Мертвая хватка

39

Фернанда Ревир беспокойно ерзала на краешке зеленого дивана, держа в одной руке стакан, а в другой сигарету, то и дело нетерпеливо стряхивая пепел в хрустальную пепельницу. Потом вдруг сорвалась, схватила сотовый и уставилась на дисплей.

На дворе свирепствует непогода, дождь и ветер с залива Лонг-Айленд летят через дюны, дикую траву и кусты, слышно, как струи хлещут в окна, чувствуется ледяное дыхание океана.

Сегодня огромная гостиная с галереей для музыкантов, резной мебелью и гобеленами на стенах похожа на мавзолей. Огонь трещит в топке, однако до Фернанды тепло не доходит. По телевизору футбол — нью-йоркские «Джайантс» играют с какой-то другой командой, и ее брат орет непрерывно. Ей плевать на футбол. Дурацкая мужская игра.

— Почему эти скоты из Англии не перезванивают? — спросила она, глядя на телефон, ожидая услышать звонок.

— Там середина ночи, милая, — объяснил муж, взглянув на часы. — У них на пять часов позже. Час ночи.

— Ну и что? — Фернанда вновь сердито затянулась и выпустила струю дыма. — И где этот партнер? В самом деле явится? Точно? Ты уверен, Рики? — Фернанда подозрительно посмотрела на брата, сидевшего напротив, который нянчил стакан с виски и посасывал сигару, размером с крупный фаллос.

Лу, в клетчатом джемпере поверх рубашки поло, хлопчатобумажных брюках и мягких туфлях на резиновой подошве, взглянул на Рики, и лицо его вдруг отвердело.

— Действительно приедет? Человек надежный? Ты его знаешь?

— Надежный. Один из лучших. Он в машине, с минуты на минуту будет. — Рики взял приготовленный коричневый конверт, еще раз проверил содержимое, положил на место с удовлетворенным видом и вернулся к игре.

Рики Джордино сорок. Он похож на отца, но силы, как у того, в лице нет. Вялая рябоватая физиономия, пухловатая, как у младенца, почти постоянно лоснится от жира из-за врожденной проблемы с потовыми железами. Черные волосы с челкой, рот не совсем правильной формы, будто ему в детстве прооперировали заячью губу. На нем плотный черный пиджак с металлическими пуговицами, мешковатые синие джинсы, скрывающие пистолет, постоянно пристегнутый к лодыжке, и черные ботинки с резинками на высоких каблуках. К неудовольствию матери, он до сих пор холост, бесконечно таскает за собой безмозглых малышек, но сегодня явился один — таков его особый способ проявлять уважение.

— Ты дела с ним делал? — допытывалась Фернанда.

— Его рекомендуют. — Рики самодовольно ухмыльнулся. — Один мой коллега. Еще один плюс — он знает Брайтон, однажды там кое-чем занимался. Сделает то, что ты хочешь.

— Пускай постарается. Хочу, чтобы они помучились. Ты его предупредил?

— Он знает. — Рики пыхнул сигарой. — Ты с мамой говорила? Как она?

— А как ты думаешь? — Фернанда допила стакан, неуверенно встала и шаткой походкой направилась к бару.

Рики вновь переключился на игру, через секунду вскочил с кресла, потрясая сигарой, рассыпая вокруг пепел.

— Мать твою! — рявкнул он. — Что эти раздолбай делают?..

Уселся, из холла тут же долетели резкие звонки. Рики снова вскочил.

— Вот и он.

— Манни проводит, — сказал Лу.

Зуб сидел на заднем сиденье «линкольна», одетый свободно, но аккуратно — спортивная куртка, рубашка без ворота, коричневые кожаные мокасины: в такой одежде можно пойти куда хочешь, не привлекая вопросительных взглядов. Коричневый вещмешок лежит рядом.

Встретив его в аэропорту Кеннеди, шофер хотел сунуть мешок в багажник, но Зуб никогда не выпускает его из виду. Никогда никуда не сдает, всегда берет с собой в салон самолета. Там чистое белье, запасная рубашка, штаны, башмаки, ноутбук, четыре мобильника, три чистых паспорта, разнообразные фальшивые документы, заложенные в пустые внутри книжки в бумажных обложках.

