Мертвые головы

Глава 9

Увидев входящего Кирилла, Мамочка кивнула ему на стул и нажала кнопку громкой связи на телефоне, мимикой предлагая охраннику послушать беседу.

— …Вы понимаете, — усиленный динамиком мужской голос, явно принадлежавший человеку, умеющему говорить и привыкшему командовать, был полон озабоченности, — меня крайне волнует проблема конфиденциальности…

— Конечно, вы уже не первый раз упоминаете об этом. — Мамочка состроила Кириллу гримасу, обозначающую, что собеседник ее уже достал. — Я понимаю ваши опасения, но могу заверить, что ни мы, ни наши сотрудники ни в коей мере не заинтересованы…

— Знаете, — перебил мужчина. — Я… занимаю… определенный пост… — эти слова он проговорил с некоторыми затруднениями. — И то что для других может обернуться… неприятностями, для меня грозит полной катастрофой. И не только для меня!..

— Конечно, если вы занимаете руководящий пост краевого уровня и ваше лицо время от времени мелькает на телевидении…

— Откуда вы знаете?! — в голосе мужчины неприкрытое беспокойство.

— Да не знаю я ничего, — вздохнув, попыталась успокоить его Мамочка. — Просто это несложно понять из ваших намеков. За те пятнадцать минут, что мы с вами беседуем…

— Наверное, я зря позвонил вам… Извините за беспокойство…

— Одну минуту! — Мамочка даже подпрыгнула в кресле. — Не кладите трубку! Это вы всегда успеете сделать. Тем более, что номер вашего телефона не высвечивается на моем определителе, у вас стоит защита, и это похвально. Имени-отчества своего вы не назвали, голос ваш мне незнаком. Что вы теряете? Послушайте меня минуточку, — женщина частила как пулемет. — И если мы не придем, так сказать, к консенсусу…

— Давайте ближе к делу! — недовольным тоном перебил мужчина.

— Прежде всего, хочу вас уведомить, что вы не единственный представитель… высоких кругов, обращающихся к нам с подобной просьбой.

— Допускаю.

— Уж поверьте мне! — тоном многоопытной сводницы возвестила Мамочка. — Человеческое начало играет превалирующую роль, а уж эти чины, посты… — Кирилл жестами призвал женщину выполнить одну из заповедей Козьмы Пруткова: "Если у тебя есть фонтан — заткни его", прекрасно осознавая, что коли уж ее понесет, то остановить будет весьма проблематично. Что-что, а поговорить на всевозможные темы она любила. — Так вот, — правильно отреагировав на сигналы Хлебосолова, продолжала Мамочка. — Вы хоть раз слышали о каком-либо чиновнике, да и вообще хоть о ком-нибудь в скандальном контексте, связанном с нашей фирмой и оказываемыми ею услугами? Ну хотя бы раз?

— Нет, — чуть помолчав, вынужден был согласиться собеседник.

— Хорошо. Теперь дальше. Вам ведь нас кто-то порекомендовал. Не обзваниваете же вы все конторы досуга подряд, верно?

— Допустим.

— Не допустим, а так оно и есть. Этот кто-то — человек вашего круга, кому вы доверяете, и главное, кому небезызвестен ваш… секрет.

— И что из этого?

А из этого следует, что ваш приятель уже неоднократно обращался к нам, и наш сервис, в том числе в части конфиденциальности, его полностью удовлетворил. Ведь так?

— М-м-м…

— Нам ведь тоже невыгоден лишний шум вокруг нас. Да и вообще никакой шум не выгоден. И согласитесь, здесь не Москва, а вы не генеральный прокурор. Здесь свои правила игры, и вы их знаете не хуже меня. Кроме того… — Мамочка запнулась, не находясь, как ей лучше выразить свою мысль.

— Слушаю, — уловив ее нерешительность, буркнул мужчина.

— Если вы положите трубку, проблема ведь не решится. Вы будете искать другие… контакты, и где гарантия, что они… надежнее? "Услада" все-таки самая солидная фирма… такого рода… в городе. И минус у нас в принципе только один.

— Какой же?

— Наши услуги стоят дорого. Дороже чем везде. Но, с другой стороны, это показатель качества. И если вас не пугают расходы…

— Расходы меня совершенно не пугают! — важно заявил мужчина.

