своим рабочим столом в Бруклине, когда позвонили из Интерпола. В тот момент он торчал в Интернете, просматривая каталог «Тиффани» в поисках подарка жене Лорне на тридцатилетнюю годовщину свадьбы. Лэниган сразу схватил авторучку и полностью сосредоточился.

Здоровенный американец ирландского происхождения с рябоватым лицом, седеющим ежиком и бруклинским акцентом, Лэниган начинал жизнь в военно-морском флоте, потом работал грузчиком в манхэттенских портах, потом пошел в нью-йоркскую полицию. С виду он похож на крутого потрепанного киногероя, настолько мощного физически, что мало кто осмелится с ним сцепиться. К пятидесяти четырем годам следователь накопил тридцатилетний опыт общения с «умниками», как нью-йоркские полицейские прозвали мафиози. Многих знает лично, ведет досье на семьи, отчасти потому, что родился и вырос в Бруклине, где обосновались Гамбино, Дженовезе, Коломбо, Лючезе, Джордино и Боннано.

В семидесятых годах вскоре после прихода в полицию Пата прикрепили к бригаде, которая не один год выслеживала убийц известного гангстера Джо Галло, застреленного за обедом в рыбном ресторане «Умберто» в Маленькой Италии.[7] Впрочем, Пат к нему сочувствия не испытывал. Сукин сын по прозвищу Чокнутый Джо держал у себя в подвале матерого льва, не кормил по три дня, после чего приводил должников к рычавшему зверю, предлагая либо расплатиться, либо поиграть с домашним животным.

Потом Лэниган очутился в бригаде, которая с помощью внедренных агентов в конце концов накрыла пресловутый питейный клуб «Джемини-лаундж», на верхнем этаже которого члены семьи Гамбино пятнадцать лет убивали и расчленяли трупы примерно двух сотен противников, по частям упаковывали и выбрасывали на свалку или затапливали в Гудзоне.

Пат с большим неудовольствием выслушал сообщение представителя Интерпола о наезде и бегстве виновника. Месть — один из главных принципов мафиози. У каждой семьи имеются враги — как старые, исторические, так и новые, образующиеся почти ежедневно. Если случилось нечто подобное, лучше съездить в Ист-Хэмптон и лично свидеться с семьей. Предпочтительно иметь дело с «умниками» в их собственном логове. Там их видишь иначе, чем в допросной или за решеткой. Вдобавок, выслушав страшную новость, кто-нибудь может о чем-нибудь проговориться.

Через полчаса, запив диетической колой и глотком кофе приготовленный женой куриный салат, Пат затянул узел галстука, влез в спортивную куртку и вместе со своим постоянным напарником Деннисом Бейкером направился на стоянку к грязному коричневому «форду» без опознавательных знаков.

Лэниган — сторонник президента Обамы — уделяет добрую долю свободного времени благотворительной деятельности в пользу раненых ветеранов. Деннис — несгибаемый республиканец — уделяет добрую долю свободного времени лоббированию закона о беспрепятственном ношении оружия и охоте. В отличие от Лэнигана, который, несмотря на все дела с мафией, ни разу за время службы не выстрелил из табельного пистолета, Бейкер трижды стрелял в разных случаях и убил двух человек. Они не похожи, как мел и сыр. Без конца спорят. И все же близки.

Когда Пат тронулся с места, набрав скорость, с приборной панели на колени Бейкеру упала картонная карточка с надписью «Окружная прокуратура Бруклина». Не говоря ни слова, он бросил ее на заднее сиденье, перевернув вниз надписью. Деннис вообще немногословен, а в определенном настроении иногда может молчать часами. Но никогда ничего не упускает.

Неожиданно он спросил на ходу:

— Что думаешь?

Лэниган пожал плечами:

— Не знаю. А ты?

Бейкер пожал плечами:

— Похоже на наезд. В том самом смысле. Наезд, прямо на лбу написано.

Рано утром трафик на Лонг-Айленде жидкий, и останется жидким на протяжении полутора часов езды до Ист-Хэмптона. В разгар курортного сезона на этом отрезке дороги ползешь впритык. Расслабившись, Пат одной рукой направлял машину по роскошной дороге с кустами и лужайками по бокам, зорко приглядываясь к указателям поворотов, не слишком доверяя подсказкам навигатора.

Бейкер рассказывал о своей новой богатой подружке с обширным поместьем во Флориде, как собирается выйти в отставку и устроиться там вместе с ней. Пата огорчает перспектива разлуки с приятелем. Самому не хочется думать об уходе с любимой работы.

Навигатор указал направо — за деревьями и кустами открылись окраины Ист-Хэмптона с огромными особняками, далеко отстоящими от шоссе, за которыми пошли белые, дорогие с виду магазины. За гаражом «Мобил ойл» полицейские выехали на лиственную аллею с двойной желтой полосой посередине.

— Знаешь, что одно можно точно сказать обо всех этих Хэмптонах? — внезапно спросил Бейкер с отрывистым бостонским произношением, прервав двадцатиминутное молчание.

— А?.. Что? — Во рту у Лэнигана вечно как бы катается пара мраморных шариков.

Бейкер кивнул на грандиозное сооружение в колониальном стиле с портиком.

— Тут никогда не встретишь отставного нью-йоркского полицейского.

— Однако это и не резервация «умников», — указал Пат.

— Мать погибшего парня замужем за Лу Ревиром, правда?

— Угу…

— А он банкир мафии. Знаешь? По слухам, на прошлых выборах отвалил республиканцам десять миллионов.

— Тем более надо его припугнуть.

— Смотри, сам не обваляйся.