Он никогда не ездит с оружием, за исключением парализующего 3-квинуклидинил-бензилата, замаскированного под шариковые дезодоранты, в сумке с туалетными принадлежностями. Вдобавок лучшее оружие у него в руках.

В свете фар он следил, как под проливным дождем открываются высокие серые электрические ворота. Дальше поехали по участку, пока впереди не возникла громада вычурного современного особняка.

Водитель за все время не вымолвил ни слова, что вполне устроило Зуба. Он не разговаривает с незнакомцами.

— Приехали, — произнес водитель одно-единственное слово с той минуты, как спросил его имя в аэропорту.

Зуб не ответил. Сам видит.

Шофер открыл заднюю дверцу, и он вышел под дождь с вещмешком. Парадную дверь распахнула нервная филиппинка в форме горничной. Почти сразу за ней появился пузатый мужчина с мясистой физиономией, в черном пиджаке, джинсах и черных ботинках, с сигарой между пальцами.

Зуб первым делом подумал, что сигара — добрый знак, значит, можно курить, и шагнул в огромный вестибюль, вымощенный серыми каменными плитами.

Перед ним широкая лестница. Кругом позолоченные зеркала и гигантские причудливые абстрактные картины, для него абсолютно бессмысленные. Его не интересует искусство.

Мужчина протянул пухлую руку, сверкнув кольцами.

— Мистер Зуб? Рики Джордино. Хорошо долетели?

Зуб кратко пожал руку и поспешно бросил, как дохлую крысу. Он не любит рукопожатий. На руках бывают яйца глистов.

— Нормально.

— Чего налить? Виски? Водку? Бокал вина? Может быть, еще что угодно?

— На работе не пью.

— Мы пока не начали, — усмехнулся Рики.

— Я говорю, не пью на работе.

Улыбка исчезла с лица, остался только безобразный оскал.

— Ладно. Тогда, может, воды?

— В машине пил.

— Замечательно. Потрясающе. — Рики осмотрел сигару, запыхтел, раскуривая. — Поесть чего-нибудь?

— В самолете ел.

— Да ведь там одно дерьмо!

— Ничего.

После пяти военных походов, в большинстве в одиночку, находясь за вражеской линией, когда последние дни питаешься жучками, грызунами и ягодами, годится все, что подают на тарелке и в миске. Никогда не собирался становиться гурманом. Его не интересует изысканная еда.

— Ну, тогда хорошо. Все улажено. Вещи не хотите оставить?

— Нет.

— Ладно, пошли.

Зуб, по-прежнему с мешком, последовал за хозяином по коридору, обставленному затейливыми столиками с декоративными китайскими вазами, мимо гостиной, которая ему напомнила зал английского барона в давно виденном фильме. Какая-то сучка в синем бархате сидит на диване, курит сигарету, рядом полная окурков пепельница. Напротив какой-то обмылок смотрит на шайку тупых бугаев, которые играют в американский футбол.

«Вот за что я рискую жизнью, отдаю всего себя. Чтобы вот такие жирные задницы посиживали в своих роскошных домах, со своими игрушечными телефонами, глядя на большом экране, как придурки носятся с мячиком».

Рики нырнул в гостиную и сразу вынырнул с коричневым конвертом. Повел Зуба дальше по коридору в холл, а оттуда в подвал. В подвале стоит на боку абстрактная картина высотой с Зуба, покрытая фотоснимками дико искаженных лиц. Он слегка заинтересовался, сверкнув глазами.

— Вещь особая, — объявил мужчина. — Сантлоуфер. Восходящая звезда. Будущий великий современный американский художник. Покупаешь сейчас, платишь тридцать кусков. Через десять лет выложишь миллион. Ревиры известные покровители искусства. Среди прочего моя сестра и зять отыскивают новые таланты. Искусство надо поддерживать, понимаешь? Покровительствовать.

Картина смотрела на Зуба, как кривое зеркало на ярмарке. Он прошел за мужчиной в бильярдную, где сам стол почти потерялся на узорчатом ковре. В одном углу барная стойка с кожаными табуретами и холодильником со стеклянной дверцей, загруженным бутылками вина.

Мужчина опять затянулся сигарой, лицо на секунду скрылось в клубах густого дыма.

— Моя сестра очень сильно расстроена. Потеряла младшего сына. Обожала парня, понимаешь?

Зуб промолчал.

— В бильярд играешь?

Зуб пожал плечами.