Мамочка скривила губы и кивнула Кириллу, как бы говоря: "Еще бы! Все они там наверху те еще ворюги!", затем продолжала:

— В таком случае призываю вас решаться! Со своей стороны гарантирую полнейшую конфиденциальность. И еще…

— Как вы ее можете гарантировать! — с досадой произнес мужчина.

— Во-первых, нашей репутацией! Не буду повторяться. А во-вторых, вас никто и знать не будет. Кроме одного человека. Непосредственного, так сказать… Даже я.

— Вы умеете убеждать. — Было слышно как собеседник усмехнулся.

— Вот и хорошо. Итак, какой конкретно тип вас интересует?

— А что вы можете… предложить?

— У нас есть разные мальчики. — При этих словах Кирилл удивленно изогнул бровь, а Мамочка саркастически улыбнулась, но тон ее при этом не изменился ни на йоту. — Взросленькие, конечно. С детьми мы дел не имеем, закон, знаете ли, не одобряет подобного…

— Конечно, конечно…

— Кого вы предпочитаете — нежного, мягкого, культурного, интеллигентного юношу из весьма приличной семьи или… кого-нибудь помужественнее?..

— Мягкий, интеллигентный юноша, говорите? М-м, любопытно. А его… антипод… что он из себя представляет? — голос спрашивающего звучал слишком уж равнодушно, чтобы отражать истинное положение дел. Было очевидно, что он заинтересовался.

— Крепкий сильный мужчина. Простой, немного грубоватый, так сказать, военная косточка. Бывший десантник, грудь в орденах…

Кирилл представил себе Мишаню, которого описывала Мамочка. После армии он служил пожарным — десантником где-то в Восточной Сибири. Их забрасывали на парашютах в эпицентр пожаров, а леса в том регионе горели постоянно. У Мишани действительно была пара медалей — награды за те в полном смысле слова горячие будни. Служба ему нравилась: постоянный риск, крепко спаянный геройский коллектив, неплохие заработки — все было по нему. Он бы продолжал там служить, если бы наружу, как это зачастую и бывает — совершенно случайно, не выплыла его связь с сыном одной из диспетчеров их отряда. Парень уже был не мальчиком, и по-возрасту — двадцать один год все же, и в том плане, что этот гомосексуальный опыт был у него далеко не первым, но друзьям-десантникам было на это плевать. Они не одобряли подобные связи в принципе и ценили сложившиеся традиции выше утверждений, что педофобия — отживший свое анахронизм и глупость, замешанная на необразованности и отсталости. Люди, с которыми он еще вчера ходил в огонь, били Мишаню крепко и безжалостно, уж это они умели.

Выйдя из госпиталя, любитель себе подобных по-тихому уволился и уехал в свой родной город. Поскольку в позу он не вставал, обидчиков к ответу не призывал, характеристики ему дали хорошие, и в Барнауле Мишаня без проблем устроился в ту же пожарную службу. Конечно, и работа не та, и заработок на порядок ниже, но что поделаешь. Сутки доблестный пожарный стоял на боевой вахте, защищая город от горючей напасти, когда надо — смело шел в огонь, потом три дня — законный отдых. В "Усладу" его привел Витяша, уже давно обосновавшийся там. Этот приработок позволял обоим жить весьма и весьма небедно. Услуги представителей мужского пола стоили гораздо дороже аналогичных услуг девочек.

Мишаня был удобен еще и тем, что он был универсалом. Во-первых, он был "двустволкой", то есть мог выполнять и активную, и пассивную роль при гомосексуальном контакте. Во-вторых, он был бисексуалом и за хорошее вознаграждение безо всяких комплексов спешил на вызов одиноких тоскующих дамочек. Витяше в этом плане было далеко до своего друга, он был стопроцентным пассивным геем.

В тех случаях, когда Мишаня не мог по каким-то причинам откликнуться на зов неудовлетворенных спутниц новых русских, стареющих чиновничьих жен и решивших расслабиться бизнес-вумен, Мамочка заменяла его Митей. В обязанности последнего подобные услуги не входили, да и удовольствия ни малейшего он от подобного не испытывал, но человек слишком уж любил деньги, а Мамочка, сама не чуждая таковой страсти, умела играть на этой струнке прямо-таки виртуозно…

— Грубоватый? — усмехнулся мужчина. — И сильно грубоватый?

— Я бы даже сказала, грубый! — уловив по голосу собеседника, что это именно то, что он желает услышать, рубанула Мамочка. — Но не хам, не подонок, умеет держать язык за зубами. Одним словом, военный.