Пат Лэниган ухмыльнулся.

Двойная желтая линия кончилась, дальше пошла одна полоса. По обеим сторонам стоят конусы ограждения с натянутой меж ними лентой.

— Правильно едем?

— Да.

Навигатор сообщил, что приехали.

Пат остановил машину у серых высоких закрытых ворот, опустил стекло, нажал на панели кнопку. Циклопический глаз видеокамеры подозрительно глянул на них, затрещал голос на ломаном английском:

— Да, пожалуйста, слушаю?

— Полиция. — Пат предъявил жетон камере. Через минуту створки медленно открылись и они въехали.

За широким газоном и растениями, пересаженными прямо из тропических лесов, высится потрясающий современный серый особняк с круглой пристройкой слева, напомнившей Пату рубку атомной подводной лодки.

— Похоже на халупу твоей новой подружки? — спросил он напарника.

— Нет. У нее побольше. В таком у нее плавательный бассейн.

Пат усмехнулся, проезжая к гаражу, куда поместится самолет, остановился рядом с золотистым «порше-кайен». Потом перед ними открылась парадная дверь, выглянула нервозная горничная-филиппинка в служебной форме.

— Нам нужны мистер и миссис Ревир, — сказал Лэниган, предъявляя жетон. Деннис Бейкер тоже показал.

Девушка еще сильнее занервничала, и Пат сразу ее пожалел. Видно, что с ней дурно обращаются. Для таких людей, как ее хозяева, обычное дело.

Девушка что-то пробормотала и повела их через просторный вестибюль с вымощенным серыми плитами полом к впечатляющей лестнице. Стены увешаны зеркалами в декоративных рамах и модернистскими абстрактными картинами.

Потом горничная, как-то неопределенно помахивая рукой, ввела полицейских в роскошную гостиную с высоченными потолками и верхней галереей для музыкантов. Как в кино из жизни тюдоровской Англии, решил Пат. На потолке дубовые балки, на стенах гобелены, портреты предков — неузнаваемых. Скорее куплены на аукционах, чем унаследованы.

Мебель сплошь антикварная. Диваны, кресла, шезлонги. Огромное эркерное окно выходит на газон и живую изгородь, за которой пролив Лонг-Айленд.

Пол застелен коврами, чувствуется слабый сладкий мускусный запах, как в музеях.

За такой дом, за такую гостиную можно умереть. Многие действительно и умерли, в чем Пат абсолютно уверен.

В гостиной сидит привлекательная, но суровая женщина лет сорока с небольшим, с короткими светлыми волосами и словно слепленным по мерке носом. На ней розовый спортивный костюм, дорогие кроссовки, в одной руке пачка «Мальборо лайтс», в другой зажигалка. Когда вошли полицейские, она вытряхнула сигарету из пачки, зажала в губах, щелкнула зажигалкой, как бы бросая вызов.

— Слушаю, — затянувшись и выпустив дым в потолок, сказала она.

Пат протянул жетон.

— Следователь Лэниган и следователь Бейкер. Вы миссис Фернанда Ревир?

Женщина тряхнула головой, как бы отбрасывая с лица воображаемые длинные пряди.

— Что нужно?

— Ваш муж дома? — терпеливо осведомился Пат.

— В гольф играет.

Полицейские осмотрелись. Взглянули на фотографии. Их очень много — над камином, на столах, на полках. На всех, насколько можно судить по первому быстрому взгляду, Лу и Фернанда Ревир с детьми. К сожалению, никаких друзей — партнеров.

— Скоро вернется?

— Не знаю, — бросила она. — Часа через два, через три.

Полицейские переглянулись.

— С сожалением должен вам сообщить, миссис Ревир… — начал Пат. — У вас есть сын Тони, верно?

Женщина приготовилась сделать очередную затяжку, но остановилась, на лице отразилась тревога.

— Да…

— Мы получили известие от полиции Брайтона в графстве Суссекс в Англии, что ваш сын нынче утром скончался в результате дорожно-транспортного происшествия.

Детективы без приглашения сели в кресла напротив миссис Ревир.

Она молча смотрела на них.

— Что?..

Пат Лэниган повторил сказанное.

— Что за дерьмо собачье? — после паузы воскликнула миссис Ревир.

— К несчастью, это правда, — подтвердил Пат. — От души сожалею. Кто-нибудь может прийти, побыть с вами, пока муж не вернется? Соседи? Подруги?

— Дерьмо. Да? Скажите, что пошутили.

Она стряхнула пепел с тлеющей сигареты в большую хрустальную пепельницу.

— Мне очень жаль, миссис Ревир…

— Шутите, правда? — повторила женщина после долгой паузы. Зрачки ее расширились, руки затряслись. Она раздавила в пепельнице окурок с такой силой, будто вонзала в кого-то нож. Схватила пепельницу, швырнула в стену. Хрусталь взорвался под картиной, брызнув осколками. — Нет, — сказала она, дыша все быстрей и быстрей. — Не-е-ет!

Вцепилась в столик, перевернула.

— Не-е-ет! Не-е-ет! Неправда. Скажите, что неправда! Скажите!..

Мужчины молчали.

Она сдернула картину со стены, крепко ударила о колено, прорвав изображение Мадонны с Младенцем.

— Только не мой Тони. Не мой сын. Не-е-ет! Только не он!..

Схватила статуэтку в виде высокого худого мужчины с гантелями — ни Лэниган, ни Бейкер не имели понятия, чье это изображение и сколько стоит, — и расколотила голову об пол, исторгая истошные вопли:

— Пошли вон! Вот, вон, вон!..