— А в боулинг? — Мужчина поманил его за собой в соседнее помещение. Оно произвело впечатление даже на Зуба.

Здесь был полноценный подземный боулинг с десятью кеглями и одной дорожкой с полированным деревянным покрытием. Безупречно. Шары выстроились в лотке. Рисунок обоев изображает набитые книжные полки.

— Играешь?

В ответ Зуб выбрал шар, вставил пальцы в отверстия, прищурился, оценивая длину желоба, видя на месте белые сверкающие кегли.

— Давай, — сказал мужчина. — Развлекайся.

Обувь неподходящая, поэтому Зуб разбежался осторожно, пустил шар. В тихом подвале шар зарокотал, словно далекий гром, сбил переднюю кеглю точно там, куда был направлен, чуть в сторонке от центра, и произвел желаемый эффект. Все десять кеглей сбиты.

— Ловкий удар! Должен признать, неплохо. — Мужчина опять затянулся, раздул щеки, выпустил дым. Нажал кнопку, глядя, как автомат собирает и расставляет кегли.

Зуб полез в карман, вытащил пачку «Лаки страйк», закурил. После первой затяжки мужчина выхватил у него сигарету, раздавил в пепельнице из оникса.

— Не хочу, чтобы дешевое дерьмо портило мою «гавану»! Хочешь сигару — попроси. Ясно?

— Сигар не курю.

— А здесь никаких сигарет! — Он вызывающе глянул на Зуба.

— Наверху курят.

— А ты внизу. Делай по-моему или ничего не делай. Твое поведение мне не очень-то нравится, мистер.

Зуб старательно обдумал, не убить ли его. Проще простого, пара секунд. Однако деньги манят. Честно сказать, работа в последнее время валом не валит. Даже не видя дома, он знал о богатстве семьи. Куш хороший. Лучше не упускать.

Взял другой шар, бросил, снова сбил десять кеглей.

— Да ты мастер, а? — протянул мужчина.

Зуб не ответил.

— Бывал в Англии в городе Брайтоне? Как Брайтон-Бич в Нью-Йорке?

— Не помню.

— Ты работал на моего кузена. Брал в тамошнем порту эстонского капитана, который с наркотой левачил.

— Не помню, — повторил Зуб, сознательно темня.

— Шесть лет назад. Кузен тебя хвалит. Тело так и не нашли. — Рики одобрительно кивнул.

Зуб пожал плечами.

— Вот какие условия. Тут в конверте фамилии и вся имеющаяся информация. Моя сестра готова заплатить миллион. Половину сейчас, половину по завершении. Хочет, чтоб каждый помучился по-настоящему. Это ведь твоя специальность, правда?

— Как помучился?

— Ходят слухи, будто ты копируешь фокус Снеговика с крысами. Правда?

— Я никого не копирую.

Снеговику платили за то, чтобы жертва помучилась. Клиент требовал доказательств. Поэтому он обмотал липкой лентой голого мужчину, оставил только глаза, рот, гениталии и спустил в подвал, полный крыс, которые неделю голодали, установив там видеокамеру. Потом клиент получил возможность увидеть, как крысы съедают жертву, начиная с обнаженных мест.

— Ладно, сестра оценит твою творческую фантазию. Договорились?

— Вперед сто процентов наличными, — сказал Зуб. — Плюс расходы. Я не торгуюсь.

— Мать твою, не знаешь, с кем дело имеешь?

Зуб, будучи на шесть дюймов ниже, твердо взглянул мужчине в глаза.

— Знаю. А ты? — Вытряхнул из пачки другую сигарету, сунул в рот. — Огонька не найдется?

Рики Джордино выпучил глаза.

— Вижу, ты мужик с яйцами. — Он снова запустил автомат, расставляющий кегли. — Откуда я знаю, что справишься? Что всех троих сделаешь?

Зуб выбрал еще один шар. Выровнялся, пробежал, изогнулся, метнул. Опять десять кеглей с треском свалились. Он полез в карман за пластмассовой зажигалкой, провокационно медленно поднял — пусть попробует остановить.

Но Рики Джордино, к его удивлению, вытащил золотой «Данхилл», откинул колпачок и поднес язычок к сигарете.

— По-моему, мы с тобой… почти пришли к взаимопониманию.

Зуб прикурил, но не ответил. Его не интересует взаимопонимание.