— Да? И как я могу… На него посмотреть..? Перед тем… Ну…

— Это просто. Скажите, когда вы можете перезвонить, я вызову его сюда, и вы договоритесь о встрече. Можно даже сегодня. Скажем, через полтора часа. Вас это устроит?

— Да, наверное.

— Отлично. Нам остается обсудить еще кое-какие детали…

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду материальную часть нашего соглашения.

— Хорошо, слушаю ваши условия…

Кирилл поднялся и вышел из кабинета Мамочки. Он отправился на кухню и закурил там у открытой форточки.

Дверь ванной отворилась, и оттуда, что-то напевая себе под нос, вышел Доктор. В "Усладе" все звали его именно так, большинство девочек даже не знало, как звать-величать этого человека, Доктор и все.

— Привет, Кирилл, — кивнул Доктор, продолжая вытирать руки. — Все дымишь?

— Здорово, Док. Брось ты эту тряпку, а то затрешь до дыр.

— Что?.. A-а… Да ну… Ладно… Ну, ты что…

К манере Доктора говорить надо было привыкнуть. Речь его не отличалась четкостью, порой была даже невнятна, и собеседнику приходилось напрягаться, чтобы уловить смысл сказанного. При этом Доктор был умницей, прекрасным специалистом, его кандидатская диссертация получила блестящие отзывы и докторская была уже не за горами. Короткая прическа, очки, мягкая улыбка и манера речи почему-то ассоциировала его в представлении Кирилла с ежиком в тумане из знаменитого мультфильма Норштейна, хотя прямой похожести вроде бы не было ни капли.

— Пойдем, — погасив сигарету, Хлебосолов вышел в коридор и приобнял за плечи Доктора. — Дай сюда! — он попытался забрать у него полотенце.

— Погоди… — Доктор обладал медвежьей силой и полотенца не выпустил. — Это… Ну, сейчас… Я знаю… Погоди…

Он шагнул в самую большую комнату, где сидело несколько девушек, которые выжидательно уставились на него.

— Это полотенце постирать! — голос Доктора вдруг сделался твердым, а речь четкой. — К следующему разу, чтобы было чистым!

— Хорошо… Конечно… Сделаем Док… — ответили сразу несколько девушек, а ближайшая из них подхватила полотенце, и оно тут же исчезло.

Хлебосолов с Доктором прошли в кабинет Мамочки, которая к тому времени уже освободилась, и устроились каждый на своем привычном месте.

— Минуточку, сейчас все будет!

Мамочка не стала напрягать никого из девочек, хотя в это время их в квартире было больше обычного, почти все — день осмотра. Она сама сварила кофе, налила себе и Доктору, поставила на стол тарелку с бутербродами. Кирилл отказался от угощения.

— Как прошел осмотр? — прихлебывая кофе, поинтересовалась Мамочка.

— Нормально… Есть, конечно… Ерунда… В общем, нормально… А так ничего…

— Надеюсь, никаких неприятных сюрпризов? Или что-то не так?

— Да нет… Ничего… Кое-что, конечно… А так, вроде… Словом…

Мамочка, знавшая Доктора не первый день, терпеливо вздохнула.

— А конкретнее? — вежливо спросила она.

— У Карины небольшая эрозия. Ничего страшного, но ей какое-то время следует…

— Понятно. Еще что?

— У Жанны… Думаю, это простудное. Но ей надо сдать кровь на анализ. Пусть завтра утром придет ко мне, я все устрою.

— Хорошо.

— Ну а так… вроде ничего… Словом… Все нормально…

— Вот и ладно.

— Ты прямо как доктор Равик! — рассмеялся вдруг Кирилл.

— Это еще кто такой? — поинтересовалась Мамочка.

— Из "Триумфальной арки" Ремарка, — пояснил Хлебосолов.

— Почему?.. Да ну… — с набитым ртом пробормотал Доктор.

— Не мешай человеку есть! — строго произнесла Мамочка. — Он и так тратит свое обеденное время на нас, надо же ему перекусить!

— Да Бога ради.

— При чем здесь… Ремарк… И все такое… Ты куда-то не туда…

— Так он тоже в бордель строго по четвергам приходил осмотры делать, — пояснил Кирилл. — И тоже был хирургом, как ты. То есть гинекология была не совсем его профилем.

— A-а… Так вы же сами… Насчет четверга… Я могу в любой день…

— В четверг удобнее всего, — вмешалась Мамочка. — С четверга по воскресенье — самая работа. Значит больше вероятность… Ну, вы понимаете… Уверена, что в той книге четверг был выбран по той же причине.

— Да, конечно! — продолжал смеяться Хлебосолов. — Связь жизни и литературы!

— Доктор, еще кофейку?

— М-м… Гм-м… Пожалуй… Не откажусь… Кофе у вас всегда…

— Кушайте, кушайте! — подливая кофе, тоном радушной хозяйки проворковала Мамочка. — Кофе настоящий, не какой-нибудь суррогат. Я всегда покупаю его в одном месте, и меня еще ни разу не обманули. Пейте на здоровье.

— М-м… Гм-м… Спасибо…

— Кирилл, ты слыхал, что с Лариской приключилось?

— С какой Лариской?

— Ну, помнишь, журналистка к нашим девочкам подкатывала? Она еще под псевдонимом печатается, не то Козакова, не то Казанцева…

— Слыхал о ней краем уха. И что с ней такого стряслось?

— Она собиралась писать проблемный репортаж. О проституции в городе. Это я Доктору рассказываю, ты-то в курсе. Словом, теребила наших девочек как да что. Они ей такой лапши на уши понавешали, ее аж затрясло от интереса. И решила она взглянуть на все это дело изнутри. Как раньше писали: журналист меняет профессию…

— На панель что ли решила выйти? — прервал словесный поток женщины Хлебосолов. — Совместить, так сказать, полезное… с полезным?

— Пошляк ты, сударь! Ну так вот. Она решила прикинуться путаной, подснять клиента, но до конца дело не доводить. Почувствовать, если угодно, относительную остроту ощущений, а заодно раскрутить мужика на интервью.

— Она что, совсем идиотка? — покачал головой Кирилл. — С такими играми можно так напороться!.. Ничего себе забавы!

— Слушайте дальше. Геройствовать она решила не где-нибудь, а на трассе…

— Точно идиотка! Стопроцентная!

— Позвала с собой двух мужиков из редакции, покрепче. Оделась соответственно, прикрепила микрофон, встала на обочине. Мужики на машине с рацией неподалеку в засаде засели.

— Так… И что?.. — вытирая салфеткой губы, заинтересованно спросил Доктор. Глаза его под стеклами очков блестели. — Сняла?

— И сняла и снялась. Остановился джип. Она увидела, что в салоне трое, отказалась было садиться, как и договаривалась со своими коллегами, что сядет только к одному. Но кто бы ее особо спрашивал! Девица она не то чтобы красивая, но и не страшная, и уж во всяком случае почище, поопрятней тех марамоек, что на трассе трутся. Тех-то не каждый в машину подсадит, большинство элементарно побрезгует, а эта… Словом, затащили ее в джип и без лишних разговоров сунули головой в ширинку, как выражается мой муж… Ой, простите… Но иначе и не скажешь… — в голосе Мамочки кроме осуждения слышалось и скрытое удовлетворение. — Сменила, называется профессию, дурочка. Решила влезть в шкуру героинь своего очерка. Вот и влезла на свою голову!

— Мамочка, не злорадствуй!

— Я и не думаю.

— А эти… Журналисты… Мужчины… Что же? — пробормотал Доктор.

— Они, понятно, кинулись в погоню. Ну куда им за джипом! Хорошо, те остановились где-то в лесочке. Микрофон нашли, вообще озверели. Словом, пока парни их нашли, девчонку совсем измочалили. А потом еще и коллег ее избили. Приключение состоялось по полной программе. Даже мужчин хотели опустить, как это у них называется. Кто-то мимо ехал, то ли менты, то ли еще кто, помешали. Короче, еле ноги унесли, просто чудом спаслись.

— Заявили? — поинтересовался Доктор.

— Понятия не имею. Народ совсем озверел, — продолжала Мамочка. — Тут на днях звонит один. Люблю, говорит, писать на партнершу, и чтобы она на меня писала. Это вы не по адресу, отвечаю, это вам в другое место звонить надо. А в какое, спрашивает, телефончик не подскажите? Звоните ноль-три, советую, там вам сообщат телефоны всех местных психиатрических заведений. Обиделся. Обозвал непотребным словом. То есть я — то, что он сказал, а он — нормальный вменяемый гражданин с тонкой ранимой натурой.

— Что такого? — пожал плечами Доктор. — Не такое уж уникальное явление. У вас здесь тоже пара подобных любительниц есть.

— Да что вы говорите! Правда? — всплеснула руками Мамочка.

— М-м… Ну да… Гм-м… Я думал… Вы что, не в курсе?..

— А ты-то откуда знаешь? — рассмеялся Кирилл. — Ты поди после работы сам наших девочек пользуешь? А? Признавайся! Ха-ха-ха!..

— Что ты болтаешь!.. Пустомеля… Ничего я… Дурак… Я никогда…

Хлебосолов прекрасно знал, что общение Доктора с девочками из "Услады" происходит исключительно на уровне врач-пациент. Девочки боготворили моложавого симпатичного хирурга и не прочь были развить с ним отношения, но весь их флирт разбивался о каменную стену его неприступности. По общему мнению он любил жену и был прекрасным семьянином. Кирилл же, испытывая неподдельную симпатию к Доктору, просто обожал его по-дружески подкалывать. Тот иногда пытался ответить тем же, но в искусстве словесной перепалки он не был силен и явно уступал охраннику.

— Что ты там бормочешь? — продолжал смеяться Кирилл.

— Пошел ты!

— Как? Нет, тебя без фонендоскопа не разберешь. Док, я все хочу спросить…

— Опять какую-нибудь глупость… Ты же умного ничего не можешь…

— Вот ты часто на всякие симпозиумы ездишь. Тебя вызывают за счет приглашающей стороны, в отличие от всякой профессуры, которая едет на российские деньги, лишь бы отметиться, потому, что ты классный специалист, известный в своих кругах, делаешь уникальные операции, двигаешь науку, пишешь статьи и все такое прочее… — И это была истинная правда.

— Ну и что? В чем прикол-то? Где та грязь… Ну… Которую… В общем…

— Я все никак не могу понять… Ты ведь доклады на английском делаешь?

— В основном. Иногда на немецком. Ну и что?.. При чем здесь..?

— Если тебя на твоем родном языке никто понять не может, как же тебя на английском да на немецком понимают?! — Хлебосолов буквально зашелся от смеха. — Ты не эскулап, ты Цицерон!

— Дурак… — пожал плечами Доктор. — Что с дурака возьмешь… Все меня прекрасно понимают. А ты или глухой, или тупой. А скорее и то, и то.

— Да он просто бестактный! — подала реплику Мамочка. — И любит позубоскалить. Вы не обращайте на него внимания.

— Да я… И так… Что на дураков… Пусть… Самовыражается… Если никак…

— А то, что вы про наших девочек рассказали… Кстати, кто же именно..?

— Да это… Может, и нет… Кто-то говорил… Я не помню… — замямлил Доктор.

— Ну это просто извращенки какие-то! — поняв, что не вытянет из Доктора интересующую ее информацию, закипела Мамочка. — Я конечно…

— Не ханжа! — хором докончили ее коронную фразу, не совсем соответствующую истинному положению дел. Доктор и Кирилл и одновременно встали со своих мест.

— Знаем, знаем! — кивнул головой Хлебосолов. — Это общеизвестно. А Доктор мягко улыбнулся.

— Ну что вы, я правда не ханжа! Ну вот, обидеть пожилую женщину всякий может! Или вы считаете, что испражняться друг на друга — не извращение? Ну что вы смеетесь! Нет, вы ответьте!

— Мне пора, — произнес Доктор. — Меня на работе уже потеряли. — Мамочка открыла было рот, чтобы все-таки добиться ответа и доказать этим несправедливым людям, что она на сто процентов не ханжа, но Хлебосолов жестом остановил ее.

— Погоди, потом договорим. Доктор спешит, его обеденный перерыв давно закончился, и масса больных нуждается в его помощи. Надо бы рассчитаться с человеком.

— Да, конечно, — недовольная тем, что ей не дали возможности выговориться, поджала губы Мамочка. — Вот, возьмите, — она протянула Доктору заранее приготовленный конверт с деньгами.

— Спасибо, — поблагодарил тот, сунув конверт в карман.

— Вам спасибо, — сухо произнесла еще не остывшая от желания оставить за собой последнее слово женщина. — До следующего четверга.

— Да, разумеется… А Жанна пусть завтра придет ко мне. К восьми утра.

— Хорошо, пошлю.

— До свидания.

— Пойдем, я провожу тебя, — взял за локоть Доктора Кирилл.